Корона и тьма. Том 1.

Эндориан остановился, не двигаясь дальше. Снег хрустел под его ногами, а тени деревьев, качающихся под порывами холодного ветра, отбрасывали странные узоры на замёрзшую землю. Мортен поднял голову, не торопясь, словно знал, что Эндориан подойдёт. Его светло-серые глаза, казалось, проникали в самую душу.

– Ты ищешь ответы, – сказал он, прежде чем Эндориан успел заговорить. Его голос был глубоким и усталым, словно это была не просто речь, а отзвук многих лет размышлений. – Но ответы не приходят тем, кто их ищет в тенях. Ты пытаешься убежать от тьмы, но она всегда будет частью тебя.

Эндориан сжал кулаки. Его инстинкт подсказывал ему оставаться настороже, но в присутствии этого человека он чувствовал странное спокойствие. Мортен медленно поднялся, его движения были немного скованными, но уверенными, как у опытного воина, который знает цену каждой схватке.

– Кто ты? – наконец спросил Эндориан, его голос был холодным, но не агрессивным.

Мортен посмотрел на него, едва заметно улыбнувшись.

– Просто человек, который тоже когда-то искал ответы, – сказал он, медленно обходя костёр. Его тень, отбрасываемая пламенем, казалась больше самого человека. – Но тьма… она всегда будет рядом. Это не враг, которого можно победить. Она – часть нас, часть этого мира. Тьма, которой служит твой отец, – это другая история. Это не просто ночной мрак или тени, скрывающие правду. Это тьма, которая пожирает всё, что ты ценишь, оставляя лишь пустоту.

Эндориан замер. Слова Мортена отзывались в его душе, как удары грома. Он впервые услышал такую чёткую и болезненную правду о том, что его так долго терзало. Но он не мог принять это просто так.

– Что мне делать? – спросил он, его голос прозвучал глухо, словно эти слова вытягивались из глубин его страха.

Мортен остановился напротив Эндориана. Он скрестил руки на груди, его лицо стало серьёзным, словно он готовился произнести что-то, что изменит жизнь его собеседника.

– Ты должен принять свою тьму, – сказал он, его голос был твёрдым, как холодный клинок. – Не беги от неё. Но не позволяй ей управлять тобой, как это произошло с твоим отцом. Он стал её рабом. Ты видел, что она сделала с ним, как она его пожрала изнутри, как его душа сгнила в темноте, как он стал чем-то… нечеловеческим.

Эндориан смотрел на Мортена, но ничего не говорил. Он чувствовал, как внутри него всё переворачивается. Эти слова, резкие и безжалостные, били по его гордости и упрямству, но в них была правда, которую он не мог игнорировать.

– Мой отец… – начал он, но замолчал.

Мортен кивнул, его взгляд был проницательным.

– Да, твой отец. Он не всегда был таким. Я помню его другим. Когда-то он был честным воином, человеком, который умел принимать решения и вести за собой. Но сила… сила не прощает слабости. И тьма, она питается нашими слабостями, нашими страхами, нашим отчаянием.

Эндориан вздрогнул. Его воспоминания о Бальтазаре были полны противоречий. Он видел в отце одновременно величие и ужас, силу и безжалостность. Но то, что говорил Мортен, раскрывало другую сторону, ту, которую Эндориан никогда не замечал или боялся признать.

– Ты знаешь, что она сделала с ним, – продолжил Мортен. Его голос стал тише, но в нём слышалась тяжесть прожитой боли. – Она изменила его. Она уничтожила всё человеческое в нём. Но ты… ты ещё можешь выбрать.

Эндориан опустил взгляд, его кулаки разжались, а плечи поникли. Он почувствовал, как его броня, которая всегда была его защитой, стала невыносимо тяжёлой.

– Я не знаю, как. – Его голос был тихим, почти безжизненным.

Мортен подошёл ближе, но не дотрагивался до него.

– Прими её. Не беги, не пытайся изгнать. Тьма – это часть тебя, но она не должна быть твоим хозяином.

Эти слова прозвучали как откровение. Эндориан поднял голову, его взгляд был полон внутреннего конфликта, но в глубине глаз мелькнула искра понимания.

– Ты ищешь что-то большее, чем ты сам, – добавил Мортен, делая шаг назад и глядя на небо. – Ответы найдёшь не в битвах и не в жертвах. Ты найдёшь их в себе.

Они замолчали. Лес вокруг них был тих, лишь ветер играл в ветвях деревьев. Эндориан не знал, что сказать. Он чувствовал, что эта встреча была не случайной, что слова Мортена останутся с ним навсегда.

И впервые за долгие годы он почувствовал, что тьма внутри него не душила его, а стала чем-то, с чем он мог бы жить.

На третий день пути в горах, ледяные вершины Фарнгора показали свою беспощадность. Ветер, словно невидимый хищник, рвал одежду и заставлял глаза слезиться. Каждый шаг давался с трудом, как будто сами горы пытались прогнать незваных гостей. Мортен шёл впереди, уверенно прокладывая путь через снежные заносы, его фигура почти исчезала в клубах белого вихря. Эндориан следовал за ним, его плащ развевался, как знамя, в этой битве с природой.

Внезапно Мортен остановился, подняв руку, чтобы дать знак Эндориану. Перед ними открылась тёмная пасть пещеры, словно вход в иной мир. Снег метался у её края, но внутри царила пугающая тишина.

– Здесь мы остановимся, – сказал Мортен, его голос прозвучал хрипло, как у человека, пережившего многое. Он первым вошёл внутрь, ступая осторожно, будто чувствовал невидимое напряжение.

Эндориан последовал за ним. Внутри пещера была холодной, как сама смерть. Лёд покрывал стены, и откуда-то издалека доносился звук капель, нарушающий тишину. Рыцарь опустил меч на каменистую землю и сел рядом с Мортеном, который уже успел развести небольшой костёр. Огненные языки едва могли согреть их в этом холоде, но их свет придавал какое-то странное чувство уюта.

Когда огонь разгорелся, они услышали это. Низкий рокот, исходивший откуда-то из глубин гор. Звук прокатился по пещере, заставив камни слегка задрожать. Это был не просто звук, а что-то живое, могучее, древнее.

Мортен медленно поднял голову, его лицо на миг затвердело, а пальцы крепче обхватили рукоять меча.

– Это Халарк, – прошептал он, будто боялся, что его голос разбудит дракона. – Он знает, что мы здесь.

Эндориан тоже почувствовал это – тяжесть на сердце, как будто сама тьма глядит прямо на него. Рокот повторился, громче, глубже, и на этот раз он отозвался в самой земле.

– Он не примет нас с миром, – добавил Мортен, его глаза неотрывно смотрели в темноту, где терялись очертания пещеры.

Эндориан медленно встал, подняв свой меч. Его дыхание стало ровным, а взгляд потемнел, как ночь перед бурей. Он чувствовал, как внутри него оживает та тьма, которой он когда-то боялся. Но теперь она не казалась врагом. Это была его сила.

– Если он готов к битве, я готов принять вызов, – произнёс Эндориан. Его голос звучал ровно, но в нём была не только решимость. В нём была тьма, готовая прорваться наружу.

Мортен посмотрел на него и слегка кивнул, в его глазах мелькнуло уважение.

– Запомни, – тихо сказал он. – Халарк – не просто враг. Он зеркало. Он покажет тебе не то, кем ты хочешь быть, а то, кем ты являешься.

Эндориан не ответил. Его взгляд был устремлён в темноту, откуда доносился рокот. Он знал, что впереди его ждёт не просто битва. Это будет испытание, которое определит всё.

Они двинулись вглубь пещеры, шаг за шагом погружаясь в неведомую бездну, где даже тьма казалась живой. Воздух изменился: сперва стал плотным, пропитанным сыростью, а затем начал нагреваться, как будто они входили в самое сердце горы. С каждой секундой становилось всё тяжелее дышать, и каждый звук эхом разносился по сводам пещеры, словно сами стены прислушивались к их присутствию.

Темный Рыцарь шёл позади Мортена, его рука крепче сжимала рукоять меча, но оружие казалось бесполезным в этом месте, полном древней силы. Ледяная броня земли переходила в обугленную твердь, испещрённую трещинами, из которых просачивался красноватый свет. Тепло поднималось от пола, заставляя пот стечь по вискам. Рыцарь чувствовал, как с каждым шагом к ним приближается что-то огромное и неукротимое.

И тогда он увидел это. Из глубины тьмы, словно из самого ада, появилась фигура, чей силуэт перекрывал вход в пещеру. Халарк. Его алые чешуйки сияли, как раскалённый металл, а глаза – два угольных огня – прожигали душу одним взглядом. Лапы, больше любых оружий, цеплялись за каменные уступы, а крылья, едва шевельнувшись, поднимали вихри пепла и снега.

Рёв разнёсся по пещере, заставив стены задрожать, а в их душах – зашевелиться глубинный страх.

– Кто осмелился потревожить мой покой? – прогремел голос дракона, глубокий и раскатистый, как гром.

Мортен шагнул вперёд, его движения были медленными, но уверенными, несмотря на свистящий над головой горячий воздух.

– Мы пришли не за битвой, – произнёс он твёрдо, но в голосе ощущалось напряжение. – Мы ищем ответы.

Халарк опустил голову, приближаясь к Мортену, так что его огромные ноздри почти коснулись земли.

– Ответы? – прогремел он, ухмыльнувшись. – Мудрость не даётся тем, кто ищет её из страха. Я вижу, что в ваших сердцах больше сомнений, чем силы. Вы пришли, надеясь понять то, что не дано вашему разуму. Если вы жаждете сражения, оно найдёт вас.

Эндориан сделал шаг вперёд, его меч блеснул в красном свете, отражая отблески огня, что плясали на чешуе дракона.

– Если слова не убедят тебя, – сказал он холодно, поднимая клинок, – то, возможно, сила сделает это.

Дракон взревел, и этот рёв отозвался в каждом камне, заставив пещеру дрожать. С одним мощным взмахом крыла он поднял вихрь пепла и снега, обрушив его на Эндориана и Мортена. Эндориан успел закрыться щитом, но его оттолкнула волна горячего воздуха.

Мортен атаковал с фланга, пытаясь отвлечь чудовище, но Халарк двигался с такой скоростью, что казалось, будто он управляет самим пространством. Одним ударом лапы дракон отбросил старого воина к стене, где тот рухнул, оставляя на скале след крови.

Темный Рыцарь бросился вперёд, его клинок, засверкавший в алом свете, обрушился на грудь дракона. Но, как только меч коснулся чешуи, посыпались лишь искры. Оружие скользнуло, оставив на поверхности дракона лишь еле заметную царапину.

Халарк взревел вновь и выпустил поток пламени. Эндориан едва успел уклониться, бросившись в сторону. Жар прошёл рядом, опаляя его волосы и нагревая броню так, что та начала обжигать кожу.

Но, несмотря на всё, Рыцарь продолжал наступать. В его глазах горел огонь – не драконий, но тот, что питала его собственная тьма. Это была ярость, готовая сжечь всё на своём пути.

Вдруг Халарк остановился. Он развернулся к Эндориану, его глаза вспыхнули с новой силой, и в них читалось нечто большее, чем просто желание сразиться.

– Ты думаешь, что можешь победить меня? – прогремел дракон, поднявшись на задние лапы. – Ты глупец. Но даже в глупцах есть искра.

Эндориан замер. Его дыхание было тяжёлым, руки дрожали от усталости, а меч в его руках уже казался бесполезным.

– Ты сильнее, чем многие, кто осмеливался прийти сюда, – продолжил Халарк, медленно опускаясь обратно на все лапы. – Но твоя сила – не в оружии. Ты ищешь ответы, которые не найдёшь в битве.

Эндориан молчал, его меч всё ещё был поднят, но он уже не чувствовал той ярости, которая двигала им раньше.

– В твоём сердце идёт война, – произнёс дракон, и его голос прозвучал тише, но от этого не менее властно. – Но не с тьмой. Ты сражаешься сам с собой. Ты хочешь уничтожить тьму, но не понимаешь, что она часть тебя. Прими её, и тогда ты найдёшь то, что ищешь.

Эти слова эхом отозвались в душе Рыцаря. Они казались настолько простыми, что от этого становились почти невыносимыми.

Халарк медленно отступил назад, его фигура растворилась в глубине пещеры, словно он никогда и не существовал. Эхо его шагов затихло, оставляя после себя лишь удушающую тишину.

Эндориан остался стоять, его взгляд был устремлён в пустоту. Меч выпал из его рук, звеня о камень.

Сзади раздался слабый стон. Рыцарь обернулся и увидел Мортена, который с трудом поднимался, опираясь на стену.

– Ты жив? – спросил Эндориан, подходя ближе.

– Жив, – прохрипел Мортен, его лицо было покрыто потом, но в глазах светилась странная сила. – А ты?

Эндориан молчал. Он не знал, что ответить. Но внутри него начало что-то меняться. Это была не победа и не поражение. Это было начало чего-то нового.

– Ты видел, что произошло? – хрипло спросил Эндориан, его голос едва слышно дрожал, как будто он боялся собственных слов.

Мортен, тяжело опираясь на меч, посмотрел на Рыцаря. Его лицо, покрытое испариной и запёкшейся кровью, отражало усталость, но глаза оставались ясными и спокойными, будто он уже знал ответ на этот вопрос.

– Я видел, как ты принял вызов, – сказал он, его голос звучал глубоко и ровно, как усталый гул далёкого колокола. – И как дракон открыл тебе то, что ты давно знал, но боялся признать.

Эндориан отвёл взгляд, пытаясь переварить эти слова. Холодный воздух, обжигающий лёгкие, казался единственным, что напоминало ему о реальности. Его броня ещё хранила тепло недавнего боя, но внутренне он ощущал холод – не от морозного ветра, а от того, что Халарк заставил его заглянуть в самые глубокие уголки своей души.

– Но как ты справился с этим? – неожиданно спросил он, его голос звучал глухо, будто вопрос был адресован не только Мортену, но и самому себе. – Как ты жил с той тьмой, что преследовала тебя?

Мортен медленно опустился на камень, тяжело выдохнув. Он закрыл глаза, словно возвращаясь мыслями в те дни, когда его собственная борьба была такой же невыносимой.

– Я не жил с ней, – наконец произнёс он, открывая глаза. Его взгляд устремился вглубь ледяных гор, где в вечной тишине и холоде скрывались древние тайны. – Я научился её контролировать. Тьма всегда будет рядом. Она как ледяная вода, которая течёт по венам: её нельзя убрать, но можно заставить работать на тебя. Ты решаешь, будешь ли ты её рабом или её хозяином.

Его голос был твёрдым, но не высокомерным. В нём звучала горечь человека, который уже прожил ту боль, через которую сейчас проходил Эндориан.

– Это не бой, который ты выиграешь однажды, – продолжил он, его взгляд остановился на Рыцаре, как будто он пытался пробиться через его броню. – Это борьба, которую придётся вести каждый день. Иногда ты будешь побеждать, иногда нет. Но это не делает тебя слабым. Это делает тебя живым.

Эндориан молчал. Его руки, дрожащие после битвы, сжались в кулаки. Слова Мортена проникали глубже, чем он мог себе позволить. Это было похоже на холодный клинок, который разрезал его защиту.

– Как мне быть хозяином, если она сильнее меня? – тихо спросил он, и в его голосе звучала настоящая боль, которую он никогда никому не показывал.

Мортен слегка наклонился вперёд, словно это был самый важный момент их разговора.

– Она сильнее только тогда, когда ты боишься её, – ответил он. – Тьма – это страх. Но страх – это иллюзия. Она живёт, пока ты её кормишь. Не корми её своими сомнениями, своими ошибками. Принимай их, но не давай им управлять тобой.

Эндориан поднял голову. На этот раз в его взгляде была не просто растерянность, но и слабая искра понимания.

– Это значит, что я никогда не буду свободен? – спросил он, пытаясь осознать свои новые истины.

Мортен горько улыбнулся, откинув голову назад.

– Свобода – это иллюзия, – сказал он, его голос стал мягче, почти шёпотом. – Мы все связаны тем, что делаем и что сделали. Но если ты примешь эту связь, ты сможешь направить её туда, куда захочешь.

Эндориан чувствовал, что эти слова находят отклик в его душе. Это не были ответы, которые он искал, но это был путь. Путь, который он должен был пройти.

– Спасибо, – произнёс он наконец, и в этом слове было больше, чем просто благодарность. Это было обещание – обещание бороться и не сдаваться.

Мортен лишь слегка кивнул, его лицо стало серьёзным, но в глазах блеснула слабая искра одобрения.

– Мы ещё встретимся, Рыцарь, – тихо сказал он, вставая.

Эндориан молча наблюдал, как старый воин медленно исчезает в глубинах горного прохода, оставляя его одного перед ледяными пиками. И впервые за долгое время Темный Рыцарь почувствовал, что он уже не просто тень своего отца. Он был чем-то большим, чем просто орудием тьмы.

Он встал, сжав рукоять меча, и посмотрел на вершины гор. Холодный ветер взвыл вокруг него, как будто приветствуя его новый путь.

Глава 3. Ледяное Сердце Севера

На севере, за холодными горами и бескрайними ледяными равнинами, правил барон Гриммард Сайрхолд, владыка замка Снежной Лавины. Имя его было известно по всему королевству – жестокий и непреклонный воитель, его слово было законом, а меч – последним аргументом. Здесь, среди снегов и ледяных ветров, никто не знал иных способов переговоров, кроме сражений. Люди северных деревень, что окружали замок, жили, подчиняясь одному правилу – каждый их день, каждый труд был посвящён одной цели: поддержке армии барона. Сам замок Снежной Лавины был неприступной крепостью. Его острые башни возвышались над скалами, а его стены, выложенные из чёрного камня, казались частью горного хребта. Вокруг замка простирались суровые, но красивые земли, где каждое селение походило на маленький форт, готовый обороняться в любой момент. Здешние обычаи требовали от каждого жителя быть бойцом – от мала до велика.

Барон Гриммард был отцом двоих детей. Его сын, Торвальд, был не менее жестоким и дисциплинированным, чем его отец. Он потерял ногу в одной из кровопролитных битв с варварскими племенами Ледяных Клыков, что атаковали границы владений барона. Это была яростная схватка на замерзшей реке, где копья ломались о щиты, а мечи скользили по льду, словно сталь сама по себе пыталась убить. В сражении варвары окружили Торвальда, и он, отбивая их с отчаянной яростью, потерял ногу, когда воины пробили защиту и ударили по его бедру. Но даже после этого Торвальд продолжал сражаться, пока не был вытащен с поля боя своими людьми.

Его сестра, Катарина, была полной противоположностью брату. Высокая, стройная, с длинными белокурыми волосами и глазами, похожими на ледяные озёра, она казалась воплощением красоты севера. Но под её внешней красотой скрывалась опасная воительница. Катарина с детства проходила суровые тренировки под наблюдением отца. Гриммард хотел, чтобы его дочь не только умела владеть мечом, но и понимала, как выжить в самых жестоких условиях.

– Сила не только в оружии, – говорил барон дочери во время тренировок. – Чтобы выжить в этих землях, нужно быть умнее своего врага. И не только его, но и этой природы.

Один из уроков выживания Катарины произошёл в безлюдном лесу к западу от замка. Барон отвёз дочь туда и оставил на три дня, без оружия и провизии.

– Выживай или умирай, – только и сказал он, когда она просила объяснений.

Первый день Катарина провела, пытаясь найти укрытие от леденящего ветра. Она соорудила примитивное убежище из веток и коры, но поняла, что этого недостаточно. На второй день она нашла диких волков, которые преследовали её по пятам. Но девушка знала, как избежать опасности: она развела огонь, собрав травы, которые отпугивали животных своим запахом. На третий день Катарина вернулась в замок, покрытая ссадинами и синяками, но живая и сильная. Этот урок запомнился ей навсегда.

Катарина не только училась выживать в дикой природе, но и обучалась воинскому искусству. Её наставниками были лучшие воины замка. Девушка не раз сражалась на тренировках с самыми сильными рыцарями, и хотя её удары были молниеносными, каждая схватка заканчивалась суровым анализом со стороны отца.

– Твои рефлексы становятся лучше, – говорил он ей после каждого боя. – Но пока ты не научишься думать, как твой противник, ты не победишь.

Обычаи этих мест были настолько же суровыми, как и их народ. Здесь, на севере, верили, что истинная сила приходит через жертвы. Каждый солдат перед битвой приносил часть своего оружия или брони в жертву богам войны. А во время бракосочетания молодые должны были пройти через ритуал кровавой присяги: каждый из них ранил свою ладонь и сливал кровь с возлюбленным, чтобы связать свою жизнь с жизнью другого навсегда. Еда здесь была простой, но питательной – мясо диких зверей, хлеб из грубого зерна и квас. Здесь никто не ждал изысков, только то, что помогает выжить.

Вокруг замка Гриммарда обитали варварские племена, самые известные из которых – Ледяные Клыки. Это были свирепые воины, которые кочевали вдоль границ королевства, нападая на поселения и захватывая скот. Второе племя – Грозовые Хищники, обитали в горах и устраивали налёты на замок Гриммарда во время гроз, когда молнии освещали их силуэты на фоне тёмного неба. И, наконец, третье племя – Северные Ветра, кочевники, которые жили среди снежных равнин, их тактика была в нападениях из ниоткуда. Эти варвары верили, что чем холоднее битва, тем ближе их духи предков.

– Никто не сильнее севера, – сказал Гриммард однажды на совете воинов. – И если кто-то посмеет поставить под сомнение нашу силу, он узнает цену этому сомнению на поле боя.

Диалоги барона с детьми всегда были пропитаны суровостью.

– Мы родились для битвы, – сказал он однажды Катарине, после её возвращения из леса. – Твоё будущее предопределено. Ты станешь воительницей, но не просто мечом. Ты станешь разумом армии.

Гриммард стоял на балконе своего замка, глядя на суровые, белоснежные земли, которые простирались до самого горизонта. Морозный воздух обжигал его лицо, но он привык к этому. Север всегда был холодным, как и его сердце, закалённое годами сражений и крови. Сзади подошла Катарина – стройная, как её мать, но с суровыми глазами отца. Она встала рядом, молча, ожидая, когда он заговорит.

– Эти земли выковывают силу в каждом, кто здесь живёт, – заговорил он, не отрывая взгляда от далёких гор. – Но есть вещи, которые даже сила не может дать. И это семья. Я вижу, как ты растёшь, становишься сильнее и умнее. Но есть будущее, которое ты одна не сможешь обеспечить.

Катарина подняла бровь, не понимая, куда он клонит.

– Твоё обучение, твоя дисциплина – это только часть пути, – продолжил он, поворачиваясь к ней. – Ты знаешь, что значит быть воином. Но ты – не просто воин. Ты – моя наследница. И мне нужен союз, который обеспечит будущее нашим землям.

Катарина стояла напротив своего отца, чувствуя, как ледяной воздух пробирался до самых костей. Свет играл на его суровом лице, высекая из тени глубокие морщины, как у вечного воина, что прожил больше войн, чем мирных дней. Её отец был воплощением Альфариса – холодного, непреклонного, жертвенного. Он всегда говорил, что север формирует своих людей как лёд и огонь: закаляет, ломает слабых, а сильным даёт власть. И сейчас, глядя на его глаза, пронизанные сталью, она видела в них не только расчёт, но и тяжесть ответственности, которую он несёт всю свою жизнь.

Катарина молчала, её пальцы были сцеплены, как будто только это удерживало её от того, чтобы высказать бурю, клокочущую внутри. Она знала, что этот разговор неизбежен, но не думала, что он произойдёт так скоро.

– Ты хочешь выдать меня замуж? – наконец спросила она, её голос был ровным, почти лишённым эмоций. Но внутри неё всё перевернулось. Она видела перед собой не только отца, но и лидера, который всегда ставил благо рода и земли выше личных чувств.

Гриммард слегка склонил голову, его глаза смотрели прямо в душу дочери, как будто он проверял её стойкость, её готовность к правде.

– Это неизбежно, – сурово ответил он. Его голос звучал как приказ, а не как объяснение. – Тебе нужен достойный муж. Воин, равный тебе. Такой, который сможет вести за собой армию, защищать наши земли и управлять людьми, когда меня не станет.

Слова повисли в воздухе, как морозный иней. Катарина знала, что её отец говорит не только о будущем их рода, но и о судьбе всего Альфариса. На этих суровых землях, где каждое утро могло стать последним, брак был не только личным делом, но и стратегией выживания.

Она подняла глаза, её взгляд встретился с его. В этих серых, как зимнее небо, глазах она видела тревогу. Не за неё, не за её чувства, но за север, за его народ.

– И кого ты выбрал? – спросила она, стараясь скрыть напряжение в голосе.

Гриммард выпрямился, его мощная фигура отбрасывала тень, как у древнего вождя.

– Пока никто не доказал, что достоин тебя, – ответил он, его голос был холодным и уверенным, как всегда. – Но война с варварами продолжает выковывать сильных. Я наблюдаю за каждым. Нам нужен не просто союз, Катарина. Нам нужен тот, кто сможет не только быть твоим мужем, но и воином, готовым пожертвовать собой ради победы.

Катарина замолчала, ощущая тяжесть этих слов. Она знала, что её отец всегда думал наперёд, как стратег на поле боя. Его решения были как удары меча – точные, расчётливые, но лишённые сочувствия. Она не была наивной девушкой, мечтающей о любви. С самого детства её готовили к битве, к жизни, где слабость не прощается. Но даже она, со своим железным характером, чувствовала укол протеста против мысли, что её судьба была уже предопределена.