Развод без правил. Я – твоё наказание

– Так, может, уже соберешь остатки смелости и скажешь всё в лоб? – моё терпение трещало старыми нитками.

– Мне сделали предложение, от которого я не могу отказаться. Этой осенью я буду баллотироваться в гордуму. Вопрос этот решенный, спорить – смысла никакого нет, поэтому просто прими, как факт.

– Политика? Ты чокнулся? Забыл, как бегал семь месяцев по миру, пока я тут одна держала оборону от церберов Багирова? Ты говорил, что я – баба, меня не тронут! А теперь ты возвращаешься и рассказываешь мне про свои далеко идущие политические планы?

– Да, именно так. Кстати, я слышал, ты с Багировым договорилась, чтобы комбинат не трогал? Смело…

– И кто же тебе это предложил? – я отмахнулась от его попытки сместить фокус. – Могу я узнать подробности?

– Тот, кто помог решить вопрос с Багировым. Губернатору нужны свои люди, а я подхожу как никто другой, – Давид так откровенно гордился тем, что говорил, так верил в этот бред. – Гордость региона, завидный семьянин. И жена такая вся положительная. Статьи, вон, про неё какие пишут. Умная, образованная, упертая. Глава благотворительного фонда с огромным сердцем. Птичка принесла, что ты покорила всех мужиков на приёме у губернатора? Ещё и субсидию на развитие вытребовала. Молодец, Лика. Удивила.

Я хотела сказать многое, но не могла…

Меня сковали шок, неверие, непонимание, желание ущипнуть себя за ногу и проснуться в моменте, когда любимый муж вновь появился на пороге нашего дома.

– Тебя гоняли, как Тузика блохастого, а теперь предложили теплое кресло, и ты готов служить? Ты шибанулся? Совсем мозг отъехал? Так не бывает! Ну не прилетает волшебник в голубом вертолете! Не дарит он индульгенцию от содеянного, не душит конкурентов, которым ты, по своей тупости, перешел дорогу! На кой черт им нужен взрослый мужик, не сумевший разрулить свой косяк?

– Замолчи… Всё же как власть меняет людей! Посидела в моем кресле всего семь месяцев и возомнила, что можешь говорить со мной в таком тоне? А мама предупреждала…

Данилов резко обернулся, его рука напряглась, казалось, ещё мгновение, и он бросится на меня с кулаками!

– Лика, очнись, муж дома! Хватит! Сними маску железной леди, она тебе не идет! – он зарычал, разрывая тишину комнаты.

– Что-то ты об этом не думал, когда сбегал ночью, впопыхах оставив мне доверенность на право подписи.

– У меня не было выбора. И ты это знаешь. Они взорвали мою машину, непрозрачно намекнув, что следующим шагом будет девять граммов свинца в лоб.

– А я, значит, бессмертная? В рубашке родилась? Мне не грозили эти девять граммов свинца?

– Ты – баба… – Давид вдруг рассмеялся, и этот звук был унизительнее харчка в лицо. – Никто не будет марать руки о ту, чьи полномочия закончатся через год.

– ТЫ кто? Боже, Давид, что с тобой стало? Ты, блудный муженёк, заявился среди ночи, без звонка и предупреждения. Трахнул меня, а после начал нести ахинею про детей, про политику, про бизнес? Ты чего от меня хочешь?

Сжимала бокал, да так, что казалось, хрусталь в труху превратится прямо у меня в ладони.

– Я нашел замечательную девушку. Молодая, здоровая, профессиональная спортсменка. И через полтора месяца она родит нам детей…

Давид говорил так, будто котят от дворовой кошки обсуждал. Описывал окрас, характер матери-гулёны, а ещё небогатую родословную. Так скупо, обыденно и предрешённо. Будто и выбора у меня нет, ведь он уже всё решил.

– Нет, я больше не буду это слушать, – сорвалась с места, планируя сбежать туда, где смогу спокойно переварить полученную информацию.

– Будешь! – супруг схватил меня за локоть и рывком толкнул обратно на стул.

Как шавку… Как дворняжку, место которой было приписано к определенной будке.

– Ты – моя жена. Идеальная, правильная, смелая… Да о тебе говорят, как о святой. Помогаешь детям, деньги берешь только на безвозмездной основе, отказывая в рекламе.

– Добрые дела не делаются взамен на рекламу. Ясно? – я попыталась вырвать руку, но муж сжал её крепче. – Давид, отпусти! Мне больно!

– Лика, ты хотела ребёнка? Я тебе сделал сразу двух. И даже бестолковым докторам платить не нужно, – Данилов стянул со спинки пиджак, а после швырнул на стол пачку документов, небрежно сложенных вчетверо. – Поверь, девушка, вынашивающая детей, тебе понравится.

Мне было противно даже просто прикасаться к ним. Смотрела в глаза мужу, упорно ожидая, когда он соизволит убрать руку с локтя, но с каждым мгновением его хват становился все сильнее и сильнее. Пальцы впивались в кожу, намеренно желая оставить отметины.

Данилов психанул, когда понял, что не сдвинусь с места, что не буду участвовать в этом фарсе, даже если он сломает мне руку. Он сам раскрыл бумаги, откуда выпали черно-белые снимки УЗИ.

– Вот! Двойня! Два пацана! – Давид так растерялся, что не сумел пресечь восторг и гордость, которыми светились его глаза. – Ты представляешь? Сразу два наследника моей фамилии, моего бизнеса…

Говорил с придыханием, жадно скользя глазами по снимкам. Он просто светился от счастья… И это стало вторым ударом прямо в сердце.

– Ты станешь матерью, сядешь дома и перестанешь меня позорить, играя в великую бизнесвумен. Ресторан твой мы продадим, тебе будет не до этого, ну а благотворительность… Послушай, Лика, не валяй дурочку. Все же понимают, что своими добрыми делами ты пыталась выкупить у Бога возможность стать матерью. Хотела исцелить своё бесплодие и пустоту добрыми делишками. Ну вот… Я уже всё сделал сам, не тревожа Всевышнего. Так что можно больше не таскаться по богадельням с больными детьми от алкоголиков и наркоманов.

– Ты… Ты… – внутри все сжалось, сердце кровоточило, душа трещала по швам, а глаза пекло от непрошенных слёз. – Ты… Все семь месяцев трахался с блядями? А теперь, когда твою жопу кто-то прикрыл, вернулся и говоришь мне, что скоро я стану мамой? Я? Ты серьезно?

– Ты же этого хотела? Ликусь, ты чего? – Давид вдруг сменил гнев на милость и на серьезных щах потянул ко мне руки, намереваясь обнять, пожалеть бедняжку. – Это маленькие детки, которые будут называть тебя мамой. Какая разница, кому принадлежит яйцеклетка? Мать та, что воспитала, а не та, что родила…

– Закон Российской Федерации может с тобой поспорить, – выплюнула я. – Ты мне изменял? Просто скажи это сам. Услышать хочу, чтобы навсегда запомнить.

– Ну, считай это новой формой ЭКО. Ты же этого хотела?

– Больной ублюдок! – я заорала с такой силой, что стакан зазвенел. – Какой же ты урод, Данилов!!!! Ты бросил меня, удрав от конкурентов, которых самолично дразнил два года! Ты до жути испугался пукалки, подложенной в машину, даже в полицию не пошел, решив смыться. Это я разбиралась со всем! Это я рвала себя надвое, пытаясь вытянуть и твоё дело, и своё! Это всё Я! А сейчас ты мне спокойно говоришь, что все это время трахался, чтобы осчастливить свою бесплодную жену и сделать матерью твоим детям?

Не знаю, откуда во мне столько силы, но я сумела не просто оттолкнуть Давида, я смогла вырваться и выбежать из кухни.

Боже, как я была счастлива ещё пару часов назад, когда открыла дверь и увидела любимого мужчину.

Да, я понимала, что именно трусость повела его вон из дома, что не было там ни благородства, ни готовности встретить проблемы лицом к лицу.

Ровно семь месяцев назад он сбежал из страны.

Ровно семь месяцев я драла свою задницу, обивая пороги полиции, СК. Я искала новых поставщиков, умоляла постоянных клиентов не разрывать контракты, да я жизнь свою поставила, пытаясь сохранить дело своего мужа…

А он?

Чем ответил он?

Предательством?

Малодушием?

И ведь вернулся победителем!

Но нет… Со мной так нельзя поступать!

Глава 7

– Лика, прекрати истерику! – Давид бросился следом за мной, пытаясь схватить за руку, но я свернула к спальне и закрыла дверь прямо у него перед носом.

– Не подходи ко мне, Данилов! У тебя пятнадцать минут, чтобы собрать вещи и свалить из моего дома! Но если ты не освободишь жилплощадь, слово даю, что полицию вызову! Я не собираюсь находиться с тобой под одной крышей. Ни минуты не выдержу!

– Лика, не перегибай. Я твой муж!

– Да? А мне показалось, что ты ублюдок, на чистом глазу признавшийся в измене! – я скатилась по двери, совершенно обессилев. Посмотрела на разворошенную кровать, и так противно стало.

Если раньше подушка, хранившая запах моего мужа, была каким-то талисманом, магнитом, ради которого я возвращалась домой, то теперь она стала раздражающим фактором.

Встала, распахнула окно и вышвырнула и подушку, и одеяло, а следом выкинула и простынь. Чтобы и духу его здесь не было!

– Лика, ну жизнь порой складывается не так, как мы хотим. Мы думали, что нас ждет крепкая семья, строили планы, но оказалось, что ты не можешь иметь детей. Ты не думай, я тебя не обвиняю. Но и игнорировать этот факт глупо. Лика, я просто нашел выход… – голос Давида был слышен так отчетливо, что дверь тоже стала бесить. – Да, не совсем стандартный, но ведь выход? Зачем растить приёмных детей с непонятным букетом болячек, если можно получить здоровых и родных?

Родных? Он серьезно?

– Заткнись, Данилов! Просто заткнись, умоляю!

– Нет! Лика, ты дослушаешь, потом я дам тебе время свыкнуться с новой реальностью, а утром ты снова будешь рада видеть своего мужа, станешь ласковой кошечкой, – Давид явно подбирал слова, пытаясь чуть сгладить то, что сотворил.

– Данилов, уймись, пока я глаза тебе не выцарапала!

Эта новость рухнула на меня, как бетонная плита!

Металась по комнате, вновь и вновь прогоняя его слова в голове. Искала подвох, второе дно, иной смысл.

Но кого я обманывала?

Суть проста.

Мало того, что этот козёл мне изменял, так он ещё и ребенка заделал! И даже не одного, а сразу двух!

Меня словно в дерьмо окунули, а после в лицо плюнули словом «бесплодная». Он, как виртуозный клавишник, разом нажал на все болевые точки, прошелся по ним со звериной жестокостью, рассчитывая, что дура бездетная заглотит наживку?

Я хотела ребёнка! Я даже втайне прошла школу приёмных родителей, будучи уверенной, что как только в одиноких глазах найду своего ребёнка, то тут же заберу его домой, не спрашивая мужа.

Вот только он меня опередил.

Чёрт… А ведь по сути он сделал то же самое. Просто пришел, поставил перед фактом и ждал восторженного ликования.

Вот только разница была уж очень сильная. Я готова была подарить тепло и нерастраченную любовь чужому ребёнку, потерявшему семью, а он своего готов был привезти.

Как же это мерзко! А как он с любовницей рассчитывал поступить? Отмусолить пачку зелёных? Так это торговля детьми, не иначе! Или как по их плану? Я должна была значиться мачехой?

И вообще, что это за женщина, готовая отдать своих детей в чужую семью? По бартеру, что ли?

– Лика, ты же хотела ЭКО? – Давид словно чувствовал, что я погружаюсь в мысли, и постоянно давал о себе знать, не позволяя начать думать здраво.

Как моральная пытка. Жужжал и жужжал над ухом, приводя свои идиотские аргументы.

– Давид, ты больной. Ты чертов больной ублюдок! Ты правда хочешь замаскировать предательство под благородную цель? Идиотка! Боже, какая я идиотка! Цветочек, конфетка… Нет, это же всё не модно! Нужно после долгой разлуки приезжать с беременной блядью!

Я орала так, что соседский пёс стал подвывать, распаляя меня ещё сильнее и сильнее. Мне даже казалось, ещё мгновение, и он начнёт скандировать: «Вмажь ему! Вмажь!».

И я бы сделала это с огромным удовольствием. Вот только в доме мы одни, а мои пятьдесят килограмм против его добротной сотни не вынесут конкуренции.

Мне нужно было собраться с мыслями, отодвинуть растерзанные чувства в сторону и понять, что делать дальше.

– Ликусь, малышка, ну перестань. Пусти своего котика в комнату, ему тут холодно, одиноко, он соскучился по своей ласковой и послушной кошечке, – Давид поскрёбся в дверь, всерьез думая, что правда, которой он меня ошарашил, не так уж страшна.

Но для меня это было концом жизни.

Концом нашей семейной жизни.

– Лика! Хватит! – Данилову надоело говорить с тишиной, да и в целом сюсюкаться он никогда не умел, оттого его удар в дверь был не столько пугающий, сколь отрезвляющий.

Я должна помнить, с кем имею дело. Нельзя забываться, лелеять мечту, что мой Давид скоро вернётся и скажет, что это был тупой розыгрыш. Нет… Как раньше, уже ничего не будет.

– Ты сейчас же откроешь дверь! Сейчас же выйдешь ко мне светлая и улыбающаяся и начнёшь говорить, как взрослый человек. Какой тебе мясокомбинат? Как ты вообще умудрилась не разрушить моё дело своими тупыми мозгами? Ты все через эмоции прогоняешь, через обиды. Здесь здравомыслие нужно, острый ум, способность рисковать, ставить цели и достигать их любой ценой! А ведь я старался, как лучше…

Так и вижу, как он пыхтит, отростком своим толкается, старается для жены любимой.

Достигать целей собрался? Вот только цена этому – моё растерзанное сердце. И его не заштопать, не исцелить.

Эх, жаль, что он не явился в мой дом с детьми на руках.

Вот это была бы эпичная картинка.

А то что – беременность какая-то мифическая…

Стоп…

«Тебе понравится кандидатура!»

И меня снова затрясло, как лист осиновый. Злость, ярость, желание убить. Вот букет, которым я могу мыслить сейчас. Не до холодного расчёта.

Я её знаю… Получается, я её знаю?

Вокруг меня не один предатель, а есть ещё одна жучка!

– Данилов, вещи свои собирай и вон из моего дома, – прохрипела я и в ответ ударила по двери, да так сильно, что ладонь вспыхнула болью.

Я прикусила губу, чтобы не показать, всё внутри держала.

Хер он от меня дождётся ошибки.

Нееет, милый… Ты будешь маяться в страшных муках. Это я тебе гарантирую.

– Из твоего дома? – он разразился хохотом. – Лика, ты чокнулась? Мы тут живём хер знает сколько. Не имеешь права!

– Этот дом записан на меня, ты здесь даже не прописан. Это моя собственность, и я могу поступать с ней, как посчитаю нужным. Остальные споры только в суде и только с адвокатом. Это конец…

– Это твоё последнее слово? – зашипел он прямо в щель двери.

– Проваливай, Данилов! Проваливай!!!

– Как бы ты не пожалела, Анжелика.

– Ничего страшного. Я когда зуб на той неделе вырывала, тоже жалела, а сейчас ничего. Уже и забыла про него, просто вышвырнула в мусорку с другими отходами, и не парюсь.

– Значит так, я даю тебе сутки, чтобы прийти в себя. Завтра утром жду в офисе для передачи дел. Ясно?

– Изыди, ублюдок…

Давид снова ударил в дверь, ещё сильнее, чем в первый раз. Косяк затрещал, предупреждая, что долго держать оборону он не сможет, но вскоре послышались отдаляющиеся шаги.

Я понимала, что он делает.

Женщину сложно сломать морально, но вот физическое превосходство – это козырь всех мужиков.

Примитивное средство манипуляции. Но зато действенное.

Могла бы поклясться, что мой муж не такой, и никогда не поднимет на меня руку. Но ещё пару часов назад я была уверена, что и на измену он не способен. Не говоря уже о гадком предложении растить его нагулянных детей.

Я щипала себя, заставляла не переносить ярость на малышей, в чьем бы животе они сейчас не росли. Жмурилась, массировала переносицу, пыталась просто считать, но доходя до пятнадцати, сбивалась и начинала сначала.

– Ты пожалеешь! – голос мужа раздался с улицы, я подскочила к открытому окну, наблюдая, как он на своём джипе выезжает из гаража.

Может, и пожалею, но только о том, что отдала тебе свою молодость.

Но не сейчас… У меня на это просто нет времени, поэтому мне нужно действовать.

Выбежала из комнаты и бросилась запирать двери на замки. Гараж, входная, терраса.

Мой мир внезапно стал не только пустым и одиноким, он превратился в опасные джунгли, где меня поджидали хищные животные. И если я не покажу им свои зубы, то стану жертвой.

А этого они от меня не дождутся.

Не знаю, что мной руководило, но первым делом я бросилась к компьютеру.

Будь я на месте Данилова, то тут же перекрыла бы доступ ко всем обменникам с документами. Качала всё, что касалось дел за семимесячный период моего управления. Счета, договора, контракты, платёжки и отчетности по отгрузке. А уже после добралась и до других архивов.

Заодно сохранила на компьютер все выписки со счетов, где значились и выплаты его родственникам, и полная детализация расходов Давида за границей.

И когда я закончила скачивать последний файл, экран моргнул предупреждением, что пароль изменён, и, чтобы продолжить работу, нужно ввести корректный код.

– Фух… Успела!

Я была вся мокрая, по лбу и шее стекали капли пота.

Но нельзя останавливаться.

Дальше я отправилась в кабинет и открыла сейф, где лежала вся важная документация. Право собственности на недвижимость, автомобили, участок земли за городом, а также мой ресторан. Все было тут.

Запомни этот день, Данилов. Запомни!

Сегодня рухнула не только моя жизнь…

Глава 8

– Что случилось? – с порога заорала Машка.

Подруга примчалась по первому звонку и, очевидно, даже в зеркало не смотрелась. На ней были пальто, зимние угги и шелковая пижамка. Волосы собраны в дульку, на лице ни грамма косметики. Наверное, в последний раз я в таком виде её видела ещё в школе, когда мы оставались друг у друга с ночевкой.

Маша замерла, оценивая меня придирчивым взглядом. И когда поняла, что тревога совсем не ложная, тут же обняла, прижала к груди, а я выдохнула, слушая, как отчаянно бьётся её перепуганное сердце.

– Лика, не молчи. Говори!

– Данилов вернулся, – начала я издалека, потому что это я за бессонную ночь свыклась с этой мыслью, но Машку нужно подготовить.

Закрыла дверь на все замки, а после махнула в сторону кухни, где накрыла скромный завтрак.

– Ну, раз ты не прыгаешь от радости и не разбиваешь потолок, то дело – дрянь? – Машка упала в кресло, подобрала ноги.

– Ты даже не представляешь насколько. Заявился ночью, трахнул меня у порога, а после сообщил, что скоро у нас будут дети.

– Чего? – Машка потянулась к сигаретам, но тут же осеклась.

– Да кури уже, – я отмахнулась, поставила перед подругой пепельницу и открыла окно.

– Лика, а тебе не приснилось? – Машка закурила и стала оборачиваться, очевидно, ища следы пребывания в доме моего мужа.

– Нет. Данилов с радостной мордой заявил, что некая хорошо известная мне кандидатура скоро родит нам прелестных двойняшек или близняшек, не знаю тонкостей, – я подняла край скатерти и достала сверток, внутри которого была лента снимков УЗИ.

– Ублюдок, – Машка выругалась и все же закурила, брезгливо разворачивая документ.

– Да. А мне, по его мнению, следует быть радостной и счастливой, ведь он решил проблему моего бесплодия.

– Ну какое бесплодие? Лика, ну какое? – взвыла Машка, как делала это всегда, когда заходила речь про детей. – У тебя и яйцеклетки зреют, и овуляция есть, просто мужик не тот. Я тебе давно говорила, что есть у медиков такое мнение, что иногда пара просто не подходит друг другу. А твоему Данилову выгодно твердить, что ты бесплодная. Конечно! Жалкая, слабая и подавленная женщина никому не нужна. Он тебя маринует рядом, на цепь посадил… Урод! Вот урод!

– Мань, это всё лирика, понимаешь? А факт в том, что за десять лет мы не смогли зачать.

– Так, ты его выгнала?

– Выгнала, конечно. А чего мне ждать, когда он приведёт свою брюхатую шалаву, поселит в гостевой комнате и прикажет готовить ей витаминные коктейли? – я закатила глаза, чтобы не выронить ни одной слезинки. – Нет.

– Ну и правильно!

– Так ты представляешь, у него же всё распланировано! Я должна осесть дома, растить его наследников, а мой ресторан идёт на продажу!

– Чегооо? – Машка вскочила и начала гонять по кухне, как заведенная белка. – Он совсем на солнце перегрелся?

– Маш, ты понимаешь, что я ЕË знаю! Понимаешь? Он так и сказал, что я буду довольна выбранной кандидатурой. Спортсменка, комсомолка и, очевидно, красавица. Другую он в матери наследников и не рассматривал.

– Так, подруга, – Машка задрала рубашку шелковой пижамы, оголяя идеальный живот с проработанным прессом. – Не знаю, какое пузо должно быть у этой суки, но ты же не думаешь, что это я?

– Ну дура ты, что ли?

– Это я так, для справки. Чтобы не было у нас с тобой никаких недомолвок. Я к твоему Данилову и срать бы не примостилась под атомной бомбёжкой, – Маня зашипела, выдала залп отборного мата, а потом скатилась на пол и заскулила, роняя огромные слезы. Она крепко обхватила мои ноги, уперлась лицом в коленки и просто плакала, поглаживая меня ладонью.

Вот только у меня не было слез. Не было, и всё!

Позывы, жжение, боль, но только не слезы.

Я будто запретила себе слабость.

Может быть, потом, когда все это закончится, но не сейчас.

– Но и это не всё. Давиду сделали предложение, от которого он не смог отказаться. А если честно, то мне кажется, он и не хотел. Он баллотируется в думу. Это первая ступень его политической карьеры. И, очевидно, я – замечательная кандидатура для его супруги. И он не собирается отказываться от преступной идеи создать крепкую ячейку общества. Ночью он закрыл мне доступ ко всем обменникам, где хранились наши документы. Свои я оттуда удалила, его – скачала на жесткий диск. А через час он меня ждёт в офисе, чтобы принять текущие дела…

– Не смей! Лика, не смей ехать! Пусть забирает свой комбинат и сам ишачит там. Он же за десять лет не сделал того, что сотворила ты за семь месяцев. Лика, ты не представляешь, какой шухер ты навела среди среднего и крупного бизнеса. На тусовках только про тебя и говорят. Багиров давал вчера интервью, так журналист не смог не спросить про Лику Мазур, а он знаешь что?

– Что?

– Он сказал, что за такую женщину не грех и революцию устроить, – Машка вдруг рассмеялась и потянулась к телефону, очевидно, планируя продемонстрировать этот бред.

– Маш, Багиров – сука продажная. И верить его словам нельзя!

– Лика, это тебе твой Данилов внушил, а в тусовке о нем отзываются как о порядочном человеке, – Машка смахнула слёзы, поняв, что я не присоединюсь к истерике, и вернулась в кресло. – Ты вспомни, когда ты пришла к нему договариваться, ведь Багиров слово дал, что не тронет твой комбинат.

– Да, – я вынуждена была признать, что доля правды в словах подруги есть.

Как только Давид скрылся, на комбинат посыпались все проверки мира. Я устала отбиваться, даже ночевала в кабинете, чтобы успевать готовиться к новому сражению.

А через неделю вылетела в Москву и без записи вошла в его приёмную. И ведь Багиров принял меня, не прогнал, выслушал, принял извинения и даже пожал руку, закрепив перемирие.

Он дважды подчеркнул, что мир будет сохраняться до тех пор, пока Данилов бегает, и пока я нахожусь у руля. Грубо говоря, настоящие рыцари с бабами не дерутся.

В тот момент соображала я туго, а теперь кажется, что Данилов именно поэтому и смотался. Знал, что Багиров не упадёт до низости, не будет мстить жене врага.

«Мне не нужен ваш мясокомбинат, Анжелика Юрьевна. И мне все равно на убытки, которые я понёс из-за сорванного тендера. Оно все вернётся, юристы оспаривают процедуру, потому что были выявлены факты махинаций и нечестной конкуренции. Я просто ненавижу, когда каждая шавка мнит о себе больше, чем есть на самом деле…»

– Маша, у меня к тебе просьба…

– Для тебя всё что угодно, Лика!

– Поздравляю, ты стала владельцем ресторана «Сезоны», – выдохнула я, наконец-то выдав то, для чего выдернула подругу утром.

– Лик, твой Данилов урод, но ты же не думаешь, что он начнёт возню с разделом? Если он собирается в политику, то вряд ли захочет выносить сор из избы.

– Маш, а я не собираюсь ждать, когда он нападёт. Свою подлую душонку он уже продемонстрировал во всей красе, пора действовать на опережение!

– Лика, мне уже страшно, – Машка звонко икнула, но при этом послушно поднялась и отправилась одеваться.

Глава 9

– Лика, нужно сначала поговорить с адвокатом, понимаешь? – Машка все никак не унималась, пытаясь остановить меня.

Но мной двигало странное чувство. Оно закручивалось внутри меня тугой спиралью, напоминая, что сейчас всё играет против меня. Если у Данилова было время, чтобы подготовиться и обдумать стратегию, то мне приходится действовать быстро.

Да, такие телодвижения зачастую несут риски и убытки, но зато я могу попытаться сохранить свои честь и достоинство.

И вообще, меня не покидало ощущение грядущей войны. Предчувствие было таким явным, ярким, навязчивым, что по коже бегали мурашки предвкушения.

Уж слишком много совпадений, внезапно проявившихся старых знакомых, ну и плюсом эта агрессия Данилова, будто уже все решено, продумано и принято к действию. Вот только я лишняя в этом механизме.