скачать книгу бесплатно
– Я знаю. Вы не первая студентка из Харранского института. Мы знаем, на что вы способны, а на что нет.
– Почему же вы нас приглашаете, когда мы не в состоянии сделать даже то, что с лёгкостью изготавливают ваши второкурсники?
– Да, программа обучения у вас там специфическая, и большинство из того, что умеют делать наши студенты, ваши не могут. Но зато до сих пор все студентки из Харрана отличались изобретательностью и оригинальным мышлением. И плести заклинания у вас получается весьма неплохо. Надеюсь, что и вы, дарита Кридис, не разочаруете. Итак, над чем вы собирались работать в процессе практики?
У меня была мечта заняться во время практики защитными артефактами. У нас для этого не было подходящих условий, и здесь я рассчитывала их найти. Но теперь поняла, что буду выглядеть, как неумелый малыш, строящий замок в песочнице рядом со взрослым строителем. Решила остановиться на запасном варианте, над которым я уже работала раньше.
– Я хочу заняться бытовой артефакторикой, точнее, косметологией.
Куратор кивнула:
– Неплохой выбор. Косметологию в качестве дипломного проекта берут редко. Легче будет подчеркнуть его уникальность. Упор на магию иллюзий?
– Нет. Идея в другом.
Я принялась объяснять, вначале робея, но потом всё уверенней, видя интерес преподавателя.
– Весьма неплохо, Кассандра. Распределение по базам практики пройдёт после торжественной коронации принца Анджея, так что у вас есть неделя, чтобы набрать теории. Как понимаете, когда приступите к практике, времени на теорию у вас уже не будет. Вас всех ждёт работа без всяких скидок. Для занятий проектом вам будут выделять по часу ежедневно и один день в декаду полностью. За помощью можете обращаться ко мне или руководителю практики.
Ещё полчаса Магнолия Винсли посвятила тому, чтобы проработать со мной примерный план работы над проектом, и подсказать, к каким книгам стоит обратиться в первую очередь. Завершила консультацию объяснением, что я должна сделать к моменту нашего распределения. Оказалось, выбор базы практики происходит здесь весьма торжественно. Мы презентуем идеи своих проектов перед ведущими мастерами-артефакторами, которые и станут нашими руководителями на последующие три месяца. Именно они и принимают решение – взять себе студента или он их не интересует.
– А если никто не захочет? – с тревогой спросила я.
– Вам это не грозит, Кассандра, в любом случае, – прохладно сказала дора Магнолия, – но лучше приложить усилия и выглядеть достойно. К счастью, вам это по силам. Идея у вас оригинальна и с хорошим потенциалом. Вы сможете подать её эффектно, если приложите усилия.
– Спасибо, дора Магнолия. Но вообще так бывает, что от кого-то все отказываются?
– Редко, но бывает. Тогда студент проходит практику при Академии. У нас тут для артефакторов тоже работы хватает. Ладно, с консультацией мы закончили. Теперь ещё одно важное дело.
Госпожа Магнолия окинула меня придирчивым взглядом и нахмурилась.
– Выглядите вы бледненько. Хотя может это и к лучшему. Почему вы не в мантии студента Академии или вашей харранской форме?
– Я не успела получить мантию, а наш фартук и косынку брать не стала. Думала, если что, здесь выдадут, – такой внезапный переход меня удивил.
– Что-то такое я и предполагала, – пробормотала куратор, вставая и открывая шкаф. Она извлекла оттуда свёрток и протянула мне. – Это новая мантия. Надевайте! Прямо поверх вашей одежды, только вначале снимите жилет, а юбку потом.
Пока я с некоторым сомнением выполняла её приказ, Магнолия Винсли объяснила, чем вызвано такое странное распоряжение.
– Вы же знаете, Кассандра, что на территорию Академии посторонние проникнуть не могут. Хотя и пытаются… Вами очень интересуется пресса. Ещё бы! Единственная выжившая из пострадавших у Шанталя. Их сюда не пускают, но они уже замучили охрану и ректора, так жаждут до вас добраться. Так что ректор решил, что проще дать им пообщаться с вами. Сразу всем. Вот сейчас я вас туда и отведу.
– Я не смогу! Я боюсь. Я никогда…
– Все никогда. А придётся. Поймите, Кассандра, лучше сделать это сейчас, на глазах у нас, когда мы сможем вам помочь, чем столкнуться с этими пираньями потом, в одиночестве, совершенно неподготовленной. Ваша подруга вот не справилась.
Я поняла, что она говорит о Хельге. Может, мне удастся рассказать о ней и Олафе? Эта мысль помогла мне справиться с паникой.
– Так, посмотрите в зеркало, наденьте шапочку. Сложите записи и юбку в этот пакет, – продолжала руководить мной дора Магнолия. – Так, всё, вы готовы. Идёмте!
Когда мы вышли в коридор, оказалось, что ребята ждут меня.
– Отлично, что вы здесь! – сказала Магнолия Винсли, окинув их взглядом. – Пойдёте с нами. Вы, Яцек, как староста, скажете пару слов. Вы, – она ткнула пальцем в Кароля и Марику, – станете прекрасным фоном. Пойдёмте!
Куратор решительным шагом вела наш маленький отряд. По дороге я объяснила, куда нас ведут. Марика побледнела и хотела повернуть назад, но я держала её крепко. Одна я точно слова не скажу. Кароль выглядел довольным и подбадривал Яцека:
– Не ной! Что скажу, что скажу, – передразнил он парня. – А то не знаешь? Мы все, как один, за короля Анджея. Очень горюем о гибели нашей однокурсницы Лурии Виленас, умницы и красавицы. Познакомиться и подружиться с ней не успели, но она сразу запомнилась. Кстати, чистая правда. Яркая девушка…была.
– Ловко у тебя получается, – вздохнул Яцек. – У меня так не выйдет.
– Хочешь, я за тебя всё скажу? – с готовностью предложил юный Радзивинг и не дожидаясь ответа старосты обратился к куратору. – Дора Винсли, позвольте я за Яцека всё скажу, а он побудет фоном.
– Хорошо, Радзивинг. Говорить ты и правда умеешь.
Так мы и шли: серьёзная и хмурая Магнолия Винсли, бледные и дрожащие мы трое и довольный Кароль Радзивинг.
Глава 14. Медные трубы
Пока мы шли по коридору Академии, я немного переживала, что утром не стала краситься и делать причёску, когда выходила с Марикой завтракать. И к мантии не привыкла. Даже не знала, как я выгляжу в этой бесформенной тёмно-синей хламиде. Подозревала, что не очень. А ведь сейчас меня, может быть, даже запечатлеют на магокамеру. Но всё это вылетело из головы, как только я вошла в аудиторию, которую выделили для нас. От страха показалось, что там полно народу и все смотрят на меня. Мы с Марикой крепко вцепились друг в друга. Яцек, который шёл впереди рядом с Каролем, тоже явно захотел сбежать, повернулся к нам, но Радзивинг крепко ухватил его за локоть и потянул вперёд вслед за дорой Магнолией.
В воздухе плавало три хрустальных шара, а значит, нас даже покажут в новостях. Такие сюжеты выходили позже по сравнению с газетами, их показывали на больших экранах в театрах, поэтому для «движущихся историй» отбирали только что-то важное, чем люди заинтересуются даже после того, как прочтут о событии.
С журналистами уже общался ректор Академии. До сих пор я видела его только на снимках в газетах и в таких вот «движущихся историях», где рассказывали о достижениях студентов Королевской Академии или решениях Большого Совета магов. Даже в смелых мечтах о поездке в Баорию я не думала, что один из сильнейших магов Лакхора узнает обо мне. Я не могла поверить, что это происходит со мной. Чувствовала себя какой-то самозванкой.
– А вот и наша героиня, – произнёс ректор и повернулся к нам. – А также её куратор достопочтенная дора Магнолия Винсли. Она представит своих подопечных.
Он с некоторым удивлением смотрел на пришедшую компанию, перебегая взглядом с меня на Марику и обратно. Похоже, не мог решить, кто из нас «героиня».
Магнолия Винсли твёрдой рукой взяла усилитель голоса, напоминающий серебряный тюльпан, и громко произнесла:
– Дарита Кассандра Кридис – студентка Харранского института артефакторики и приехала в Академию на практику, как и её подруги, как Марика Хивенас, её одногруппница, – говоря, куратор показывала на нас и мы кивали, как механические болванчики. – Это стало возможным благодаря программе…
– Я уже рассказал об этом, – перебил её ректор.
– Вчера дариту Кассандру выписали из лазарета, но она ещё слаба, так что попросим вас не мучить её долго вопросами.
Она протянула мне «тюльпан», но от волнения я не могла пошевелиться. Меня выручил Кароль, с сияющей улыбкой принявший из рук куратора усилитель голоса и начавший произносить весь тот текст, что мы слышали в коридоре.
– А вы кто? – выкрикнули из зала.
– Я одногруппник Кассандры, Кароль Радзивинг.
В отличие от меня журналисты сразу сообразили, кто такой Кароль, и оживились. Хрустальные шары подплыли к нему поближе.
– Вы тоже были там, на площади? Как вы относитесь к аресту вашего дяди? – наперебой зазвучали вопросы. – Вы действительно поддерживаете короля Анджея?
– Да, я поддерживаю короля Анджея, – твёрдо произнёс Кароль. – Он ближе нам, молодым. Он выпускник нашей Академии и лучше знает, как изменяется мир, чем принц Михась. Арестом дяди я огорчён, но дядя совершил ошибку и должен за неё ответить. Нет, в этот день на площадь я не ходил. Политикой не интересуюсь, а нам предстояло представить через два дня свою работу доре Магнолии, так что я напряжённо готовился.
– Так вы что – артефактор? Как и Кассандра Кридис?
Почему-то это напоминание об артефакторике напрягло Кароля больше, чем вопрос об арестованном дяде.
– Да, я будущий артефактор, поэтому и познакомился с Кассандрой.
Похоже, Радзивинг пытался перевести внимание на меня, но у журналистов оставались ещё вопросы к нему.
– Никогда не слышал, чтобы среди Радзивингов были артефакторы, – выкрикнул один из журналистов. – Они всегда славились как боевые маги или стихийники.
– Да, это так, – Кароль любезно улыбнулся и бросил взгляд на меня. – Я буду первым среди Радзивингов, выбравший артефакторику. Не хочу, чтобы меня сравнивали с моими славными предками. Предпочитаю идти по собственной дороге.Но вы собрались здесь услышать Кассандру.
И он с изящным поклоном вручил мне серебряный «тюльпан». За то время, что Кароль отвечал журналистам, я немного пришла в себя и теперь смогла заговорить.
Вначале шли простые вопросы про меня – кто я и откуда. Рассказывать про семью – отца и маму, было легко и приятно. Они словно встали рядом, поддерживая и ободряя. Очень быстро от моего короткого прошлого расспросы перешли к настоящему.
– Вы пошли к Шанталю, чтобы защитить принца Анджея?
– Нет. Я не интересуюсь политикой. Просто пошла с подругой. Это Лурия шла ради принца. Она его поклонница… была. Собирала его портреты, читала всё о нём.
Это заинтересовало журналистов, и они охотно переключились на вопросы о Лурии. Я рассказывала, какая она была талантливая, яркая, необыкновенная. Мне хотелось, чтобы мою подругу запомнили такой.
– А этот парень, что погиб вместе с Лурией, был влюблён в неё или вышел за право принца Анджея на престол?
– Ни то ни другое! Олаф, как курсант Военной Академии тоже не лез в политику. Он просто очень ответственный и считал, что должен защищать нас. Говорил, что в толпе всегда опасно, вот и пошёл с нами. А Лурию не любил. Он жених Хельги и любил её.
Но об этом слушать не захотели. Стали расспрашивать, что я видела на площади, как всё случилось. Тут ничего особенного я рассказать не могла. Все детали того дня уже давно разобрали до косточек многочисленные очевидцы.
Постепенно лица и голоса журналистов стали сливаться в один жужжащий рой. Я почувствовала бессмысленность происходящего. Никого здесь не интересовала правда, настоящие Олаф и Лурия. Они придумали красивую сказку, маскирующую ту некрасивую правду, что я увидела там, у королевского дворца, и мои слова ничего не изменят. Олаф, Лурия и остальные стали жертвенными агнцами, укрепившими власть короля.
Похоже, я побледнела, и дора Магнолия решительно произнесла:
– Всё, господа журналисты! Дарита Кассандра ещё слаба. Вы её утомили.
В ответ раздались вежливые возгласы благодарности. Я чувствовала, что должна тоже сказать в ответ, но силы кончились, ничего в голову не приходило. Выручил снова Кароль. Он взял из моих ослабевших рук серебряный «тюльпан» и с улыбкой что-то произнёс. Я не вслушивалась.
Мы вышли из зала. Хорошо, что со мной была Марика. Если бы не она, то я забыла бы про пакет со своей юбкой и жилетом, а главное, записями.
– Смешная ты, Кридис. Такой шанс представиться борцом за короля Анджея упустила.
– Я сказала правду.
– Вот я и говорю.
– Но не всем же быть Радзивингами, – ехидно заметила Марика.
– Это точно, – самодовольно ответил Кароль.
Я устала от всех. Хотелось тишины и покоя.
– Спасибо вам, ребята. Я пойду.
– В библиотеку, – продолжил за меня Кароль.
Он подхватил меня под руку и потащил за собой. Это было не совсем то, о чём мечтала, но спорить не было сил. Тем более, что он прав. Времени потеряно много. Я должна готовиться. Мне не нужны поблажки.
И хорошо, что не стала спорить. В библиотеке царила желанная тишина. До меня никому не было дела. Кароль, доставив меня туда, удалился. Яцек и Марика отправились искать нужные им книги, а отыскав, сели заниматься отдельно от меня. Это одиночество среди людей успокаивало, не давало погрузиться в тоску. Найдя несколько посоветованных дорой Магнолией книг, я села за стол и принялась их просматривать. Вначале мне трудно было сосредоточиться, но потом привычная атмосфера помогла погрузиться в текст.
Из библиотеки нас вытащил Кароль Радзивинг уже вечером. Только тут я вспомнила, что по-прежнему в мантии, выданной мне куратором.
– Ой, я забыла её отдать!
– Ты что думаешь, Академия от этого обеднеет? Оставь себе! Пригодится.
И я почувствовала – пригодится. Я не вернусь в Харран, останусь здесь, получу диплом не нашего института, а Королевской магической академии.
Павел Вольфгрант, королевский гвардеец
Никогда казарма не казалась Павлу клеткой. Даже раньше, когда он молодым щенком жил вместе с десятком таких же, начинающих службу. А тем более потом, когда, попав в элитный отряд охраны и дослужившись до сержанта, получил право на собственную комнату. Это был привычный дом, где каждый принадлежал к твоей стае, и правила жизни казались ясными и неизменными, как восход и заход солнца.
Всё начало меняться после смерти короля Леона. Старшие никогда не говорили с ним о принце Анджее, даже когда он отправлялся за ним с ребятами в Лейское княжество, но Павел видел, что смотрят старшие оборотни на принца совсем не так, как на короля и его брата, – без должной почтительности. Да и сам Павел почуял, что пахнет молодой принц не так, как должен истинный Карродинг. Не рождается в груди трепет и желание подчиняться. Но Павел предпочёл об этом не думать. Для этого есть старшие, вожаки стаи. Политика – не для таких как он сержантов. Его дело выполнять приказы. Был приказ доставить принца в Лакхор – он доставил. Был приказ стоять в оцеплении, охраняя дворец, – он стоял.
Хотя там, у дворца, ему не нравилось. Он не чувствовал безусловной правоты данного приказа. Молодняк, что кричал и скакал перед ними на площади, не представлял опасности, по мнению Павла.
Они, гвардейцы, просто выполняли приказ, а их теперь выставляют бешеными волками. Отстранили от службы, забрали оружие. Не арестовали, и то хорошо. Но, похоже, дело идёт к тому. Винят в гибели тех десяти.
Павел потянулся и взял купленную в городе газету. На обложке он увидел портрет той самой девчонки, что вытянул тогда из паникующей толпы. Как её зовут? Кассандра Кридис. Она лежала возле тел тех двух погибших в его секторе. Он почуял, что она жива, и выдернул из-под ног убегавших с площади людей. Девушка ещё так странно бредила. Что-то про ягнят говорила. Видно, хорошо головой о булыжники стукнулась. Он оказал ей первую помощь, остановил кровь. Потом передал лекарям.
Он прочитал статью. Её называли единственной выжившей. Павлу стало приятно, что она почти из своих – дочь отставного офицера. Военных-людей Павел тоже считал частью своей стаи, просто более слабыми, почти как щенки. Странно было читать о том дне, увиденном с другой стороны оцепления. Вдруг он замер. Девушка сказала важное. Она стояла рядом с погибшей подругой и видела, откуда прилетело проклятие. Эта Кридис чётко сказала, что убили её друзей не оборотни.
Павел и сам знал, что они не стреляли. Но со всех сторон винили именно их. И вот есть свидетель! Хотя… Он отбросил газету. Это бесполезно. Если их захотят осудить, слова этой девочки не помогут. Журналист прямо тут же забалтывает её слова. Пишет, что она ошибается, память подводит из-за последовавшего беспамятства. Так что нет смысла искать эту Кридис. Никому ничего не докажешь.
Но всё же Павлу стало приятно, что спасённая им девчонка не винит его в смерти друзей.
Глава 15. Академические будни
Кассанддра Кридис
Несколько дней прошли как в полусне. Из равнодушного бесцветного существования я пробуждалась только в библиотеке, чтобы погрузиться в мир формул и артефактов. Ничего, кроме моего проекта, меня не интересовало. Если бы не забота Марики, то я бы забывала про еду и лечение. Именно она отвела меня к целительнице для повторного осмотра. Дора Терезия внимательно осмотрела меня и подтвердила, что я здорова. Просто у меня магическое и нервное истощение. Никакого дополнительного лечения не требуется. Только отдых, покой и укрепляющие отвары. Марика взялась следить и за этим. Она лично получала в лазарете каждый день новую порцию лекарств и следила за тем, чтобы я не забывала их пить.
Кароль Радзивинг взял на себя обязанность подкармливать меня с Марикой фруктами и вкусной выпечкой, и выгуливать в парке вечерами после ужина. Ненавидящие взгляды барышень, которые они бросали на нас при таких прогулках, пробивали даже мою броню, а Марика ёжилась. Но эти взгляды местных красавиц мне льстили. Что скрывать, гулять с таким парнем, как Кароль, было приятно. До сих пор я всегда находилась в тени своих красивых подруг, сопровождала или Хельгу с Олафом, или Лурию с её поклонниками в качестве бесплатного приложения. А теперь впервые оказалась объектом общего внимания и зависти. Презрительные взгляды и фырканье меня не задевали. Я прекрасно понимала, что большинство фыркающих девиц действительно выглядят лучше, чем я, – настоящие столичные модницы. Но это они завидовали мне, а не я им.
К тому же если бы я принимала внимание Радзивинга ко мне за чистую монету, то могла переживать из-за того, что так уступаю в лоске этим девицам и, главное, Каролю. Но между нами всё было кристально ясно: Кароля интересовала моя репутация борца за принца Анджея, а мне было всё равно – рядом он или нет. К тому же Кароль много знал и умел быть занимательным собеседником. Его комментарии о встреченных нами людях иногда были весьма ядовиты, но всегда остроумны. Но чаще мы шли молча. Марика смущалась, Кароль не всегда считал нужным развлекать нас, а мне такое молчание нравилось. Оно не требовало никаких усилий.
Иногда к нам присоединялся Яцек. Когда с нами гулял по аллеям староста, то они с Марикой принимались обсуждать то, что нашли интересного в библиотеке, втягивая в разговор постепенно и меня с Каролем. Это выходило очень интересно, так как обнаруживалось расхождение в наших школах. В столичной Академии упор делался на возможности современного оборудования, механистичность артефакторики. В Каланте, откуда приехала Марика, уделяли больше внимания теории и классической артефакторике. Нас же учили нестандартным решениям, умению накладывать заклинания на любые подручные материалы. Из-за этого рождались споры и каждый начинал лучше понимать то, что прочитал. Похоже, Яцек оценил это и после первых вечеров не пропускал уже ни одной нашей прогулки. И в его отношении к нам с Марикой уже не чувствовалось снисходительности, которая прорывалась вначале.
– Жаль, дариты, что вы не появились здесь раньше, – однажды сказал Кароль, слушая эти споры. – Я и не думал, что артефакторика может быть такой увлекательной.
Яцек сердито глянул на него, но сказал внешне спокойно:
– А зачем тебе напрягаться. И так отличные отметки и хорошее место обеспечены.
