Наизнанку

Лазарев забрал свой ствол и быстро кивнул, не проронив ни единого слова. А чего тут говорить?

– Я могу доверить тебе Моисея? Или тебя тоже пора учить танцевать? – перезарядил обойму, внимательно рассматривая реакцию Сереги, но он не дрогнул. Не скрывал злости, растерянности, но радовало то, что прекрасно понимает, что заслужил такое отношение. Он снова сделал быстрый кивок и, наконец-то, поднял на меня глаза.

– Скажешь, что нашел ее, что дома уже. Завтра она сама приедет. И не дай Бог, я увижу его у себя в квартире, – засунул ствол в кобуру под пиджаком и быстро выбежал из кабинета. Куранов стоял на месте, продолжая попытки дозвониться до Яны.

– Скала, ее телефон не выключен. Он пропал. Я его больше не вижу! – он нервно тряс в воздухе смартфоном....

***

Сердце остановилось лишь на пару секунд. И то только для того, чтобы успокоиться. Я взлетел на шестой этаж так быстро, как только мог. Боялся, что лифт окажется медленней или просто застрянет. Мозг пульсировал от коротких мыслей, раздражающих нервы. Остановившись у светлой двери, пробежался пальцами по косяку, ощущая еле ощутимый сквозняк, характерный для неплотно закрытой двери. Черт! Чуть толкнул дверь, и она бесшумно открылась. Выдохнул и вошел.

Ни в одной комнате не горел свет. Просторная квартира была погружена в темноту ночи, лишь в незашторенные окна проникал свет фар, проезжающих мимо машин. Яркие вспышки пробегали по стенам, лениво и вскользь обнажая рельефные рамы картин, подсвечивая цветную мозаику бра. Мебель практически отсутствовала, открывая взгляду абсолютно чистое пространство.

Тишина стала напрягать, казалось, что мои шаги способны разбудить весь дом. Продвигаясь все дальше, осматривал каждую комнату, где двери были открыты. Пытался прислушаться к внутреннему голосу, но он молчал. А чего говорить, если и так все понятно....

– О! Какие люди! – тихий мужской голос заполнил тишину. – Я уже и не рассчитывал, что ты примчишься спасать свою сучку!

Зажмурился, проигрывая этот голос снова и снова. От одного только чуть шепелявого звука, на голове зашевелились волосы. Нет, не злость, а настоящий тягучий гнев прокатился обжигающей волной по всему телу. Как только услышал шум приближающегося автомобиля, вошел, успев выхватить из темноты искаженное ухмылкой лицо. На кресле сидел Маков-младший, а на полу у его ног в неестественном положении была зажата Янка. Он держал одной рукой ее за волосы, чуть запрокидывая голову, а вторая прижимала стальное лезвие к горлу, даже в темноте были видны капли пота, стекающие по ее фарфоровой коже. Рот был заклеен скотчем, ноги и руки связаны вместе. Как только она мельком взглянула на меня, то громко выдохнула, а по щекам потекли слезы. Она даже как-то расслабилась и прикрыла глаза, будто собиралась отдохнуть.

– О! Какими судьбами? – я скинул пальто в пороге, затем немного помедлив, сбросил и пиджак.

– Дальше! – Маков кивнул на кожаную кобуру, ремни которой пересекали мои плечи.

– Боишься? Правильно. Бойся, сука! – я щелкнул пряжкой и скинул кобуру прямо со стволом. Резкий звук глухого удара заставил Макова вздрогнуть. Он стал вращать головой, будто и вовсе забыл, где находится.

– Ты не в том положении, чтобы выбирать тон разговора. – Маков наконец сфокусировался на мне.

– Хм… Ладно, диктуй. Чего хотел-то? – глаза уже привыкли к темноте, поэтому стали бросаться в глаза силуэты мебели. Чуть осмотрев комнату, сел на кресло прямо напротив ночного «гостя». Наклонил корпус вперед, облокотившись о колени. Неестественная худоба лица, слишком глубокие впадины под глазами, резкое искривление носа, ну и главный признак – неспособность сконцентрироваться. Его глаза бегали по стенам, опускались к полу, мельком осматривали Янку и вновь возвращались ко мне.

– Я? – Маков немного растерялся и неосознанно ослабил хватку руки. Заметил, как волосы стали рассыпаться, падая на трясущиеся плечи. Я думал только о том, чтобы автомобили перестали проезжать по мостовой развязке, потому что мне просто необходима была темнота.

– Ты же пришел в гости к даме. Поэтому говори и разойдемся, – резко наклонился, как только очередной автомобиль, поднявшийся на мост, осветил комнату, внимательно следя за его реакцией. И без того широкие зрачки увеличились, выдавая затуманенное сознание. Он был как робот: не понимал до конца, зачем он тут, чего собирается добиться приставленным ножом. Но я-то знал абсолютно точно, что мне не нравится холодное оружие у ее шеи.

– Ты грохнул моего отца! – Зашипел он, скользя ножом по коже от ключицы до самого уха. Хотелось взреветь и броситься на него. Но не мог, потому что она напугана и может дернуться…

***

Яна

Все его движения были резкими. Они несли прямую угрозу, даже мне стало страшно. Пыталась дышать ровно, как он учил. Но не могла. Я вновь и вновь проклинала себя за то, что выбежала из казино, не предупредив Куранова. Я стояла на крыльце в одном только кружевном платье.

Снежинки кружились и падали рядом, облетая меня стороной, но я все равно задирала голову, в надежде получить хоть каплю прохлады. Казалось, что снежные фигурки тают еще на подлете, осыпаясь на ладонь уже горячей каплей. Хотелось растереть кожу, чтобы успокоить места ожогов, но не помогало.

Не помню, как запрыгнула в свою машину. Не помню, как въехала в подземный паркинг своего дома. Но отчетливо помню приторно-сладкий запах мужского парфюма, окутавший меня на лестничной клетке. Я задумалась, но все равно достала ключи от квартиры, чем и поплатилась....

– Ты грохнул моего отца! – зашипел парень и сильно прижал нож к моей шее. Дрожь стала уходить, а я не могла отвести взгляд от Олега. Он сидел на кресле, широко расставив ноги, а расслабленные руки лежали на подлокотниках, бликуя запонками. Шея была расслаблена, широкая грудь, обтянутая белоснежной рубашкой, расстегнутой на несколько пуговиц. Только глаза… Его глаза даже в темноте сверкали, заставляя сжиматься в комок. Какой-то неконтролируемый поток энергии волнами накрывал меня, обдавая то теплом, то таким мертвецким холодом, что сердце останавливалось, а кровь застывала в венах, парализуя тело.

Фары машины пересекли его лицо, и я расслабилась. Мне было важно увидеть его сосредоточенный взгляд. Он не смотрел на меня, не спускал взгляд с того, кто сжимал меня между своих ног. Как только комната осветилась, Олег дернулся. Парень сдавил мою шею, отпустив волосы, сжатые в кулак. Обе его руки обхватили шею, медленно стискивая. Но Олег лишь достал пачку сигарет и закурил, выпуская мощную струю дыма в воздух. Он отворачивался, осматривая комнату, скользил взглядом по мебели… Но только не смотрел на меня.

– Говори, и я пойду. – Олег снова затянулся, сконцентрировавшись на парне.

– Как пойдешь? А как же твоя сучка?

– Кто? Она? – он замер и бросил на меня быстрый холодный взгляд. Мороз побежал по телу, выстреливая в самое сердце, захотелось зареветь, но не могла. Не могла… Оставалось только смотреть на то, как на красивом лице растягивается ленивая улыбка. – Моя сучка дома ждет меня. Ты что-то путаешь, Мишаня.

– Короче, мне по*уй, кто она тебе. Я знаю, что ты постоянно трешься около нее, вот и решай проблему.

– Не люблю решать чужие проблемы.

– Это ты грохнул моего отца! – заорал парень и чуть ослабил хватку, чтобы нагнуться. Я ощутила горячее дыхание у своей щеки. – Деточка, посмотри на этого дяденьку. Это из-за него ты тут сидишь. Именно из-за его неуемной энергии ты можешь сегодня больше не увидеть рассвет, ну, или закат, все зависит от того, как долго он будет строить из себя ледяную глыбу!

– Всё? – Олег сделал еще одну затяжку и внимательно осмотрел сигарету, задержав взгляд на тлеющем кончике.

– В смысле? – парень чуть привстал. Я ощутила свободу, стало легко дышать. Открыла глаза, наткнувшись на пристальный прищур зеленых глаз. Олег играл пальцами, выбрасывая в воздух четыре, потом три, потом снова три и четыре, затем два…

Это знак? Это знак! Я перестала дышать, наблюдая за его левой рукой, свисающей с подлокотника кресла. Два… Два… Что я должна сделать? Напасть, дернуться? Побежать? Чего бы хотел он. Я вновь подняла глаза, но только на миг. На один короткий миг. Потому что видела тот взгляд… Он хотел бы, чтобы я была в безопасности. Пригнуться?

Один.... Я дернулась вниз, прижимая голову к полу. Руки парня пытались меня схватить, а потом меня придавило. Все тело было прижато к полу какой-то тяжестью. Пыталась напрячься, чтобы услышать или повернуть голову, но на затылок легла большая рука. Так плавно и тихо, отвлекая от всего происходящего. Олег зарылся пальцами в волосы, слегка массируя кожу. Мурашки побежали по спине.... Он крепко держал меня, не давая возможности повернуться…

– Всё… Уже всё! – я смотрела, как пол отдаляется, стало так мягко и тепло. Хорошо и спокойно. – Всё… Уже всё…

Услышав его тихий голос, почувствовала, как он усилил хватку на затылке, прижимая меня к себе. Нагнулся и поднял пальто, накрывая меня с головой. Он прижимал к себе так крепко, будто чего-то боялся. Всем телом ощущала его тепло и вибрацию. Он говорил с кем-то по телефону, спускаясь по лестнице. Медленно. Ступал по ступеням, стараясь не тревожить мой мир, ограниченный его теплым пальто. Чувствовала его аромат и засыпала. Наверное, это хорошо, что Олег не сорвал скотч, потому что очень хочется плакать.

Нет! Хочется реветь, разрывая глотку нечеловеческим криком. Хочется бить руками по тому, что может принести боль. Хочется ощутить не ту пыточную боль, которую испытывала, сидя в ногах у какого-то мужика. Хотелось физики. Чтобы отнимались руки, чтобы болело горло. Но сейчас я в плену. В его плену.

Договорив по телефону, он просунул левую руку под пальто и так легко пробежался по ногам, затем замер. Он остановился, и я снова взмыла в воздух. Теплое, ставшее безопасной броней пальто, рухнуло. Олег посадил меня на широкий подоконник, положив ладони на трясущиеся колени. Большие пальцы стали выписывать круги. Чуть сильнее, чем обычно. Он надавливал и не отрывал глаз, продвигаясь все выше и выше…

– Тш-ш-ш-ш-ш, Кролик! Смотри на меня. В глаза! Никогда не отводи глаз. Ты помнишь, да? – он был так близко, что наши носы касались. Его дыхание окутывало, а шепот заставлял дрожать. Он взял меня за подбородок, приподнимая чуть выше. – Сейчас я уберу скотч. Хорошо?

Мне ничего не оставалось делать, как кивать. Я затрясла головой так быстро, что спутанные волосы рухнули на глаза, занавесив весь вид.

– Кролик… – он аккуратно отодвинул взлохмаченные пряди и опустил руку в карман, но чуть подумал и сел на корточки. На мне была только одна туфля. Черная замшевая лодочка, с мелкой россыпью камней на металлической шпильке. Олег улыбнулся и, оттянув скотч, рванул его зубами, освобождая затекшие ноги. Теплые пальцы обхватили щиколотки, разминая место, где их сжимали путы. Затем поднялся и, резким движением разодрал ткань платья по шву.

Мягкость в его руках исчезла, да и улыбка растаяла. Фонари погасли, как по щелчку волшебника, зато любопытный свет луны просачивался, делая его резкое лицо еще тверже. Его взгляд пробежал по безвольно свисающим ногам, остановившись на черных шортах под разорванной кружевной тканью. Быстро рванул ленту и обхватил обеими руками затылок. Подушечки больших пальцев больно прижимались к косточкам скул, но я не чувствовала, потому что смотрела в зеленый омут. Лунный свет делал зелень ярче. Олег подцепил край ленты и резким движением сдернул его.

Боль… То, чего хотела, ужалило меня всей своей мощью. Перед глазами заплясали светлые круги, но изо рта так и не вырвалось ни звука, потому что внезапно на меня обрушились теплые губы. Расслабив челюсть, выпустила застрявший крик. Олег судорожно сжимал мое лицо, прижимая к себе. Крупная дрожь пробивала обоих, отчего зубы стучали друг о друга, вторя ускоренным ритмам сердец.

– Т-ш-ш-ш… – он поднял меня, словно пушинку и, обернув в пальто, прижал к себе. Я расслабилась и прижалась щекой к вибрирующей груди. Вдохнула пьянящий аромат, пальцы стали быстро расстегивать крохотные пуговицы. Желание притронуться к коже, ощутить неровности шрамов, а главное – повторить ритм биения сердца на его татуировке. Почувствовала, как он вздрогнул и прижал к себе еще крепче. Грудная клетка заболела, но я застонала, не понимая то ли от удовольствия, то ли от боли.

– Свободен. Лазаря предупреди, – резкий холод обжог обнаженные ноги. Не слышала, кому он это сказал, знала только то, что я в полной безопасности. Он не выпустил меня даже тогда, когда сел на водительское сидение, отодвинув его как можно дальше. Переключал передачи, придерживая руль коленом, потому что его левая рука лежала на моей пояснице, прижимая к себе до боли, до стона и неспособности дышать. …

А зачем дышать? Сейчас мне кажется, что я могу жить и без этого постылого кислорода. Могу смотреть на него и пьянеть от ощущения правильности происходящего. Могу наслаждаться головокружением от того, что он не выпустил меня из рук, пока мы не вошли домой…

– Где? Где ты был? – вдруг какой-то чужой шепот резанул слух.

– Почему? Почему ты опять сбежала? – Олег рывком скинул свое пальто и резко припечатал меня к стене. От удара весь воздух вылетел из легких.

– Я знала… Знала, что ты придешь!

– Замолчи! Замолчи сейчас же! – Олег приложил большой палец к моим губам и надавил. – Я хочу тебя. Хочу всю, без остатка и вечных вопросов… Я хочу тебя трезвую! Хочу видеть, как ты краснеешь и сводишь брови, пытаясь не улыбаться! Но, прежде чем я начну делать глупости, ты должна понять, что у меня не будет другой жизни. Ты должна принять меня!

– Я буду рядом всегда. Я верю тебе. Только с тобой я чувствую себя живой. Только с тобой мне не нужен воздух, чтобы жить. Только с тобой мне хочется краснеть и таять от каждого прикосновения. Я пойду за тобой, куда бы ты меня не завел!

– Однажды ты пожалеешь о том, что сейчас сказала, и я отпущу тебя. В тот же миг отпущу, разомкнув руки, и позволю уйти. Но сейчас мне не хочется об этом думать.

– Даже когда ты разомкнешь руки, я останусь рядом. – Это были последние слова, которые мне удалось произнести, прежде чем его губы обрушились на мои.

Настойчивым поцелуем, он вытягивал из меня остатки страха, укрепляя только желание. Желание физическое, граничащее с чем-то неосязаемым.

– Нет, сегодня будет романтика… – тихо рассмеялся он и, оторвав меня от стены, понес в свою спальню. Темнота не могла скрыть расслабленного лица. Казалось, что резкая линия скул стала мягче, протянула руку и легкими движениями пальцев, стала выписывать круги.

Олег положил меня на мягкую кровать, раскинув руки в стороны. Он не произносил ни слова, но и не нужно. Это было лишним, потому что каждое его движение заставляло трястись от желания. Видела его взгляд, чувствовала мелкую дрожь его тела и неровное биение сердца.

Он подцепил кружево и одним быстрым рывком разорвал, выбрасывая в угол. На мне остались только шорты с высокой талией и топ. Рванул бретельки и эластичный топ, отпружинив, скатался в тонкую полоску под самой грудью, приподнимая ее.

– Ох!!!.. – его громкий вздох ударил прямо в сердце. Из глаз хлынули слезы и покатились бурным потоком, делая все происходящее нереальным, сказочным.

– Моя… – повторял он, скатывая шорты. Пальцы сильно вжимались в кожу, медленно скользя все ниже и ниже. Живот обжигало горячее дыхание, а потом я резко взметнула в воздух и упала на живот, а Олег продолжал медленно стягивать эти ужасные шорты! Мне хотелось захныкать от нетерпения и поерзать на кровати, демонстрируя недовольство. Но не могла....

Двигаясь миллиметр за миллиметром, он умудрялся больно прикусывать оголяющуюся попу. Закусывая кожу зубами, легкими движениями ласкал ее языком. Такое двоякое ощущение, когда тебе вроде больно, но в то же время от каждого касания низ живота сжимался. Я не понимала, что болело, где болело, но знала, что мне хорошо… Однозначно…

***

Олег

Она сгребала простынь напряженными пальцами. Белоснежная кожа попы стала розовой, мелкие укусы стали проявляться. Кровь приливала к раздраженным местам, но я не мог больше держаться. Не сегодня. Только не сегодня. Как только она оказалась абсолютно голой, скинул рубаху и прижался к ней, впитывая тепло, по которому так скучал холодными ночами. Сердце-предатель отказывалось подчиняться сигналам мозга, продолжая биться о грудную клетку всей своей мощью.

Сегодня она мой кислород, только мой…

Перевернул податливое женское тело на спину, упиваясь белой, почти прозрачной кожей. Розовые соски-бусинки напряглись, сжавшись до размера жемчужины. Они торчали, притягивая все мое внимание. Щеки пылали ярким румянцем, а нижняя губа была закушена, отчего появились два передних зуба. Пробежался мелкими поцелуями от уха до ключицы. Именно там, где скользило лезвие ножа. Сердце сжалось от этих воспоминаний, но она забудет. Я буду помнить, но Яна забудет.

Чередуя едва ощутимые поцелуи с резкими укусами, двигался все ниже, заставляя ее извиваться. Из глаз бежали слезы, а вскрики от боли сменяли стоны, такие глубокие, затягивающие в самую глубь омута, куда я собственноручно входил…

Отстранился, чтобы скинуть оставшуюся одежду. Янка тут же вскрикнула и судорожно стала сжимать мою руку. Она выгибала спину, от глубоких вдохов пресс напрягался, очерчивая каждый мускул. Каждая клетка тела вспыхнула огнем, ощущение бушующего жара расплавляло мой мозг. Мог только думать о том, что хочу быть в ней. Сейчас. Немедленно. Скинув брюки, схватил ее за бедра и притянул к себе. Длинные волосы, хранящие ее волшебный запах, упали на мои плечи.

– Я всегда буду с тобой… Оставлю семью и приму тебя таким, какой ты есть… – Янка обвила меня ногами, прижимаясь так крепко, как только могла. Пальцы короткими пробежками ласкали шею, она откинулась назад, демонстрируя всю себя. – Всего тебя… Навсегда....

Не мог больше сдерживать себя… Хватит …

Глава 28

Олег

Яркие лучи как-то резко предприняли попытку ослепить. Дернул рукой, пытаясь прикрыть глаза, но рука не слушалась, будучи прижатой чем-то теплым. Вдохнул глубоко носом, заполняя легкие легким, ненавязчивым ароматом. Приоткрыл глаза и уткнулся в светлый затылок. Янка лежала на моей левой руке, подложив ладонь под щеку. Пальцами ощущал жар размеренного дыхания. Правой рукой придвинул хрупкое тельце к себе, впитывая все тепло. Громкий вздох разнес утреннюю тишину комнаты в клочья.

Стоило только коснуться ее обнаженного тела, ощутить податливость, с которой она прижалась, не мог больше контролировать себя. Пальцы сами стали выписывать круги по ребрам, соскальзывая к груди, будто случайно. Указательным пальцем кружил по окружности, забираясь к вершине соска. Ее дыхание стало учащаться, а сердце заколотилось, заставляя тело биться мелкой дрожью. Грудь вздымалась, замирая на мгновение на вдохе. На выдохе опускал руку к животу, прижимая к себе все крепче, чтобы дать почувствовать всю силу желания.

– Я не выспалась. – Ее шепот, наполненный таким глубоким хрипом, вырвался будто нечаянно, случайно. Тихое хихиканье не могло не вызвать улыбку.

– Детка, ты же еще молода. Тебе должно хватать пары часов, чтобы восстановить силы. – Прижался губами к ее плечу, вырисовывая круги языком по коже.

– А ты-то не молод…

Как только я добрался до бедер, ее дыхание стало прерываться, а голос и вовсе пропал. Розовые губки то открывались в безмолвии, то плотно сжимались, образуя абсолютно прямую линию.

– Я за тебя переживаю. Вдруг сердечко не выдержит? Годиков-то немало!

– Не переживай за мои годики, – двигаясь как можно медленней, скользил по округлому бедру, то спускаясь к его внутренней стороне, то вновь поднимая руку к острой коленке. Кролик все ощутимей прижималась своей крохотной попкой, сжимая обеими руками мою руку. Острые коготки впивались в кожу каждый раз, когда мои пальцы соскальзывали к бедру. – Не забивай свою хорошенькую головку ненужными проблемами…

– А есть проблемы нужные? – крохотные кулачки сжались до белизны костяшек. Яна отпустила мою руку и обрушила всю волну своего напряжения на подушку. Выдернула ее и прижала к груди, смяв своими ладошками. Она крутила головой, разбрасывая длинные локоны по светлой простыне. Одеяло съехало, открыв всю красоту тела. Тонкие руки прижимали подушку к груди, то ли пытаясь прикрыться, то ли как оружие для сдерживания возбуждения, бьющего через край. Пробежался пальцами по длинной шее, накрутив выбившийся локон на палец. Чуть потянул, заставив повернуть лицо.

– Есть, Кролик… Ты моя проблема. Прямо до основания черепа проблема, до костного мозга. И нужная, очень нужная! – не хотел, да и не мог больше сдерживаться. Пробежался по ребрам, положив руку на упругую попку. Подушечками пальцев ощутил бугорок длинного, чуть изогнутого шрама, рубец которого был светлее, чем тон кожи. Рваная линия пересекала всю ягодицу, разделяя надвое. Как «до» и «после» …

Руки понимали, что они делают, а мозг растекся от приятного осознания обладания всем: каждым вздохом, взглядом, стоном. Спустил левую руку, сжав грудь в ладони. Тяжелое дыхание на выдохе превращалось в подобие глухого рыка. Все это принадлежало только мне, привыкшему не обладать тем, чем никогда не захочется делиться. А ею я никогда не буду готов делиться. Никогда… Впервые за долгие годы. Впервые.

– Мне нравится быть твоей проблемой, – Янка резко перевернулась на спину, обвив руками меня за шею. Тонкие пальцы зарылись в волосы, чуть впиваясь ногтями в кожу. – Когда у человека есть проблема, он постоянно думает о ней. Каждую минуту, секунду! А я хочу всегда находиться на первой странице твоих дел. Хочу, чтобы около моего имени стоял, как минимум, миллион восклицательных знаков. Хочу поселиться в твоей голове. Надолго! Нет, навсегда!

– Какие нелепые мысли закрадываются в твою головку по утрам! – подхватил ее под колени, разведя ноги в стороны. Янка закусила губу и в одно мгновение покраснела. Она откинулась, подняв глаза к потолку. – Глаза, Янина Викторовна… Никогда не отводи свой взгляд!

Как только синева глаз окутала меня тягучей нежностью, почувствовал облегчение. Какая-то странная мысль пролетела в голове со скоростью света, но в данный момент не мог думать. Мог только смотреть, наслаждаясь податливостью изящного тела. Одним толчком вошел в нее, наслаждаясь каждой эмоцией, вбирая каждый вскрик, впитывая каждый стон, сотрясаясь от всхлипов, заглушаемых прикрытым ртом. Янка отбросила подушку, нервное движение было переполнено смущением, неуверенностью. Чуть помедлив, она закинула руки вверх, открывая всю себя. Для меня…

*****

… – А папа?

Янка тихо вошла в кабинет, быстро осмотрелась и машинально поправила новые черные подушки на диване. Как только убедилась, что больше ничего не требует ее вмешательства, подняла на меня глаза.

– Хм… – захлопнул ноутбук и внимательно стал рассматривать Кролика. Она крепче затянула полотенце, придерживая его у груди. – А что папа?

– Как мы скажем ему?

– Ян… А мы пока ничего говорить не будем.

– Как?

– А вот так. – Заметил, как она вздрогнула, весь румянец с лица исчез. – Кролик, мы с тобой договаривались, что ты не лезешь в мои дела, а я со снисходительностью смотрю, как ты перекраиваешь мою квартиру. Ну, и рубашки.

– Не смешно, – Янка чуть прищурилась, словно пыталась понять шучу ли я. – Это мой папа!

– Ян, для меня он Моисей. – выкатился на кресле в центр кабинета. – Ты, наверное, рассчитывала, что с самого утра мы с тобой купим тортик и отправимся знакомиться? И твой папенька со слезами на глазах даст свое благословение и позволит называть его батей? Да, мой добрый Кролик?

– Олег, это не смешно, – Янка надула губу и отвернулась, наивно пытаясь скрыть влажность глаз.

– Вот именно поэтому, Кролик, тебе проще было бы пройти мимо дяди Олега. Я предупреждал, ты согласилась. Подписала договор. А я терпеть не могу, когда кто-то нарушает условия. Могу и ремень снять… Теперь мы будем играть только по моим правилам! – оттолкнувшись ногой, подкатился на стуле, затормозив только тогда, когда уперся в ее голые ноги. Чуть сдвинул край полотенца, прижимаясь ладонями к еще влажной коже. – И первой, кто будет беспрекословно следовать правилам, станешь ты. А я буду следить за тобой. Всегда.

– Нет! – ее глаза вмиг превратились из голубых в прозрачные, зрачки сузились, губы сомкнулись в жесткую линию.

– Да, Кролик, да! Ты вчера все сказала. Никто за язык не тянул. Со мной, несмотря ни на что. За мной даже на войну, а если потребуется, и патроны подносить будешь! – чуть раздвинул ее ноги, проскальзывая рукой в самое теплое место в мире. На это невозможно насмотреться. Невозможно устать наслаждаться зарождающимся возбуждением женского тела.

– И на танке научишь ездить? – еще недавно уверенный голос пропал, уступая место то и дело пропадающему шепоту.

– Вот с танкистом тебе не повезло! Не прошел по росту. Могу только покатать на мотоцикле.