Загадка кричащей мумии

Ближе к вечеру они наконец прибыли в Стамбул. По пути Дарья успела вдоволь насмотреться на разноцветные клеточки европейских полей и сверкающие прожилки рек, на холмы и горы, на города, пауками расползающиеся по земле, прежде чем увидела безбрежное сияющее море. Воздушный порт Османской империи находился неподалёку от побережья, и в короткие часы пересадки с одного дирижабля на другой сюда задувал солёный ветер Боспора.

До Святой Софии, Цистерны и Змеиной колонны оставались считаные версты, и Дарья с трудом удержалась, чтобы не броситься брату на шею, умоляя задержаться здесь на пару дней. Дирижабли до Каира отправлялись два раза в неделю, и рисковать с отправкой в Египет было опасно. Решив, что в Стамбуле она остановится на обратном пути, Дарья решительным шагом направилась к новой причальной вышке.

На этот раз салон был забит до отказа. С ними летели с полдюжины англичан, трое турок в фесках и европейских костюмах и одна дама, замотанная шелками по самые глаза.

Дарья собиралась проспать остаток пути, сколько бы он ни занял, но гомон разговоров, доносившихся из салона, и постоянная качка не давали погрузиться в сон дольше, чем на несколько минут.

В каирском воздушном порту их встретил профессор Хэмптон. Дарье показалось, что учёный муж не слишком рад её приезду, но тогда она списала это на жару и усталость с дороги. Шутка ли сказать, сам почтенный профессор тоже чуть ли не сутки трясся в местных поездах, добираясь в столицу из далёкого Южного оазиса! Ей и самой хотелось не разводить политес, а поскорее спрятаться от палящего солнца и сухого ветра пустыни в прохладной тени какой-нибудь гостиницы, помыться и поспать на удобной кровати перед последним броском.

ГЛАВА V

Лондон, 1934 год

– Я до сих пор вспоминаю нашу первую встречу. Это было рано утром, в золотой час, когда рассветное солнце мягко освещает всё вокруг. Пока Хэмптон был в отъезде, работы не то чтобы остановились, но энтузиазм в нас немного угас, и у меня было достаточно свободного времени для этюдов. Я мечтал запечатлеть скальные гробницы в те минуты, когда ночная тьма отступает, давая дорогу солнцу и жизни. И вот представьте, – сэр Генри наклонился к своему механическому собеседнику, – едва я устроился с этюдником и акварелью в удобном месте, как моё уединение нарушил страшный грохот. Я услышал его издалека, а уж распознал бы даже и сегодня, доведись мне снова увидеть это чудо инженерной мысли. Паромобиль, которым так щедро разрешили пользоваться профессору. А спустя несколько минут я заметил и облако песка и пара, летящее над дорогой. Право слово, была бы у меня тогда кинокамера, я бы озолотился, показывая эту сцену в синема. Куда там братьям Люмьер! Поравнявшись со мной, паромобиль сбросил скорость, и я наконец смог разглядеть Хэмптона и его спутницу. Невысокую такую, полноватую барышню в строгом дорожном платье, автомобильных очках и натурально в пробковом шлеме. Как я узнал потом, шлемом с ней поделился профессор, когда шляпку нашей дорогой покровительницы унёс ветер. Сам Хэмптон надел на голову платок и стал похож на фараона. Если бы фараоны могли управлять самодвижущимися колесницами конечно же.

Он помахал мне рукой и снова скрылся в облаке песка и пара. Момент для этюдов и упражнений в рисовании был упущен. Я вернулся в наш лагерь.

Профессор к тому времени уже проводил гостью в палатку, и я имел прекрасную возможность наблюдать, как наши ребята один за другим под самыми благовидными предлогами заходили туда посмотреть, кто же нас так облагодетельствовал. Всё-таки женский пол имеет особую власть над мужскими умами! Стоит одной юной и решительной девице оказаться в окружении рассудительных джентльменов, как последние теряют всю свою рассудительность, и самый почтенный из них уже готов уподобиться влюблённому мальчишке.

– А как же ваша, как вы сами выразились, «глупость»? Неужели несколько дней насмешек и упражнений в колкостях прошли даром? – поинтересовался Механикус.

– Увы! – Сэр Генри печально покачал головой. – Сам я изменил своё мнение, когда меня представили мисс Глумовой, но вот остальные… Кто-то безобидно шутил у неё за спиной, как тот же Шон О’Донна. Вы, должно быть, слышали о нём. Выдающийся специалист по Среднему Царству! Но всегда имел скверное чувство юмора. В первый же вечер громко спросил у меня: «Скажи мне, Генри, где она прячет своего медведя?» Мисс Глумова слышала всё, но сделала вид, что ничего не заметила.

– Но вы, почему вы так быстро изменили своё отношение к ней?

– А я… Я просто увидел её. После полудня работы останавливались, потому что жара становилась невыносимой и мы занимались своими делами. Кто-то составлял отчёты, кто-то фиксировал находки, кто-то читал… Я тогда сидел в гробнице Херемона и зарисовывал погребальный инвентарь, извлечённый из одного небогатого погребения. Полумрак, душная прохлада рукотворной пещеры, свет фонаря… В это самое время Хэмптон и пришёл ко мне с нашей покровительницей. Помню как сейчас, он сказал: «Знакомьтесь, мисс Глумова, это наш Генри! Замечательный художник! Я вижу, у него впереди большое будущее!» А она улыбнулась, сказала, что рада знакомству, и всё в таком роде. Необязательные вежливые глупости. У неё был неплохой выговор, рычащий, правда, будто она не из России приехала, а из Шотландии… – Сэр Генри мечтательно прикрыл глаза. Где-то она сейчас, милая, славная Дада? – Тогда я её и разглядел получше. Она была невысокая, крепко сбитая и совсем юная. Я уже потом узнал, что ей совсем незадолго до того исполнился двадцать один год. У неё были чудесные рыжие волосы, уложенные в высокую причёску, и россыпь веснушек на носу. Хоть она и одолжила у Хэмптона шлем, чтобы защититься от солнца, после поездки на паромобиле у неё обгорела и покраснела половина лица. Она выглядела страшно усталой после долгой дороги, но держалась уверенно и решительно. А вот Хэмптон…

Кот навострил уши.

– Хэмптон вился вокруг неё, словно питон, сжимающий кольца вокруг добычи. Деликатно так сжимающий, незаметно, чтобы будущий обед до последнего не понимал, что его ждёт. Казалось, он почти заискивал перед нашей юной покровительницей, но чувствовалось, что он недоволен её приездом. Ему, наверно, не хотелось вместо работы возиться с девчонкой, водить её везде и рассказывать обо всём, куда она сунет свой любопытный носик. И за торжественным ужином, который он устроил в её честь прямо в лагере, он перебрал с виски и прямо у нас на глазах схлестнулся с ней из-за этого. Но мисс Глумова оказалась особой неробкого десятка и сумела дать ему отпор. Так что Хэмптону не оставалось ничего, кроме как уступить ей. Он решил дать ей сопровождающего, чтобы она не отвлекала остальных от работы…