скачать книгу бесплатно
– Капитан Ильдас будет в ярости.
– Пусть небесам предъявит претензии, – сухо ответил хаджа. – Или мне, но больше не переступает мой порог в поисках помощи от очередной хвори после посещения Дома Наслаждений!
Я опустила взгляд на плитку под ногами, щеки обожгло жаром от слов дяди Карима. Али отвернулся, а Пол несколько раз кашлянул в кулак. Реакцию стражников я не видела, однако понимали, что и им было некомфортно услышать подобные речи о своем начальнике. Впрочем, кому как не хадже знать о болезнях местных жителей?
Неожиданно после ухода дяди Карима стало тихо, только ветер изредка подвывал грустную песню в стенах святилища. Разглядывая ажурные шурфы минарета, я вдруг снова ощутила небывалое одиночество и тоску. Осознание того, что ничего в моей жизни не изменилось в лучшую сторону, постепенно грызло изнутри и отравляло разум.
Из рабства в семье попала в рабство мужа. Теперь любой приказ из уст Пола превращался в обязательство, которое я должна исполнить независимо от собственных желаний.
Еще немного довлела банальная девичья обида: ни нормальной свадьбы, ни семейного счастья. Закон Кадиффа перечеркнул детские мечты о прекрасном принце и доме, где я нашла бы свое место. Будущее представлялось туманным, никакого огонька радости вдалеке не наблюдалось.
На землю упала широкоплечая тень, и, вздрогнув, я подняла голову. В такой сложный момент Полу вздумалось подойти слишком близко, отчего все существо восстало против. Аромат лугов перебил остальные запахи, едва чужеземец остановился в нескольких локтях от меня.
– Давай договоримся.
Моргнув, я наклонила голову и ждала продолжения, которое не замедлило последовать.
– Ты мне не нужна, Ясмин.
Хоть я не удивилась жестоким словам, они все равно больно ударили по самолюбию. Новоиспеченный жених вновь с неприязнью посмотрел на меня, будто видел перед собой кусок грязи. Никакой нежности и любви, которые воспевали в сказках.
Собственно, я не удивилась. Нас связал случай, неожиданная встреча. И ни я, ни Пол не желали подобного исхода.
– А я и не навязываюсь, – тихо сказала я.
Ядовитая фраза застряла в горле горьким комом, я воздержалась от резкого ответа. Банально испугалась реакции. Пола я встретила совсем недавно, но вряд ли он сильно отличался от наших мужчин. Чужестранец или местный – все они любили покорность и ненавидели непослушание.
– Доберемся до Бахрейна, там я отпущу тебя. Сама решишь, куда поедешь. Охрану оплачу, денег в дорогу дам…
Распахнув глаза, я уставилась в красивое лицо и непроизвольно переспросила:
– Что?
Ка-а-ак отпустит? А желания? Разве чужеземец не держал в голове тайные мысли? Любой другой на его месте давно озвучил бы список того, что жаждал получить: деньги, власть, женщины, половину мира…
Пол тяжело вздохнул, обреченно так. Будто разговаривал с ослицей. Затем недовольно цыкнул.
– Ты разве свободы не добивалась? Вот, радуйся. По законам моей страны наш брак не будет считаться действительным, пока не освящен в храме. Да и жена мне не нужна. Совсем. Доберемся до порта и расстаемся. Поняла?
– И никаких желаний?
Он прищурился и опустил голову ниже. Слишком близко для того, кто еще не стал мне мужем. Вместе с тихим и злым шипением прозвучали слова, от которых я пошатнулась.
– Способна ли пери оживить человека?
Я сглотнула и облизнула пересохшие губы. Зубы клацнули от внезапно напавшей дрожи. Магия отозвалась раньше, чем получилось ее обуздать. Коснувшись ладонью груди Пола, где билось сердце под слоями тканей, я ответила мертвым голосом:
– За жизнь одного придется отдать жизнь того, кого любишь. Вы готовы к названной цене, мой господин?
Глава 8. Пол
Я отступил от Ясмин на шаг и сбросил невидимые чары, которыми паршивка меня окутала. Правду молвили путешественники: женщины Пандеи завораживали одним взглядом. Минуты достаточно, чтобы навсегда попасть в янтарный плен, как любопытная букашка в смолу.
Бесстрастный ответ, сказанный все тем же сверхъестественным голосом, набатом пронесся в голове.
Жизнь за жизнь – справедливая цена. Я нисколько не удивился, ведь мне ли не знать, как дорого обходятся наши желания? Однажды я захотел признания людей своего клана. Так сильно, что пошел на государственное преступление, впустил в дом убийцу и принес в земли МакГиннесов эпидемию сыпного тифа.
С подачи предателей страны я чуть не убил тысячи людей из-за дрыгловой жажды внимания и ради удовлетворения собственных амбиций. Мой старший брат провалялся в лихорадке несколько недель, вокруг начался хаос, а невестка взвалила на себя бремя власти в замке, хотя без году неделя провела в Арканте[11 - Аркант – родовой замок клана МакГиннесов в Шангрии.] и толком ничего не умела. Потом дядю чуть не посадили, напал монстр, а названная мать пожертвовала жизнью для благополучия всех – и меня в том числе.
– Кого вы желаете вернуть, мой господин?
Мне показалось, будто вопрос задала не пери, а сама Ясмин. В ее янтарных глазах вспыхнуло любопытство, но она не посмела больше ничего сказать. Только захлопала черными ресницами, отчего они затрепетали, как невесомые крылья бабочки.
Я перевел дыхание, затем ответил:
– Не твое дело, Жасмин.
Ясмин обиделась. Она задрала курносый носик, поджала полные губы и недобро сверкнула взглядом. Фальшивое смирение осыпалось с тонких черт ее лица, когда она процедила сквозь зубы:
– Слушаю и повинуюсь, мой господин.
Да уж, неудивительно, что у девчонки столько проблем. Характер у нее был явно похуже, чем у Амалии, жены Терлака. Если та в порыве гнева грозилась превратить замок в зеленую рощу, то от маленькой амрроканки я не знал, чего ждать.
Яду подсыпет в еду? Или ночью придушит?
Ясмин округлила рот, отчего я сразу понял, что высказал свои мысли вслух. Стало неловко, я сделал еще один шаг назад и с опаской покосился на длинные пальцы, которые невеста яростно сжимала.
– Амрроканка никогда не причинит сознательный вред мужу, – наконец гордо выдала она, нос задрала еще выше. – Все женщины понимают, что глупого ишака бесполезно стегать до крови. Быстрее он не пойдет, а умрет – никакой пользы не получишь.
– Ты меня сейчас с ослом сравнила? – скривился я.
– Что вы, мой господин, – захлопала ресницами паршивка, – поговорка вспомнилась. Ой, хаджа идет. Поторопиться надо.
Я проводил взглядом гордую Ясмин и невольно прислушался к своим ощущениям. Ничего. Горечь, минуту назад отравлявшая разум, постепенно исчезла за долей раздражения от нахальства будущей невесты. Именно такой встряски нам не хватало, чтобы пережить сегодняшний суматошный день. Маленькая вспышка разом погасила часть бушующих эмоций, оставив лишь гнетущую дымку воспоминаний.
Когда появился Карим Мехди, Ясмин вновь превратилась в кроткое создание. Невероятная метаморфоза, учитывая, что несколько минут назад она меня чуть не прожгла взглядом. Любопытно, особенно для той, кто создана, чтобы исполнять желания.
– Али, – подозвал я слугу.
– Господин?
– Ты доверяешь этому человеку?
Кивнув в сторону Карима, я покосился на озадаченного Али. Он наклонил голову к плечу, разглядывая хаджу, затем повернулся ко мне и выдал:
– Господин Мехди – уважаемый человек в городе, целитель от хворей. Таких в наших краях немного, они буквально на вес золота.
– Разве не у вас некромантов обучают медицине? – удивился я, вспоминая Зидана – королевского лекаря.
– Очень редко, мой господин, – смутился Али. – Обучение стоит немало. Иной раз целыми деревнями собирают деньги. Здесь нет ни школ, ни академий. А у некромантов вообще своя закрытая община. Попасть к посланникам смерти или колдунам вуду очень сложно, берут не всех, и не все проходят испытания. Опять же, ребенок, ушедший туда, больше в деревню не возвращается.
Я хмыкнул, вспоминая, как на родине относились к некромантам. Плохо, даже отвратительно. Ситуация начала меняться только последние несколько лет: скорбно признавать, но в основном это заслуга молодого короля Абеля. Прогрессивные взгляды его величества сдвинули неповоротливую машину бюрократии и ханжества. Заговорили об открытии факультетов для некромантов, специализированных учреждений для изучения анатомии человеческого организма на трупах. Безусловно, религиозные фанатики выступали против, министры бушевали, но король был неумолим.
Подозреваю, сказалось влияние Зидана и регулярные вспышки различных заболеваний вроде холеры, тифа и прочих. Обычные лекари не справлялись со своей задачей из-за недостатка знаний, этики в отношении мертвых и отсутствия элементарных способностей. Некроманты же спокойно занимались вскрытиями, изучали патологии, делали открытия.
– А почему вы вообще спросили?
Скривившись, я вернулся к разговору.
– Брачный контракт, – я кивнул на свиток в руке хаджи, который что-то объяснял Ясмин. – Зачем?
– А-а-а, так это традиция, – заулыбался Али и хитро прищурился. – Мы очень любим свадьбы! Ох, яркие краски, сахарные финики, парное молоко, ленты, цветы, золото. Вокруг веселье целую неделю…
– Неделю? – я раскрыл рот.
– Конечно, – кивнул Али. – Свадьба в Маракеше длится от четырех до семи дней. Все приготовления начинают за год: посылают сватов, невеста приносит дот – приданое. Оно тратится за месяц до свадьбы, что означает окончание помолвки. Семья жениха в ответ дарит подарки и деньги, которые в случае развода бывшая супруга оставляет себе.
Я медленно кивнул: логично, хотя и странно. Получалось, что в Маракеше женщина защищена лучше, чем у нас. Дебютантки каждый год слетались стаей звонких птичек на балы в надежде найти жениха побогаче и знатнее, а после молодых жен запирали в золотые клетки без надежды вырваться. В случае развода они оставались ни с чем. Даже вдовы, кроме маленькой доли, не получали практически ничего, если не являлись матерями наследников.
– …За два дня до свадьбы невеста отправляется в хаммам[12 - Хаммам – баня, выдержанная в традиционном восточном стиле. Прародителями сооружений стали римские термы, которые арабы переделали под свои требования. Термин «хам» в переводе означает «распределяющий пар».] для очищения, затем хеннея[13 - Хеннея – женщина, которая совершает мехенди. Менди, также мехенди, – роспись по телу хной. В отличие от татуировки является временным украшением тела, но держится значительно дольше (до трёх недель), нежели краска или другие способы рисования по телу.] разрисовывает тело будущей супруги хной. После всех приготовлений идут песнопения, чтения молитв, подписание брачного договора. А потом… Ах, вы бы видели наши шествия! Четверо мужчин несут новобрачную к амарию, трону, где она восседает рядом с женихом во всем великолепии.
Али причмокнул, погрузившись в мечтания, а я повернулся к подошедшему хадже и посмотрел на контракт в его руках. Незнакомые символы запрыгали перед глазами, когда Карим развернул свиток. Из всего прочитанного я понял только про небо и любовь. Указанные цифры в местной валюте подсказали, что в строчках значится приданное со стороны невесты и жениха.
– Поскольку за Ясмин отвечаю я, то в качестве дота отдам тебе трех бунгарских верблюдов, сто дирханов и несколько золотых украшений, – проговорил хаджа.
Я мысленно пересчитал приданное и едва удержался от свиста. Один верблюд на местном рынке – сорок четыре аверса, то есть серебряных монет. Самая лучшая и выносливая порода для перемещения по пустыням, таких днем с огнем не сыщешь даже у местных кочевников.
– Тогда заберите моих скакунов, – кивнул я, проигнорировав стон Али. – Каждый обошелся мне в тридцать дирханов. Огненной крови, крепкие. Увел у посланника султана в Бахрейне за бешеную цену.
В конце концов, верблюды для долгих путешествий по пустыне подходили лучше, чем скакуны. Пусть и самые резвые.
Подумав, Карим Мехди протянул мне руку, которую я поспешил пожать. А после одним росчерком протянутого самописца, невесть откуда взявшегося, поставил четкую подпись в указанной графе.
Вот и все. Теперь я женатый человек.
– Идем, – мотнул головой хаджа. Стражники устало маялись рядом, но не спешили гнать нас из города. Видимо, то предупреждение запомнили надолго. – Зайдем домой, дам вам в дорогу еды, одежду для Ясмин. Кое-что собрал, пока ты ездил на площадь.
Не только я, но и Ясмин удивленно покосилась на Карима. Видимо она не ожидала, что хаджа так быстро все подготовит. Хотя больше всего меня поразила его уверенность в спасении Ясмин.
Крепкая ладонь легла на мое плечо, и я непроизвольно зашипел от боли.
– Ты хороший человек, чужеземец, – Карим понизил голос, чтобы слышал лишь я. – Береги Ясмин, будь осторожен сам. Недоброе чую, душа не на месте. Куда бы ни пошел, всегда прислушивайся. Не верь глазам, они обманывают.
Приставив ладонь ко лбу козырьком, я посмотрел на небо. Чья-то тень мелькнула среди облаков. Птица?
– Вы знаете что-нибудь о Медном городе? – спросил я. – И камне Ильдаха?
Карим крепче сжал пальцы, отчего у меня из груди вырвался невольный вздох.
– Смерти ищешь? Впрочем, дело твое. Проклятие тех мест погубило много наивных дураков, бегущих за сказками глупых баб.
– Боюсь, моим мнением на сей счет никто не интересовался, – усмехнулся я.
Хаджа еще раз внимательно осмотрел меня, после чего кивнул.
– Лучше поспрашивать у кочующих племен, живущих в оазисах и долинах. Они много чего видят и слышат, авось подскажут.
Обратный путь занял меньше времени, чем я ожидал. Всю дорогу Ясмин молчала, она вообще словно погрузилась куда-то вглубь себя и забыла о мире вокруг. Мне же оставалось разглядывать узкие улочки Амррока в последний раз, причудливые арки, сложные геометрические узоры. Удивительно, почему я раньше не обращал внимания на буйство красок, несмотря на скучное однообразие зданий из красной глины, коей здесь было в достатке.
Иногда на головы прохожих из садов за стенами падали солнечные апельсины, ворота домов обвивали одревесневшие лианы, цеплялись за выступы веточки вербены с пурпурно-розовыми цветками. Тонкий аромат смешивался с запахами бриза и специй. К ним примешивалась выпечка, сласти и раскаленный песок, который скрипел под ногами и забивался под одежду.
По дороге мы наткнулись на несколько глиняных кадок с красным гибискусом. Я застыл, рассматривая их и махровые олеандры. Рядом росли ярко-желтые цветы неизвестного мне растения, а также бобы, которые прогибались до земли под весом своих плодов.
Сунувшись в ближайшие заросли, я заметил колючий алоэ, что прятался в тени раскидистых пальм. Плотная кожица легко поддалась, когда острие ножа варварски срезало лист. Озираясь, я незаметно сунул в карман несколько штук на будущее: сок алоэ отлично спасал от ожогов и облегчал боль. С озадаченным видом я склонился над крошкой-кактусом, увитым голубоватыми веточками стелющегося цветка. Горьковато-пряный аромат манил зайти глубже, и я аккуратно протянул руку к кустарнику в нескольких локтях от меня.
– Быстрее, чужеземец, – услышал голос нетерпеливого охранника. Боялся капитана и возможной реакции на нашу задержку.
– Готово, – беспечно ответил я и вылез наружу с веточкой жасмина.
– Что вы делаете, господин? – забормотал Али, подозрительно щурясь. – Надышались чего?
– Ага, местной флоры. Надо было ботанику изучать.
Слуга покачал головой, беззвучно шептал что-то про «ослов, дураков и упрямцев». А я сунул ветку в руки ошарашенной Ясмин.
– У тебя печальный вид, – сказал я невпопад. – Слишком грустный для новобрачной.
Она отвернулась, но ветку прижала к себе, предварительно подтянув рукава длинного платья.
– Нечему радоваться. Я теперь никто и звать меня никак. Без родины, веры и гонимая своим же народом.
Вместе с возвращением в город груз пережитого навалился на плечи Ясмин, отчего она с каждым шагом становилась все печальнее.
– Ты – это ты, Жасмин, – вздохнул я. – Ни один человек мира не способен отнять твою личность. Остальное – ненужные детали.
Слабая улыбка пробежала по красивым губам, а через секунду погасла и янтарные глаза широко распахнулись.
Неподалеку от дома хаджи собрался народ. Один за другим стражники под окрики капитана несли ковры, украшения, домашнюю утварь. Четверо мужчин отгоняли рыдающих женщин, что цеплялись за кафтаны солдат. Немолодая амрроканка в черном хиджабе внезапно обернулась, заметила Ясмин, плюнула с ненавистью на мостовую и громко крикнула:
– Будь проклята ведьма! Их всех убили из-за тебя!
Три перепачканных кровью холщовых мешка – один большой и два меньше – бросили на дно телеги. Я заметил детскую кисть, торчащую из дырки, и сдержал подступившую тошноту. Понятно, Амаль с сыновьями расплатились жизнями за мнимые преступления родственницы.
Ясмин пошатнулась, но выстояла благодаря хадже. Веточка жасмина выпала из ее рук, и хрупкие цветки разлетелись белыми лепестками по земле.
– О Мудрец, – прошептал Али, бормоча молитву.
– Выбросьте тела за ворота на съедение шакалам, – глумливо хохотнул капитан и стрельнул взглядом в нашу сторону. – Пусть каждый знает, что происходит с теми, кто нарушает закон.
