Крик потревоженной тишины. Книга 2

– Ясно, ты хочешь прежде всего защитить брата, – вздохнул Кор. – Это похвально. Но у меня много настоек. Вряд ли ты их все запомнишь.

– Я вовсе не глупа, – отрезала Линва. – Уж это я смогу запомнить как следует. Не хуже, чем собственное имя.

Кор тяжело встал с кровати и подошёл к шкафу с лекарствами.

– Начнём, – протянул он.

И лекция началась. Он рассказывал о лекарствах, которые у него есть и которых у него нет, но которые можно при необходимости приготовить на скорую руку. Линва не ставила своей целью ничего запоминать. Ей нужен был яд. Как назло, лекарства Кора были совсем не опасны. Однако удача улыбнулась ей после бесчисленных хмурых взоров.

– Вещь замечательная, – продолжал Кор, держа миску с порошком в руке. – Только вот помимо убийства вредных бактерий она сильно ударяет и по здоровым. Если на стакан воды дать больше двух граммов, то человек станет сильнее подвержен различным опасностям. Даже от лёгкой болезни сможет умереть. А уж если он болеет во время приёма лекарства (иначе зачем его принимать), то наступит смерть. От пяти граммов на стакан человек точно умрёт. Мой совет – давать один грамм на стакан. Но это в тяжёлых случаях. Лучше давать полграмма или заменить чем-то другим.

Кор поставил миску на место. Линва склонила голову на плечо. Ей незачем было изображать усталость – она и впрямь едва держалась на ногах.

– Да ты уже совсем спишь, – сказал Кор. – И я тоже устал говорить. Налей мне водички!

Линва, разминая плечи, встала и наполнила железную кружку, видавшую в жизни больше, чем сама Линва, прохладной водой из бочки. Кор жадно выпил и лёг на кровать.

– А почему у тебя так мало этого лекарства? – спросила Линва.

– Какого? Я не помню, на чём мы остановились.

– Ну, вот этого. – Линва показала ему миску с порошком. – Который надо дозировать. Если давать по полграмма, то тут хватит всё равно ненадолго.

– У меня нет нужной травы. Да я и не пользуюсь этим. Не было случаев. Если уж человек умирает от воспаления – тогда можно дать. А так я берегу его. Ладно, Линва, увидимся ещё. Я хочу поспать.

– Тут граммов десять, наверно, – прикинула Линва. – Или больше?

– Этот порошок очень лёгкий, – засыпая, ответил Кор. – У меня там грамма два или три. Думаю, не больше.

Линва замерла от разочарования. Едва ли Гарп умрёт от такой дозы. Но других ядов лекарь не имел. Спрашивать, есть ли тут ещё яды, было бы очень подозрительно. Оставалось надеяться, что тут есть хоть три грамма. Кор уже дремал, и Линва ссыпала порошок в заготовленную бутылочку, уже наполненную водой. Порошок слегка зашипел и быстро растворился, придав воде зеленоватый оттенок.

Пустой флакон Линва задвинула в глубину шкафа и отсыпала в него похожий по цвету порошок из другого флакона – полного доверху.

«Мне повезло, – подумала она, улыбаясь. – Только бы Фолоку повезло не меньше!»

Фолок же тем временем встретился с недрами дома Ахеля лицом к лицу.

Глава 3. Фолок находит нечто важное

Брат Линвы действовал решительно. Он проигнорировал покалывание в сердце, возникавшее всякий раз, когда он думал о походе в дом Ахеля. Он отбросил все плохие мысли и сосредоточился на служении Закону. Фолок не прочитал Книгу Явлений полностью и не знал, что Закон обращается к людям ещё и через сердце. Наконец он решил не откладывать свой поход, чтобы доказать всему селению, что дом Ахеля безобиден. Он уже представлял себя местным героем, и эта ещё не наступившая слава доставляла вполне ощутимое удовольствие. А каково же будет блаженство, когда слава станет настоящей?!

Конечно, их в селении всего семеро, и заслужить почёт у шестерых, среди которых его сестра, чьё уважение не ставится под сомнение. Но всё-таки! Если подумать, сложно найти шестерых человек, которые бы по-настоящему нас уважали. К тому же один из них будет Гарп, и это поспособствует его исправлению.

Путь был коротким. Фолоку понадобилось всего лишь выйти за порог дома и пройти пару сотен метров до нужного домика. Это был не дом, а именно домик. Избушка, наспех сколоченная для Ахеля, уже потеряла дверь и зияла своей необжитой пустотой. Сердце Фолока продолжало подсказывать ему, что следует вернуться. И Фолок понимал этот сигнал, хотя и старался не придавать ему значения.

– Закон, я же для Тебя стараюсь. Ты чего? – тихо прошептал он и словно получил лёгкий толчок по голове в ответ. – Для Тебя. Тебе это угодно. – Ещё толчок по голове.

«Наверно, я не умею общаться с Законом. Да и куда мне!» – подумал Фолок и переступил порог дома Ахеля. На столе лежали совсем засохшие остатки пищи, которые никто уже не стал бы есть и потому не украл. Остался на месте и матрас, который, видимо, побоялись унести. А впрочем, еда ведь тоже не сразу испортилась…

Домик был самый обычный. В матрасе уже завелись насекомые. Теперь его легче было сжечь или выкинуть на туманные поля, чем приводить в порядок. Однако ничего страшного или необычного Фолок в доме не обнаружил. Оставалась самая малость – проверить погреб. Погреб был в каждой избе и выполнял функции холодильника. Люк, ведущий туда, отчётливо просматривался в полу. Он даже не был закрыт на замок.

«Тем лучше для меня», – заметил Фолок и приоткрыл люк. Там было темно. Однако, хотя Фолок и торопился, газовый фонарик он всё же не забыл и зажёг его. Фонарь смог осветить несколько первых ступеней приставной лестницы, ведущей в погреб.

«Я дойду до самого конца, – говорил он про себя, спускаясь по лестнице. – Тем более что конец уже близок».

И правда, лестница скоро кончилась, и Фолок спрыгнул на сырую землю. Фонарь смог выхватить из темноты полки, на которых громоздились банки с соленьями, часть которых уже начала покрывать бело-зелёная плесень. Так как осматривать больше было нечего, Фолок решил взять одну банку как доказательство того, что был в этом доме, и уйти. Он ещё раз окинул подвал взором. Одну стену он так и не разглядел, потому что свет её не достигал.

Фолок сделал шаг к стене, чтобы слабый фонарь смог показать ему, какая рухлядь таится в темноте на этот раз. Но фонарик словно смеялся над ним. Освещая пол и три другие стены, он не хотел освещать четвёртую. Подойдя ещё ближе, Фолок обомлел. Перед ним была вовсе не стена, а проход. И как Ахель мог в одиночку выкопать подобное? Фолок почувствовал лёгкое волнение, но тут же успокоил себя: если копал Ахель, то тоннель не протянется и пары метров. Линва так и не удосужилась рассказать брату о таящихся опасностях.

Но тоннель не кончился ни через два, ни через десять метров. Фолок решил взять волю в кулак и пойти до конца. Тоннель поддерживал стабильный маленький уклон, но так как он был длинный, то уводил далеко под землю. Постепенно становилось светлее: серый свет, исходящий из тоннеля, бросал косые лучи на неровные стены прохода.

– Да что ж тут такое! – прошептал Фолок и подумал: уж не вернуться ли? Он прошёл в тоннеле уже больше километра. Кто бы его ни вырыл, рассуждал он про себя, на это ушла бы уйма времени, которым Ахель не располагал. Да и куда деть гору земли, образовавшейся после такого рытья? Ответов не было. Возвращение Фолок считал позором, провалом и насмешкой над самим собой. Его внутренний кодекс чести запрещал ему разворачиваться. А инстинкт самосохранения – это инстинкт, унаследованный от далёких предков. Так рассуждал Фолок, и пока он рассуждал, тоннель закончился.

Перед Фолоком открылось чудо природы. Он увидел огромный зал с круглым сводом, полностью из земли. От него в стороны ветвились бесчисленные ходы, а в центре находилось большое озеро. Вода в озере светилась серым светом, заполнявшим пространство, а над водой поднималась густая пелена серебристого пара. Фолок подошёл к воде и погрузил в неё руку. Вода оказалась прохладной и мягкой. В центре озера возвышался остров. Как и само озеро, он был идеально круглой формы. На этом острове росло несколько деревьев, и покрыт он был влажным песком. Стояла круглая мраморная беседка, в центре которой находилась плита, похожая на надгробную. Фолок чувствовал, что близок к разгадке. Он был уверен, что все бесчисленные тоннели из этого зала приведут его к другим домам, соединённым дивной и зловещей сетью. Но идти туда было бы очень долго. Кроме того, наибольшую ценность, очевидно, представляла собой плита на острове. Не зря же она находилась точно в центре всего грандиозного подземного комплекса. Да и плыть до неё нужно было всего метров пятьдесят. Для Фолока это были пустяки. К тому же на воде не было течения, а значит, плыть будет ещё легче.

Фолок снял с себя всю одежду, чтобы не мочить её, и голым бросился в воду. Вода оказалась словно густой воздух. Человек не может плавать в воздухе – он упадёт. Так и тут – Фолок едва держался на поверхности. Будь она ещё чуть более разреженной – Фолок бы сразу утонул. И тут его осенила страшная мысль: «Это не вода!»

И правда, вода куда плотнее. И потом, вода не светится сама по себе. Присмотревшись, Фолок заметил в воде какие-то мелькающие тени. Словно гигантские мурены кишели на дне этого озера. Ослабевший Фолок понял, что пора пересмотреть кодекс чести. Проще говоря, нужно убираться отсюда. Он повернулся к берегу, от которого едва успел отплыть, – и с ужасом обнаружил, что от берега его отделяют метров тридцать. Соответственно, плыть до острова получалось ближе, чем к берегу, а силы были уже на исходе. Выход оставался один: добраться до острова, отдышаться и плыть обратно.

С превеликим трудом он добрался до острова и почувствовал, что его тело мокрое не от наполнявшей озеро жидкости, а от пота. Он очень устал и расслабленно вытянулся на влажной земле острова. Зато она была твёрдой. Туман над поверхностью усиливался. Берег теперь был едва различим, что усложняло задачу доплыть до него. Фолок мог взять курс по кривой, а по такой разреженной воде и по прямой-то проплыть было почти невозможно. А туман стал уже настолько плотным и густым, что линия берега пропала вовсе. Фолок остался в странном мире, состоящем из маленького острова и сероватой полосы светлого тумана, который светился, потому что был из той же субстанции, что и в озере.

Фолок смотрел на стену тумана и чувствовал себя полностью беззащитным. Он не мог ничего сделать. Он даже не удивился бы, если бы вся вода превратилась в туман, по которому вовсе нельзя плыть. Но и дно озера явно готовило много сюрпризов. И тут в голову Фолока закралась страшная мысль: он понял, что уже никогда не выберется с острова. Никогда.

Фолока охватило странное чувство. Он был опустошён, потому что теперь ему уже было абсолютно нечего терять. Он словно обнулил все ставки. Даже всепоглощающая тревога отступила куда-то на задворки его разума. Фолок плавно встал и решил осмотреть остров. Тут и правда росли два дерева, которых Фолок раньше никогда не видел. Человек, который бывал в тёплых местах, узнал бы в них низкие пальмы. Сам остров был покрыт рыжеватым песком. Фолок взял в руки горсть песка и развеял его. Это был самый обычный песок.

Оставалось осмотреть беседку и плиту. Фолок подсознательно чувствовал: это будет последним, что он сделает в своей жизни. Но это также было единственным, что ему оставалось. Он понял, что с ним на чувственном уровне разговаривает Закон, призывая успокоиться и не волноваться перед неизбежным.

Фолок окинул взглядом беседку. Она отливала жилистым мрамором и представляла собой конструкцию из четырёх столбов, на которых держался мраморный круг вместо крыши. А в центре была плита. Фолок понимал, что теперь всё, что он может, – только осмотреть плиту. Нужно только опустить глаза и посмотреть. Однако это было страшно.

– Лучше я буду смотреть вверх, налево, направо, вперёд и назад, чем вниз, – проговорил он. Но непреодолимое желание тянуло его посмотреть вниз, на плиту.

Однако Фолок вместо этого подошёл к воде, а вернее, к стене пара. Затем он нагнулся и пощупал воду. Она оказалась ещё более рассеянной, словно густой пар. И она была до жути холодной. Это точно была не вода. Вода давно превратилась бы в лёд. Никогда Фолок не ощущал такого холода. В испуге он выдернул руку из воды и посмотрел на свои посиневшие пальцы, которыми даже не мог пошевелить. Фолок обхватил руку другой рукой, чтобы согреть её. Замёрзшая рука не почувствовала тепла, а вот другая ощутила пронзающий холод и тоже начала синеть.

Фолок ощущал двойственные эмоции. С одной стороны, ему было страшно. Но с другой стороны, этот страх был где-то на заднем плане, а на переднем плане было ясное ощущение неизбежности и осознание, что теперь отступать некуда и нужно подчиниться участи. Фолок хотел перед тем, как посмотреть на плиту, заставить свою кисть ожить. Она не двигалась и ничего не чувствовала. Фолок ударил ей о пальму. Результата не было. Даже удара он не ощутил, хотя на руке лопнула кожа. Но кровь не пошла из неё. Едва ли в его кисти осталась хоть крупица жизни.

Фолок с трудом проглотил слюну, сжал в кулак здоровую руку и вошёл в беседку. Осталось только посмотреть вниз. Глубоко дыша, Фолок опустил голову и на мраморной плите прочитал:

Здесь нашёл свой последний приютФолок из мерзкого селения.Он не первый, он и не последний!

Как только Фолок прочитал эти слова, он почувствовал, как земля проваливается из-под ног. Вмиг остров осыпался прямо в холодную жидкость, и его не стало. Не в силах сопротивляться, Фолок с головой ушёл под воду, слегка подрагивая телом от холода. Так же внезапно, как и осыпавшийся остров, жидкость заледенела, оставив тело Фолока в прозрачной глыбе льда. Пар осел. Озеро приняло свой обычный вид.

Глыба льда с Фолоком ушла под своей тяжестью под рыхлую землю дна озера. Сверху глыбу накрыла мраморная плита.

Так Фолок нашёл свой последний приют.

Глава 4. Гарп идёт в недра

Линва, находясь от предвкушения своей чёрной радости, осторожно приоткрыла дверь в сарай, где находился Гарп.

– Пусть он окажется спящим, – молила Линва, сама не зная кого. – Тогда всё будет проще.

Когда щель оказалась достаточно широкой, чтобы в неё можно было просунуть голову, Линва, стараясь не шуметь, посмотрела на Гарпа. Тот лежал и вроде как спал. Линва прокралась в сарай и прикрыла за собой дверь. Та не издала ни звука, но Гарп рывком сел на матрасе и уставился на Линву. Девушка вздрогнула, дёрнулась и даже чуть не уронила бутылку и еду, которую несла. Несколько капель яда пролились на землю.

– Да не дёргайся ты так! – прикрикнул Гарп. – Я не спал. Просто лежал и ждал кого-нибудь. Что происходит-то?

– Фолок должен был тебе всё объяснить в записке, – невозмутимо ответила Линва.

– Да, это я читал! – отмахнулся Гарп и бросил в воздух записку. – Много тут мусора. И доски, и гвозди, и даже газеты какие-то. «Вестник Столицы» исписанный… Но я не про это. Зачем ты мне помогаешь – я это хочу знать.

– Тебе помогает Фолок, а я… – Линва запнулась, – а я помогаю ему.

– Не переводи стрелки! – потребовал Гарп.

– Я и не перевожу, – испугалась Линва. – Просто слушай. Я всё тебе расскажу. Только перед этим выпей лекарство. Так ты быстрее поправишься.

Она протянула ему бутылку со смесью и поставила рядом свёрток с едой. Гарп посмотрел на принесённое Линвой, оценил бутерброд и, решив, что он безопаснее, чем непонятная жидкость, сначала съел его. Линва не торопила: она стояла и ждала, зная, что яд никуда не денется, а паника только вызовет лишнее подозрение.

Доев, Гарп взял бутылку и посмотрел на чуть зеленоватое содержимое.

– Я за свою жизнь опустошил много бутылок, – сказал он наконец, – но не все они были полезны. Понимаешь, на что я намекаю? – Он решил припугнуть Линву. – Объясни: зачем ты мне помогаешь, и тогда я выпью. Если твой рассказ, конечно, не окажется тупым враньём, – добавил он и с прищуром посмотрел на Линву. – Ну же? Что ты молчишь? А может, мне стоит вылить содержимое прямо сюда, в песок? Тогда и тема разговора пропадёт. – Он начал медленно наклонять бутылку, и тоненькая струя потекла на землю.

– Я расскажу, – согласилась Линва, придав голосу столько равнодушия, сколько могла. – Не трать лекарство. Второй раз я такое сделать не смогу. Даже в таком, полумёртвом состоянии ты давишь на меня!

– Это можно делать хоть при смерти, – сказал Гарп и перестал выливать жидкость. Бутылка успела опустеть примерно на треть.

Линва поняла, что вряд ли яд убьёт Гарпа, но попробовать она решила в любом случае. Терять было уже нечего. И пусть Фолок ругает её!

– Как же ты не понимаешь? – начала несколько театрально говорить Линва, желая воздействовать на эмоции Гарпа. Содержанием речи она не надеялась его убедить. – Ты проснулся здесь, живой, с зашитыми и обработанными ранами. В этом специально построенном для тебя помещении. – Она решила красиво назвать барак помещением. – Мы оставили для тебя пояснительную записку, а теперь я принесла тебе лекарство. Да уже всё это должно стать для тебя доказательством нашего хорошего отношения.

– Ближе к делу, – остановил её Гарп и немного наклонил бутылку.

Линва с тоской посмотрела, как ещё несколько капель вылилось из горлышка.

– Всё началось ещё тогда, когда ты с Илином, – Линва всхлипнула, – бился в лесу. Тогда к нам в селение пришёл служитель Закона.

– Это ещё кто такой? Не помню его. Где он сейчас? – не поверил Гарп.

– Он был у нас только один вечер и скрылся в лесу. Жуткий аскет. Но суть в другом. Он узнал, что ты дерёшься.

– От кого? – ледяным тоном спросил Гарп.

– От нас с братом. Он хотел понять, что происходит. Этот служитель – он не представился – сказал Фолоку, что нужно о тебе позаботиться, а не убивать.

– И на каком же основании? – сощурился Гарп. – Может, стоит ещё и конфетку дать?

– Про конфету он не говорил. Он сказал, что мы не любим не тебя целиком, а только твой характер. А если тебя убить, то убьём и характер, и память, и тело, и вообще всё. Он сказал, что это нераци… Не помню слово. В общем, это плохо. Правильнее будет собственным примером показать тебе, как стоит поступать, а как нет. А потом он дал почитать Фолоку «Книгу Явлений», где это подробно описано. Там на полях были и комментарии этого служителя. Фолок впечатлился этой книгой и решил воплотить в жизнь всё, что там написано.

– Так-так, – заинтересованно проговорил Гарп. – Продолжай. Где же сейчас этот твой Фолок?

Линва попыталась скрыть накопившееся презрение и злость и решила сказать всё, что было правдой, и даже то, что правдой не было. В общем, она должна была любой ценой убедить Гарпа, чтобы тот выпил смесь из бутылки. (Курсивом будет помечено то, что является частичной правдой либо же вообще придумано.)

– А дальше, – сказала она, – всё пошло так, как и должно было: он очень много читал «Книгу Явлений», комментарии, обсуждал их со мной. Я была полностью согласна со всем этим. Впечатлившись знаниями, Фолок решил помочь тебе. Мы вместе с ним сколотили это помещение. Нам немного помогли и другие жители. Мы с Фолоком вместе обработали тебе раны, набрали лечебной травы, зашили швы. Фолок один не справился бы со всем этим. Я тебя навещала. Мы очень надеялись, что ты будешь хоть немного признателен за это. Хотя мы могли бы сто раз тебя убить, но ты – это ты, и имеешь право выбора. Мы лишь предлагаем тебе стать немного другим.

– Какая морализаторская речь, – издевательски заметил Гарп. – Прямо как в старой пьеске. Много напыщенности. Однако в одном ты точно права: если бы ты хотела меня убить, то уже убила бы. Думаю, я могу выпить лекарство. Тем более жажда меня уже замучила. Правда, может, ты хочешь посмотреть на мои мучения. Поэтому и ждала, когда я проснусь. Но не думаю, что ты способна на такое. Ладно, как говорится, за моё здоровье! – Он поднял бутылку, в которой оставалось чуть больше половины, и в несколько глотков осушил её.

Линва заворожённо смотрела, как Гарп пьёт.

«Давай же, действуй, – молила она неведомые силы. – Он говорил, что я не осмелюсь заставить его мучиться. Какой же он наивный! Да я хочу прямо здесь, в этом бараке, прямо сейчас увидеть все его мучения как можно ближе. Пусть у него пойдёт пена изо рта, разорвётся кожа; пусть его глаза выкатятся, как у краба. Он должен молить, чтобы я воткнула ему в горло нож, но такой милости он от меня никогда не дождётся. Ни за что! Я посмотрю на него, и, когда он совсем обессилеет, я…»

Голос Гарпа прервал поток её мыслей:

– Что ж, недурная штука, – показал он на пустую бутылку. – Немного горчит, ну да ладно. Сойдёт и так. – Он бросил бутылку на землю. Бутылка треснула и с тихим звоном рассыпалась у его ног. – А где сейчас Фолок? Что же он меня не навещает? Или он не так добр, как ты сказала мне, а?

Линва закусила губу.

– Он сейчас рискует жизнью, – гордо и пафосно сказала она.

– Хватит говорить как актриса со сцены, – прикрикнул Гарп. – Скажи нормально. Мне надоели эти декламации. Платить за концерт я не буду.

– Ах так! – вырвалось у Линвы. – Хорошо, я скажу. Он решил доказать, что бояться дома Ахеля не нужно. Что все вокруг просто трусы, которые верят не пойми во что. Он пошёл в одиночку в дом Ахеля, убедиться, что дом пуст. Что там никого нет, кроме гнили и пауков. Понимаешь? Он пошёл прямо туда, внутрь.

Гарп впервые стал серьёзным.

– Он что, совсем дурак! – вскрикнул он. – Мало того что сам не выберется, так ещё и погубит всех нас. Надо его остановить.

Гарп встал и побежал к выходу.

– Он уже давно… – начала Линва, но Гарп толкнул её и бросился на улицу.

Его путь лежал мимо дома лекаря и бывшего дома Эстула, через площадь и полосу леса – к хижинам. Платформа была занята, но шла в нужную сторону.

Гарп громко свистнул и крикнул:

– Эй! Подождите меня!

Платформа не замедлилась. Бежать становилось всё труднее: раны защипало.

– Я с вами разговариваю! – крикнул Гарп. – Остановите эту штуку!

Двое мужчин на платформе бросили на него полуотстранённый взгляд и поехали дальше. Платформа ехала куда быстрее, чем двигался Гарп. Наконец один из ездоков шепнул другому что-то на ухо, и они остановили платформу.

Гарп быстро догнал их и устало уселся на ржавую поверхность платформы. Несколько секунд он судорожно пытался отдышаться. Потом с облегчением открыл глаза и с удивлением заметил, что платформа так никуда и не продвинулась. Двое попутчиков просто стояли и смотрели на Гарпа.

– Что такое? – удивлённо спросил он. – Что не едем-то? Вам ведь в ту же сторону. Давайте, качайте рычаг. Время не ждёт, я спешу.

– Ты спешишь? – переспросил один из двоих ездоков. – По тебе не похоже. Но впрочем, дело твоё.

– Я спешу, – холодно и жёстко подтвердил Гарп. – Трогай давай. Я не в духе.

– Тут такое дело, – сказал селянин, – мы-то никуда не спешим. Если ты торопишься, то, может, сам и покачаешь рычаг. Заодно и нас подбросишь.

– Я тебя самого сейчас покачаю. Между своих кулаков, – прошипел Гарп. – Давай, не забывайся.

– Да и ты не забывай, что нас двое, – отозвался первый селянин. – Или качай рычаг, или иди пешком.

– Да что с вами такое? – нахмурился Гарп. – Вы ко мне относитесь как к Ахелю. Что за дела?

– Ты нас подставил, – объяснил второй селянин.

– Да не объясняй ты ему, – отмахнулся первый.

– Нет, я скажу, – отмахнулся другой. – В общем, Гарп, ты нас серьёзно подставил. Когда Эстул, будь он неладен, пропал, мы начали обсуждать, что делать. Совет, планы – всё такое. Тебе это Фолок должен был объяснить в записке. Он один решил податься в святые и носится с тобой как с другом. Вроде Линва тоже заодно с ним. А вот мы решили потолковать о тебе иначе. И знаешь, что я скажу? Мы составили список дел, которые за тобой помнили, но которые раньше не обсуждали. Плюс мы нашли в вещах Эстула кое-какие заметки о тебе. Ты шесть раз был подозреваем в крупной краже, восемь раз в сильном избиении, ещё раз двадцать – в мелком. Сколько раз ты крал по мелочам, мы даже и считать не стали. Тебя обвинили в двух крупных заговорах с убийствами. Наконец, ты убил Илина, а он был хорошим рыболовом и приносил неплохие деньги. В общем, мы проголосовали за то, чтобы купцы увезли тебя с глаз долой. Нас тут и так немного, нужно отбиваться от лесных существ, так ещё с тобой мороки не хватало! Но купцы сказали, что не станут тебя забирать. Боятся иметь с тобой дело. Они ни за какие деньги не согласились. Нам пришлось оставить тебя, идиота, здесь. Думали прирезать, но на Фолока что-то нашло. Он встал за тебя горой. Но мы надеемся, что Фолок поумнеет. В общем, он тебя почему-то спас. Скажи ему спасибо – и вези платформу.

– Что? – Гарп отказывался верить в происходящее. Он же всегда был душой компании. – Нет, я не верю. Это какой-то перебор.

– А твоё оружие передано на общественный склад, – добавил другой пассажир. – Так что не пытайся нам помешать. Фолок хотел оставить тебе хоть один нож для защиты от животных, но уж этой глупости ему никто не разрешил сделать.

– Это всё враньё! – вскричал Гарп, и его рука нырнула в секретный карман, где всегда лежал маленький заточенный нож.