скачать книгу бесплатно
Дубедат, потрясенный и разгневанный, ерзал на стуле. Ему и в голову не приходило, что Гай, самый уступчивый из людей, может оказаться таким несговорчивым. Он впервые столкнулся с упрямством Гая. Во взгляде его вспыхнул нехороший огонь. Он сунул руку во внутренний карман и достал письмо.
– Я надеялся, что мы сможем обсудить всё дружелюбно, и не думал, что мне придется прибегнуть к этому. И всё же. Можете взглянуть.
Дочитав письмо, Гай передал его Гарриет. Напечатанный на машинке документ гласил, что мистер Грейси на период своей нетрудоспособности назначает своим официальным представителем мистера Дубедата. Гарриет вернула письмо Гаю, и тот уставился на бумагу. Лицо его ничего не выражало.
– Так что сами видите. – Дубедат ликовал, и тон его был категоричным. – Я уже всё сказал. Мистер Грейси не может вас принять. Он не будет с вами встречаться и не будет нести за вас ответственность. Таким образом, если вы будете благоразумны, то сядете на первый же корабль.
Он забрал у Гая письмо, свернул его трясущимися пальцами и положил обратно в карман.
Гай поднял взгляд и ничего не сказал.
Смягчившись, Дубедат подался к нему и сказал серьезно, почти умоляюще:
– На вашем месте я бы уехал. Правда. Ради вашего же блага.
Гай молчал. Ему удавалось держать лицо, но он побледнел, и Гарриет с трудом переносила его страдания. Каким бы невзыскательным он ни был, он уважал власть – законную и честную. Он верил в людей. Он полагал, что его щедрость вызовет ответную щедрость. Помогая другим, он полагал, что и сам при необходимости получит помощь. Ему было тяжело признать, что Дубедат – бездарный человек, которого он взял на работу из жалости, – гонит его из Афин. И – что самое удивительное – имеет на это полное право.
Сказать было нечего. Пока они беседовали, солнце село. Глядя, как последние лучи освещают макушку далекого холма, Гарриет ощутила царящее вокруг ликование, которое, однако, они не могли разделить, как если бы смотрели на город из окна скорого поезда. Так, значит, в Афинах им не было места! Но где же оно было? Где им найти дом?
Дубедат тоже посмотрел на небо.
– Ничего себе, нам уже пора, – сказал он. – Очень жаль! В другой раз я пригласил бы вас остаться на ужин.
– Нас пригласили к майору Куксону, – пояснил Тоби. – Своего рода королевский приказ. Он не любит, когда опаздывают.
Принглы не стали спрашивать, кто такой майор Куксон. Это было неважно. Им он не стал бы отдавать королевских приказов. Гай допил пиво, и они ушли, не сказав почти ни слова.
В магазинчиках и кафе на площади Колонаки зажигались огни. В парке было темно. Вдоль тротуаров росли перечные деревья, и их нежная, словно у папоротника, листва клубилась в темноте, подобно дыму. Из магазинов пахло маринованным укропом.
– А ты в самом деле телеграфируешь в Лондон? – спросила Гарриет.
– Да.
Ее встревожила решимость мужа. Их положение было таким ненадежным, что даже улицы стали казаться враждебными. Гарриет подумала, что, возможно, Каир станет для них убежищем.
– Возможно, нам и вправду лучше сесть на ближайший корабль, – сказала она.
– Нет, – ответил Гай. На его лице была написана решимость. – Я не хочу в Египет. Здесь есть работа, и я намереваюсь остаться.
Деньги у них почти закончились. Они уже не могли позволить себе зайти в «Зонар», поэтому прошлись по улице Стадиум и присели в кафе на площади Омония. Попивая дешевое сладкое, сонное, темное вино, Гарриет подумала о Якимове. Как он выживал в те годы, когда нищенствовал в чужих городах? Рядом с ней был Гай, и худшим, что могло с ними случиться, была высылка в Египет, но ей очень хотелось плакать.
3
Гостиницу, в которой они остановились, Гарриет рекомендовали как самую дешевую из центральных. Это было мрачное и неуютное здание, но англичане предпочитали именно его – благодаря местоположению и высшей степени респектабельности. С 1939 года беженцы шли в Афины плотным потоком, и даже до прибытия поляков тут было множество греков из Смирны и русских белоэмигрантов, которые надеялись обрести здесь дом. Свободные номера в гостиницах были редкостью; квартиры и дома встречались и того реже.
Принглов поселили в комнату, предназначенную для одного постояльца, но пообещали дать номер больше, если таковой освободится. Когда Гарриет напомнила об этом портье, тот сказал, что комнаты здесь не освобождаются. Люди жили в гостинице месяцами. Некоторые и вовсе поселились тут. Миссис Бретт, к примеру, жила здесь уже больше года.
Гарриет знала миссис Бретт, сухопарую англичанку, которая при каждой встрече окидывала ее осуждающим взглядом. Как-то раз, через неделю после приезда Гая, миссис Бретт остановила ее и спросила:
– Так, значит, ваш муж всё-таки приехал?
Гарриет попыталась обойти ее, но миссис Бретт продолжала:
– Вы что же, не помните меня?
Гарриет прекрасно ее помнила. Когда она только приехала в Афины и страшилась вестей из Румынии, она как-то заговорила со своей соотечественницей и призналась, что ее муж остался в Бухаресте.
– Его отправят в лагерь для военнопленных, – ответила ей миссис Бретт. – После войны он к вам вернется. Мой муж умер.
Возможно, она хотела успокоить Гарриет, но ее слова послужили слабым утешением. Теперь Гарриет старалась по возможности избегать ее.
– Мне бы хотелось познакомиться с вашим мужем, – сказала миссис Бретт. – Приводите его ко мне на чай в субботу. Я живу в этой гостинице на первом этаже, третья комната. Приходите к четырем.
Не дожидаясь согласия или отказа, она ушла.
Гарриет поспешила рассказать об этом Гаю:
– Эта жуткая тетка пригласила нас на чай.
– Как мило с ее стороны! – ответил Гай, для которого любое общение было лучше, чем его отсутствие.
– Но это та женщина, которая заявила, что тебя отправят в лагерь для военнопленных.
– Уверен, она не имела в виду ничего дурного, – убежденно сказал Гай.
Принглы жили на последнем этаже. Их крохотная комнатка выходила окном на кирпичную стену; в ней помещались две узкие кровати вдоль одной стены, платяной шкаф и туалетный столик. Комната миссис Бретт выходила на улицу и являлась одновременно и спальней, и гостиной: кресло и обеденный стол теснились рядом с широкой кроватью. Миссис Бретт повесила на стены два натюрморта: на одном были изображены анемоны, на другом – ландыши. К приходу гостей она выставила на стол фарфоровый сервиз и шоколадный торт.
Радуясь тому, что хоть кто-то проявил к ним дружелюбие, Гай держался так мило и любезно, что миссис Бретт, в свою очередь, пришла в восторг и принялась хлопотать вокруг них, приговаривая:
– Садитесь же, садитесь!
В комнате был еще один гость: грузный и коренастый мужчина среднего возраста.
– Надо же, вы оба такие крупные! – пожаловалась миссис Бретт. – Что же мне с вами делать! Да и к тому же, – она повернулась к первому гостю, – Элисон Джей обещала заглянуть.
– Вот это новости, – пробормотал тот.
– Мы справимся. Справлялись же раньше. Миссис Прингл может сесть на тот стульчик – она такая худенькая, – а мисс Джей я отдам кресло. Так, вы двое! Садитесь сюда.
Она усадила мужчин на кровать.
– Сидите здесь, – велела она. – Помощь мне не нужна.
Гостиничный официант внес чайник, и, пока миссис Бретт разливала чай и по несколько раз спрашивала собравшихся, нужно ли им молоко или сахар, сосед Гая обратился к нему:
– Меня зовут Алан Фрюэн.
– Разве я вас не представила? – воскликнула миссис Бретт, раздавая чашки гостям. – Вечно я забываю всех представить.
Крупная голова Алана Фрюэна покоилась на массивных плечах; его лицо казалось изваянным из бурого камня – не высеченным, а, скорее, выточенным водными потоками. На фоне смуглой кожи его светлые глаза казались еще светлее и были необычайно выразительны. Сидя на краю кровати и помешивая чай, он выглядел как человек, который терпеливо переносит какое-то тайное страдание. Представившись, он снова умолк и сконфуженно уставился на миссис Бретт, мучаясь оттого, что она стоит, пока он вынужден сидеть.
– Так, значит, вы только что прибыли из Румынии? – спросила миссис Бретт Гая. – Скажите нам, есть ли там немцы?
Пока Гай отвечал ей, Алан Фрюэн разглядывал его. Широкое лицо его смягчилось, словно сам вид Гая несколько уменьшил его муки. Он наклонился вперед, желая что-то сказать, но миссис Бретт не позволила ему вставить ни слова.
– Так, значит, вы служите в Организации? – продолжала она. – Да, князь Якимов говорил об этом. Я и сама могла бы вам кое-что рассказать об этом заведении. Вы же знали моего мужа? Знаете, что с ним здесь сделали?
Гай ответил отрицательно; Алан Фрюэн издал тихий стон, очевидно предвидя очередное изложение истории, которую он уже слышал.
Не обращая на него внимания, миссис Бретт уставилась на Гая:
– Полагаю, вы знаете, что мой супруг был директором местной школы?
– В самом деле? Я не знал.
– Вот как! – воскликнула миссис Бретт, готовясь изложить эту трагическую историю в полном объеме. Чтобы подразнить аудиторию, она принялась неторопливо расставлять чашки, после чего наконец села. – Мой муж был директором, но его сместили с этой должности. Очень некрасиво сместили. Возможно, вы уже об этом слышали?
– Мы почти никого здесь не знаем, – сказал Гай.
– Это был большой скандал, и об этом много говорили. Слухи разошлись далеко за пределами Афин. Мой муж был ученым, очень образованным человеком. – Она осуждающе уставилась на Гая. – Вы же слышали о нем? Он написал историю Венецианской республики.
– Да, разумеется, – мягко сказал Гай.
Она продолжала:
– Полагаю, вы знакомы с неким Грейси?
– Я…
– Именно Грейси его и выставил. Грейси и этот мерзкий Куксон.
– Мы слышали о Куксоне, – вмешалась Гарриет. – Он, кажется, здесь важный человек.
– Богатый, а не важный. По крайней мере, не из тех, кого я считаю важными людьми. Называет себя майором. Возможно, он и служил когда-то, но сомневаюсь. У него роскошный дом в Фалироне[12 - Фалирон – пригородный район Афин, расположенный на берегу одноименной бухты в заливе Сароникос Эгейского моря.]. Он из тех людей, кому не надо работать, но которые при этом всюду суют свой нос. Ему нужна власть, он хочет влиять на людей.
– И он дружит с Грейси?
– Да, Грейси из его компании. Когда мы только приехали сюда, Куксон пригласил нас в Фалирон, но Перси отказался. Он занимался работой и вдобавок еще управлял школой. У него не было времени на пирушки, знаете ли.
– И когда это было?
– В самом начале войны. Мы знали прежнего директора – он был достойный человек. Ученый. Он ушел на пенсию, когда началась война, и предложил свою должность Перси. Я сказала Перси, что надо соглашаться. Это была военная работа. Он уже был немолод, конечно, но надо же было внести свою лепту. Думаю, я была права.
Миссис Бретт умолкла. Алан помешал чай, явно собираясь что-то сказать, но миссис Бретт снова опередила его:
– В общем, Перси начал работу, и всё шло гладко, пока не приехал этот Грейси.
– А откуда он приехал?
– Из Италии. Он жил рядом с Неаполем, был учителем у какого-то богатого маленького итальянца, писал понемногу и всё в таком духе. Чудно проводил время, видимо, но понимал, что долго так продолжаться не может. Он стал нервничать и, к несчастью, решил приехать сюда. Здесь ему понадобилась работа, и Перси принял его на должность старшего преподавателя. Глупец! Перси, я имею в виду.
Она покачала головой и цокнула языком.
– Он же не знал, – заметил Алан.
Миссис Бретт согласилась с ним – так, словно эта мысль раньше не приходила ей в голову:
– Это правда, он не знал.
– А Грейси был недостаточно квалифицирован?
– Напротив, чрезмерно. В этом-то вся беда. Ему не хотелось работать под руководством Перси. Он не желал играть вторую скрипку – он хотел быть директором. Он отправился к Куксону, стал умасливать его и говорить: мол, сами видите, Перси Бретт не в состоянии управлять школой. А Куксон, скажу я вам, больше всего на свете любит интриги. Эти двое разработали план и стали говорить всем, что Перси слишком стар и не подходит для этой работы. И Грейси подговорил Куксона написать в Лондон…
– Вы уверены, что так и было? – мягко запротестовал Алан.
– Естественно. – Миссис Бретт смерила его гневным взглядом. – У меня есть свои осведомители. После этого Лондон отправил сюда инспектора, чтобы проверить состояние дел в школе. Только подумайте! Какой-то инспектор совал свой нос в дела Перси… И что бы вы думали, случилось дальше?
Этот трагический вопрос прозвучал визгливо. Гарриет встретилась взглядом с Аланом и по его сочувственному виду поняла, что за агрессией миссис Бретт крылось несчастье. Алан мрачно опустил голову.
Поначалу Гарриет рассчитывала узнать что-нибудь полезное о Грейси, но сейчас ей стало казаться, что они слушают какие-то безумные фантазии. Однако Гай, очевидно, так не считал. Лицо его порозовело от сочувствия, и он напряженно ожидал продолжения.
– Перси заболел, – сказала миссис Бретт. – Он заболел именно тогда, когда приехал инспектор. Вообразите, каково было мне: повсюду шныряет инспектор, Грейси и Куксон твердят ему что им вздумается, а мой бедный Перси слишком болен, чтобы защитить себя. «Девочка моя, – сказал он мне: он всегда меня так называл, – я и не думал, мол, что они так со мной поступят». Он работал как троянец! Я звала его вечным двигателем. Он преобразил школу. Грейси просто подхватил работающий механизм и испортил его. А бедный Перси! Он болел много недель – девять, десять недель… у него был тиф.
Чувства переполняли миссис Бретт, и ее голос начал слабеть.
– И они от него избавились. Да, избавились! Послали отчет, затем пришла телеграмма: Грейси должен был занять его пост, а Перси посылали в Бейрут на временную должность. Но он так и не узнал этого. Он умер. Умер!
Она посмотрела на Гая и хрипло добавила:
– Я виню в этом себя.
Она сжала широкую ладонь в кулак и прижала костяшки к губам, не отрывая взгляда от Гая, словно только он понимал, о чем речь. Несколько мгновений спустя она уронила руки на колени.
– Он же не хотел сюда ехать. Я его заставила. Я всё устроила… да, я. Написала сюда, предложила кандидатуру Перси. Поэтому ему и предложили эту должность. Понимаете, прежде мы жили в Которе[13 - Котор – город на берегу Адриатического моря на территории современной Черногории.]. Я так устала от этого города. Узкие улочки, этот жуткий залив. Я чувствовала себя взаперти. Мне хотелось в большой город. Да, я это устроила. Я во всём виновата. Я привезла его сюда, и он заболел тифом.
Гай положил свою руку на ее и сказал:
– Он мог заболеть тифом где угодно – даже в Англии. И уж точно в любом месте Средиземноморья. Вы читали «Смерть в Венеции»?
Миссис Бретт смотрела на него без всякого выражения, явно озадаченная вопросом, и, чтобы отвлечь ее, он начал пересказывать ей сюжет повести Манна. Приближаясь к кульминации, он сделал драматическую паузу, и миссис Бретт, не то полагая, что он закончил, не то считая, что ему пора бы закончить, заговорила снова:
– Когда Грейси занял пост директора, Перси был еще жив. Они даже не стали дожидаться его смерти.
– Из-за этого два преподавателя попросили о переводе? – спросила Гарриет.
– Вы уже об этом слышали? – Миссис Бретт подпрыгнула от неожиданности и обернулась к Гарриет. – Интересно, кто вам сказал?
– Дубедат и Лаш упоминали об этом.
