Корона и тьма. Темный замок

Воспоминания Элдрика затопили его разум. Он помнил тот день, когда стоял там, где сейчас стояла она. Ветер бил в его лицо, а утёс под ногами казался единственным путём к спасению.

Он видел её. Или то, что считал её образом. Она звала его, стояла на том самом краю, где они всегда встречались в полнолуние. Её голос, мягкий и зовущий, пробивался через шум волн. Он рванулся к ней, крича её имя, но её глаза, полные печали, только отразили истину. Она была мертва.

В отчаянии, которое затмило разум, Элдрик бросился вниз, к волнам, надеясь найти её в другом мире. Но вместо спасения он обрёл вечное заточение. Смерть отказалась принять его, а тьма замка стала его клеткой.

Теперь, каждое полнолуние, он стоял на том же месте, видя её призрачный образ. И каждый раз боль возвращалась, наполняя его душу криком.

– Элис! – его голос эхом прокатился по залам.

Только ветер ответил ему, принося с собой солёный запах моря и шум волн. Его королева исчезла, растворившись в ночи. Элдрик остался один, навечно скованный проклятием замка, утёса и луны, которая всегда показывала ему её, но никогда не давала быть с ней.

Вновь одиночество обволокло замок, словно плотное покрывало, оставляя Элдрика в тишине, наполненной его собственной мукой.

Элдрик, склонив голову, сжимал руками землю у края утёса, словно надеялся удержать её в этом мире силой своей воли. Его тело, призрачное и неосязаемое, казалось, дрожало от напряжения, а взгляд метался между лицом Элис и горизонтом, где первая полоска рассвета уже пробивалась через тучи.

– Я не могу так больше, – прошептал он, его голос утонул в шуме волн. – Я не могу смотреть, как ты исчезаешь, раз за разом, оставляя меня одного в этой пустоте.

Элис шагнула ближе, её образ стал чуть яснее. Лунный свет, словно струящийся через её тело, делал её фигуру ещё более эфемерной. Она присела перед ним, её рука медленно потянулась к его лицу, но остановилась в миллиметре от него.

– Элдрик, – мягко произнесла она, её голос напоминал звук шелеста листьев на ветру. – Мы – тени, воспоминания. Ни один из нас не может изменить то, что уже произошло. Мы связаны этим проклятием, как связаны волны и берег. Но эта связь – не жизнь.

Её глаза, глубокие и бесконечно печальные, смотрели прямо в его. Элдрик затрепетал, будто слова Элис пробивали стены его отчаяния.

– Ты – мой свет, Элис, – прошептал он, его голос дрожал. – Без тебя я ничто. Если мне суждено ждать целую вечность, чтобы увидеть тебя снова, я буду ждать. Но прошу, скажи мне, что этот цикл когда-нибудь закончится.

Элис отвела взгляд, её лицо смягчилось, но в нём читалась какая-то горькая тайна.

– Возможно, конец есть, – тихо сказала она, её голос был почти неуловим. – Но он не в этой жизни и не в этой смерти.

Элдрик попытался найти в её словах хоть какой-то смысл, но утёс под ногами дрожал от морского ветра, а время, казалось, ускользало с каждым мигом.

– Я вернусь, как всегда, – сказала Элис, поднимаясь. Её фигура начала тускнеть, становясь прозрачнее с каждой секундой. – И ты тоже. Такова наша судьба.

– Нет! – выкрикнул Элдрик, его голос эхом отразился от скал. Он попытался подняться, чтобы удержать её, но его руки вновь прошли сквозь пустоту.

Элис, обернувшись в последний раз, посмотрела на него с той самой печальной улыбкой, которая каждый раз становилась для него ножом в сердце. Её тело превратилось в легкий туман, растворяясь в первом свете рассвета.

Элдрик остался стоять на краю утёса, одинокий, с пустым взглядом, устремлённым туда, где только что была она. Море под ним бушевало, отражая его внутреннюю бурю.

– Я буду ждать, – прошептал он, его голос потерял всю свою силу, оставаясь лишь тенью того человека, кем он когда-то был.

Тьма окутывала замок плотным покрывалом, и казалось, что сама природа подчинилась её воле, оставив это место за пределами жизни и времени. Элдрик неподвижно стоял у края утёса, его фигура сливалась с тенью, став частью этого мрачного ландшафта. Его глаза, как два холодных огня, не отрывались от горизонта, где лишь серый свет рассвета боролся с угасающим сиянием луны.

Замок был молчаливым, но его тишина была обманчива. Здесь эхом разносились звуки прошлого – шёпоты, шаги, отголоски смеха, давно утраченного и забытого. Каждый камень, каждая щель в стенах хранили память о том, что некогда здесь было, и, как само замок, Элдрик был обречён переживать эти воспоминания снова и снова. Но его одиночество нарушалось. Время от времени в его владения заходили те, кто не понимал, куда ступил. Эти путники, привлечённые легендами или случайно забредшие в поисках укрытия, наполняли замок чуждой жизнью. Их шаги по древним плитам отдавались глухим стуком, словно напоминая Элдрику, что его мир, каким бы забытым и затхлым он ни был, всё ещё пересекается с миром живых.

Когда они приходили, Элдрик чувствовал проблески эмоций, которые давно стали для него чуждыми. Гнев, за то, что его покой нарушили. Боль, напоминание о том, что он больше не человек. И жажду – неутолимую, жгучую жажду вновь почувствовать себя живым, хотя бы через их страх.

Он следил за каждым из них из тени, его облик растворялся в мраке коридоров. Они никогда не знали, что он здесь, пока не становилось слишком поздно. В моменты их смертельного ужаса Элдрик, как в зеркале, видел свои собственные муки, и это приносило ему странное, извращённое утешение.

Но эти ночи, как и всё в его существовании, проходили. И замок вновь погружался в забвение, а Элдрик оставался один, связанный с этим проклятым местом, которое становилось всё больше частью его самого.

Замок замер, словно его старинные стены затаили дыхание, наблюдая за происходящим. Гулкий стук сапог троих путников разносился по мрачным коридорам, пробуждая что-то древнее и недоброе. Их смех и шутки эхом отражались от покрытых пылью сводов, нарушая вековую тишину. Элдрик, скрытый в густой тени, наблюдал за ними, его призрачная фигура была неотличима от мрака вокруг.

Трое. Они шли вперёд, держа факелы, свет которых казался слишком слабым, чтобы разогнать окружающую тьму. Впереди шагал высокий юноша с дерзким взглядом и мечом, висящим у пояса. Его лёгкая улыбка говорила о самоуверенности, а движения выдавали боевой опыт, пусть и незначительный. Следом за ним шла девушка с короткими светлыми волосами, её лук был наготове, а колчан за спиной казался тяжёлым от стрел. Она оглядывалась по сторонам, но в её глазах читалась не осторожность, а скорее азарт. Третьим шёл коренастый мужчина с бородой, держащий массивный топор, его тяжёлые шаги звучали как удары молота.

Элдрик чувствовал их присутствие, их тепло, их жизненную энергию. Они были чужаками в этом царстве забвения, но их дерзость разбудила в нём нечто древнее, напоминающее о временах, когда он был живым. Их храбрость, граничащая с безрассудством, вызывала у него смутное подобие эмоций – смесь гнева и странного восхищения.

Когда они вошли в главный зал, огромный, мрачный, с высокими колоннами и обрушившимися сводами, тьма, казалось, сгустилась ещё больше. Их факелы лишь на мгновение осветили старинные гобелены, висящие на стенах, и массивные ржавые мечи, разложенные на полу – оружие его павших воинов.

Юноша остановился первым, его взгляд настороженно метнулся к дальнему углу зала.

– Это место… странное, – пробормотал он, положив руку на рукоять меча. Его голос был тихим, но в нём звучал еле уловимый страх.

– Что ты боишься? – рассмеялась девушка, её голос прозвучал неестественно громко в этой гнетущей тишине. – Это всего лишь старый замок.

Но коренастый мужчина нахмурился, его взгляд скользнул по затхлым стенам, будто что-то невидимое пронзило его разум.

– Тихо, – сказал он, голосом, полным настороженности. – Что-то здесь не так.

И вдруг свет их факелов дрогнул. Воздух стал тяжёлым, как будто наполнился невидимой пеленой, и странный шёпот, казалось, прокатился по залу, едва слышный, словно ветер пробежал по разрушенным коридорам.

Тень за одной из колонн зашевелилась. Элдрик, чья душа веками блуждала в этом замке, стал видимым, медленно выходя из мрака. Его облик был нечётким, полупрозрачным, но взгляд был пронзителен, холоден, как сталь. Призрачный плащ едва колыхался, а в руке сиял тёмным светом меч, казавшийся частью самой ночи.

Трое застыли, их лица окаменели от ужаса. Юноша судорожно выхватил меч, но рука его дрожала. Девушка с луком сделала шаг назад, но её движения выдали шок. Коренастый мужчина сжал топор, но даже его мощная фигура казалась мелкой и незначительной перед древней тьмой, что встала перед ними.

Элдрик смотрел на них, его глаза – два огня, горящих в бескрайнем мраке. Его голос разнёсся по залу, глубокий и гулкий, будто исходил от самих стен:

– Кто вы такие, чтобы нарушать мой покой?

Слова были пропитаны гневом и отчаянием, каждая буква резала воздух, заставляя чужаков почувствовать, что они стали частью чего-то неизбежного.

– Вы пришли, чтобы погибнуть, как все те, кто был до вас.

Он поднял меч, и его тёмное сияние заполнило зал. Стены, казалось, ожили, холодный воздух стал плотным, как вода. Путники не могли отвести взгляд от фигуры Элдрика, парализованные страхом.

И тут шёпот стал громче, превращаясь в низкий гул, словно весь замок встал на защиту своего хозяина.

Элдрик наблюдал за тем, как юноша бросился к нему, но его меч, едва коснувшись призрачного тела, прошёл сквозь него, не оставив следа. Рука Элдрика мгновенно поднялась, и в следующую секунду его меч, словно обрушившаяся тень, вонзился в юношу. Кровь хлынула из его рта, обагрив каменные плиты, и он рухнул, пытаясь вдохнуть, но только хрипел, глотая воздух, как рыба, выброшенная на берег. Его глаза, полные боли и страха, смотрели на Элдрика с таким отчаянием, что даже он на мгновение ощутил нечто похожее на сожаление. Но тут же оно исчезло, как дым, и он взглянул на остальных, холодным взглядом убийцы.

Девушка, увидев смерть своего спутника, закричала, её голос эхом отразился от пустых стен. Она отступала, её руки нервно схватились за лук, но в панике она не могла даже правильно нацелиться.

– Пожалуйста, пощади нас! – закричала она, её голос дрожал, полон страха и отчаяния. – Мы не знали, что это… что это за место! Пожалуйста, мы не хотели!

Но в глазах Элдрика не было ничего, кроме пустоты и тьмы. Он был проклят, и его душа давно утратила способность к прощению. Его меч взметнулся в воздух, и в следующее мгновение лезвие прорезало воздух, словно молния. Голова девушки отлетела от тела с ярким всплеском крови, она покатилась по полу, оставив за собой кровавый след. Её последний крик был прерван, и мир для неё больше не существовал.

Остался последний. Третий путник, самый младший, дрожал, падая на колени, его глаза были полны слёз, лицо искажено ужасом. Он не знал, что делать, что сказать. Он пытался говорить, но слова застревали в горле.

– Я… Я просто хочу уйти… Я не хочу умирать! – его голос был почти неразборчив, переполненный слезами. Он растерянно смотрел на Элдрика, как на последнюю надежду. – Пожалуйста! Я не знал, что это за место! Умоляю, отпусти меня!

Элдрик, не испытывая ни малейшего сочувствия, медленно подошёл к нему, его тень ложилась на землю, как тяжёлое бремя. Он смотрел на этого юношу, ощущая, как его страх наполняет воздух. В глазах мальчика он увидел не только ужас, но и безнадежность, ту же безнадежность, которую он сам испытывал, стоя на краю утёса. Это чувство пробудило в нём искру жалости, но она исчезла так же быстро, как и пришла.

Он наклонился, заглядывая в глаза мальчику, его голос был холодным и равнодушным, как сама смерть.

– Ты уже мертв, – прошептал он. – Ты просто ещё не понял этого.

С этими словами Элдрик поднял меч. Он сделал шаг вперёд, и лезвие вонзилось в грудь мальчика. Его последние слова, полные страха и надежды, не были услышаны. Он упал, его глаза потухли, а жизнь, оставив его, растворилась в воздухе. Элдрик остался стоять среди трупов, взгляд его был пуст, безжалостен и холоден.

Скоро всё закончилось. Меч Элдрика, отражающий тусклый лунный свет, опустился последний раз, прорезая воздух, как тёмный вихрь. Кровь хлынула из ран, яркими пятнами разливаясь по холодным камням замка, заполняя пустоту, которая не могла быть утолена. Он стоял, словно статуя, посреди мертвых тел своих жертв, окружённый кровавым омутом. Их тела лежали в разных позах, один – с обезображенным лицом, второй – с отрубленной головой, а третий – с глазами, полными ужаса и боли. Кровь пропитывала камни, а трупы, казалось, уже теряли свою форму, становясь частью этого проклятого места, частью этой вечной темноты.

Запах крови витал в воздухе, словно зловещая тень, оседающая в каждом уголке. Он был столь густым, что казался почти ощутимым, как тяжёлое дыхание. Но Элдрик не ощущал ничего. Не было ни удовлетворения от убийства, ни облегчения. Лишь пустота, которая была его вечным спутником, стояла в его груди. Погибшие путники не смогли заполнить эту пропасть, эту бездну, что образовалась в его душе. Он не чувствовал ни гордости, ни боли. Все те эмоции, что когда-то были свойственны живым, теперь исчезли, как и сам он, превратившись в бездушную тень.

Он окинул взглядом зал, который казался ещё более мрачным с каждым мгновением. Свет луны, отражающийся на потемневших камнях, только усиливал ощущение мертвой тишины, царящей вокруг. Элдрик шагнул вперёд, и его тень растянулась на полу, как гигантская тварь, поглощая всё вокруг. Он прошёл мимо тел, но не заметил их. Не было разницы. Эти тела были такими же, как его собственное существование – бессмысленными и пустыми.

Он опустил меч, который в его руках был уже не просто оружием, а продолжением его проклятия. Лезвие, ещё недавно сверкающее в лунном свете, теперь темнело от крови. Он не чувствовал ни усталости, ни боли от тяжести металла в руках. Только пустота.

Элдрик остановился у края огромного зала, где некогда собирались его подданные. Зал был таким же пустым, как и его душа, и не было ничего, что могло бы вернуть ему то, что он потерял. Он был королём, проклятым и забытым, охотником, который теперь сам стал добычей. Стены замка, которые когда-то звучали эхом воинского духа и славы, теперь молчали, поглощённые тенью, которая, казалось, только усиливалась с каждым его шагом.

Его взгляд затуманился, когда он снова увидел их – тех, кто был ему дорог, тех, кого он потерял. Элис. Он чувствовал её присутствие в воздухе, как запах чёрного дерева, как тень, которая всегда следовала за ним. Но она была далеко. Далеко, как и вся его жизнь. И ни одна из этих смертей не могла вернуть того, что он утратил.

Он поднял голову к луне, её свет снова ударил по его глазам, заставив их болеть. Элдрик закрыл глаза, ощущая, как всё вокруг начинает размываться. Боль, которую он так долго пытался заглушить, возвращалась, но теперь она была лишь эхом в пустоте. Всё, что он когда-то любил, было утеряно. И всё, что оставалось – это пустота, с которой ему предстоит жить вечно.

Глава 6. Путь Темного Рыцаря

Тяжелые доспехи рыцарей гулко звенели с каждым шагом, когда отряд выходил за высокие стены Харистейла. Над ними высоко реяли два знамени, выцветшие, но всё ещё грозные символы Годрика, царя-тирана, чья тень уже давно легла на эти земли. Знамёна держали два знаменосца – молодые юноши с суровыми лицами, которым в их возрасте приходилось нести тяжесть жестокой службы. Эндориан, темный рыцарь, шёл во главе, его облик был грозен, как сама смерть. Тёмный шлем скрывал лицо, а длинный чёрный плащ колыхался за спиной, напоминая развевающееся крыло ворона. В составе отряда были рыцари в тяжёлых доспехах, их оруженосцы, десять лучников и знаменосцы. Этот небольшой, но устрашающий отряд двигался на запад, по приказу короля, держа путь в земли, где ещё не коснулась тьма Годрика. Путь был долгий, и с каждым днём мрак окружающих земель всё сильнее сжимал их души. Пять дней пути прошли в молчании.

Поначалу тишину нарушали лишь скрип телег и ржание лошадей. Они миновали множество селений, которые поражали своей разрухой. Земли, опустошённые голодом и войнами, не могли прокормить своих жителей. Поля были заброшены, дома стояли в руинах, а на дорогах едва можно было встретить хоть кого-то живого. Те немногие, кто остался, выглядели истощёнными, с пустыми глазами и впалыми щеками, а при виде отряда рыцарей поспешно прятались, словно боялись не людей, а демонов. Когда отряд остановился в одной из немногих оставшихся таверн, хозяин заведения побледнел при их виде. Люди, которые находились внутри, в страхе выскочили наружу, не сказав ни слова. Никто не хотел рисковать, ведь за стенами Харистейла рыцарям не было закона. Они могли убить любого, не опасаясь наказания, и смерть была единственным спутником тех, кто попадался им на пути.

Эндориан спокойно сел за грубый деревянный стол, его тяжёлые доспехи звенели, когда он снял шлем и поставил его на стол. Его лицо, скрытое шрамами, выражало холодное спокойствие. Один взгляд этого рыцаря был способен заставить кровь застыть в жилах. Он поел молча, как и остальные рыцари. Трактирщик, трясясь от страха, поспешно подал еду, не смея смотреть в глаза ни одному из них.

На пятый день пути отряд, наконец, достиг зажиточного поселения, спрятанного за густыми лесами и холмами. Это место было как из другой эпохи – дома, сложенные из светлого камня и дерева, стояли в строгих рядах, крыши их украшали резные балки. Здесь всё казалось чуждым мрачным землям Годрика. Люди, которых встретил отряд, были полны жизни – их лица светились здоровьем, и смех детей доносился со всех сторон. Они были чисты, одеты в хорошие одежды, и в воздухе витал аромат свежего хлеба и жареного мяса.

– Как это возможно? – пробормотал один из рыцарей, осматривая улицы поселения.

Эндориан не ответил. Его тёмные глаза под густыми бровями внимательно изучали окружающее. Он видел, что здесь не было нищих, не было разрухи или голода, что столь привычно стало для земель Годрика. Это место жило по другим правилам. Никто из местных не подходил к чужакам, но взгляды, которые они кидали на рыцарей, не были взглядами страха. Это были взгляды людей, привыкших жить в покое и достатке, и не боящихся никого.

Феодал поселения, барон Гильдред, был известен своей изоляционистской политикой. Он не принимал никого на работу со стороны, доверяя лишь тем, кто жил в этих землях поколениями. И хотя он был лоялен короне, это место казалось нетронутым жестокой рукой короля. Здесь работали все: от мужчин до женщин, от стариков до детей. И все они были счастливы.

– Они не знают нужды, – тихо сказал один из лучников. – Это какое-то чудо…

– Или проклятие, – мрачно пробормотал его товарищ.

Эндориан повел отряд вглубь поселения. Их встретила высокая арка, ведущая на арену – огромный амфитеатр, построенный из серого камня. Здесь проходили рыцарские турниры, на которых лучшие бойцы демонстрировали свою силу и мастерство. Как оказалось, отряд прибыл в самое время – турнир как раз начинался. Весь город собрался, чтобы увидеть зрелище. На арене возвышались рыцари, облачённые в блестящие доспехи. Они стояли перед толпой, держа в руках длинные деревянные копья. Это не были те бои, где убивали. Копья были затуплены, их цель была показать мастерство, а не убить противника. Здесь ценился каждый воин – каждый был гордостью своей семьи, и смерть на турнире считалась позором. Но не менее зрелищными были удары копий, когда рыцари сталкивались на полной скорости, и копья с грохотом ломались.

Толпа рукоплескала. Звук был оглушительным. Два рыцаря сошлись лицом к лицу. Они приготовились к атаке, выставив перед собой копья. Лошади под их ногами топали, фыркая, их хвосты развевались, как флаги. На каждом рыцаре были гербовые щиты, которые отражали солнечный свет, создавая зрелище не хуже самого боя.

– Вперед! – вскрикнул один из них, и лошади рванули с места.

Всё происходило в мгновение ока. Копья встретились на середине арены с глухим треском, и один из рыцарей слетел с седла, катясь по земле. Толпа взорвалась криками, а победитель, всё ещё сидя на коне, поднял копьё в знак своей победы. Эндориан смотрел на это зрелище с холодным безразличием. Для него эти игры казались бессмысленными. В его мире сила не измерялась умением не убить противника, а напротив, она измерялась количеством трупов, оставленных на поле боя.

Темный рыцарь и его отряд продолжали свой путь по зажиточному поселению. Все вокруг выглядело так, словно сюда не касалась тень мрачного правления Годрика. Эндориан не мог не заметить этот контраст, здесь царила жизнь, смех детей наполнял воздух, как сладкий аромат цветов, и даже взрослые, поглощённые работой, казались довольными. Но ему не давала покоя эта спокойная картина – где-то под поверхностью скрывался другой слой, тёмный, скрытый от чужих глаз.

На широком склоне холма возвышался большой, внушительный дом, который явно принадлежал местному правителю. Барон Гильдред, верный вассал Годрика, ждал их в этом доме, и именно туда Эндориан теперь направлялся. Его цель была ясна – передать послание от Годрика, собрать дань и удостовериться в лояльности местного феодала.

Когда они приблизились к дому, высокие деревянные ворота медленно открылись, пропуская их внутрь. Рыцари, лучники и знаменосцы вступили на внутренний двор, где работники, занятые ежедневными делами, остановились и молча смотрели на прибывших. Их лица были спокойны, но глаза выдавали осторожность. Барон стоял у крыльца своего дома, одетый в добротные доспехи с гербом короля Годрика на груди. Его седые волосы и глубокие морщины свидетельствовали о долгих годах службы. Эндориан подошел к нему, сняв шлем и глядя прямо в глаза барона.

– Барон Гильдред, – произнёс рыцарь холодным, ровным голосом. – Король Годрик шлёт тебе свои наилучшие пожелания и надеется, что его верный соратник соблюдает все обязательства.

Барон кивнул, расправив плечи.

– Королю Годрику не нужно волноваться, – ответил он, сдержанно улыбаясь. – Моя лояльность ему неизменна. Прошу, зайди внутрь. Ты, верно, устал с дороги.

Эндориан жестом указал своим рыцарям оставаться снаружи и последовал за бароном в дом. Внутри всё было сделано со вкусом – темное дерево, изысканная резьба по мебели, дорогие ковры и гобелены, всё говорило о богатстве и статусе. Барон провел его в просторную залу, где уже ждали несколько слуг с бокалами вина и легкой закуской.

– Ты наверняка слышал о наших турнирах, начал Гильдред, когда они сели за длинный стол. – Это одно из немногих развлечений, которые я позволяю своим людям. Они заслужили немного радости после всех тех войн, что мы с тобой прошли.

Эндориан молча отхлебнул вина, его взгляд по-прежнему оставался холодным и отстранённым.

– Я был поражён, увидев твои земли такими процветающими, – произнёс он. – Это редкость в царстве Годрика. Повсюду лишь разруха и голод. Но не здесь.

Гильдред ухмыльнулся, словно предвидел этот вопрос.

– Когда-то и здесь было также, как везде, – сказал он. – Но я смог найти способ удержать порядок. Дисциплина и верность – вот, что я ценю. И мои люди понимают это. Я не позволяю посторонним сюда заходить и не принимаю новых работников. Те, кто здесь живёт, остаются здесь с рождения до смерти. И это держит наш мир крепким.

Эндориан прищурил глаза.

– Это напоминает мне слова Годрика, – сказал он, откинувшись на спинку стула. – Ты всегда был его самым верным союзником. Он говорит, что без тебя многие из его побед не были бы возможны.

Гильдред кивнул, его взгляд стал более серьезным.

– Да, Годрик и я прошли через многое. Мы воевали вместе на равнинах Светлоземья, – начал барон, взгляд его затуманился воспоминаниями. – Это были бесплодные земли, дикие и опасные. Но там были богатые пастбища, и Годрик хотел их для своего скота. Мы шли вперёд, изгоняя коренных жителей, сжигая их деревни, их поля, забирая всё, что было нужно. Это была жестокая война, но мы сделали всё, что было нужно для расширения владений короны.

– Ты гордишься этим? – спросил Эндориан, его голос прозвучал неожиданно остро.

Барон бросил на него острый взгляд.

– Гордость здесь ни при чём, рыцарь, – ответил он. – Это необходимость. Годрик – мудрый правитель, и он понимает, что ради процветания нужно жертвовать многим. Те земли сейчас кормят половину королевства. Они стали домом для новых поселений, и это не было бы возможно без нас. Эндориан молча кивнул, хотя внутри него что-то дрогнуло. Он знал жестокость Годрика не понаслышке, сам был его орудием. Но услышать об этом вот так, словно это не более чем хладнокровный расчет, заставило его вспомнить собственные тёмные поступки. Однако, он не показал сомнений.

После короткого перерыва в разговоре, барон сменил тему:

– Но расскажи мне, рыцарь, с какой вестью ты пришел ко мне от короля?

Эндориан достал из-за пояса свиток с печатью Годрика и протянул его Гильдреду. Барон разломал печать и развернул пергамент, его глаза быстро пробежали по строчкам.