Найтблюм: Признаки жизни

– Миссис Гринхэлм, – сообщил о своём присутствии Хэмминг, закрыв за собой дверь.

– На замок, пожалуйста, – произнесла Марта, всё так же глядя в сторону.

Риэлтор повиновался.

– Прошу, присаживайтесь, мистер Найтблюм, – предложила Марта, в задумчивости вальяжно выдохнув заклубившийся едкий дым.

Отодвинув менее изящный стул от стены, риэлтор сел.

Воцарилась тишина. Но не надолго.

– Вы хотели меня видеть? – спросил Хэмминг, позволив себе первым нарушить застоявшуюся, по его мнению, тишину.

Отвернувшись от словно застывшего в пространстве курительного приспособления, Марта, наконец, одарила его своим оценивающим взглядом. Лицо женщины теперь не было таким обычным – идеальное количество косметики делало его невероятно обольстительным. Её выразительные карие глаза отливали холодным металлом.

– Мистер Хэмминг, – сказала Марта, деловито стряхнув пепел в стеклянную пепельницу, – Давайте на чистоту. Вы знаете зачем мой муж пригласил вас сюда?

– Насколько я понял, вашему мужу понадобились мои навыки, – начал издалека риэлтор.

– Если бы Ричарду понадобились лишь ваши навыки, то он бы устроил встречу с вами по месту работы, – резко ответила Марта, – Официально.

– Возможно мистеру Гринхэлму нужен человек, которому можно доверять, а для этого нужно состоять в более дружеских отношениях?

– О, я умоляю вас, – утомлённо закатив глаза, женщина выдохнула в потолок струю дыма.

– Люблю, когда женщина так говорит, – со всей серьёзностью сказал Хэмминг.

– Неужели вы думаете, что я вам поверю?

– Почему бы и нет? Знаете ли, у меня есть некоторый опыт в сделках с элитной недвижимостью.

– Это-то меня и беспокоит.

– Весьма интересно узнать, миссис Гринхэлм, – подался вперёд риэлтор, хитро прищурившись, – чем именно я вас беспокою? Надеюсь, только хорошим.

Марта замерла, остановив свой взгляд на собеседнике.

Взгляд её сделался жёстким. Со всей серьёзностью она рассматривала Хэмминга, словно тяжёлую свинцовую статую.

– Мистер Хэмминг, – строго отчеканила Марта, выдохнув табачный дым носом, словно внутри она была раскалена от гнева, – Я знаю о ваших, мягко говоря, серых делишках.

– Неужели? – нарочито удивился риэлтор, спокойно откинувшись на спинку. – Позвольте узнать, какие именно, не устраивающие вас делишки мне решили приписать мои конкуренты?

– Отнюдь не ваши и вовсе не конкуренты?

– Тогда вопрос закрывает сам себя ввиду отсутствия объективности.

– Если суд весьма часто остаётся на вашей стороне…

– Всегда, – позволил себе уточнить Хэмминг,

– То это не значит, что вы остаётесь правы по совести.

– Извольте, миссис Гринхэлм, – учтиво заметил риэлтор, – но зачем упоминать подобные, к тому же столь устаревшие понятия в наше время? Вы ведь не хуже моего понимаете, что понятия правды и неправды всегда относительны. Судебная система в нашей великой стране развита достаточно, чтобы изъять понятие совести из обихода, как таковое. В этом плане я, как и любой уважающий себя бизнесмен, считаю себя вправе пользоваться ей и с её помощью отстаивать свои интересы. А злые языки и сплетни. Хм. Они будут всегда.

– И вы посчитали, что я, – сказала она отрешённо стряхнув пепел с папиросы, – буду верить сплетням?

– Отнюдь. Я всего лишь хочу показать, что мне, на самом деле, нечего скрывать. Я привык вести дела честно даже с бесчестными людьми, которым иногда, к моему удивлению, оказываются с виду люди весьма приличные. Я всего лишь знаю как парировать и контратаковать, но никогда не берусь атаковать и судить других. Ведь проблему нужно увидеть всегда с обеих сторон, чтобы это сделать, но, как это бывает, одну из сторон не всегда можно рассмотреть в деталях. Потому пусть судят судьи, а я не стану. И позвольте заметить, что если вы или ваша семья в будущем окажете мне честь обеспечить чистоту сделки с недвижимостью, я буду только рад доказать вам свою открытость. Однако, если вы считаете, что я каким-то образом вношу беспорядок в ваш семейный отдых, то вам стоит об этом только сказать и я немедленно уеду.

Марта помедлила, оценивая Хэмминга с ног до головы.

Очевидно, она думала как стоит поступить со скромным риэлтором далее.

– Вы ведь понимаете, что времена рыцарей давно прошли, мистер Хэмминг? – всё так же деловито заметила Марта, приподняв бровь.

– И иногда я об этом сожалею.

– Признаюсь, что хоть вы ещё тот льстец, мистер Хэмминг, но на миг я почувствовала себя королевой.

– Ведь так и есть, – скромно опустил глаза Хэмминг.

В тот момент, когда собеседник поднял глаза, Марта встретилась с ними своим чуть менее холодным взглядом. Не сводя с него глаз, она сделала томную затяжку через мундштук.

– Позвольте поинтересоваться, миссис Гринхэлм, – начал Найтблюм.

– Спрашивайте, – моментально ответила женщина.

– Это поместье, – начал риэлтор, показательно обведя глазами высокий белоснежный потолок.

– Что с ним?

– Оно великолепно. Не могли бы вы мне немного рассказать о нём?

– Я не историк и тем более не специалист по недвижимости, – фыркнула Марта, моментально потеряв интерес к разговору.

– Вы ведь понимаете, что этот дом очень необычен…

Марта бросила на Хэмминга подозрительный взгляд:

– Что вы имеете ввиду?

– То, что само это здание невероятно старо. Хоть оно и старается выглядеть моложе.

– Вы относитесь к нагромождению камня как к какому-нибудь живому существу, – усмехнулась женщина, забросив ногу на ногу, и чуть отвернулась к столу.

Разговор грозил закончиться быстрее, чем планировал Хэмминг.

– Вы позволите вопрос? Марта? Могу я вас так называть?

Женщин взглянула на риэлтора.

– Нет. Пока я вам этого не позволю, – прохладно, но с тенью заинтересованности сказала Марта, чуть повернувшись к собеседнику.

– Это может показаться вам вульгарным и возможно не совсем к месту…

– Попробуйте

– Вы счастливы, миссис Гринхэлм?

Глаза Марты на момент округлились, вспыхнув от возмущения. Однако только на миг. Она быстро взяла себя в руки.

– Всё ясно, – произнёс Хэмминг, – прошу у вас прощения за мою бестактность.

Прохладно улыбнувшись, Марта на миг задумалась, отведя глаза в сторону.

– Знаете, – осторожно начал риэлтор, – меня всегда занимали женщины вроде вас. Каждая из таких уникальна как жемчужина. У них есть всё: богатство, семья, они всегда окружены подобающей им роскошью, но они порой бывают так опечалены. Словно в какой-то момент всё, что у них есть вдруг становится для них великой ношей.

– И много вы повстречали таких жемчужин на своём веку?

– По профессии, много, – сказал не тая Хэмминг, – но далеко не ко всем я испытывал такую симпатию как к вам.

– Вы меня совсем не знаете, – сказала Марта. – Вы здесь всего три дня.

– Порой нужно именно столько, чтобы почувствовать человека.

– О, вы слишком сентиментальны, мистер Хэмминг, – сказала Марта, чуть отвернув голову, однако, судя по всему, ей нравилось куда идёт диалог.

Она была намного умнее, она поддавалась только когда хотела этого и Хэмминг это понимал.

– Как вам спалось сегодня, мистер Хэмминг? – спросила Марта, внимательно выискивая что-то в его глазах. – Я слышала что вы немного повздорили с Хью.

– С мистером Лэйном у нас претензий друг к другу нет, – спокойно отметил риэлтор, – Однако спалось мне невероятно тяжело.

– Отчего же, – поинтересовалась Марта, отрешённо приподняв брови.

– Призрак.

– Призрак? – она удивлённо взглянула на риэлтора.

– Именно.

– Вы хотите сказать, что видели призрака?

– Не то во сне, не то наяву, – внимательно посмотрев на не сводящую с него глаз женщину, произнёс риэлтор.

– И как же выглядел ваш призрак? – лукаво спросила Марта.

– Он явился ко мне в образе прекрасной женщины.

– Значит, сегодня к вам явился призрак, и оттого вы так тяжело спали?

– Нет, сегодня его не было, но был вчера.

– Тогда почему же вы мучились во сне сегодня?

– Потому что сегодня ночью призрак не явился. И меня это несказанно опечалило. Я мечтаю вновь увидеть призрака.

Довольные глаза Марты едва блеснули.

– Но, наверное, всё это сказки, – вдруг отстранился Хэмминг. – Если позволите, то я, пожалуй, пойду, миссис Гринхэлм.

– Можете идти, – вновь оледеневшим тоном сказала Марта, покручивая в руках золотой мундштук.

Хэмминг молча встал и направился к двери.

– Хэмминг, – послышался голос Марты позади.

– Да, миссис Гринхэлм, – обернулся риэлтор.

– Можете звать меня Марта, – сказала она, чуть улыбнувшись.

Хэмминг учтиво откланялся и вышел из кабинета.

Выудить хоть какую-нибудь информацию из Марты было чрезвычайно сложно. Она была неприступна, как крепость, она осознавала свою власть в этом доме. Однако в данный момент она желала внести немного интриги в свою жизнь. Как такое случается довольно часто – муж, возможно, уже успел её разочаровать и она хотела отплатить ему тем же. Да, это было всего лишь предположением, но кто знает истину?

Риэлтор был уверен в том, что ей есть что рассказать о поместье. Хэмминг ещё успеет поднять реестр, ознакомиться с архивом, узнать, кем именно были предыдущие владельцы. Как сказал Ричард, поместье принадлежит его семье уже несколько поколений. И если это так, то, как помнил Хэмминг, у него с Гринхэлмами имелись общие предки. Под этим предлогом Ричард пригласил его на празднование в своё загородное имение.

Но Марта интересовалась почему риэлтора пустили на семейный праздник? Это означало, что Ричард рассказывает ей не всё и не всегда она принимает решения в этом доме.

Вероятно миссис Гринхэлм была насторожена визитом риэлтора. Должно быть она опасалась, что её муж задумал продать поместье. А её беспокойство могло означать, что она совсем не хочет этого, но не сможет этому помешать, если Ричард примет такое решение. Может ли это означать, что Марта знает, что находится под поместьем? Если так, то она могла бы обронить об этом пару слов, но вряд ли такое произойдёт в присутствии риэлтора. Нужно было придумать способ выяснить это наверняка.

Хэммингу было не привыкать к опасным шахматным ходам в жизни. Однако, как играть в шахматы, когда не видишь большую часть фигур? Это скорее уже походило на игру в покер.

Риэлтор взглянул на часы: время близилось к обеду.

Погрузившись в думы, он рассуждал о тех двух картах в его воображаемом рукаве, которые помогут ему заполучить эту великолепную недвижимость в будущем. Но, не смотря на это, ему всё равно не хватало ещё хотя бы одного козыря в распоряжении. И здесь он рассчитывал на Марту.

Погружать руки в документы в поисках брешей было ещё рано. Да и вряд ли Дэкстер об этом не позаботился. Ему нужен туз. Что-нибудь весомое, от чего можно оттолкнуться.

Обменявшись любезностями с проходящими мимо, как ни в чём не бывало, Лэйном и Викторией, которые выглядели серее серого, риэлтор посетил библиотеку. Здесь, среди книг и пары столиков, которые были украшены увесистыми малахитовыми лампами Хэмминг почувствовал себя лучше.

Прохаживаясь по незатейливому коридору, образованному большими книжными шкафами, к которым были приставлены деревянные лесенки, риэлтор не заметил как набрёл на простенок между ними. Именно здесь между шкафами, на пастельных зелёных обоях, с повторяющимся узором из золотых лилий, висела загадочная картина. На ней был изображён высокий человек в цилиндре.

Он стоял прямо, вытянувшись по струнке. Его руки были сложены на золотом набалдашнике прямой трости. Странная бородка, прямо тянущаяся от нижней губы. Узкое, вытянутое лицо, прямой нос и таящиеся под полями чёрного цилиндра глаза. Мерзкая, сардоническая ухмылка на бледном лице.

Хэмминг присмотрелся к неприятному лицу. Глаза всё же было видно – совсем немного.

Правый карий, едва красный. Левый словно бельмо.

Что-то привлекло его в этой простой картине. Не мелкие, точные мазки автора, не разные глаза, но нечто другое.

Да! Эта шляпа!

Цилиндр-шляпа, скорее Д’Орсей нежели Режент. Почему-то именно она вызывала у риэлтора странные чувства. Она была как-то странно изображена. Мазки масляной краски были весьма необычны. Они словно вваливались друг в друга, создавая странную структуру. Под определённым углом могло показаться что тулья шляпы кипит. Это было явно нечто…

– Поздравляю, Хэмминг, – вдруг раздался чёткий голос рядом.

Хэмминг озадаченно обернулся.

Рядом с ним стоял Ричард Гринхэлм.

– Ещё одна диковинка, – спокойно сказал Ричард, захлопнув в руке зелёную тонкую книгу, – не так ли?

– Пожалуй, соглашусь, – немного помедлив, отметил риэлтор.

Хэмминг снова взглянул на картину. После некоторого молчания, он поёжился.

– Вам не кажется, – начал риэлтор с сомнением, – что что-то не так с этой шляпой?

– Кажется, что она бурлит, как набегающая на ночной пляж морская вода? Не так ли?

Риэлтор удивлённо глянул на Ричарда.

– Именно так, – отметил Хэмминг, – но здесь есть ещё нечто, чего я не могу понять. Я вижу это, но не могу пока зацепить эту деталь. Глаза видят подсознанием, но ум отказывается понять.

В этот момент Гринхэлм лукаво взглянул на риэлтора.

– Это действительно занятно, – отметил Ричард. – Не забудьте со мной поделиться, как только сможете это уцепить. Я редко смотрю на эту картину, но всегда подолгу. В ней есть что-то чрезвычайно необычное.

– Безусловно, – подметил риэлтор и снова взглянул на эти подглядывающие из под полей разноцветные глаза.

Немного нахмурившись, Хэмминг припомнил начало подкравшегося разговора.

– Прошу прощения, но с чем вы меня поздравили, мистер Гринхэлм? – осведомился Хэмминг.

– Бросьте, Хэм, – по доброму усмехнулся Гринхэлм, – Можете называть меня Ричард.

– Как изволите. Так с чем же вы меня поздравили, когда так внезапно объявились как…

– Как призрак? – бросил Ричард, отрешённо глянув на картину.

– Да, можно сказать и так.

– Ну, что же, – сказал Гринхэлм, указав раскрытой ладонью на картину с неприятным типом во фраке и цилиндре. – Знакомьтесь, Хэмминг, с настоящим привидением. Ваш прапрадед Джоффри.

Найтблюм удивлённо посмотрел на картину перед собой.

– Очень странный малый, – произнёс в задумчивости риэлтор.

Ричард хмыкнул, скрестив руки на гуди.

– Вы что-нибудь знаете о своём предке, Хэмминг?

– Немного, – ответил риэлтор.

– Так не тяните же, рассказывайте.

– Не думаю, что вам это будет настолько интересно.

– Тут вы ошибаетесь, Хэм, – заметил Гринхэлм. – К примеру, вам, насколько я понял, интересно когда у старинных усадеб и замков есть занимательные истории. Мне же невероятно интересны истории картин и их создателей. Ведь прежде, чем написать картину, автор должен пройти путь философа. Жизненный опыт и собственное видение мира приводят художника к созданию, как у писателя – книги, так и у него – картины.

– Не думал, что вы испытываете такой трепет к картинам, – удивился риэлтор.

– Я бы так не сказал, – нахмурился Ричард. – Для меня коллекционировать произведения искусства, не важно в чём они выражаются: в живописи, скульптуре или других материальных объектах, является, своего рода, хобби. Но к любому хобби я отношусь со всей серьёзностью.

Хэмминг с великим интересом слушал Гринхэлма.

– Я просто уверен, – с шутливой хитрецой погрозил ему пальцем Ричард, – что вы наводили справки не только о моём поместье, но и о своём прапрадеде.

– Это было сложно, – начал нехотя Хэмминг.

– Но не невозможно, – подметил Ричард.

– Хм. Совершенно верно, – чуть улыбнулся риэлтор.

– Так и что же вы смогли выяснить?

– Если не ошибаюсь, то Джоффри был внучатым племянником вашей прапрапрабабки Эбигейл.

– Хм. Я знаю это имя. Ведь, признаюсь, у самого был некогда грешок. Я изучал наше семейное древо. Даже пытался завершить генеалогический трактат.

– Неужели? И как же долго вы его составляли? – осведомился Хэмминг. – Ведь я знаю, что это труд кропотливый и далеко не самый лёгкий.

– Это действительно так, – вспоминая нечто произнёс Ричард. – Не могу сказать, что я был тем, кто его начал. Та книга досталась мне от деда. Перед смертью он вручил её мне и наказал хранить. Поначалу это было мне неинтересно. Вы знаете, молодость она такая ветреная и неудержимая. Я тогда ещё только поступил в Оксфорд. И только будучи уже на последнем курсе увлёкся генеалогией нашей родословной. Мне было крайне интересно проследить, как далеко протянулась наша фамилия. Ваш прапрадед действительно указан в этой книге. Однако степень родства двоится. Дело в том, что он может быть внучатым племянником либо Эбигейл, либо всё-таки Энн. Эту информацию уточнить не удалось.

– Что-то новое и для меня. Тогда, думаю, что рассказывать о нём мне смыла нет, – сказал Хэмминг. – Ведь если вы так серьёзно занимались этими исследованиями, то наверняка знаете побольше моего.

– Отнюдь, – разведя руками произнёс Ричард. – Именно об этой личности я ничего не знаю.

– Странно, – задумался риэлтор. – Я бы хотел взглянуть на эту книгу.

– К сожалению, это невозможно, – отрезал Гринхэлм.

– Очень жаль. Быть может я бы смог внести некоторую ясность, в том числе и для себя.

– Могу, правда, отметить одну страннейшую деталь. Лицо и имя вашего предка были замазаны тушью. Причём так тщательно, что мне пришлось обращаться к экспертам для выявления скрытого под той изображения.

– Возможно, что-то стряслось.

– Возможно.

– Из разных и весьма скудных источников я узнал, что Джоффри слыл прекрасным наездником, – вспоминал Хэмминг, – а также отличился в фехтовании и, время от времени, несерьёзно увлекался масонством и эзотерикой.

– Мода диктовала своё, – бросил Ричард. – Раньше масоном был чуть ли не каждый второй писатель, политик или философ.

– Это точно. Но… Хм… Не совсем уместно, но…

– Говорите же, – с неподдельным интересом сказал Гринхэлм.

– Ничего особенного. Но как следовало из уже утраченных записей одной моей покойной родственницы, он часто путешествовал. Любил это дело. А также он был известен как человек улыбчивый, но при этом был весьма жесток. Какая странность… Улыбчив и жесток.

– В те времена жестокость была обычным делом. Если ты родился крестьянином, то тебя могли забить просто забавы ради.

– Именно так и произошло.

– То есть? Ваш предок забил кого-то ради забавы?

– Да. Тот стащил из его дома клочок бумаги и перо, чтобы научить своего сына писать. За это он до смерти забил его своей тростью.

– Хм. Занятно, – отрешённо сказал Гринхэлм. – А ваш прапрадед был ещё тем засранцем.

Хэмминг удивлённо посмотрел на Ричарда:

– Скорее всего, – ответил он.

Оба зловеще расхохотались.

– Как ваши срочные дела? – сменил тему Хэмминг.

– Хорошо, – сказал Ричард, немного понурив голову и загадочно хмыкнув. – Очень хорошо. Всё идёт так, как должно.

– Замечательно, – подытожил риэлтор, всё еще размышляя о неприятном типе на картине.

– Сэр, – вдруг появился в коридоре дворецкий.

– Что такое? – строго спросил Ричард.

– Обед подан, сэр, – сказал вездесущий Карсвелл.

– Ах, это, – усмехнулся Гринхэлм.

Дворецкий удалился.

– Скажите, Хэм? – спросил Ричард. – Какую карточную игру вы предпочитаете больше?

– Холдэм.

– Думал о покере. Но, в таком случае, сегодня мы играем в холдэм. Всё равно ведь между ними не большая разница.

Гринхэлм дружески похлопал риэлтора по плечу:

– Идёмте, Хэмминг. Наш повар сегодня приготовил специальное блюдо.

– Звучит заманчиво, – сказал риэлтор, выходя вместе с Гринхэлмом из библиотеки.

– О, это будет прекрасно, – глянул на него Ричард, перебросив зелёную тонкую книжку из одной руки в другую.

– Надеюсь, ставки будут не слишком высокими? – натянув ухмылочку осведомился Хэмминг.

– Неужели вы боитесь проиграть?.. Здравствуй, милая, – Ричард поприветствовал проходившую мимо Кэтрин.

– Здравствуй, папа, – улыбнулась отцу Кэтрин. – Мистер Хэмминг.

– День добрый, – учтиво поздоровался риэлтор.

Возникла небольшая пауза, в ходе которой Кэтрин немного замешкалась, оставшись позади продолжившего идти Ричарда и неспешно шагавшего рядом Найтблюма. Глянув через плечо Хэмминг заметил как Кэтрин крепко сжала в руках белый кружевной платок и потупила взгляд.

– Нет, – продолжил разговор Хэмминг.

– Тогда почему же? – спросил Гринхэлм.

– Я боюсь выиграть слишком много.

– Не бойтесь, Хэм, – холодно ухмыльнулся Ричард, – выиграть слишком много невозможно.

Лакей открыл высокую дверь и Ричард с Хэммингом вошли в обеденную залу. За столом которой уже расположилась почти вся семья Гринхэлмов. За исключением Лэйна, Виктории и Дэкстера.

– Музыку, Карсвелл, – обратился Ричард к дворецкому, выставлявшему поднос на стол.

– Сию минуту, сэр, – покорно ответил Карсвелл.

«Ну, что же», – подумал риэлтор, поймав на себе взгляд Марты, – «игра начинается».

Глава 7 Приманки

Если бы Хэмминг был актёром, то по завершении ужина мог бы с полной уверенностью сказать, что прекрасно отыграл свою роль.

Несколько колких слов от Марты, пару каверзных тем от Ричарда и один запечёный молочный поросёнок на столе. Забавное сочетание.

Вечер прошёл, как и оговаривалось, за игрой в холдэм.

Однако ничем серьёзным шуточные ставки не обернулись. Все игроки вели себя довольно осторожно.

Потом к игре присоединился Лэйн, который прямо-таки ворвался в зал.

– Подскажите, Хью, – не отвлекаясь от игры обратился Хэмминг к вошедшему верзиле, – вы всегда врываетесь в помещение с грохотом целого военного отряда.

– Всегда и в любое, – процедил здоровяк, стараясь не только держать себя в руках при гостях, но и постараться выглядеть остроумным.

– Тогда представляю как вы врываетесь в туалет, – заметил Хэмминг с серьёзным видом стукнув по столу двумя пальцами. – Чек.

Присутствующие засмеялись, Ричард чуть было не поперхнулся виски, а Чарльз, наблюдавший игру уже в качестве зрителя вовсе расхохотался, при этом даже хлопнув брата по плечу.

– Ты смеешь меня высмеивать при присутствующих здесь людях, риэлторишка? – возмутился здоровяк, сжав мясистые кулаки.

– Остыньте, Хью, это же шутка – обратился к нему Чарльз.

– Я только тебя забыл спросить, – обернулся неандерталец, ткнув в него пальцем.

– Никто над вами не насмехается, – отчуждённо бросил Хэмминг. – Но если посмеете устроить здесь драку, вылетите отсюда первым же рейсом.

– Он чертовски прав, – отчеканил сидящий за игровым столом Ричард, поднявший ставку и вместе с ней свои глаза на Лэйна. – Успокойтесь, Хью. Живо! Если не собираетесь играть, тогда сядьте в стороне.

Лейн некоторое время стоял неподвижно. Свет нескольких конических ламп над головами играющих прекрасно освещал игровой стол, покрытый сочным зелёным сукном, а вместе с тем и ширинку Лэйна, который практически вжался в стол.

– В таком случае я сыграю, – заявил более холодным тоном Хью.

– Тогда отойдите для начала от стола и присядьте наконец! – рявкнул Гринхэлм.

По правде говоря, Хэмминг не понимал причину столь лютой ненависти Хью. Возможно она была весьма проста – Лэйн видел в нём конкурента, угрозу его авторитету, каким бы малым тот ни был на самом деле, при этом он был чертовски злопамятен и не привык проигрывать, тем более, когда дело касалось физической силы.

В ходе игры, Хьюго неоднократно предлагал играть на "настоящие" деньги и явно пытался выбить риэлтора из колеи. В ответ, Хэмминг показал только собственную невозмутимость, и даже убедил Хьюго снизить свои ставки на один порядок.

Риэлтор без особого труда обставил именно что любителя перемахнуться в карты и быстро вывел его на чистую воду. Здоровяк совершенно не умел блефовать.

Ну, а после при свидетелях сделал его себе должным на сто пять тысяч фунтов плюс его галстук, показав тому, что покер дело не его ума.

Однако, разгромив Хьюго пять раз подряд, Хэмминг совершил жест доброй воли и великодушно простил ему долг, при условии что тот никогда больше не будет играть с ним в карты.

Лэйну не оставалось ничего кроме как, стиснув зубы, согласиться и пожать ему руку. Только руку обидчивый неандерталец пожать отказался.

Пока Хэмминг показывал себя с лучшей стороны, довольно быстро завоёвывая расположение семьи. Своим умением быть твёрдым и легко держать удар он заслужил уважение среди мужчин, своим же великодушием он завоевал расположение женщин.

Всё шло весьма неплохо.

Вечер прошёл прекрасно, а ночь великолепно.

Когда призрак обнажённой Марты покинул его комнату, Хэмминг, лёжа в постели, отметил про себя, что миссис Гринхэлм была далеко не холодной женщиной, когда дело доходило до постели. Выдохнув и улыбнувшись, риэлтор подумал, что для полного счастья ему не хватает совсем немного.