Найтблюм: Признаки жизни

 Единственной мечтой Хэмминга был собственный огромный замок где-нибудь высоко в горах. «За стены его будет вести огромный подъемный мост, у него будет несколько высоких, круглых башен с острой крышей. Одна из них будет самой высокой. На ней я поставлю телескоп. Внизу, с высоты, со всех сторон будут огромные поля, горы со снежными вершинами. Внизу можно будет разместить кого я знаю хоть всех разом. Колоссальный прием. А когда мне надоест, на смертном одре, поднимусь с кровати, выбегу на балкон с телескопом и брошусь вниз с самой высокой башни и крикну что-нибудь позабавнее», – совсем замечтавшись, думал про себя Найтблюм.

 Вернувшись с небес на землю, он поймал на себе улыбающийся взгляд Виктории, которая сидела совсем рядом.       Хэмминг понял, что выглядит глупо и сделал серьезное лицо. Однако ему самому было трудно не улыбнуться в ответ на обаятельно сдержанную улыбку.

– Значит. Вы занимаетесь недвижимостью, мистер Найтблюм? – спросила она, немного отпив из белоснежной чашки.

– Как уже было сказано… Совершенно верно, – аккуратно выправившись, ответил Хэмминг.

– Какой же именно?

– Особняки, поместья, скромные замки. Но не обычные.

– Как же могут быть обычными замки? – удивленно приподняв бровь Марта.

– И вправду, – поддержала Мария.

– Всё довольно просто, – ответил Хэмминг, – далеко не во всех замках происходило что-то особенное. То, что и делает их, по моему мнению, и не только моему, по-настоящему особенными.

– Догадываюсь о чем вы, – сказал Альберт.

– Это не сложно сделать, – ответил Хэмминг, – ведь вам ли не знать, что значит имя.

 Однако, – отметила Виктория, – у каждой семьи, которые живут или жили там когда-либо, есть своя история. Возможно, полная неожиданностей и переплетений, каким мог позавидовать и сам Дюма, Челлини или Дю Террайль.

– Боюсь, вы меня не до конца понимаете. Но не зря вы упомянули Челлини.

 Хэмминг поднял брови и опустил глаза, сдержанно натянув улыбку. Поставив чашку на стол, он достал из внутреннего кармана темно-синюю металлическую авторучку и демонстративно поднял ее перед собой.

– Сколько вы дадите за эту скромную ручку? – задал риэлтор вопрос окружающим.

– Я не мог предположить, что вы находитесь в таком печальном финансовом положении, – пошутил Чарльз.

 Виктория закатила глаза. По всей видимости, излишне тонкие шутки брата ее удручали.

– Допустим, – поспешил прервать не столь уместную шутку Альберт, – семь фунтов. Но при условии, что эта ручка должным образом выполняет свои функции.

– О! Об этом не беспокойтесь. Прошу вас возьмите ее, – он небрежно протянул ручку Альберту.

 Тот смело схватил ее и, подбросив в руке, посмотрел на ни чем особо не примечательный письменный прибор.

– Ничего не обычного, правда? – сказал Хэмминг, ухмыльнувшись.

– Я уже знаю, что вы скажете, – начал Альберт. – Сейчас вы скажете, что ей писал кто-нибудь незаурядный.

– Ей писал Ганди, – прервал его Хэмминг, – она была у него в кармане, в тот момент, когда его застрелили.

 Альберт поднял брови и немного напрягся. Он осторожно взял ручку обеими руками, опасаясь, не дай бог уронить ее даже на стол.

– Чувствуете, – сказал Хэмминг, – чувствуете, как она потяжелела, мистер Альберт? – лукаво подметил он. – Я знаю, чувствуете.

– И впрямь. Она стала настолько тяжела, что для того чтобы ее удержать моему братцу потребовались обе руки, – засмеялся Чарльз, а за ним и остальные.

 Ричард усмехнулся глядя на сына и покачал головой.

– А теперь прошу вас, верните мне мою ручку.

 Альберт крепко сжал ее и с осторожностью вернул обладателю.

– Осторожно, прошу вас, – сказал Найтблюм, со всей бережностью приняв ее.

– А теперь, – продолжил он, демонстративно удерживая ручку указательными пальцами обеих рук, – сколько вы дадите за ручку мистера Ганди?

– Если это ручка самого Ганди…

– Вы сомневаетесь? – лукаво спросил он.

– В таком случае. Семь.

 Хэмминг удивленно приподнял бровь.

– Пятнадцать, – поправился Альберт.

– Я вас правильно понял, – сосредоточенно нахмурив брови, спросил Хэмминг, – пятнадцать тысяч за то, чем Ганди писал письма Льву Толстому? За предмет, которому доверил руку один из Великих? Пятнадцать?

– Хм. Почему бы и нет, – наигранно протянул Альберт. – Хорошо. Сорок, – но увидев тень сомнения на лице владельца, он быстро поправился. – Сорок пять. И ни пенни больше.

 Выдержав паузу, Хэмминг передал ручку Альберту. Малость замешкавшись, тот чуть было не уронил ручку на каменный парапет, отчего перепугался.

– Я вам ее дарю, – произнес он, глядя в удивленные глаза Альберта. – Да, и кстати, она стоит пять.

 Наступила тишина, которую вскоре нарушил смех Гринхэлма старшего. Остальные тоже подхватили добродушный настрой главы семьи. Один лишь Альберт сидел с досадой насупив лицо.

– Это будет хорошим уроком моему сыну, – сказал Ричард.

– Как по мне, так это скучно, – со скукой произнесла Виктория, подперев рукой подбородок.

– А я прекрасно понимаю, о чем говорит мистер Хэмминг, – сказал Чарльз. – Нет, действительно. Самый яркий пример таких диковинных мест, это замок Цепеша. Посмотрите, сколько туристов съезжается каждый день в тех краях, всего лишь для того чтобы посмотреть как жил ужасный колосажатель. А это, господа, неплохой бизнес.

 В этот момент к Альберту подошел дворецкий и что-то сообщил тому на ухо. Тот посмотрел на Карсвелла и, кивком извинившись, покинул чаепитие.

– Да, сказки о вампирах и прочей нечисти вызывают неподдельный интерес в сердцах людей. И заставляют их трепетать, – отметила Мария.

– Действительно, – поддержала ее Кэтрин. – Все эти истории о мистических силах, привидениях и существах ночи. Это так жутко. Но без этого, я думаю, было бы совершенно не интересно жить!

 Хэмминг притворился, что пьёт чай. После того, как эта виртуозная попытка не удалась – слушатели жадно сверлили его глазами – он ответил:

– Именно. Мистика, жуткие истории, они вызывают желание проникнуть в сокровенные тайны истории. По природе своей, человеку просто необходимо чего-то бояться. Чего-то неизвестного. Как ни парадоксально, но именно это чувство и создает уют, как противоположность. Эти истории, как годы для вина – чем их больше, тем выше ценность.

– Интересно знать, – лукаво спросила Кэтрин, – что же мешает людям вашей профессии выдумывать такие истории?

– В первую, очередь честь и собственное достоинство, – привыкший к подобным вопросам, он моментально парировал.

– Да. В наше время такими вещами, к сожалению, всё чаще пренебрегают, – подвел Ричард.

– Аминь, – ухмыльнувшись, сказал Чарльз.

– Главное, оставаться верным своим принципам, – подытожил Хэмминг, – и не давать спуску другим.

 Последнюю фразу он произнёс с особым выражением, чтобы подчеркнуть шутливость высказывания.

– В моем ремесле, – продолжил он, – главное подтвердить все эти вещи документально, историческими ссылками. А некоторая недосказанность, которыми неизбежно изобилует история, придают изюминку объекту. Приобретателю хочется восполнить эти пробелы самому. Во всяком случае, ему будет, чем заняться на досуге. Без тени притворства могу уверенно заявить вам, господа, что у меня особое чутье на такие вещи.

– И что же вам говорит ваше чутье, насчет этого прекрасного места? – резонно спросила Мария.

– Если никто не сочтет за нахальность мое откровение, я вам скажу, что я думаю.

– И только в таком случае я дам вам добро, – с неуловимой хитрецой в глазах произнёс Ричард.

– Ну что же, в таком случае я поделюсь с вами, – он подался чуть вперёд, словно то, что он хотел сказать, можно было произнести только шепотом. Остальные машинально подались навстречу.

– Я считаю, – глянув по сторонам, осторожно сказал Хэмминг, – что здесь произошло убийство!

 Все присутствующие ахнули в один голос, отпрянув от стола. Ричард же подозрительно нахмурил брови и взглянул на дворецкого.

– Что это значит? – серьёзно спросил Гринхэлм.

– Сами посудите, – ответил Хэмминг, – Старомодный дом в прекрасном месте. За него можно и убить. А учитывая нравы людей, живших в те времена, когда оно уже существовало, уж пару баронов точно порешили друг друга в этих стенах.

 На этот раз рассмеялся только Чарльз с Дианой. Полная спокойствия Виктория прикрыла улыбку рукой. Хэммингу в свою очередь очень импонировало то, что он смог рассмешить её.

 Виктория показалась ему интересной особой. Он не мог сказать точно, чем она привлекала его, в ней было что-то незаурядное, что-то особенное, что она не стремилась выставлять на показ. Возможно, она представляет из себя нечто большее, чем набор женских вредностей и хорошенькую внешность.

 Он довольно часто сталкивался с женщинами, красивыми только внешне. И чем красивее, по нынешним меркам те выглядели, тем меньше в них было… всего остального. Хотя его отец часто повторял ему: «Опасайся красивых и умных женщин. Когда обе эти ипостаси сливаются в один сосуд, он становится гремучим». Отчасти он, конечно же, прислушивался к напутствиям сердобольного отца, учения же деда ему больше приходились по душе: «Никогда не гоняйся за дикими кобылами и за женщинами, потому что все равно не догонишь». Да, эти слова он всегда вспоминал с гордой ухмылкой.

– Знаете, – обратился к нему Ричард, – у вас исчезающе тонкое чувство юмора.

– Потому его могут уловить только ценители, – ответил Хэмминг.

Глава 4 Игра на бис

Ровно в час дня, после полуденного чая прибыли семь лошадей. Шесть из которых были класса поло-пони. Доставивший их человек живо приветствовал Гринхэлма старшего.

– Добрый день, мистер Гринхэлм, – отчетливым голосом приветствовал Ричарда невысокий пузатый человек в клетчатой кепке. – Как вы и просили, эти замечательный лошадки в вашем распоряжении.

– Отлично, Рэймонд, – сказал Ричард, похлопывая одну из лошадей по плечу.

 Вскоре из дома вышли все остальные.

– Миссис Гринхэлм, – прищепнув козырёк кепки сказал Рэймонд неспешно подошедшей высокой женщине.

– Тебе нравиться, Марта? – не оглядываясь, спросил Ричард.

 Могло показаться, что лошади его интересовали больше.

– Это хорошие лошади, – спокойно сказала Марта, – Как вы считаете, мистер Хэмминг? – внезапно обратилась она к Найтблюму.

 В свою очередь он несколько удивился, что не обратил особого внимания на жену Гринхэлма еще во время праздника. Высокая, утонченная шатенка с темно-карими глазами, бледной кожей и гордым выражением лица. Без сомнения, аристократического происхождения.

 Найтблюм подошел к одной из лошадей и оценил ее взглядом.

– Манипури? – осведомился он.

– Они самые! – подтвердил Рэймонд.

– Мои любимые, – сказал Ричард, – невероятно выносливые и самые резвые. Раньше такую породу даже использовали в бою.

– Полагаю, на этих соразмерно будут смотреться только китайские рыцари, – попытался сострить Чарльз, что подействовало только на детей, которые и так хохотали по любому поводу.

 Еще одним человеком, которого Хэмминг точно не видел на торжестве, была приземистая пожилая женщина со строгим взглядом. Её волнистые с яркой проседью волосы, были плотно собраны сзади в шиньон. Ровные чёрные брови, блёклые синие глаза и острый прямой нос на худощавом смуглом лице. Найтблюм сделал вывод, что, скорее всего, эта пожилая женщина была матерью Ричарда – уж очень схожи черты.

– Мистер Грэйфилд просил узнать, – вновь обратился к Ричарду Рэймонд, – получили ли вы его подарок и поздравления?

– Да получил, – сообщил он. – Передайте ему, что я был несказанно рад получить столь редкую вещь, она прекрасно дополнит мою коллекцию.

– Непременно, сэр.

– Ну что, господа, – обратился Ричард к остальным, – по коням.

 Поле, назначенное для сегодняшнего матча, находилось не так уж далеко, практически сразу за острым выступом леса, окружающим поместье Гринхэлмов. Женщины и дети решили вместе прогуляться до места, пока мужчины будут готовиться.

 Коней пустили шагом. Хэмминг осмотрелся вокруг. Ровное, словно шелковое, поле спокойно спускалось в долину, которую пересекала ленивая тёмная река. Он вдохнул полной грудью – воздух был прохладным и сырым, как после дождя. Дальше за рекой раскинулась обширная, покрытая холмами и пролесками равнина. За всем этим наблюдали синевшие вдали невысокие горные хребты. Спрятавшееся за размазанными серыми облаками солнце освещало мягким, ровным светом всю долину. Тёмный лес, к которому они приближались, успокаивал взгляд. Найтблюм терпеть не мог яркую, пёструю погоду, так горячо любимую посетителями тропических курортов. Ему становилось не по себе от жары и яркого солнца. Потому державшаяся последний месяц особенно серая погода несказанно радовала его.

 Они приближались к оконечности леса, остриём указывающей в сторону реки. Группа уже преодолела большую часть пути, обогнув лес. Найтблюм бросил взгляд на наездников, чтобы правильно расставить акценты. Ричард держался в седле очень уверенно, играть он точно умеет. Чарльз, что двигался немного поодаль, постоянно ёрзал в седле и слишком крепко сжимал поводья, да и с осанкой были проблемы – таз закрепощён. Создавалось впечатление, что у него зудит в причинном месте. «Он мне не соперник», – заключил Хэмминг. К Дэкстеру было не придраться. Как, впрочем, и к Хью Лэйну – мужу Виктории, хоть он и был тяжёлого сложения. С другой стороны от него, рядом, ехал Альберт. Вот у него-то проблем с верховой ездой точно нет. Держится почти так же уверенно, как и отец. Он постоянно трепал языком, да так громко, что Хэмминг уже и не знал, с ним ли он вообще разговаривает или со всеми белками в лесу. Это было невыносимо.

– Мистер Альберт, – чуть ли не сорвавшись на фальцет, прервал его нескончаемый поток болтовни Найтблюм, – вы верите в Бога?

– Я?.. Конечно не посещаю церковь по выходным, но в Бога верю.

– И вы верите в его всемогущество и всесилие?

– Да конечно.

– В таком случае хочу спросить вас, как вы считаете, может ли Бог создать такой большой камень, который он сам не сможет поднять? – сказал Хэмминг и продолжил. – Говорят, что эта задача для высших умов.

 Альберт серьёзно задумался. «Слава богу, он замолчал», – с облегчением подумал Найтблюм. Дэкстер, уловивший вопрос, ехидно усмехнулся.

 Вскоре они вышли к полю, о чем свидетельствовали плетеные штанги ворот.

 Поле было добротным, но меньшим по размеру, что сулило больший накал страстей. Ровное, с густой короткой травой. Земля влажная, но без луж. «Прекрасно», – отметил для себя Хэмминг. Поодаль были установлены две импровизированные длинные скамьи из рассеченного надвое ствола дерева, на совесть покрытые лаком. Там-то и расположились женщины и дети. Разобрав обмундирование, игроки начали подготовку. Хэмминг хорошенько подтянул добротные наколенники и ботинки, и еще раз осмотрел свою лошадь, особо тщательно проверив мартингал на разрыв. Такую привычку, вместе с сотрясением первой степени, три года назад ему в голову вбила дёрнувшаяся голова лошади во время соревнования, после того как этот проклятый ремень порвался прямо перед решающим голом. Взяв клюшку и надев шлем, он ловко вскочил в седло и встретился с остальными в центре поля.

 Была проведена жеребьевка.

 Судьей назначили Рэймонда. Найтблюму в команду достался Альберт и Джеймс. Ричарду соответственно Лэйн и Чарльз. Хоть Хэмминг был хорош и в защите, и в нападении, он больше предпочитал быть нападающим. Исходя из своего опыта, он распределил Дэкстера первым номером как форварда, Альберта – третьим как защитника, а сам соответственно вторым – игроком по центру. Игра обещала быть занятной. Хэммингу всегда было интересно встречаться с новыми соперниками, анализировать, менять тактику на ходу. Это заставляло голову работать. Было решено играть как обычно – шесть таймов по семь с половиной минут и такими же перерывами между ними, так как сменных лошадей не было. Игроки заняли позиции на поле. Потому как судья был без лошади, мяч сбрасывал сам Ричард. В его порядочности сомневаться не пришлось, он сбросил мяч точно в центр.

 Игра началась.

Не теряя ни секунды, Хэмминг ударил по белевшему на траве мячу и выбил его на половину поля соперника. Чарльз, быстро сориентировавшись, хорошо поставленным ударом выбросил мяч в противоположную сторону. Найтблюм, увидев настигающих мяч Дэкстера и Гринхэлма старшего, подстраховался и занял центр поля. Из их стычки вылетел мяч и понёсся прямо в его сторону. Не теряя времени даром, Хэмминг выбил мяч из-под удара подоспевшего Лэйна и погнал галопом к чужим воротам. Тут подоспели Ричард и Чарльз. Точеным ударом Хэмминг послал мяч прямо под брюхом лошади Ричарда, отдав пас подоспевшему Дэкстеру. Тот его не разочаровал, добротным ударом он пустил мяч в ворота. Первый тайм был окончен.

– Хорошее начало, – отметил Ричард, когда игроки уселись на скамьи.

– Надеюсь, так и продолжится, – добавил Хью, снимая шлем.

– Да, но без ваших побед, – с иронией заметил Чарльз.

– Все зависит только от вас, – парировал Хэмминг.

 Близился второй тайм.

Лошади отдохнули, игроки одели шлемы и заняли свои позиции. Мяч был сброшен.

На этот раз Ричард играл заметно активнее и довольно агрессивно, да и Хью стал часто одергивать клюшку Хэмминга. Это не могло не радовать Найтблюма, он любил накал страстей в игре. Борьба затянулась, лошади пыхтели все тяжелее. Чарльз перехватил мяч у Дэкстера и нёсся галопом, то и дело ловко подбивая мяч. Он слишком много на себя взял – на таком ходу мяч приходится подгонять все чаще, а уж постоянно попадать торцом «сигары» и подавно. Гринхэлм старший три раза попал по мячу. На четвертый же, как и ожидал Хэмминг, тот промазал и потерял мяч. Хэмминг было настиг его, как внезапно Альберт подставил свою лошадь, столкновение было неминуемо. Найтблюм мгновенно натянул поводья, лошадь встала на дыбы и начала заваливаться на спину вместе с ним. Поняв, что спрыгнуть ему удастся только под зад падающей лошади, он обнял её шею и повис спереди у нее не груди. Это мгновенно поставило лошадь на копыта. Не обратив внимания на оторопевшего Альберта, он в тот же момент вскочил обратно в седло и понесся к воротам, к которым уже подбирался Ричард. Благо, что Джеймс замедлил его, вовремя выбив мяч.

Расслабляться было рано, Лэйн на подходе.

Выбив мяч у Дэкстера, он отдал пас Ричарду. Тот сделал замах и ударил по мячу точно в ворота. У самых ворот неожиданно для него появился Хэмминг и прямо в полете клюшкой отбил мяч обратно. Рэймонд дунул в свисток, давая знак, означавший, что тайм окончен. Ни одного гола.

 Игроки вернулись на скамейку. Дамы аплодировали.

– Вот это да, мистер Хэмминг! – обратился к нему Джеймс, – ничего подобного я никогда не видел. Вы это видели? – обратился он к остальным.

– Попал по летящему мячу, – констатировал Лэйн, – разве так можно?

– Бросьте Хью, – отрезал Ричард, – это не противоречит правилам. Блестящий удар.

– Виртуозно! – сказал Альберт, – мистер Хэмминг, примите мои глубочайшие извинения. Этот конь мог вас покалечить. Я ни в коем случае не хотел этого.

– Ничего страшного, – спокойно ответил Хэмминг, – я не держу на вас зла. Напротив, такие ситуации заставляют всегда быть начеку.

– Вот это мне нравится, – отметил Ричард. – Моим сыновьям можно у вас поучиться.

Перерыв закончен. Грядёт продолжение игры.

 В третьем тайме Хэмминг решил дать фору Ричарду и позволил ему забить гол.

После этого решено было устроить перерыв в двадцать минут – уж очень уставшими выглядели скакуны.

– Ричард, могу ли я кое-что у вас уточнить, если позволите? – обратился он к главе семейства.

– Конечно Хэм, я весь внимание.

– Меня заинтересовали фонтаны в вашем внутреннем дворике…

– Что, хотите купить хотя бы их, – с иронией спросил Гринхэлм.

– Ни в коем случае, вашу позицию я прекрасно уяснил. Они также были частью этого владения?

– Как я вам сообщил ранее, Хэм, всё в этом месте стоит с самого первого поколения нашей семьи, поселившегося здесь, включая эти фонтаны.

– Благодарю вас за пояснение.

Ричард на мгновение задумался, нахмурив брови.

– Здесь неподалеку есть ещё один фонтан. Прямо посреди той тропы, – ответил Гринхэлм и указал на виднеющуюся узкую тропинку неподалеку, уходившую в лес. – Правда фонтан находится в руинах, но, я думаю, как архитектора, вас могут заинтересовать некоторые его особенности.

– Никогда не упущу случая оценить что-нибудь новое, в смысле старое, – ухмыльнулся Хэммин. – Я хотел бы его осмотреть.

– Сейчас?

– Вы знаете, как я отношусь к таким вещам.

– Как считаете нужным. Мы вас подождем, коней мы всё равно загоняли.

 Хэмминг снял наколенники, хорошенько обтер подошвы сапог и захватил с собой свой плащ. Он неспешно пустил лошадь к тропинке.

Углубившись в серый лес, он обернулся и, удостоверившись, что пропал из виду, накинул свой черный плащ и погнал лошадь по тропинке. Вскоре он добрался до самого фонтана, но тот его не интересовал. Риэлтор пронёсся мимо. Как и ожидалось, тропинка шла сквозь лес и вскоре вывела его на поле близ поместья.

Наездник обогнул поле и подъехал к поместью со слепой стороны, чтобы лошадь не заметила в окно прислуга. Привязав скакуна подальше, за углом, риэлтор пробрался через заранее приоткрытое им окно.

Вынув подпирающий створку коробок, он прикрыл её.

Осмотревшись и прислушавшись, Хэмминг тихим шагом направился к двери под лестницей. Почти не издавая звука – благо ботинки позволяли – он приблизился к двери и ещё раз осмотрелся – гробовая тишина. Риэлтор начал возиться с замком.

Он уже имел представление о том, как приблизительно работает механизм: первым делом нужно вдавить выступающее кольцо. После – вытянуть то, которое выпрыгнуло последним после включения механизма – вопрос внимательности.

Это было не такой простой задачей, потому как на первый взгляд могло показаться, что кольца выскакивают одновременно. И так далее, пока все кольца не будут выдвинуты. Вытягивать кольца было нелегко, поэтому палец приходилось вставлять полностью, что было рискованно. Если кольцо выбрано правильно, оно фиксировалось в выдвинутом положении. Если же нет – оно резко втягивалось в механизм с вращающимся диском. Насколько смог определить Найтблюм, диск был не просто хорошо заточен – его лезвие было выполнено в форме частой волны, что было еще одним неприятным сюрпризом. Такие же лезвия в средневековье применялись во фламбергах – пламенных клинках. При рассечении волнистое лезвие оставляло на плоти лохмотья кожи, такие раны крайне болезненны, быстро начинают гнить и очень долго заживают. Он представил себе те неописуемые ощущения, которые он получит от встречи его пальца с этим механизмом.

 Хэмминг провёл выведенную им последовательность и механизм резко щёлкнул. Внутри послушалась трель зубчатого колеса и окружность в центре, с изображением лоз, выступила, освободившись от внутренних защелок. Хэмминг попытался повернуть ее, однако та не поддалась, тогда он надавил на нее. Словно большая кнопка, окружность утопла в щите. Послышался плавный ход засовов и дверь, высвободившись из оков тяжёлого проёма, приоткрылась. В этот момент на мгновение пронесся сильный сквозняк.

 Обратная тяга съела воздух поблизости, утянув его в глотку узкого длинного помещения за дверью.

 Очевидно, что массивную дверь обслуживали – никакого скрежета и лязга – механизмы были смазаны на совесть. Хэмминг с трудом открыл тяжелую толстую створку и практически сразу же за ней обнаружил узкие каменные ступени, уходящие по коридору в темноту.

 Осмотрев дверь с обратной стороны, он обратил внимание на три массивных внутренних петли и то, что на внутренней ее стороне нет абсолютно ничего – ни ручек, ни засовов. Так что, если дверь вдруг закроется, открыть изнутри он её уже не сможет. В определенной степени это пугало Найтблюма, особенно учитывая тот факт, что к двери сверху и снизу были прикреплены два стальных троса диаметром не менее дюйма, которые уходили в отверстия стены в полуметре от дверного косяка. Это позволяло предположить, что дверь может закрываться и из другого места. Поэтому Хэмминг серьезно задумался над тем, чем же возможно подпереть такую тяжеленную дверь, спичечный коробок здесь явно не годился.