Трудно быть Ангелом. Книга Х. Крест. Роман-трилогия

– Тс-с-с! Спит. К ней ангел вернулся, и он будет с ней.

И Няня полушёпотом стала говорить:

– Ничего не понимаю. Ангел – это ты?.. Два дня не спала. А ты знаешь, я решила, что дорабатываю месяц – и ухожу от Фотографа. Он очень плохой человек, курит в доме и много пьёт, когда приезжает из Милана с двумя девицами, которые только пьют, гуляют и занимаются сексом с ним. А с дочкой он ни разу в парк не ходил, ни в кафе, ни на площадку и на лодочке её не катал.

– Но это его жизнь. А ты, Няня, чего так печальна?

– О-нет! У меня замечательно! Tout va bien13!

– Я тебя вижу насквозь.

– Всё превосходно!.. Это только сегодня настроение грустное.

– Хорошо? Тогда о чём думаешь? Ты же мечтаешь?

– Я?

– Рассказывай.

– У нас это не принято!

– А у нас принято. Мне, как психотерапевту, можно всё – рассказывай, о чём мечтаешь, грустишь, будто на исповеди или за бутылкой вина.

– Но? Я весёлая, и я шутки люблю.

– Хватит врать и пудрить мне мозг! Рассказывай всё, чернобровая! Бесплатно послушаю.

– Ах, бесплатно… Ты прав, почему-то мне не смешно, и депрессия накрыла волной (впервые в жизни её прорвало, и она начала свой грустный рассказ). Я очень хочу купить дом в Провансе, вернее, очень хотела. Знаешь, это рядом с Экс-ан-Прованс, красивый и любимый мой город. Ха-ха, любимая мечта, но она никогда не исполнится! А я там училась, да-да, самые счастливые дни, и моя первая любовь, моя юность. Представь: светлый дом в пастельных тонах, занавески и одеяла в цветочек, и чтобы небольшой садик, а стены комнат в белых и в светло-голубых тёплых тонах, цветы и семья. Обязательно двое или трое сыновей и любящий муж, а по утрам запах булки и кофе с корицей, и ещё чашка кофе для любимого мужа, и детский смех. Счастливой сидеть за столом и лениво листать журналы «Как вырастить идеальный сад». А вечерами всей семьей выходить на променад, идти и со всеми здороваться, довольная и гордая, всем улыбаться, говорить о пустяках и гордиться собой. И быть обязательно в красивой одежде, муж в отглаженных брюках и дорогих ботинках, а все дети в чистых костюмчиках… А получилось, что я с педагогическим образованием работаю вдали от Прованса, непостоянно, сезонно, за небольшие деньги, и всё уходит на налоги, на аренду квартиры в ужасном доме, который весь рассыпается и где живут только мигранты. А единственная работа моя – это здесь в сезон устроиться нянечкой к богатым дачникам на озере Комо. Иногда хорошие, а иногда ужасные люди. Фотограф меня ненавидит, но держит потому, что я мало беру за услуги свои. Он ужасный, он ненавидит меня! Грязный человек!

– Его грязь – это его проблемы! С ним умрёт его грязь и его ненависть! А-ха-ха! Тебе-то что? Пусть хоть обкакается! А-ха-ха, меня он тоже не любит. Ты работай и живи весело, Няня.

– Весело?

Поэт кивнул, а Няня быстро заговорила:

– Мама уборщицей и садовником работает, тяжело, здесь же на вилле. Но время идёт! Я когда-то мечтала о семье и о доме, мечтала, что жизнь моя круто изменится к лучшему, куплю домик. И мечты хотя бы не все, но исполнятся… По телевизору постоянно показывают красивых, ухоженных девушек и богатых мужчин, большие дома и шикарные машины, платья, парфюм и красивую любовь навсегда. Я отчаянно понимаю, что время уйдёт, а работы не будет, и денег нет, и не будет, и мечты мои никогда не исполнятся. Никогда! Больно, очень больно мне! Куда уходят мечты? Они, как сладкий дым, растворяются. Я просыпаюсь утром в дождливую, холодную осень, смотрю на себя в зеркало – а там нет никакой красоты. Смотрю в окно и с ужасом понимаю, что больше ничего не изменится, всё только в худшую сторону, а дальше зима. И что делать с этим, я не знаю, и мечтать больше не о чем. У меня нет постоянной работы, и, соответственно, нет парня, нет денег, и я никому не нужна. Я сама себе покупаю кофе в кафе, в магазине цветы в горшках и белое вино, дешёвые украшения и бижутерию. Я сама себе телефон и часы подарила на день рождения. И всё у меня не самое лучшее. Настроение моё постоянно меняется: то я тоскую, ругаюсь с мамой и плачу, а то веселюсь и смеюсь. А то в интернете ищу кого-то, чего-то и не нахожу. Или мечтаю, не знаю о чём. Всё беспросветно, и главное – мне кредит на дом не дают. Что со мной? (Няня с надеждой взглянула на Поэта.) Ты, словно ангел, ответь мне, не мучай. Обязательно отвечай! Поэт, что со мной?

– Это, м-м-м, грубо звучит.

– Всё равно хочу слышать!

– Тебе нужен секс, муж и дети – вот лекарство твоё.

– Но где я познакомлюсь с парнями?

– Ты на свидания ходишь?

– А на свидании я ловила сигналы – до свидания. Вот так! Эх, где они, настоящие парни, мужчины? В интернете их нет!

– А вона, смотри! (Он показал на озеро, а там на волнах сотни сёрфингистов, скайтеров и яхтсменов скользили по озеру.) Сколько парней и мужчин, и все они вечером отдыхают в кафе, иди и знакомься.

– Я плавать не умею, и к тому же они хотят только секс.

– А-ха-ха! Секс? Это прекрасно! Если у тебя ноги, руки, губы, сиськи и задница, Няня, то это не значит, что твоя задница некрасивая! А-ха-ха, и на твои сиськи, губы и толстую задницу найдётся дюжий любитель! Душа у тебя очень прекрасная! В горы ходи, катайся с парнями, пей апероль и везде ищи мужика на свою задницу! А-ха-ха!

– Тебе весело смеяться? Послушай, я расскажу тебе тайну, только ты, Поэт, никому не говори.

– Что такое?

– Твою жену зовут Мэри?

– Да.

– Точно, всё сходится! Когда мистер Фотограф с твоей свадьбы вернулся, совершенно пьяный и очень злой, заперся в кабинете, пил и матом ругался, а потом кому-то звонил и говорил гадости про тебя и Мэри. Кричал: «Поэт, Поэт, я убью его!» А ещё он сказал, что когда-то, давно через миланского галериста, хотел купить Мэри для эскорта арабского шейха! И огромные деньги ей предлагал! Но, видно, она отказалась. И дальше было много бранных и нехороших слов про неё. Сильно ругался!

– Они хотели Мэри купить? Мою жену?

– Да, несколько лет назад. Я была на втором этаже, а его кабинет на первом, и чётко я не всё поняла. Мистер Фотограф имеет нелегальный бизнес, он «продаёт» посуточно своих манекенщиц в вип-эскорт президентам крупных компаний, и миллиардерам, и королям, и через них крутит дела. А после вашей свадьбы мистер Фотограф был очень зол, много звонил, и, если бы не Белла, он к тебе послал бы друзей из Неаполя. Но Белла оттащила его, пьяного, в спальню, и там он уснул. Только, мистер Поэт, я никогда никому не рассказывала про Фотографа и про то, что я слышала.

– Я могила, ничего не скажу. Не беспокойся!

– Но ты же русский – ты убьёшь его?

– А-ха-ха, ты думаешь, у каждого русского спрятан Калашников?

– Да! Конечно, спрятан! У нас шутят так: «Очень странные Твои дела, Бог – Ты создал русских».

– Да, русских создал Бог. А-ха-ха!

– Так ты убьёшь Фотографа? Я волнуюсь за себя.

– Забей и не мучайся! Ты, Няня, найди себе хобби, красивых парней, секс и всякую минуту в жизни кайфуй, ты молодая. Постой, а у тебя, черноглазая, есть ли огромный список красивых девчачьих желаний? Где желания, и где список твой?

– О-да! Я составлю список желаний! Да, первое – я теперь буду сёрфером, второе – я хочу секса…

Няня ещё говорила, но Поэт не слушал её, на его руках была Алеся, она спала, а он, довольный, улыбался.

Когда Поэт с Алесей и Нянечкой вернулись на виллу Фотографа, девочка крепко спала на руках у Поэта. Её головка лежала на плече Поэта, глазки закрыты, и самое главное, температуры не было, и Алеся больше не плакала. Фотограф стоял у бассейна с почти голыми девушками, топлес, модельной внешности и в тёмных очках; они ели фрукты и запивали бокалами вина. Поэт с Алесей на руках поднялся на второй этаж, осторожно отцепил ручонки спящей девочки от шеи. Няня положила малышку в кроватку её, а врач со стетоскопом быстро послушал спинку девочки, померил температуру и удивлённо сказал:

– O-o, gut!

Девочку укрыли одеялком. (Маленькие спящие дети такие милые и прекрасные, будто ангелочки!) И будто вовсе не было двумя часами ранее истерики.

Фотограф поднялся в детскую из бассейна в мокрых шортах, а Врач сказал Поэту:

– Уф! Кризис прошёл! Как вам удалось?

– Поэт, это невероятно! – шёпотом воскликнул Фотограф.

Девочка Алеся спала, её личико было спокойно, и все умилились.

Поэт сказал:

– Алесю покрестите.

– Зачем ещё?

– Я буду молиться.

– Я в Бога не верю. Я с ним не знаком!

– А? Ну тогда – я пошёл.

Глава 12

Вижу по глазам – вас тошнит от меня

Поэт погладил ладошкой спящую Алесю, похлопал по плечу Фотографа, тепло попрощался с Нянечкой и кивнул Доктору:

– Будь счастлив, Доктор, и передай другим.

Поэт пошёл домой. Но за калиткой на улице его догнал Фотограф, он уже был в джинсах и в рубашке, остановил Поэта и протянул ему деньги.

Но Поэт спросил Фотографа:

– Ты как живёшь – по закону или по совести?

– Я по закону.

– А я по совести.

Поэт посмотрел на озеро. По озеру шли катера, а солнце освещало горы, берега и дома, и он отвёл от себя руку с деньгами:

– За ребёнка – не надо. От всего сердца бесплатно помог.

Фотограф удивлённо спросил:

– Брезгуешь? Ненавидишь меня?

– Да, и есть за что.

– А кто ты такой?

Поэт вновь посмотрел на солнце, затем на озеро и улыбнулся озеру:

– А-ха-ха, всё нормально! Я на Бога работаю.

– Бр-р-р! Что за чушь? Не понимаю! Ты священник?

– Они достойно работают на людей и получают деньги за тяжёлую службу и требы. Так получилось, что я не могу взять у тебя деньги, но я получаю нечто другое, большее.

– Не-по-ни-маю!

– Дочка твоя и Няня поняли.

– Вот деньги! Бери!

– А красиво вокруг, посмотри – горы и озеро! Тоже деньгами не купишь. Весна была очень красивая.

Пошёл дождь! Поэт хотел уже идти вниз на пристань и повернулся, но Фотограф вдруг обиженно схватил его за рубашку и потянул к себе.

– ?!

Фотограф сквозь зубы и со злостью приказал Поэту:

– Деньги бери! Я знаю – все любят кэш!

Поэт, не раздумывая, кулаком ударил Фотографа. Фотограф в шоке удивлённо посмотрел на Поэта. Он не ожидал такой смелости, сунул деньги в карман себе и на Поэта кинулся драться.

Завязалась драка! Они отчаянно били друг друга! Но вот Поэт ногой ударил в живот – бац! Фотограф в погибель согнулся и упал на колени. А Поэт вторым ударом ногой по морде ему – плюх с разворота! Фотограф схватился за разбитое лицо и посмотрел на Поэта. Поэт не стал добивать Фотографа, а взглянул на небо, резко поднял руки, хлопнул в ладони – и гром ударил над озером! С тр-ресском – ба-бах! Фотограф удивлённо спросил:

– Ты кто?

– Бог – мой учитель, а я ученик.

– Ненавижу тебя!

– А-ха-ха! «Вижу по глазам, вас тошнит от меня».

И Поэт пошёл вниз. Фотограф крикнул ему вслед:

– Я убью тебя! (И далее матом на итальянском.)

Поэт улыбнулся и ответил:

– Спасибо, дальше я сам. Не провожай!

Поэт дошёл до конца улицы, Фотограф поднялся с колен, сделал к нему несколько шагов под дождём и крикнул:

– Эй! Эй ты? Извини!

Поэт обернулся, посмотрел пристально на Фотографа: «Пусть Бог простит, но ты скоро умрёшь!» И, демонстративно улыбаясь, слизнул кровь с кулаков! Потом сплюнул кровь в сторону Фотографа:

– А-ха-ха.

Фотограф в шоке, со страхом это увидел! Поэт повернулся и спокойно ушёл. Лил дождь, а Поэту было весело. Он распростёр руки, махнул, и снова ударил гром! Поэт шёл вниз, на пристань фешенебельного Tremezzo. А Фотограф вытирал кровь с разбитого рта и тоже посмотрел на небо, на дождь, пожал плечами, стараясь понять загадку Поэта. Фотограф хлопнул ладонями, но грома не было! Лил просто дождь.

Поэт шёл вниз по улице к пристани, а в его душе вдруг зазвучала потрясающая музыка! Он шёл домой под тёплым дождём и хотел на катере уплыть к своему итальянскому дому, где его ждала любимая беременная жена и горячий камин. На пути вырос красивый старинный храм перед ним! Поэт в порыве душевных сил резко повернул, открыл большую дверь и вошёл в храм. В храме сладко пахло мёдом и белыми свечами, несколько человек сидели на лавках в зале в ряд, а многие стояли; перед ними был пустой алтарь, святой престол, сзади престола – красивый витраж. Были местные, и ещё туристы с экскурсоводом спрятались от дождя в храме.

Но Поэт, весь мокрый, в дверях жёстко и громко по-русски спросил у всех в храме:

– Христос?!

– Что? (Все в храме обернулись и посмотрели на Поэта в дверях.)

Поэт настойчиво спросил:

– Где Христос?

Люди оторопели от непонятного вопроса! Местные прихожане и группа туристов удивлённо посмотрели друг на друга и пожали плечами. Но одна прихожанка показала на распятие, а затем и каждый показал рукой на большое деревянное распятие на старой стене. Поэт с мокрыми волосами и в мокрой рубашке посмотрел туда и увидел Христа, распятого на огромном кресте, прикованного на старой стене. Немедленно и решительно он сурово прошёл мимо людей! И все молча расступились и наклонили головы. А он подошёл к распятию – поцеловал ноги Христу, опустился на колени, перекрестился, руки поднял к Христу, и загудел его голос в старом храме.

Было слышно:

– Боже мой, жажду я благодати немного ещё! Во имя твоё я, грешный, готов всё стерпеть! Умоляю! Пресвятого твоего Духа и в третий час Апостолам твоим ниспославший, Его, Благой, не отними от меня, но обнови меня, молящего Тебя. Прошу! Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и Дух Правый обнови внутри меня. Да и не отринь меня от лица твоего, и Духа твоего Святого не отними от меня… Ибо печать Святого Духа на мне. На мне же, Господи! (При этих словах у Поэта слёзы потекли по щекам, и он истово продолжил молиться.) Всем сердце своим и всеми костями своими ещё я прошу, умоляю Тебя, Господи, даруй рабе божией Алесе – Духа Святаго! Приди, Святый, и очисти её немощи, твоим именем ради! Но и мне, недостойному, – даруй спокойствия и благодати во имя Отца и Сына, и Святага Духа, ныне и пристно, и до кончания век…

Поэт бил себя в грудь, мощно в голос хрипел и истово молился за здоровье Алеси. Люди в храме не понимали слова его, но душою своей они внимали его сильной молитве к Христу! Все взоры были направлены на Поэта, что стоял на коленях перед Христом. Тишина вокруг была абсолютная, и только голос коленопреклонённого Поэта в обращении к Христу в старом храме гремел! А все в храме внимали гласу его и ловили каждое знакомое слово.

Поэт закончил горячую молитву, трижды поклонился перед распятием до земли, а затем встал, развернулся и в молитве задумчиво прошёл к выходу из храма мимо людей. Все были в шоке! И, удивлённые, в храме кланялись ему, проходящему мимо них. Кто-то крестился, а кто-то нагрудный крест свой целовал! Один турист спросил местную прихожанку:

– Что это было?

Она же ответила:

– Это лучшее, что я видела в этом храме!

А все удивлённо спросили друг друга

– Кто это был?

– Кто это?

И одна модная пожилая Туристка сказала громко:

– А я слышала, он сказал: «Apostolo»! Скажите мне люди – это он? Это он?

И все пожали плечами и проводили взглядом Поэта до двери храма.

Поэт вышел из храма, и закончился дождь, засияло яркое солнце, и затихла музыка сфер. А в храме все ещё смотрели удивлённо на двери и ждали.

– Куда он пошёл?

За Поэтом вышел мальчик – посмотреть. Через десять секунд мальчик вернулся и закрыл зонт. Все вопросительно смотрели на мальчика, а он, указывая пальцем на двери, тихо сказал:

– Он вышел, и дождь закончился. Там солнце! Солнце!

И все сразу громко заговорили! А некоторые восклицали и поздравляли друг друга! На улице красота, и красота была в нём. Красота разливалась в воздухе, в траве и цветах, горлицы ворковали, бабочки летали, от озера отблески, поросшие горы и старые стены домов. До парома был ещё час, и Поэт сидел в баре на стульчике в кафе возле пристани. Он думал: «В Москве, на Патриарших прудах, сейчас тоже красиво и хорошо». Поэт заплатил пол-евро за бутылку воды и жадно её выпил, заказал салат и рыбное блюдо. Было прекрасно! После обеда он сел на паром и с удовольствием смотрел на воду и горы, а по водной глади туда и сюда красиво скользили яхты и катера, виндсёрферы, лодочки и рыбаки.

На пристани Белладжио Поэт сошёл на берег и, пройдя по набережной, поднялся выше, идя мимо кафе и отеля; и ещё выше по ViaVallassina, мимо Hotel «Belvedere Bellagio»; свернул на свою улочку и пошёл высоко вверх, к своему дому на высоком холме. Постоял возле дома, посмотрел на озеро, довольный, кивнул, улыбнулся и открыл калитку.

Мэри сидела на террасе за столиком с бокалом молочного коктейля и читала книгу, а ещё через каждую минуту брала кисть и на мольберте красками рисовала пальмы, цветы, горы и озеро. Она увидела Поэта, с улыбкой счастливой подошла и обняла его.

– У тебя синяк на лице! Ты дрался?

– Поскользнулся на палубе, сильно качало на поворотах.

– Но ветра не было, был дождь! Спокойное озеро.

– И даже кулаки разбил! Ха-ха!

– Врёшь!

– Фотограф схватил меня за руку, пришлось ему морду набить. Представляешь, совал мне деньги, а «спасибо» не сказал! Спа-си-бо!

– А-ха-ха, ты не прав! В Европе принято – за любой труд платить деньги! И это правильно! Всё должно быть оплачено!

– Но «спасибо» он мне не сказал! Сволочь хамская, тряс деньгами перед лицом! Надо было ему их в жопу засунуть.

Мэри взяла бинт и начала перевязывать его кулаки:

– Нет-нет! Ты хулиган! И взрослый ребёнок. Но ты семья моя, и ты мой мужчина, и я люблю тебя, если с тобой что-то случится – я буду плакать.

– Не плачь.

– Что?

– Что ты делала два часа назад?

– Когда шёл дождь? Я играла на рояле.

– А я слышал эту музыку в дождь.

– Удивительно! Но, прошу, расскажи, что было у Фотографа. Мне интересно!

– Укрощение строптивой девочки. Уф! (И улыбнулся.) Два часа носил на руках больную девочку, и ангел вернулся. Отлично время провёл, хотя тяжело с вами, капризными. Если честно, я с ней очень устал.

– Может, вина тебе?

– А можно тебя?

– Сейчас? Прямо здесь? Хочешь вот так?

…После секса и душа сладкая парочка на кровати предавалась любимому занятию – голова Поэта на подушке, голова Мэри на груди мужа, ноги её на спинке кровати, а она цепляла планшет на свои согнутые голые коленки. И вот так влюблённые смотрели в постели фильмы о великих людях или о красивой природе и моде. В этот раз фильм был про Шекспира, и они смотрели, пока не заснули.

Глава 13

Навстречу прекрасным закатам

Вечером на машине Поэт с Мэри поехали в знакомую тратторию встречать красивые закаты над озером и вкусно поужинать. Поэт за рулём, а Мэри рядом. Она обожала закаты и рассветы над озером и улыбалась ему. Она была весела, смеялась, они говорили глупости и сами хохотали над ними.

– Поэт, мы куда едем?

– На озеро рыбу ловить.

– Я не хочу рыбу ловить! Я не буду!

– А тогда что мы будем есть?

– Мороженое! А-ха-ха-ха!

Поэт смотрел на неё и улыбался, счастливый. А у Мэри настроение вдруг переменилось, и она сказала:

– М-м-м, живота ещё не видно, но скоро я стану большая, с огромным животом, а после родов стану толстой, и ты разлюбишь меня.

Поэт вдруг остановил машину на обочине дороги, посмотрел серьёзно вперёд, а затем угрюмо на Мэри и твёрдо сказал:

– Дура ты! Как ты могла такое сказать? Мэри, если ты растолстеешь или сильно похудеешь, если, не дай Бог, с тобой что-то случится ужасное, тебе оторвёт руку или ногу, или какая болезнь, я всё равно буду рядом с тобой и буду бороться за тебя и за твою любовь всю свою жизнь, до последнего вздоха. Потому что я люблю тебя! Потому что у меня ближе нет никого! Никого! Поняла? У меня нет никого ближе тебя!

Мэри расчувствовалась, губы её задрожали, глаза затуманились слёзками, она крепко обняла Поэта и разревелась от счастья.

Машину Поэт завёл и потихонечку поехал вдоль берега, Мэри высморкалась, посмотрела в зеркальце, улыбнулась сквозь слёзы Поэту:

– Да, я?

– Молчи! Как в твою пустую голову это могло прийти? Вот дура!

– Прости, любимый, прости! Очень непростительно с моей стороны. Скажи, как я могу загладить вину свою?

– Ночью загладишь!

– Ты будешь ругать меня?

– А что с тобой ещё делать?

– Обожать и любить! Хи-хи! А как ты накажешь меня? Научишь плохому? Бриллианты подаришь?

Мэри, счастливая, улыбалась ему, привела себя в порядок, а Поэт раздражённо буркнул:

– Ну вот! Опять вода в омывателе кончилась!

– Это не я! Я не виновата!

– А-ха-ха!

Заехали на стоянку, и, пока Поэт доливал воду, Мэри красиво облокотилась на машину (вернее, чуть присела попой), надела шляпку, из клатча вынула зеркальце, с улыбкой посмотрела на себя и слегка поправила макияж. Проходящие мимо мужики заглядывались на неё и падали с ног, а она хохотала, ей это нравилось. Милая, красивая, взрослая девочка, сама того не зная, явно имела лицензию от Бога – одним видом и искренним смехом сбивать на пол парней, мужиков!

Поэт долил воды в умыватель и закрыл капот, взял из машины важные книги почитать: «Просто о лучших винах» и «Производство вина». Он подошёл к жене и, улыбаясь, протянул руку, Мэри взяла под руку Поэта и улыбнулась ему:

– Пойдём куда-нибудь, где ты поцелуешь меня? И скажешь, что любишь меня!

– Мэри? Я же тебе говорил. Что опять – тысячу раз!

– А ты сейчас скажи, что любишь мня. Немедленно!

– Ты маленькая девочка? Да, я люблю тебя!

– А поцелуй?

Поцеловались.

– Довольна?

– Да, а теперь давай я тебя поцелую, а потом в ответ ты меня, и если нам понравится – то мы поменяемся.

– А-ха-ха-ха-ха!

А дальше, будто не было размолвки, они, красивые, вдоль набережной пошли по длиннющей крытой анфиладе мимо россыпи магазинов, и везде по пути их встречали соблазнители – мороженое и вино, сувениры, кафешки, драгоценности и бутики. Красотка Мэри в летней шляпке и в модном коротком платье была счастлива. Миссис элегантность с мужем вошла в известный нам ресторанчик друзей, весь в цветах и у берега озера. А все женщины, глядя на неё, воскликнули: «Господи! Как она красива!» Мэри, элегантная, в красивом платье, всем улыбнулась, будто знала главный женский секрет. Мэри светилась от счастья. Она ещё крепче взяла за руку Поэта, и под восхищённые взгляды посетителей прошла к своему столику. В этот ресторанчик друзей они часто приходили, чтобы как благодарные зрители наслаждаться видами гор и закатом над озером.

Поэт заметил:

– Закаты – это ускользающая красота подлунного мира.

– «Ускользающая красота подлунного мира…» – загадочно повторила она и закатила глаза.

– Molto bellissimo14! Ты заговорил стихами?

Все встали, подошли к параперту и любовались последними лучами заката. И в это время красивая молодая дама в тёмных очках тоже встала, прошла от дальнего столика, будто хотела присоединиться к смотрящим, мимо столика Поэта и Мэри. И на мгновение остановилась. Красавица (Мадам Серая) ловко вылила яд в бокал Поэта с томатным соком! Это был специальный, медленно действующий яд. Мадам поправила очки, обернулась и тоже прошла к парапету, чтобы со всеми полюбоваться закатом. Эстетический кайф! Закат над озером, в динамиках пел душевно Nicola Di Bari15 «Ho Capito Che Ti Amo».

Когда все вернулись к столикам, Мэри сказала:

– Я пить хочу!

Она взяла стакан мужа с томатным соком и жадно выпила несколько глотков. Но в это мгновение интоксикация беременной женщины спасла её. Мэри сразу согнулась пополам, её начало сильно тошнить! И из неё всё вылилось на пол! Мэри выпила ещё простой воды, и её снова стошнило! Прибежали официантки и хозяйка ресторана, всё быстро убрали.

– Милочка, у тебя, беременной, аллергия на томатный сок. Больше не пей его!

Но Поэт почувствовал неладное. Он оглянулся: вокруг было полно народу, в темноте, при свете светодиодной мишуры за столами, музыка, и шум, гам, но ничего подозрительного.

Мэри стало чуть лучше, и Поэт приказал:

– Поехали домой!

Он довёл Мэри до машины, и когда они сели в машину, сказал:

– Мэри, тебе надо вызвать скорую или врача!

– Спасибо, но мне уже лучше.

А Мадам Серая, проводив их взглядом до машины, была в ярости! Поэт был живой!

Глава 14

Правда, котики, какая мерзость этот Фотограф?

Утро. Птички весело пели, бабочки летали, а шмели жужжали, солнце вставало над горами. В доме все спали и видели утренние сны, и коты тоже, как обычно, спали в кадках цветов.

Вдруг раздались удары в колокол – это кто-то упорный настойчиво нажимал кнопку звонка на калитке.

Мэри с трудом встала с постели и прошептала:

– А? Это, верно, цветы?

Она накинула на себя шёлковый халатик по-русски, вышла из дома и, улыбаясь в предвкушении огромного букета цветов, сладко потянулась на солнышке, позвала котов: «Мичу-мичу-мичу!» (что по-русски звучит «кис-кис-кис»). Мэри потискала котиков и пошла через сад – ноги от ушей, весь мир у этих ног, и настроение кайф. А вокруг пели птички и благоухали цветы. Мэри завернула за угол дома, прошла по дорожке к воротам, открыла калитку и, счастливая, руки раскрыла для охапки цветов. Но… за калиткой стоял радостный Фотограф в очках и в синяках! Видно было, что кто-то ему пнул по лицу. Улыбка исчезла с лица Мэри.