скачать книгу бесплатно
Да о чём она? Он и без каких-либо сигналов действовал напролом.
Изабель пристально смотрела на свои руки и, заметив на них чернила, поспешила стереть их.
Тихо, Из, нужно мыслить рационально. Ты всего третий день на работе, а тебе на голову упало такое выгодное предложение.
Но… почему именно ей? Почему невестой должна стать именно она? Артистки в театре прекрасны настолько, что их красотой восторгались даже за пределами Франции. Почему выбор пал на Изабель? Потому что она новенькая или потому что эту идею Гаскону подкинул сам Призрак Оперы?
В дверь постучались. Изабель открыла дверь и увидела довольное лицо Жиля.
– А ты не тратила времени зря, Из?
Она прерывисто вздохнула.
– Ещё одно слово, и я вышвырну тебя в окно, – стиснув зубы, девушка пригрозила ему пальцем.
– Какое из слов это должно быть? Призрак, опера или брак?
Закатив глаза, Изабель вытолкала его из кабинета, попутно пару раз ударив ладонью по плечу. Жиль не очень правдоподобно отыграл смертельно раненного.
– Какого дьявола ты не на репетиции?
– Ты как себе это представляешь?!
Действительно.
Закрыв глаза, Изабель сжала переносицу.
– Не волнуйся, – улыбнулся Жиль. – Гаскона мы выгнали с позором, освистав.
– Он меня уволит.
– Да ладно? Невесту…
– А из-за этого я уволюсь сама! – оборвала его Изабель. – Пошли!
Изабель слышала, что большинство режиссёров сварливые, вредные и вспыльчивые, но не ожидала, что её характер тоже однажды так сильно испортится.
До конца дня артисты и музыканты были покладистыми и послушными, словно сошедшие с небес ангелы, а от их лиц исходило сплошное благоговение. Даже Косет, которая казалась капризной и своевольной, сегодня ни разу не воспротивилась Изабель.
День был испорчен окончательно.
– Никуда не годится, – покачала головой девушка. – Мне не нужна кастрированная труппа.
Изабель часто заморгала. Она была до того раздражена, что грубость сама слетела с языка.
Напряжение, исходящее от артистов, было до того велико, что они от этой идиотской шутки сначала замерли.
А потом их смех прогремел раскатами грома в пустом зале.
– Чем ещё порадуете нас, сударыня? – задыхаясь, прохрипел Жиль. – Прочтёте лекцию о половом созревании?
Эта фраза была до того нелепой, такой идиотской, что Изабель успокоилась далеко не сразу. И что в этом было смешного? Неважно. Для уставших от страха людей что угодно может показаться смешным.
Утерев слёзы, девушка продолжила.
– Наше творчество – совместный процесс, – выдохнула она. – А я в этом театре новенькая. Либо вы мне помогаете, либо нас ждёт омерзительная постановка.
– Ага, – вновь не сдержался Жиль, – и Призрак каждому натянет глаз на задни…
– Жиль!
Парень в ответ скорчил гримасу. Оставалось только поразиться, как при такой активной работе лицевых мышц его физиономию не свело судорогой.
– О сегодняшнем случае, – Изабель провела ладонью по волосам, – не беспокойтесь. Просто… Гаскон решил стать рекламщиком.
– Это он любит, – кивнула Косет. – Даже копии масок… нашего таинственного гостя решил продавать.
– И что случилось? – спросила Изабель. – Сколько было убытков?
– Кто сказал, что они были? – улыбнулась артистка. – Гаскон на выручку купил себе новенькую машину, а для нас – костюмы с декорациями. Его идеи всегда приносят прибыль.
Изабель шёпотом выругалась.
– Ладно, – вздохнула она, переведя взгляд на часы на запястье у дирижёра. – По домам.
– А может, устроим вечеринку с чаепитием? – вновь подал голос Жиль. – Будем пить играть в куклы, разгадывать сканворды и положим на полку вставные челюсти.
– Ты весь день копил в себе шутки? – спросила Изабель.
– Если сейчас ты меня заткнёшь, я точно взорвусь!
– Только не рядом с занавесом. Его тяжело стирать.
Жиль казался расслабленным и весёлым, но после репетиции он всё равно на всякий случай проводил Изабель до кабинета.
– Не жди меня, – нахмурилась девушка. – Я не из тех девушек, которых нужно постоянно защищать и сдувать с них пылинки.
Жиль нахмурился, глядя на неё.
– Слушай, – произнёс он. – Я понимаю, что ты ни от кого не принимаешь помощи, но…
– Жиль, – ответила Изабель, опустив либретто на стол. – Если бы Призрак Оперы захотел меня похитить, как думаешь, он остановился бы из-за тебя?
Парень задумался, но в итоге пожал плечами.
– Что ж ладно. Бывай, Из. Если ты умрёшь, то больше одна шляться по театру не будешь.
Она закатила глаза. Действительно, Жиль слишком долго сдерживался без своих извечных шуток, и решил вывалить весь запас на неё одну.
Оставшись в одиночестве в кабинете, Изабель огляделась. Помещение по-прежнему казалось пустым, без каких-либо вещей от нового владельца. Неудивительно. Изабель от силы была в кабинете полчаса.
Она оставила в одном из шкафов плед. Репетиции рано или поздно подойдут к концу, начнётся театральный сезон, её постановку будут смотреть зрители, а Изабель в это время сможет заняться написанием сценария. И лучше всего писать текст в комфорте и уюте.
Здесь же она оставила чистый блокнот для заметок и большую тетрадь – для работы со сценарием. На этом преобразование завершилось.
Взяв свою сумочку, Изабель закусила губу.
Призрак Оперы приглашал её на малую сцену. Пойти или проигнорировать его, сославшись на усталость?
После первой встречи этот мужчина оставил слишком значительный след в её мыслях. Нельзя продолжать видеться. Нельзя с ним даже разговаривать. Он завораживал своими манерами, своей загадочностью, своей властью над всем вокруг.
Нет. Нужно время, чтобы оправиться после первой встречи, нужно успокоиться, разобраться в мыслях и чувствах.
А ещё лучше – познакомиться с кем-то менее сумасшедшим, увлечься им. Мысль Изабель тоже не нравилась, хотя этот способ и помог бы не думать о Призраке Оперы. Ничего. Работа тоже заставит её забыться.
К тому же, за его сегодняшнюю выходку Изабель имела право обидеться.
Она сжала ручку двери.
…но ведь он ждал встречи целый день.
Скрежетнув зубами, Изабель вышла из кабинета и направилась к малой сцене.
Глава 5
В темноте театр преображался. Прошлой ночью Изабель уже успела заметить, какими жуткими становились прекрасные статуи во мраке, какими зловещими были великолепные портреты, и как пробегали мурашки по коже от малейшего движения в зеркалах. Стараясь не обращать внимания на мрачную атмосферу, Изабель сосредоточилась на золотом луче фонарика.
Звуки с малой сцены она услышала раньше, чем обнаружила ведущую к ней дверь. Изабель замерла, прислушиваясь. Кто-то умело играл на органе, и эта музыка была зловещей, полной тревоги, злобы, агрессии. Музыкант играл великолепно, но в мрачном коридоре театра Изабель, услышав мелодию, свалилась бы в обморок, не будь у неё железных нервов.
Она неслышно вошла и выключила фонарик, стараясь не привлекать внимания.
Честно говоря, она надеялась, что застанет Призрака Оперы без маски, но он, видимо, с ней не расставался. Мужчина играл на сложном инструменте виртуозно, и его фигуру выхватывал из тьмы неровный свет свечей.
Дверь громко щёлкнула за её спиной, закрывшись на замок. Коротко вздохнув, Изабель дёрнула ручку. Не сработало. Дверь закрылась наглухо.
Ловушка захлопнулась.
Орган затих. Изабель обернулась, изо всех сил стараясь не выдать своей паники.
Паники ли?
Призрак Оперы улыбнулся ей той самой учтивой, холодной, будничной улыбкой аристократа. Он вновь был великолепно одет, вновь казался галантным и обаятельным.
Почему же Изабель было рядом с ним так страшно, так холодно?
– Милая Изабель, – улыбаясь, он подался вперёд и опёрся руками на свою дорогостоящую трость. – Я принёс шампанское, чтобы выпить за нашу помолвку.
Изабель перестала дышать от его наглости.
– Я уже сказала, что думаю об этом.
– Поправка: вы сказали это Гаскону, – он склонил голову, вглядываясь в её фигуру в зрительном зале, – а он… совершенно ничего не знает о женском сердце.
– И что же о нём знаете вы?
– Я? Право, даже меньше, чем дорогой Гаскон, – от его улыбки вновь повеяло холодком. – Кроме того, что ваше полно ненависти к себе самой.
Изабель вскинула брови, улыбка Призрака Оперы стала какой-то зловещей, хищнической.
– Каждого, кто отнесётся к вам по-доброму, каждого, кто посмеет помочь вам, вы воспримите враждебно, в штыки, испугаетесь, – он выдержал паузу. – Поэтому я вас презираю.
Изабель содрогнулась, коснувшись щеки. Она горела так, будто по ней зарядили пощёчину.
– Вы подойдёте, – он склонил голову набок, – или вам нужно время, чтобы… остыть от моего замечания и перестать краснеть?
Изабель до боли сжала зубы. Да как ему это удаётся?! Что ни фраза, то ее бросало то в жар, то в холод, что ни вопрос, то Изабель вспыхивала от стыда!
Стиснув кулаки, она подошла, точно фурия, прожигая Призрака ненавидящим взглядом.
В ответ мужчина элегантным жестом послал Изабель воздушный поцелуй, и её намерение наорать на него исчезло, словно дым. Она застыла в трёх шагах от Призрака Оперы, не зная, что ей делать и как реагировать.
– О чём я и говорил.
Сжав губы в линию, Изабель отвела от него взгляд. Долго смотреть в его проникновенные глаза она не могла – ей казалось, будто бы они проникали в её разум, будто пробирались под кожу, кости и вглядывались в нагую душу.
– Почему мы заперты здесь?
– А почему могут быть заперты в одной комнате мужчина и женщина?
Изабель вновь вздрогнула и попятилась назад, когда он поднялся со скамейки. Двигался Призрак Оперы неторопливо, приближаясь к ней, в то время как девушка дрожала всем телом и готова была сорваться с места, словно лань, заметившая тигра.
– Я закричу.
– Кто вас услышит? – он обходил её кругом, обозначая каждый шаг небрежным стуком трости об пол. – Быть может, мсье Жакоте? Он шумный и всегда раздражал меня. Я не буду по нему скучать.
Он приблизился, и Изабель застыла, не способная ни пошевелиться, ни отвести взгляд от чудовища в белой маске. Закричать? Ударить его? Бежать? Глядя в его карие глаза, Изабель дрожала от ужаса, совершенно забыв, как управлять своим телом.
Призрак Оперы коснулся её крупных каштановых кудрей, провёл костяшками пальцев по скуле, сжал подбородок, заставив ее поднять голову. Он был так близко, что жар его дыхания обжигал кожу девушки.
– Ваши глаза сияют, – произнёс он, – как бы сильно вы мне ни сопротивлялись.
Он отпустил её, брезгливо отстранил от себя. Ноги Изабель подкосились, и она схватилась за клавиатуру органа, чтобы не упасть. Инструмент издал пронзительный гул, но девушка не обратила на это внимания. Её трясло. Сердце так бешено колотилось в груди, что от этого становилось больно.
Призрак Оперы выпрямился, вновь став невозмутимой мраморной статуей, бесстрастным воплощением таланта. В свете свечей его глаза сияли инфернальным весельем.
Тяжело, надсадно дыша, Изабель мысленно наложила на него такое витиеватое проклятие, которому позавидовали бы все древнеегипетские мумии.
– Успокоительного?
