Найтблюм: Признаки жизни

 Хэмминг становился довольно чутким человеком, когда дело касалось предметов искусства, особенно картин. Так, например, ему совсем не нравились картины да Винчи. Да, о его мастерстве вопроса не стояло, он был великим художником. Найтблюма отталкивало то, что люди на картинах Леонардо казались фальшивыми, словно актеры, играющие свои роли. Возможно дело в людях, которые могли позировать художнику, считал он. Ему по нраву были картины с долей мистики, но самыми любимыми были картины фантастические. Такие картины, он считал, показывают всю силу воображения художника. У многих фантастов, к сожалению, полотна получались нечеткими, детали, которых они не видели, а могли только представить выходили ненатуральными. То начинала страдать светотень, то падала детализация. Это немного расстраивало его, достойных картин такого рода было не так уж много. Картины Ганса Рудольфа Гигера приходились ему особо по душе. Как называл их автор, фантастический реализм, биомеханика. В его картинах, половину из которых подавляющее большинство людей сочло бы возмутительно непристойными, словно специально призванными вызывать эмоции, Найтблюм видел безразличную, холодную логику, чуждую самой сути человека. То, что могло у праздного обывателя вызывать только трепет и страх неизвестного, ему же казалось таким любопытным, ему хотелось понять природу этого страха, представить суть и назначение механизмов, изображенных там; как они могут функционировать. Он представлял, что может быть с несчастным странником, попавшим вдруг туда, в те залы. Что каждый неверный шаг или прикосновение, могут стать преддверием страшных мук и неведомой боли. Но, тем не менее, Найтблюм всегда считал, что нет ни одной вещи страшнее смерти, есть вещи ведущие к смерти, они и вызывают настоящий страх, всё остальное – ерунда. Он был убеждённым атеистом.

 Картина, которая ему приглянулась, была выполнена в чёрных и синих тонах. На ней было изображено нечто в ночи отдаленно напоминающее человека с чертами ящера. Оно стояло по пояс в воде, на фоне скал. Существо стояло скрючившись. Спина – огромный горб, на котором красовались тупые, обтянутые толстой кожей костистые парные шипы, идущие вдоль позвоночника. Открытая пасть, усеянная иглами зубов, мутные стеклянные глаза без зрачков. Огромные руки и крупные жилистые лапы. Стоя в пол-оборота, оно смотрело своими зловещими глазами на зрителя, раскрыв пасть и высунув черно-красный язык. Надпись на картине гласила: Стивен Эйслер, «Страж ночи». Эта картина приглянулась ему среди остальных, казавшихся на данный момент откровенно скучными.

После того, как Гринхэлмы вернулись день словно встал. Все изрядно подустали после активной игры, в том числе лошади. Потому оставшаяся половина дня была проведена относительно спокойно.

После пятичасового чая все распределились по комнатам, кому с кем было удобнее. А Хэмминг предпочёл посетить библиотеку.

Прохаживаясь среди высоких книжных шкафов, изредка пробегаясь глазами по корешкам заинтересовавших его произведений, риэлтор раздумывал совсем о другом. Его волновал фундамент, путь к которому лежал через огромный подвал, в котором, хоть и пустом на первый взгляд, находилось что-то…

Этой ночью Хэмминг спал как убитый. Приятная усталость, горячий душ, необычайной свежести воздух.

Белая тюль гуляла лёгкими призрачными волнами, поднимаемыми свежим ветерком, пробивающимся сквозь небольшую щель в приоткрытой фрамуге. Шёлковое постельное бельё, мягкое дутое одеяло, едва слышимые за дверью звуки проходившей мимо по коридору служанки. Слух у Найтблюма был так же чуток как и остро его зрение. Крепкий сон однако шёл не совсем своей привычной дорогой.

Риэлтору снилось как он едет на велосипеде по песчаному пляжу в столь приятную ему серую погоду. Лёгкие едва ощутимые покусывания прохладных дождевых капель касались кожи его довольного лица. А вдали распростёр свои объятия безграничный океан, скрываемый на горизонте застилающим его туманом.

Шины старенького велосипеда утопали в схватившемся от влаги песке, оставляя позади едущего две рыхлые, постоянно борющиеся между собой канвы.

Океан был безмятежен, разговаривая с сонным миром голосом далёких волн. Шум вод касался слуха Хэмминга, доставляя радость умиротворённой душе.

Ноги крутят педали. Песок становится влажнее, из него сочится вода. Шины всё глубже впиваются в песок. Ногам становится всё тяжелее крутить педали – теперь наезднику приходится чуть привставать с сиденья чтобы вдавить и провернуть педаль.

Токая плёнка воды покрывает весь пляж, словно тот чуток приутоп. Из маленьких отверстий в песке пробиваются маленькие конечности и вот уже мелкие рачки пробиваются ими сквозь тяжелый песок. Их заливает вода, покрытая рваной вспененной плёнкой, но они рвутся наружу. Большинство из рачков вырывается, меньшинство так и остаётся погребённым под пропитанными влагой песком.

Педали крутить всё тяжелее и тяжелее. Хэмминг выворачивает руль в сторону суши, но и суши уже нет. Лишь только пляж теперь, серпом уходящий в безбрежный океан. Океан всё гуще окутываемый туманом. Тяжесть на сердце, шум гигантских водных масс. Буря грядёт…

С вязкой тяжестью на сердце Найтблюм проснулся, резко открыв глаза. Что-то беспокоило его слух. Неуловимый звук поворота латунной дверной ручки…

Тишина…

Чуть слышимый шорох ворса наброшенного на каменный пол шерстяного ковра, что у комода в дальнем углу.

Исторгнув беззвучный вопль риэлтор всхлипнул вырвавшись из сна, подскочив на кровати.

– Вы слышите меня? – прошелестел чужой голос.

Вздрогнув, Хэмминг насупил брови, глядя в чёрный угол между дверью и комодом.

Высокая темная фигура различалась в том пространстве. Определённо, это была женщина.

Об этом сказал не только женский голос, но и видневшиеся в лунном свете кончики босых аккуратных пальцев на ковре.

– Что? – переспросил Хэмминг, – Кто это?

Фигура, словно плавающая в глубоких волнах сделал шаг навстречу, осторожно подавшись вперёд.

Глаза Хэмминга раскрылись, когда он увидел вырисовавшееся в упавших на обнажённое худощавое тело лучах лунного света утончённые черты Марты Гринхэлм. Её бледное лицо не выражало ничего, глаза были закрыты. Под опущенными веками не были заметно бегающих зрачков, как то бывает у людей видящих сон.

Хэмминг ужаснулся этой странности и той внезапности с которой у него в комнате оказалась обнажённая жена главы семейства. Это было возмутительно, чрезвычайно непристойно, но очевидно же, что женщина с, надо заметить – прекрасной фигурой – находилась в беспамятстве.

– Вы меня слышите? – повторили вопрос распахнувшиеся бледные губы.

– Я, – осторожно вымолвил риэлтор. – Да, я слышу. Что вы здесь делаете?

– Я требую, – так зловеще прошептали губы на бесстрастном лице с закрытыми глазами.

– Простите, что?

– Требую, чтобы вы остались тут ещё на неделю.

Хэмминг ничего не ответил на данное заявление так бесцеремонно появившейся женщины.

Произнеся эти слова, Марта отшагнула обратно в тень. Вновь послышался звук дверной ручки. Дверь приоткрылась и нагая фигура, вышла из комнаты, оставив пытающегося хорошенько протереть покалывавшие от былого сна глаза риэлтора.

Он был в полном недоумении. Что это только что было?

***

Следующее утро Хэмминг провёл в раздумьях. Неспешно застёгивая каждую пуговицу на шёлковой тёмно-синей сорочке, он размышлял над тем, что произошло ночью. Как это воспринимать? Как понять, что имела ввиду Марта? Естественно об этом никто не должен был узнать. А как иначе?

Если хоть кто-нибудь прознает что в гостях у него была жена Гринхэлма, то ему несдобровать. «Вполне возможно это провокация», – заметил Хэмминг, застегнув все пуговицы кроме верхней, которая так неприятно давила на кадык, – «А у провокаций всегда есть антракт с неминуемым продолжением. Нужно быть готовым ко всему».

Настырный по своей природе, Хэмминг привык бросать вызов любому врагу, даже неизвестному. Да, это было опасно, однако сам факт возможно начинающегося противостояния приятно щекотал его нервы.

Именно, и не только, поэтому риэлтор решил послушать указания хозяйки поместья и остаться здесь ещё на недельку. Данное категорическое приглашение было принято отчасти стратегическими решениями, отчасти великолепным поводом устроить себе небольшой недельный отпуск. Тем более в таком месте, стены которого были просто пропитаны стариной.

Мелисса – его секретарь – неоднократно заявляла, что готова, и сможет справиться со всеми делами в офисе. Все серьёзные сделки на этот месяц у него завершены, платежи погашены, а документы выверены до запятой. «Внезапное испытание станет хорошей проверкой для неё», – хитро подумал Найтблюм. – «А если моя дорогая секретарша не справится, не сможет удержать все дела в норме до моего возвращения, и всё полетит из рук, тогда грош ей цена. Надолго она у меня не задержится».

Потешив свой эгоизм, Хэмминг достал записную книжку из внутреннего кармана своего плаща. Сев за стол, риэлтор отстегнул кожаный ремешок, стягивавший обложки, и уже вынул из кармана ручку, чтобы сделать несколько пометок на будущую неделю, однако был весьма удивлён: кто-то нарисовал в его блокноте тощую птичку. От возмущения риэлтор встал из-за стола и, нахмурившись, в недоумении огляделся по сторонам. Наверное в поисках неведомого проказника.

С досадой вырвав листок с птичкой, он со всей ненавистью порвал его на клочки и, скомкав, бросил в урну у стола.

Это возмутительно! Какой-то вандал рылся в его вещах?

Накинув костюм, Хэмминг вышел в коридор, где столкнулся со служанкой. Круглолицая стеснительная девушка с прекрасными золотыми кудрями, неумело скрываемыми под белым кружевным платком смогла ответить лишь то, что не видела, чтобы хоть кто-то заходил в предоставленную ему во временное распоряжение комнату. Фыркнув, Хэмминг попросил служанку запирать дверь его комнаты после уборки.

Виновато кивнув головой, она осталась смиренно стоять на месте, пока он не ушёл.

Пропустив пару партий в бильярд с Альбертом и ,заодно, обсудив тему временного спада цен на строящуюся деловую недвижимость, он приготовился завершить третью и нанёс удар по восьмёрке, но попал в борт.

– Ух, вы были совсем рядом, мистер Хэмминг, – с наигранной досадой произнёс Альберт, намелив наконечник кия. – Как же вы поступаете в таких ситуациях со своими активами?

– Боюсь, что мои активы не особо зависят от цен на стройматериалы, – сказал Хэмминг, опёршись на кий и разглядывая выстроившиеся на столе оставшиеся два шара.

– Вот как? – сказал Альберт, прикидывая с помощью кия вектор намеченного удара, – Неужели древние истории и небылицы скрепляют стены лучше любого цемента?

– Порой даже лучше, – ухмыльнулся Найтблюм.

– Неужели? – сказал Альберт, сконцентрировавшись на ударе.

Последовал удар. Биток ударил по восьмёрке, заставив ту отскочить от борта. Та пересекла стол и остановилась у самой лузы, но так и не провалилась в неё.

Стоявший неподалёку невысокий, но очень статный загорелый мужчина с зачёсанными назад лоснящимися чёрными волосами заметил и это в отражении. Он смотрел в одно из дюжины буквально слепленных вместе сводчатых окон с белёными рамами. Тесно выстроившись в шеренгу от угла до угла бильярдной, те предоставляли адвокату прекрасный вид на сторону сада.

Он находился в задумчивости, хотя взгляд его был пронзителен. Даже в таком состоянии мистер Дэкстер мог уловить и запомнить все малейшие изменения как в саду, так и в отражении игравших в бильярд позади него. Прижав к губам гранёный стакан с янтарным сорокалетним бренди, адвокат производил некие подсчёты. Он напоминал шахматиста, обдумывающего следующий ход.

– А вы что думаете, мистер Дэкстер? – бросил через плечо Альберт, с досадой глядя на так и не закатившийся в лузу шар.

Адвокат неспешно вышел из раздумий:

– Думаю, что вам нужно научиться рассчитывать силу удара, мистер Альберт. От этого многое зависит.

– Не хотите ли показать на примере? – улыбнулся ему Альберт.

– Я больше предпочитаю снукер, – ответил Дэкстер.

– Неужели вы откажете мне в чести поиграть со знаменитым адвокатом? – поддел его Хэмминг.

Дэкстер едва заметно усмехнулся и отвернулся от окна.

– Почему бы и нет? – ответил адвокат. – Вы позволите? – обратился он к Альберту.

– Пожалуйста, прошу, – ответил ему Альберт с пригласительным жестом.

Быстрыми отточенными движениями дворецкий выложил шары на стол и ,сформировав их с помощью треугольника, учтиво отошёл назад, сложив руки за спиной.

Пригубив брэнди, Джеймс Дэкстер отставил увесистый стакан в сторону.

Сняв пиджак и взяв со стены кий, он попробовал его наконечник пальцем, после прошёл к столу. Расстегнув вторую пуговицу на пастельно-сиреневой сорочке и чуть подтянув вверх графитовый синий жилет с едва заметными вертикальными полосками, адвокат подошёл к столу так, как самоуверенный тяжелоатлет подходит к штанге.

– Воспользуюсь правом приглашённого на первый удар, – сказал учтиво, почти вызывающе Дэкстер, натянув улыбку, – если позволите.

– Разумеется, – с той же учтивостью ответил Найтблюм, – бейте.

– Ну что же, это была ваша вторая ошибка…

Быстро приняв позицию для удара, адвокат ударил по битку, с характерным грохотом разбив треугольник по столу. Выскочившие из заднего ряда шары сразу же были запущены в противоположные лузы. Остальные шары роем разлетелись по столу, разбежавшись кто куда.

Хэмминг Хмыкнул.

Шары забиты, значит дальше снова бьёт Дэкстер. И он не преминул это сделать.

Второй удар лёгким касанием задевшего красный шар битка загнал оный в лузу.

Снова удар за адвокатом. От борта и снова в цель. Хэмминг оставался невозмутим, а партия продолжалась.

– Позвольте узнать, – спросил Хэмминг, опёршись на кий.

– Валяйте, – ответил, преспокойно нанося следующий удар, Дэкстер.

– Вы сказали, что я ошибся два раза. Не так ли?

– Это верно.

– Так, какая же была моя первая ошибка?

Отбившись теперь от двух бортов блестящий шар прокатился и осторожно упал в намеченную лузу.

– Первой ошибкой, мистер Хэмминг, – ответил адвокат, аккуратно намелив кончик кия, – было пригласить меня в игру.

И снова шар летит в лузу.

Альберт с интересом наблюдал за партией в одного, улыбка не сходила с его лица.

– По всей видимости, – преспокойно заметил Хэмминг, – в бильярд вы играете лучше, чем в поло.

– Боюсь, что так, – ответил адвокат. – От этого борта в дальнюю лузу.

Эти слова Дэкстер подтвердил ударом о борт отправив следующий шар, под номером четырнадцать, в угловое отверстие бильярдного стола.

– Скажите, мистер Дэкстер, – сказал риэлтор, – как вы относитесь к своему роду деятельности?

– Вы имеете ввиду мою юридическую практику, – переспросил адвокат, бросив на него спокойный, но внимательный взгляд.

– Весьма сомневаюсь, что ваш профессионализм в такого рода делах можно назвать практикой.

– Интересно, – чуть ухмыльнулся Дэкстер, опёршись на кий и прикидывая маршрут своего следующего удара. – Не думал, что вы интересуетесь адвокатурой.

– В некотором роде.

– Свою работу я люблю, мистер Хэмминг, настолько же, как разумею и вы свою. Старинные поместья, древние особняки, которые держатся на, – Дэкстер на момент обернулся на Альберта, разведя руками и нарочито нахмурив брови словно припоминая слова, – историях и честном слове? Не так ли вы сказали?

Альберт, уже переставший улыбаться, чуть ухмыльнулся, но серьёзно взглянул на адвоката, а после перевёл оценивающий взгляд на риэлтора. В глазах Найтблюма не мелькнуло и тени возмущения. В этот момент он смотрел в сад на спрятавшуюся за рододендроном статую воина с мечом.

– Ах, вы об этом, – вдруг возвратился он в диалог из прекрасного сада. – Моя профессия меня радует уже многие годы. Не могу не отметить, что количество ваших побед в судебных делах, и не только, настолько велико, что боюсь к вам в гости может заглянуть самый влиятельный в мире бизнесмен.

– Вы наслышаны обо мне, – заметил адвокат прилаживаясь к сложному удару от примостившегося практически вплотную к борту шара.

Удар от борта, и шар, едва зазевавшись на краю лузы, вновь падает в неё.

– Наслышан, – подтвердил Хэмминг, – можно и так сказать.

– Я не привык афишировать свои успехи, – пояснил Дэкстер. – Тем более рекламировать себя на всех рекламных щитах, как некоторые мои коллеги.

Хэмминг красноречиво промолчал, взяв с подноса бокал со светлым виноградным соком и отпив немного.

– Именно поэтому я не прочь поинтересоваться у вас, – продолжил адвокат, покручивая в руках кий, – чем обязан такому вниманию? Почему вы наводили обо мне справки, мистер Найтблюм?

– Это не запрещено, – небрежно сказал Хэмминг, легко покачивая бокал в руке, – к тому же, по роду деятельности я вынужден знать таких как вы, хоть и не всегда лично.

– Таких как я? Как же это понимать и что вы всё-таки имеете ввиду?

Хэмминг неспешно смаковал виноградный сок из бокала и не торопился отвечать. Адвокат не вытерпел и продолжил:

– Неужели вы сказали это ради острого словца?

Но риэлтор опять отрешённо промолчал. Казалось, что он о чём-то забыл, о чём-то намного более важном, чем персона самого Джеймса Дэкстера.

Во время затянувшейся паузы адвокат практически успел возмутиться, даже успел нахмуриться и открыть рот, чтобы сделать Хэммингу замечание.

– Отнюдь, мистер Дэкстер, – спокойно опередил его речевой аппарат Хэмминг. – Я поясню: я восхищаюсь таким людьми. «Какими?», спросили вы? И я вам отвечу: такими, кто не боится риска, ведь как мы знаем из старой поговорки «Кто не рискует, тот не пьёт шампанского». Таким людям выпадает больше шансов в карьере. Тем более, если каждый раз рисковать ни чем иным, как собственным именем. Ведь чем выше ставки, тем больше приз. Я прав, мистер Дэкстер?

Адвокат промолчал, одарив риэлтора пронзительным взглядом с бесстрастного лица.

Только чрезвычайно чуткому человеку могло показаться, что в тот момент в нём что-то вспыхнуло, но тут же погасло.

– Все мы каждый день рискуем жизнью, мистер Найтблюм, – холодно бросил адвокат, прилаживаясь к следующему удару. – Если позволите, то я отвечу афоризмом на афоризм. «Вся наша жизнь игра».

– В вашем случае игра, где каждая ставка ва-банк.

Дэкстер нанёс удар, шар отскочил от борта и практически остановился в дюйме от лузы. Но медленно и лениво дополз до неё и, чуть задержавшись на краю, всё же упал в отверстие.

Дэкстер поднял на него хитрый взгляд.

– Поздравляю, – снисходительно сказал риэлтор. – Снова ваш удар, мистер Дэкстер.

– Мне не нужны ваши поздравления, – с едва заметно тенью раздражительности ответил адвокат.

– Не обессудьте. Мне просто показалось, что этот удар дался вам несколько тяжелее, чем предыдущие, хотя и не был так сложен.

– Надеюсь вас не беспокоит, что вы за всю партию так и не прикоснётесь ни к одному шару?

– Вы правы, – заметил Хэмминг, – это будет выглядеть не совсем красиво. Потому я думаю, что приличия ради отмечусь одним ударом в вашей прекрасной партии. Мне подойдёт шар номер восемь.

– Неужто вы хотите, чтобы я уступил вам удар? – усмехнулся Дэкстер, оголив идеальные белые зубы.

– Ну что вы, конечно же нет. С вашей стороны это было бы как минимум непрофессионально.

Улыбка неспешно сошла с лица адвоката и сменилась маской безразличия, под которой однако уже угадывалось возмущение.

– Мало того, что по всем правилам бильярда я оставлю себе восьмёрку, – отметил Хэмминг глядя ледяным взглядом прямо в глаза Дэкстеру, – но, как и полагается, завершу им всю вашу партию.

– Ну что же, посмотрим, – надменно бросил адвокат и встал в позицию для удара.

Несколько помедлив, Дэкстер, поглядывая на восьмой шар, со всей осторожностью ударил по шару рядом с ним и снова попал в цель.

Ещё удар – точно в цель.

Хэмминг бесстрастно наблюдал за тем, как адвокат безошибочно загоняет шары по лузам.

Предпоследний шар летит навстречу цели и вот последний.

– Вы хотел этот шар? – раззадорено бросил насмехающийся адвокат.

– Но, – вмешался было Альберт.

– Так получите, – насмешливо произнёс Дэкстер.

Но в самый момент удара рука его дрогнула, словно сознание его пыталось его остановить. В мозгу его возникла тень некоего сомнения. Словно слова Найтблюма, произнесённые с невероятной самоуверенностью повлияли на него. Но нет. Хоть рука его и дрогнула, однако биток ударил по восьмёрке и та медленно покатилась в направлении лузы. Эти две с половиной секунды, показались Дэкстеру целой вечностью. Шар медленно дополз до лузы.

Альберт удивлённо приподнял брови, а Хэмминг снисходительно хмыкнул.

И вот восьмёрка сорвалась вниз во тьму отверстия.

– Получите и распишитесь, – победно воскликнул адвокат, небрежно бросив кий на стол.

Хэмминг завалил на бок голову и простодушно посмотрел сначала на него, потом на Альберта.

Тот явно болел за адвоката, но почему-то удручённо понурил голову.

– Похоже, что стол пуст, – сказал риэлтор, – однако партия не завершена. Я попрошу вас убрать ваш кий со стола.

– Что вы имеете ввиду?! – возмутился Дэкстер, буквально впишись в него глазами.

Он буквально пронизал риэлтора взглядом своих чёрных поблёскивавших глаз. Дэкстер не желал думать ни о чём другом, кроме как о победе над человеком, который посмел вывести его из себя.

Хэмминг глянул на дворецкого:

– Прошу достаньте шар, – произнёс он.

– Сию минуту, сэр, – ответил Карсвелл и подошёл к столу.

– Что? Да как вы, – не успел договорить адвокат.

Его глаза обратились на стол в поисках ответа.

С досадой он поджал губы, когда увидел зелёную шестёрку, примостившуюся в угловой лунке. Она уверенно стояла на самом краю отверстия.

Дэкстер бесшумно выругался.

Дворецкий вынул незаконно забитую восьмёрку и, взяв кий со стола, подал его Дэкстеру.

Хрустнув костяшками пальцев, Хэмминг приладился к кию и без особого напряжения забил шестёрку в лузу.

– Может быть я и не лучший игрок в бильярд, – заметил риэлтор, приступая к удару по последнему шару, – но я знаю когда вступить в игру, мистер Дэкстер, и подытожить все ваши труды.

С этими словами он нанёс удар по чёрному шару и восьмёрка уверенно улетела в боковую лузу.

Дэкстер с досадой закрыл глаза.

– Чёрт возьми! – воскликнул Альберт, встав с места. – Одна эта восьмёрка стоила всей партии. Блестяще, мистер Найтблюм!

Дэкстер быстро взял себя в руки и сдержанно улыбнулся Хэммингу.

– Действительно, хорошая партия, – благожелательно ответил Дэкстер, пожав руку риэлтору.

– Абсолютно с вами согласен, мистер Дэкстер, – ответил учтиво Хэмминг.

– Так кто же должен заглянуть ко мне в гости? – между делом осведомился адвокат, – Точнее будет, кто из самых влиятельных в мире людей должен меня навестить?

– Заметьте, я не сказал человека, но бизнесмена до мозга костей, – спокойно ответил Хэмминг, с хитрецой в взгляде. – И я имел ввиду без преувеличения самого влиятельного из всех.

Дэкстер хитро прищурился, судя по всему, поняв намёк.

– Не вы первый мне о нём говорите, – заметил Дэкстер со сдержанной ухмылкой. – Будем надеяться, что это произойдёт как можно позже.

– Будем надеяться, – заметил Альберт. – Но этот парень очень своенравен.

Трое рассмеялись.

– Думаю, к каждому из нас он рано или поздно заявится, – со всей серьёзностью подытожил Дэкстер, одарив всех своим голливудским оскалом, – не так ли, мистер Хэмминг?

Риэлтор холодно кивнул в ответ.

Прошедшая партия пошла Найтблюму на пользу, позволив не только немного прощупать на самом деле неизвестного ему адвоката Джеймса Дэкстера, но также показала присутствовавшим, что даже проигрывая Хэмминг не проигрывает. Он показал, что с ним нужно считаться.

За полуденным чаем, за которым отсутствовали Ричард, Дэкстер и Марта, Хэмминг имел удовольствие обсудить с остальными жизнь и творчество Бенвенуто Челлини, а также учтиво поспорить с прекрасными дамами о том, какие именно нюансы из жизни великого ювелира, скульптора и художника Александр Дюма намеренно приписал оному для усиления его и без того выдающегося характера.

Дамы остались довольны, но Кэтрин почему-то возмущена. Было видно невооружённым глазом как она изо всех сил старается улыбаться. От этого её улыбка походила больше на широкий оскал, что не ускользнуло от взгляда Чарльза. Он закрыл глаза, будто пытаясь сдержать икоту в груди.

– Опять она это делает, – удручённо закатив глаза, шепнул Чарльз брату.

Альберт тоже заметил этот зависший оскал на лице девушки, которая совершенно не умела притворяться. Сам он, более умело притворившись, что осторожно отпивает горячий чай из жемчужного цвета чашки с позолоченной каймой, не выдержал и рассмеялся, но выставил всё так, будто подавился.