Развод без правил. Я – твоё наказание

– Это всё пересуды завистников. И я думала, что птицы высокого полёта вроде тебя не верят слухам, – я попыталась улыбнуться, а заодно стрельнула в Машку глазами, чтобы даже не смела вставлять свои пять копеек. – У него новый проект, поэтому пришлось уехать.

Я врала, а Быстров знал, что я вру.

У меня было полное ощущение, что в нём бурлят злость, обида. Паша отчаянно пытается это скрыть, спрятать, но я это чувствовала сердцем.

Наша дуэль взглядов длилась неприлично долго. Мы словно безмолвно орали друг на друга!

Мгновение, и посыпались воспоминания. Наше первое свидание…

Мы были бедными студентами. Я и вовсе в общежитии жила, поэтому Быстров не придумал ничего оригинальнее, чем потащить меня на футбольный матч. Мы сидели, взявшись за руки. Прятались от дождя, пронизывающего ветра, на законных основаниях прижимались друг к другу, как воробушки. И хорошо было…

Вот только сейчас на меня смотрел совершенно незнакомый мне мужчина. У него за плечами целая жизнь, история, своя боль.

И мне не хочется влезать туда, потому что и своей ноши предостаточно. Чужое точно не вытяну.

– Ну да… Ну да… – протянул Павел, сделал глоток и внезапно встал. – Дамы, был рад увидеть вас. Но мне уже пора.

– Паш, ну ты чего? – Машка тоже подорвалась, громыхнув стулом. – Я думала, потрещим по душам. Ну столько лет не виделись… Кстати, а сколько?

– Почти семнадцать, – у Павла и на этот вопрос был ответ. – Мне правда пора. Девушки, заказывайте, не стесняйтесь, я угощаю. Уверен, что мы ещё встретимся.

Быстров махнул, обдал своей лучезарной и идеально отрепетированной улыбкой и скрылся, забрав прицел взглядов охраны.

Как стремительно он вернулся в мою жизнь, оживив картинки прошлого, так стремительно из неё и ушел, оставив лишь приторность мужского парфюма.

– Лик, ты дура? У тебя такой шанс в руках был! Почему ты ему ничего не рассказала? – накинулась на меня подруга. – У него такие связи – сдохнуть можно! Быстров – серый кардинал с темным прошлым, всесильным настоящим и охренительным будущим. Да о нём даже в кулуарах говорят с придыханием.

– Мне-то с этого что? Или ты забыла, как мы расстались? Он в одночасье решил все сам! Отчислился из универа, свалил в армию, откуда не написал ни строчки! А я? А я как дура строчила полотна писем, окроплённые слезами горькими. Забыла, как костерила его сама?

– Так это когда было-то? Вдруг он может помочь Данилову? Ну сколько твой муженёк ещё будет мотаться по миру, пока ты тут вкалываешь за себя и за того товарища? Год? Два? И что дальше? Просрать молодость?

– Маш, говори тише, умоляю, – я сжала виски в попытке унять надвигающуюся мигрень, но в нос вновь ударил аромат парфюма Быстрова.

– Это подло с его стороны! Ты на виду у всего города! Каждый твой шаг рассматривают под микроскопом, ожидая ошибки, а он? Что делает он? Ты даже к Багирову лично ходила! Явилась без охраны и поддержки… И договорилась на мировую!

– Маша, я не хочу говорить об этом. Я не знаю, где мой муж! Я не знаю, когда он вернётся! И я не знаю, как вырваться из этого бега по кругу.

В какой-то момент я просто перестала себя ощущать женщиной. На плечи рухнула тяжесть проблем, вот с ней я и иду вперед до сих пор. Мой дом превратился в склеп, где тихо, холодно и одиноко.

И возвращаюсь я туда только за полночь, чтобы рухнуть в кровать, а наутро опять встать в упряжь.

Вот только силы мои были на исходе…

– Давиду много раз говорили не переходить дорогу Багирову, так он, как сука течная, сам лез на рожон. Лика, я в бизнес-журнале работаю, знаю все эти интриги подковёрные, слышу разговоры, знаю слухи. Данилову своего мясокомбината мало стало? На кой черт он рот раззявил на госзаказ? Не по Сеньке шапка… Слабак твой Данилов! – Машка аж покраснела от злости, откинула салфетку и отвернулась. – Лика, я тебя очень люблю. Но тебе не кажется, что покрывать трусливо сбежавшего мужа – глупо?

– Это мой муж! Тебе не кажется, что не прикрывать человека, которого любишь, с которым прожила почти двадцать лет – вот это глупо? Так, всё, мне пора. Домой на такси доберешься, уж прости…

Глава 2

– Анжелика Юрьевна! – я ещё даже не вошла в здание офиса, а уже оказалась окруженной сотрудниками. Они наперебой заваливали меня проблемами, не давая вставить ни слова.

– Так, стоп! Утро у меня было тяжелое, поэтому все в переговорную, будем решать вопросы по очереди, иначе взорвусь…

Пока ребята суетливо двинулись в указанном направлении, я скрылась в своем кабинете, лишь кивнув секретарю в знак приветствия.

На что способна женщина?

Да на всё!

После того, что выпало на мою долю с момента отъезда Давида, я уже верю во всесилие женщины.

Я никогда не лезла в дела Давида. Если просил совета, то мы садились и решали проблему, но я лишь шапочно была знакома с его деятельностью.

Основой нашей гармонии было четкое разделение. У него своё дело, у меня своё.

Общего семейного бюджета как такового у нас не было. Золотое женское правило: «Его зарплата – наши деньги, моя зарплата – мои деньги» в нашей семье не работало.

Давид отстраивал мясокомбинат, закупал особые виды коров для отборного сырья, ну а я скромно крутилась в малом бизнесе: по будням – в небольшом ресторанчике на берегу реки, а в выходные – по детским домам и приютам с благотворительной миссией.

Нас считали образцом современной ячейки общества. Вернее, образцом был Давид, а я так… Нелепость и подобие женщины, в медицинской карте которой имелся неутешительный диагноз.

– Анжелика Юрьевна, – тихо поскреблась в дверь кабинета Лизавета Михайловна, мой верный помощник и секретарь. – Вас ждут в переговорной, а через час встреча с представителем сети Московских ресторанов.

– Хорошо, Лизавета. Уже иду…

И вот снова день сурка. Звонки, встречи, подписание документов и десять чашек кофе, заменивших и завтрак, и обед, и, возможно, даже ужин. К вечеру ноги ватные, а в голове одни цифры, реквизиты, платежки и баланс.

Поначалу было невыносимо сложно. Давид был вынужден выдать генеральную доверенность мне, потому что ни одного из его родных братьев попросту в стране не оказалось.

А мне было всё равно. Я мужа теряла!

Рыдала белугой, подписывала то, что велено, висела на его руке, как обезьянка, целовала и пыталась надышаться, крадя у жизни минуты до окончания посадки на самолёт.

Дурное предчувствие удавкой затягивалось на шее, а я ничего с этим поделать не могла.

Давид был непреклонен. В один момент купил билет в Москву, дальше – пересадка в Стамбуле, но конечный пункт своего назначения он не сообщил даже мне.

Он уехал, а все дерьмо свалилось на меня. Допросы, встречи со страховыми агентами, да бизнес, в конце-то концов!

Я думала, что хоть мясокомбинат на себя возьмёт его семья.

Но после первого же совещания, на котором финансовый директор описал реальную картину дел, от претендентов на кресло генерального не осталось и следа.

Братья смущенно помахали ручками и теперь являлись лишь раз в месяц, чтобы забрать причитающуюся им долю выручки.

– Анжелика Юрьевна, к вам свекровь, – процедила Лизавета Михайловна, не забыв состроить гримасу. – Одна…

– Впускай.

Я смахнула в ящик документы, спрятала под стол батарею пустых чашек и встала встретить мою горячо любимую «маму».

– Мне что, ещё ждать нужно, чтобы войти в кабинет сына?

– Инесса Павловна, добрый вечер, – раскинула руки, с точностью повторяя приветствие родительницы мужа. – Какими судьбами? Ещё не первое число, денег пока нет.

Свекровь не вошла, а вплыла в кабинет королевой. Лощеной, дорогой, утонченной. Ей уже за шестьдесят, а до сих пор тонкая, как осиночка. Талия на месте, взгляд искрится, а о морщинах заботятся лучшие косметологи столицы.

– Да? А я думала, ты тут как сыр в масле катаешься, в деньгах Давидика купаешься…

Свекровь не выдержала и все же выразила крайнюю степень своего недовольства.

– У тебя муж неизвестно где таскается! Вполне возможно, он голодает, мерзнет, болеет, а ты… Да о тебе весь город говорит! Анжелика Мазур воскресила бизнес Данилова Давида, можно подумать, он был на грани банкротства. Лика! Что люди скажут? Что Давидик слабак и трус, спрятавшийся за женской юбкой?

Я только сейчас поняла, что же так триггернуло мою свекровушку…

А виной всему моя Машка.

Эта гадюка хитрая, забыв уведомить меня, накатала огромную статью, да ещё морду мою поставила на обложку. И вот тут подруга оторвалась по полной. Расписала и громкие контракты, и расхвалила поставки стейков в столичные рестораны, и в красках расписала чудо-юдо оборудование, привезенное из Германии.

Короче, Мария, прославила меня на весь город. Но делала она это из самых благородных намерений, ведь публичный человек всегда одной ногой в секторе безопасности. Его нельзя просто прихлопнуть и отжать бизнес. Вот Машуня и помогала, как умела.

– Инесса Павловна, я что-то не поняла. Вас не устраивает, что мясокомбинат стал приносить почти в два раза больше? Что-то я не видела скорби и отвращения на вашем лице, когда вы и ваши сыновья забирали пухлые конверты первого числа. Или, может, я чего-то не знаю?

– Нет, Лика, что ты? – Инесса Павловна вмиг поникла, осознав, что сильно переборщила с напором и абсурдностью обвинений.

– Что-то ваши сыновья, когда поняли, что мясокомбинат – не курорт, и тут не получится кайфовать и бабло стричь с лужайки, не бросились на амбразуру. А за семь месяцев ни один не пришел с предложением помочь.

– Лика, у меня просто есть просьба. Можно всё-таки быть скромнее, что ли? Твоя эта вертихвостка Машка Орлова мне никогда не нравилась. Ну какого черта она расписала в своей статье все так, будто Давид и вовсе не занимался мясокомбинатом? Можно подумать, ты производство с колен подняла! – свекровь вновь повысила голос, вскинув на меня налитые кровью глаза. – Ты же помнишь, что Давидик скоро вернётся, и тебе нужно будет покинуть это кресло? Ещё не хватало, чтобы все привыкли к тебе! Помни, Анжелика, что ты в гостях…

– А я прям вот сейчас его и покину, – бросила взгляд на часы. Прелестно… Девятый час вечера, а я так и не доехала до своего ресторана. – Инесса Павловна, прошу… Руководите, владейте, управляйте. Вдруг Машка и про вас статейку напишет? А хотите, на обложку поставит? Мать-героиня грудью пала на амбразуру бизнеса своего сына!

– Лика! Что это за истерическое представление? Ну что ты всполошилась? Я просто попросила тебя не отсвечивать и при любом удобном случае напоминать людям, что всю эту империю отстроили Давид и его братья. А ты всего лишь лицо, наделенное правом подписи. ВРЕМЕННО! Ты и себе об этом напоминай почаще. Лика, ты – женщина. Просто помни, что у всех есть своё место. Не зарывайся. Вот и все.

– Всего-то? – я рассмеялась, продолжая собирать свои вещи. – Ещё просьбы будут?

– Лика, не обижайся. Ты женщина умная, хваткая, порядочная. Нет у меня претензий к тебе. Ну солгала, так с кем не бывает, – Инесса окончательно потеряла реальность и несла полную чушь. – Наша семья уже смирилась, поняла.

– И в чем же я солгала?

– Ну как же… Ты же не можешь иметь детей, потому что по глупости сделала аборт в молодости. Мне Давид всё-всё рассказал. Но и с этим можно справиться. Вот, – свекровь с гордостью уложила на стол визитку. – Бережной Эдуард Петрович. Светило репродуктологии, гений своего дела. Я имела смелось проконсультироваться, и он заверил, что сделает все в лучшем виде. Как только Давидик вернётся, вы тихонько посетите эту клинику, тебе подсадят эмбрион, и вуа-ля! Наша семья станет богаче на ещё одного Данилова. А донора яйцеклетки я сама подберу, можешь не беспокоиться. Это будет достойная женщина…

Более сумасшедшего бреда я ещё не слышала. О каком аборте она говорит? Как ей Давид мог рассказать то, чего никогда не было?

Свекровь лупила словом, совершенно не думая о том, насколько больно делает мне!

Она просто жила в этой своей одержимости взять на руки внука от младшего сына. И её не волновало моё мнение.

Кстати, именно Давид был против ЭКО. Приводил сотни статей, примеров звёзд, что слегли от рака после этой непростой процедуры. А о том, чтобы взять малыша из дома малютки, он даже слышать не хотел, списывая всё на мою профдеформацию. Но я-то понимала, что это всего лишь отговорки.

Данилов не хотел детей. И ему было удобно и комфортно. А что? Косые взгляды – мне. Укоры? Тоже мне. И гадкое прозвище «пустая», которым щедро наделили меня его родственники, тоже мне!

– Инесса Павловна, эти вопросы мы будем обсуждать только с Давидом и только после того, как он вернётся. Вам, «мама», в нашу постель совать нос не следует.

– Да как же он вернётся! Лика! Этот Багиров до сих пор простить ему не может упущенный тендер!

– А нечего было лезть не в свой огород. Это не его вотчина, нет у мясокомбината таких мощностей, чтобы конкурировать в сетевых супермаркетах! – не выдержала я и взревела, выпуская напряжение и раздражение наружу. – Пусть Давид спасибо скажет, что я комбинат отбила, а то и этого бы лишился.

Машка права… Я просто держусь за воздух. Нет у меня ни опоры, ни сил барахтаться. Я сплю по пять часов в сутки, дома почти не бываю, дедулю не видела полгода!

А она будет мне говорить про сдержанность?

Пусть сыну своему весточку про скромность вышлет.

Давид регулярно обнуляет счет, на который бухгалтер не успевает переводить деньги. Он проедает и прогуливает за границей больше, чем его родственнички выгребают каждый месяц.

Дура я… Какая же я дура!

Права Машка.

Обо всем забыла.

Нет, не так.

Я о себе забыла…

– Ликусь, ты прости. Но ведь я не за этим приехала, – родственница вновь опустилась в кресло, проигнорировав, что я стою уже полностью одетая и готовая отбыть из офиса, и достала брошюру от застройщика. – Дорогая, тут у парка строят элитный жилой комплекс, а Давидик обещал мне купить там новую квартирку. Вот… Я уже выбрала, нужно только оплатить.

– А? Всего лишь оплатить? Ерунда какая… До свидания, Инесса Павловна. Уверена, что ваш сын скоро вернётся и самолично купит вам то, что обещал.

Глава 3

Адреналин лупил по венам с такой силой, что картинка перед глазами расплывалась. Разговор со свекровью добил меня.

Я ехала по полупустой дороге по памяти. Реагировала только на светофоры, не смотрела по сторонам. Как стрелка в навигаторе, которой во что бы то ни стало нужно достигнуть заданной точки.

Свернула в переулок к набережной, при виде моей машины охранник Степан Петрович откинул шлагбаум, впуская меня на служебную парковку моего ресторана.

– Анжелика Юрьевна, добрый вечер! – старик вытянулся в струну и даже руку ко лбу прислонил, «отдавая честь». – Забегались совсем, а о нас забыли.

– Каюсь, дядя Стёпа. Была неправа… Ну? Какие новости? Что доносит разведка?

– Посетителей много, официантов мало. Михаил совсем озверел, новых не нанимает, из девок всю душу вытряс, хозяином себя тут почувствовал, – старик закурил папироску, заботливо выдувая дым в сторону. – Давеча свадьбу гуляли, завтра какой-то банкет намечается. А час назад к ресторану кортеж с мигалками подъехал. Говорят, мэр выкупил малый зал и встречу там проводит. Любят они ваш ресторанчик, Анжелика Юрьевна.

– Ну слава Богу. Ладно, я побегу? Надо проверить, что там Миша устроил…

Вошла не с центрального входа, а со служебного. Пробежала вдоль кухни, откуда, как обычно, вырывались пар, головокружительные ароматы, тихая музыка и зычный смех шеф-повара Гоши Мальцева.

– Юрьевна! – Гоша увидел меня и чуть ли не с объятиями бросился. – Мать,

ты что, забыла про нас?

– Да вот, явилась, как видишь? Ну? Что доносит разведка? – я прислонилась к дверному косяку, не переступая зону стерильности.

– Кофе будешь? – Гоша щелкнул пальцами, и поварята вмиг организовали чашку кофе и блюдце с печеньем савоярди, от которого я была без ума. – Пойдем в кабинет, что ли?

– Ну пойдём…

Ох, дорого мне встанет этот разговор… Гоша уже третий год главенствует на кухне. Зеленый пацан, окончивший кулинарный колледж. А познакомились мы совершенно случайно. Машке вздумалось отметить свой тридцатипятилетний юбилей на берегу реки, был организован кейтеринг, шатры и танцы под луной.

Вот там я и приметила пацанчика. Он с таким азартом готовил мясо, а я с таким удовольствием его поглощала, что к вечеру и вовсе пригласила его на собеседование. Талантам не место в кейтеринге.

– Нам нужна вторая печь для пиццы. Доставка так круто работает, что для посетителей время отдачи сильно увеличилось, – Гоша захлопнул дверь и тут же начал перечислять свои требования. – Пиццайолу я нашел, теперь дело только за тобой…

За мной? Ну конечно… Гоша положил на стол передо мной брошюру, где уже была обведена определенная модели печи.

– Миша что говорит? – я крутанулась в кресле, осматривая свой кабинетик. Крошечный, но зато с огромным окном и видом на реку.

– Да Миша твой только баб в подсобке мацать может. Всех официанток распугал, а новых не берет. А ведомость-то заполняется… Зарплатки тикают, вот только куда? А, Юрьевна? Лучше бы ты Дашку назначила, она хоть и баба, но толковая, – Гоша подмигнул, но потом приосанился, кивнул на брошюру и, попрощавшись, вышел.

Миша…Миша…

Не было у меня никогда управляющего. Я и сама прекрасно справлялась со всеми делами. Но когда на меня свалился мясокомбинат, пришлось выкручиваться. Миша Косых был отличным администратором. Вот я и подумала, что он прекрасно заменит меня на время…

Я быстро просмотрела почту, что складировали на мой стол, включила компьютер, уже привычным взглядом оценила ту самую зарплатную ведомость, чтобы убедиться, что Гоша не привирает. Нет… Не привирает.

Миша сидел в коморке, где через окна хорошо просматривались и летняя веранда, и общий зал. Улыбался, довольно постукивал ручкой по столу, отслеживая передвижения официантов.

– Привет, Мишаня…

– Анжелика Юрьевна? – он вскочил и бросил растерянный взгляд на часы. – Вы зачем приехали?

– Михаил, я смею напомнить, что это мой ресторан.

– Простите, – он тут же опустил глаза. – У нас всё хорошо. Полная посадка, доставка работает в мыле.

– А почему у нас всего три официанта на смене? – я сдернула со стены планшет, где сотрудники вписывали себя каждый день.

Михаил совсем потерялся и попытался вырвать у меня планшет, ведь это прямая улика.

– Итак… Сегодня три, вчера три… Миша? Что происходит?

– Коровы ленивые! Посетителям хамят, домой тащат еду из кухни! – он зарумянился, но пыл в его голосе пропал.

– Так, ладно. Позови Дашу, – я уже была не в состоянии стоять, поэтому согнала его с кресла и присела, вытягивая ноги. – Чего стоишь?

– Так… Она уволилась.

– Как это?

– Вещи собирает, – Миша перешел на шепот и стал медленно пятиться к выходу.

– Ну не собрала же? Позови Дашу!

Михаил растворился, нехотя оставляя меня один на один с отчетностью за сутки. Перебрала чеки, проверила книгу жалоб, стоп-лист, и когда уже собиралась лично идти выяснять, какого черта тут происходит, на пороге появилась Даша Синицина. Лицо злое, щеки пунцовые, в руках сжаты ручки сумки.

– Привет, Дашуль. Ты что, решила меня покинуть? Пять лет вместе отработали, ни одного нарекания… Или тебя перекупили? – я зашла издалека.

– Я не буду с ним работать, Анжелика Юрьевна! Хотите узнать, что с людьми делает власть? Вон на Мишу своего посмотрите.

– Ладно, времени у меня нет, – я поднялась, вышагнула в коридор, где к стенке прижался Миша. – Дарья, с сегодняшнего дня ты – управляющая со всеми вытекающими обязанностями, ответственностью и привилегиями, а вот Миша возвращается на должность администратора. Я заеду завтра и не дай Бог в ресторане окажется не полный штат официантов. Ясно?

– Ясно, – Даша растерянно затрясла головой.

– Михаил?

– Ясно, – буркнул тот и содрал с груди табличку с именем и должностью. – Когда приступать?

– А прямо сейчас, Миша!

Парень убежал в подсобку переодеваться, а вот Синицина, не веря своему счастью, продолжила стоять.

– Даша, ресторан должен функционировать по той схеме, что была выстроена потом и кровью. Мы не гоним официантов, не жмем из них все соки, не экономим на продуктах. Это золотое правило. А с остальным разберешься. Я на связи, но желательно, чтобы ты сама научилась нести ответственность.

– Спасибо, Анжелика Юрьевна!

– Беги переодевайся. Я в тебя верю…

Эх, как я скучала по своему ресторану. А ведь всё начиналось с кофейни. Год за годом я выкраивала деньги на расширение, делала ремонт, сама занималась дизайном, кухней. Я была совсем одна…

– Эй, ты че, новенькая? – миниатюрная брюнетка вошла в коморку, нагло осмотрела меня с ног до головы, а потом бросила фартук. – Зинке плохо стало, она взяла перерыв. Я возьму на себя общий зал, а ты зайди в малый, там уже кофе пора подавать, господа хорошие и богатые уже отужинали. С этим-то справишься?

– Справлюсь, – я рассмеялась и, откинув фартук, направилась в зал тряхнуть стариной. Ничего, не сломаюсь. Раньше часто приходилось пахать в зале. Приземляет это здорово, зарваться не даёт.

Под ошеломленным взглядом официантки я направилась в сторону приватной зоны. У входа полк охраны, но меня пропустили.

– Добрый вечер, – отодвинула плотную бархатную портьеру и замерла…

Зал был пуст, на столах – неубранная посуда, и лишь в плетеном кресле у распахнутых дверей на набережную сидел Быстров…

Глава 4

– Лика? – Паша откровенно был удивлен, даже встал, быстро пробежавшись по мне взглядом.

– Здравствуйте, Павел Леонидович.

– Ты как тут?

– Это мой ресторан, Паш. Прошу прощения за не самый лучший сервис. Не столица… Но я сама виновата, утонула в делах мясокомбината, – мне вдруг стало так стыдно не за то, что я тут явилась в роли официантки, а за неубранный стол и откровенный бардак с персоналом.

Мне даже страшно представить, что мэр и его гости уходили в одиночестве мимо грязных столов. Моя корпоративная тактика мягкой силы трещала по швам. Сейчас я готова была убить Мишу и спалить в печке!

Боже, как стыдно…

И не перед ним стыдно! А перед собой!

Душила себя мыслью, что удается справиться со всем. Но оказалось, что в погоне за спасением дела мужа упустила свое, многострадальное, любимое, важное.

– Анжелика Юрьевна! Простите, пожалуйста, – за мной вбежали Даша и та хамоватая официантка, на которой теперь и вовсе лица не было. – Простите…

Мгновение, и столы оказались чистыми, а после и вовсе засверкали новыми столовыми приборами.

– Желаете кофе? – Дарья уже успела переодеться, она лично оправила скатерть, протянула Быстрову меню, украдкой посматривая в мою сторону.

– Да. Две чашки и печенье…

– Савоярди? – Даша была умной девочкой, ловила все налету, поэтому, не дожидаясь ответа, умчалась вон.

– Присаживайся, Лика. Что же ты стоишь? – Быстров затушил сигарету, помня, как я ненавижу этот запах. – Это я, оказывается, у тебя в гостях. Мэр так нахваливал этот ресторан, говорит, кормят, как дома.

– Хм… Бедный мужик. Жена у него молодая, взамен старой и осточертевшей, вот ему и кажется общепитовская еда амброзией, – не знаю, почему, но я опустилась в соседнее кресло, точно так же развернув его в сторону распахнутого французского окна. – Мои сволочи прошляпили, когда мэр и его свита отчалили. Всё, не видать мне больше хвалебных отзывов.

Река успокаивала черной тенью, по глади носились огоньки от автомобильных фар, а в центре пьяным бликом расплывалось пятно луны. Небо чистое, ни облачка, и лишь крошечные точки звезд…

– Помнишь, мы целовались здесь до утра? – внезапно рассмеялся Паша. – Опоздали в общагу, и баба Нюра не впустила нас в воспитательных целях. Педагог!

– Помню. А потом я свалилась с пневмонией, и старушка в порыве скребущей совести таскала мне малиновое варенье, ведь оно спасает от всех болячек, – я закрыла глаза, медленно проваливаясь в воспоминания буйной юности.

Молодые, смелые, бессмертные и такие спокойные… А сейчас ты вздрагиваешь от любого письма, звонка, счета за электроэнергию. Все такое нервное, острое… Ну или мы стали тонкокожими и трусливыми.

– Ты счастлива? – Паша рывком повернул голову, и я виском ощущала его пристальный взгляд.

– Быстров, тебя на философию потянуло? Я уже очень давно не питаю иллюзий, мечты остались в том возрасте, когда мы ещё могли мечтать. Жизнь… Взрослая.

– Да нет её, жизни этой, – по небольшому залу прокатилась волна смеха.

Хриплый, чарующий… Как плеск волн.

Хочется закрыть глаза, снова и снова проигрывая эту мелодию, как пластинку на старом проигрывателе.

– Не живут люди, разучились. Поколение «ПО».

– О чём ты? – припала губами к чашке кофе, чтобы спрятаться, отгородиться.