Развод. Есть только Ты

Марта Заозерная

Развод. Есть только Ты

Пролог

– Машуль, детка, поторопись. Иначе мы не успеем к началу, и ты снова очень расстроишься, – кричу жене из гостиной, не отрывая взгляда от телефона. – Нам ещё доехать нужно успеть, а до начала сеанса осталось меньше получаса.

Мысленно усмехаюсь. Не удивлюсь, если не успеем и на этот раз. В предыдущие два мы ровно на полчаса опаздывали. Пока сына жена накормит, пока к тёще его отвезём… Да и Маша, откровенно говоря, расторопностью не отличается. Сегодня она, правда, на пределе возможностей носится по квартире, как заведённая. Одной рукой пуговки на блузке застёгивает, второй губы подкрашивает.

Очень уж хочет успеть долгожданный фильм посмотреть. Бегает, суетится, котёнок мой.

Иногда мне кажется, что любовь к жене у меня нездоровая.

Слишком зависишь эмоционально от кого-то – бей тревогу. Твоей слабостью обязательно кто-то воспользуется. Я так раньше думал, до встречи с Машей. А после… Мои умозаключения стали малосущественными, ведь я залетел на полном ходу. В неё, как в стену. В лепешку разбился и как блаженный кайфую от этого уже который год.

– Серёжик, я почти-почти, честное слово, – жена, обожаю это слово, выпрыгивает зайчиком в коридор из нашей спальни, застёгивая на ходу замочек серёжки. – Браслет мне поможешь застегнуть?

Мне немного грустно становится. Для Маши поход в кино – выход в свет. Молодая девушка не такого образа жизни заслуживает. Двадцати трёх ей ещё нет. По-хорошему, сейчас пора веселиться, но её быт устроен иначе.

Мы рано стали родителями.

В двадцать лет ей пришлось взять академический отпуск и посвятить себя сыну. Моих родителей давно нет в живых. Мама Маши внука берёт только в исключительных случаях. Поэтому все заботы от колик в животике до посещения детских кружков только на ней. Я помогаю, когда есть свободное время. Его, как нетрудно догадаться, не много.

Чаще всего досуг мы проводим втроем. Сегодняшний день исключение. Колю, нашего сына, удалось пристроить в надежные руки без урона для психики родителей.

Подхватив из шкатулки украшение, подаренное ей за рождение сына, Маша порхает ко мне, передвигаясь на кончиках пальцев. Походка настолько плавная и лёгкая, что я зависаю, глядя на неё. Взгляд отвести не могу.

– Ну, Серёж! – легонько толкает меня в плечо. – Хватит прикалываться! Помоги мне лучше.

Она не верит, что у меня до сих пор от неё сносит крышу.

Беру из её рук браслет из белого золота с бриллиантами и обвожу вокруг тонкого запястья. После родов Маша очень похудела, хотя и до этого пышностью не отличалась.

– Надо заехать после киношки поужинать. Скоро в два оборота можно будет накручивать его тебе на руку, – защёлкнув замок, чмокаю Машу в лоб.

– Всё в порядке, мы с Колей ели на ужин суп с тефтелями. Ты зря отказался. Он вышел вкусненьким, – Маруся вскидывает голову, заглядывает мне в глаза. – Может, наложить? Хотя бы немножко?

– Чтобы мы точно опоздали? – вскидываю бровь. Смотрю на неё якобы с укором.

Маша вспыхивает.

– Точно! Беру сумочку и выхожу! Жди меня.

Как будто я иначе могу поступить. Смешная.

Стоя в дверях, обуваю ботинки. Присев на корточки, шнурую их один за другим. Подняться на ноги не успеваю – подходит Маша. Как только она тянется к обувнице за сапожками, в её сумке начинает звонить телефон. Делаю знак, мол, разговаривай, я помогу.

Ещё с её беременности повелось, что я помогаю ей обуваться. Сначала с животиком было трудно наклоняться, после – сыночек всегда на руках, а сейчас мне просто не в тягость. Обычно мы такое действо дома производим, но пару раз мои пацаны становились свидетелями того, как я Маше помогаю с развязавшимися шнурками. Они считают, что я подкаблучник, раз не стесняюсь ползать перед бабой на коленях. Дебилы. Что тут ещё скажешь?

Крайне редко я перед кем-то оправдываюсь. Раньше нужды в этом не было. Родители умерли, когда я был ребенком. Старшему брату мои объяснения были ни к чему. Он или наказывал меня, или топил в равнодушии возникающие на горизонте проблемы.

Есть в моей жизни, не считая жены, один человек, мнение которого мне не безразлично. На всё готов, лишь бы поверила и поняла. Но она, человек этот, с первой секунды всегда мне на слово верит в любой ситуации и посылает всех остальных самой дальней дорогой, в самое укромное место. Такой и должна быть настоящая дружба, та, что превыше всего.

Погруженный в мысли, я не сразу начинаю вслушиваться в разговор, но краем сознания догоняю – звонит тёща. Маша рассказывает своей маме, что Колю оставили на весь вечер моей единственной подруге детства – Саяре, а сами едем в кино.

– Мам, ну мы вдвоем собирались… – произносит супруга и тут же бледнеет.

Дальше только слушает что-то очень громкое и назидательное. Мне уже это не нравится.

Нафиг было трубку вообще брать?

– Серёж… Заедем за мамой?! – обращается ко мне с опаской после завершения разговора.

Чего, блд?

Хорошее настроение вмиг улетучивается.

– Зачем? – задаю тупой вопрос, прекрасно осознавая, что услышу в ответ.

– Серёж… Мама в кино не была больше десяти лет… Ей тоже хочется… Ну, пожалуйста, давай за мамой заедем?! Я тебя очень прошу. Только не злись, – Маша ласково касается моего плеча. Поглаживает с виноватым видом.

– Думаешь, я Колю Саяре оставил просто так? Чтобы в компании с мамой твоей время провести? Что за бред? Давай я ей денег дам – сходит с подружками, – резко начинаю закипать.

У меня кровь к лицу приливает. Маша напротив становится цвета извести.

– Серёж, пожалуйста, не психуй! Умоляю, – Маша жмурится, складывая ладони в просящем жесте.

Выдыхаю. Не хочу с ней ругаться… Но как же часто мы это делаем из-за тёщи. День через день. Постоянно.

Сука… Такие надежды возлагались на вечер…

Мы очень редко вдвоем выбираемся куда-либо. Иногда это случается, если тёща находит в себе желание побыть с внуком. После этого месяца два через Машу я слушаю о том, что мы продыху не даём Наталье Леонидовне – моей тёще.

Иными словами испортили всю жизнь ей своей ранней беременностью.

– Маш, я не могу, – не хочу её видеть. – Сил нет. Давай я ей сам позвоню. Объясню…

Что называется – понеслась!

«Даже на расстоянии вы, Наталья Леонидовна, умудряетесь портить мне жизнь, – хмыкаю, ещё сильнее раздражаясь. – Всё, как тебе и было обещано, Серёг. В лучшем виде».

Маша чересчур правильная. Всегда защищает мать. Говорит, что мне не понять. Слово за слово цепляемся. Ругаемся, правда, на лайте.

Когда мы подъезжаем к дому, где выросла Маша, в тачке стоит гробовая тишина, разряжаемая недовольным сопением жены.

Пф. Лучше бы пива выпить с друзьями поехал.

– Здравствуй, Серёжа! – недовольно произносит наша незваная спутница, поджав губы, дескать, бестолочь ты, зятёк. Манеры хромают.

– Здравствуйте, – коротко бросаю, не удосуживаясь повернуть голову или хотя бы посмотреть на неё в зеркало заднего вида.

Хочется добавить ненавистное ей «мама», но, сцепив зубы, держусь. Оставляю жить призрачную надежду на неплохой вечер. Однако она скоропостижно дохнет.

– До чего же неудобная у вас машина. Совсем не семейная. Серёжа, когда ты менять её собираешься? Надо что-то практичнее и безопаснее…

Она продолжает брюзжать.

Считаю до ста двадцати. Но хрен один. Пользы нет. Закипаю, как пустой электрический чайник. Жжёным попахивает.

Мой «Ford Mustang VI» неприятен ей точно также, как и я сам. Хотя он, в отличие от меня, не лишал девственности её восемнадцатилетнюю дочь. Несправедливо, правда?

После авто Наталья Леонидовна переходит к «обсуждению» темы академа Маши. Кто виноват, что жена до сих пор не восстановилась? Конечно же, я! Маша боится признаться, что хочет сменить направление. Мать её не поймёт. Станет ругаться. Она ведь выбрала для доченьки лучшее. Обычно мне пофиг. Я сам жене предложил прикрыться отсутствием свободного времени, то есть мной. Но сейчас слушать нравоучения тёщи желания нет.

Продолжаю молчать, дабы жену не расстраивать. Наталья Леонидовна напротив – сильнее заводится. Ей не нравится не чувствовать отдачи. Зря что ли энергию тратит?

Поняв, что ничего не добьётся, меняет тактику. Теперь мы слушаем о том, как удачно дочка её бывшей подчиненной вышла замуж. Парень удалец-молодец. Инженер-технолог на молочном заводе. Вредных привычек нет. Всё свободное время проводит с женой. Помогает. Дома пол моет. Готовит. А тёщу как любит…

Обблеваться и не жить!

Естественно, ни о каком интересе к фильму и речи для меня не идёт. Гаснет свет – ставлю яркость экрана на минимум и открываю приложение букмекерской конторы. Надо успокоиться и переключиться.

Маша касается моего предплечья, поглаживает. Не одёргиваю, но и не поощряю. Я слишком взбешён. Испоганили вечер…

Любовь к Маше притупляет ту ярую злость, что течёт по венам вместо крови. Старая грымза спецом это делает! Пользуется своим влиянием на дочку!

– Передай Сергею, что он ведёт себя некрасиво, – «этично» громко изрекает родственница.

Можно её отсадить подальше от нас? Я готов заплатить.

К сожалению, глубокому и безудержному, зал полон людей.

Сегодня день большого хоккея, но я играть не собирался. Мы ведь с Машей планировали отдохнуть и развеяться. Она нарядилась, собралась. Выглядит дивно прекрасно. Но есть одно «но» в виде недовольной всем миром женщины. Все два с половиной часа не отвожу взгляда от экрана телефона. Корректирую ставки. Добавляю новые. Захожу сразу с нескольких учёток, чтобы продублировать, как мне кажется, выигрышную комбинацию. Привычный азарт захватывает, притупляя вспышки раздражения.

– Экран твоего телефона мешал всем окружающим смотреть фильм, – поджав губы, изрекает родительница моей супружницы после сеанса. – Зачем вообще идти в кино, если смотреть его не собираешься?

Вскидываю голову и смотрю ей в глаза.

– Аналогичный вопрос, – произношу вслух, хотя изначально не собирался вступать с ней в диалог, но не жалею. Ей реально не было никакого дела до фильма. Она здесь для того, чтобы мне досадить.

– Ты о чём? – строго интересуется, включая режим повелительницы.

Неудивительно, что муж её бросил. Задолбала бедолагу.

– А то вы не знаете, – холодно обрубаю и, ускоряя шаг, направляюсь к выходу из торгового центра.

Уже на обратном пути к дому в машине её прорывает. Нет сил молчать и держать обиду в себе.

– Как тебе только не стыдно?! Мы тебя приняли в нашу семью. Обогрели. Почему ты такой неблагодарный, Серёжа? Я просто хотела как лучше… – следует театральный вздох.

– Мам, Серёжа делом был занят, – неуверенно, но всё же вступает Маша. Она до жути боится обидеть родительницу. – Он так работает…

– Чушь это всё, а не работа! Ребячество и грязные деньги! Нормальные люди работают на нормальных, понятных работах. А не эти ваши шарашки! Обман да и только.

Руками сжимаю руль так крепко, что костяшки белеют.

Надо бы промолчать, но…

– Скажите, пожалуйста, уважаемая Наталья Леонидовна, ваши «нормальные парни» к двадцати трём покупают для своих семей трёхкомнатные квартиры? Машины? Обеспечивают полностью жён и детей всем необходимым? – на светофоре разворачиваюсь вполоборота, смотрю на неё с вызовом.

Мы оба знаем ответ. Но она продолжает играть на публику.

– Лавочку прикроют, и с чем ты останешься? На шею к брату себя и Машу потянешь? А Коленьку мне?

Абсурд такой силы, что хочется рассмеяться и одномоментно открутить ей бошку.

Маша шепчет, что загорелся зелёный. Смотрю на жену – чуть не плачет.

Сжимаю челюсти до скрипа зубов. Через нос выдох медленный. Вышвырнул бы Леонидовну посреди магистрали. Но она мама моей любимой женщины, бабушка сына. Надо терпеть и быть благодарным за чистое чудо с именем Маша?!

Глава 1

Спустя 4 месяца

Сергей

Сжимаю челюсти до хруста зубов. Надо сдержать поток гнева. Сболтну лишнего – буду жалеть.

Маша поспешно отворачивается, пряча глаза от меня. Снова плачет.

Пздц. Вот и поговорили.

Когда всё успело настолько испортиться? Когда мы перестали слушать и слышать друг друга? Когда мы начали терять друг друга, отдаляясь?

– Маш, я не собираюсь ругаться с тобой, – до примирительного моему тону, как до Аляски пешком, но уже не рычу. – Не хочешь мириться – ладно. Подождём ещё, но сына от меня прятать не надо. Ты же знаешь – хорошим это дело не закончится.

– Серёж…

Её голос потрескивает. Мне жаль, но делать из себя дурака не желаю. Не успокаиваю её.

– Я его не прячу! Как ты мог о таком подумать! Он просто у бабушки…

– А до этого спал, долго приболевший. Потом вам занятие по плаванью перенесли. На дне рожденье малышки-подружки были. Уснули днём вместе, а телефон разрядился, домофон отключен, – перечисляю отговорки без особого энтузиазма. Мне охренеть как неприятно. – Я на дебила стал резко похож? Или ты всегда меня им считала?

Смотрю выжидательно. Давлю на неё преднамеренно.

Маша отрицательно качает головой. По её щекам катятся слезы, разрывая мне сердце. Но… Дам слабину – хрен буду видеть сына.

– Нет, Серёж, нет. Давай я маме позвоню, она Коленьку привезёт. Возьмёшь его погулять. Я тут просто… – делает взмах рукой в сторону распахнутого окна. – Уборку затеяла… – заканчивает шёпотом, облизывает пересохшие губы.

Губы, вкус которых я помню и никогда не забуду.

– Да нет уж. Не стоит обременять Наталью Леонидовну. Не хочется быть по гроб жизни ей обязанным, – не могу от сарказма удержаться. – Завтра Колю никуда не веди. После одиннадцати заеду за ним.

Маша кивает. Вид у неё такой, словно я посланник апокалипсиса, а она моя очередная жертва. Процесс расчленения предыдущих видела собственными огромными глазищами. В них полно страха.

– Ты в окно что ли сама лезешь? – оборачиваюсь уже на выходе.

– Я аккуратно. Держусь, – храбрится, но я знаю, как она боится высоты.

– Где робот-мойщик окон? – машинально оглядываюсь по сторонам.

Дарил жене, скоро уже бывшей, этот домашний гаджет после того, как она в окно с десятого этажа чуть ли не выпала. Мамуля её пришла тогда в гости и, проводя инспекцию квартиры, установила – окна грязные. С уличной стороны и того хуже – обосраны голубями. Как жить-то в такой нечисти? Пришлось лезть и мыть их сиюсекунднейше.

Пришёл домой и нашел Машу полуживой, лежащей на диване в трясучке.

Даже сейчас, вспоминая, я перестаю себя контролировать. Каким-то чудом не подаю вида, что лютая ярость потихоньку поднимает внутри меня голову. Ни одной положительной эмоции к тёще я не испытываю.

– Он упал, – Маша вырывает меня из воспоминаний.

– Ты трос забыла закрепить к батарее? – спрашиваю с недоверием.

Чего-чего, а ответственности в Маше через край. Она пока всё не перепроверит несколько раз, ничего делать не станет.

– Нет, он тут упал. В комнате. Когда изнутри мыл. Не знаю почему, всё, как обычно, сделала, а вакуум взял и пропал. Он об пол ударился и теперь моющую жидкость не распыляет, – оправдывается передо мной, словно монстр я, а не её мамаша.

– И почему ты мне не сказала? Зачем опять к этим сраным окнам полезла?

Вывести меня из себя? Дело пары секунд. Не хочется грех на душу брать, но бесит меня эта старая ведьма! Достала – сил нет! Единственный человек, которого я ненавижу.

– Он всё равно не моет так хорошо, как руками…

– Мама твоя так сказала? – презрения не скрываю.

– Серёж, не надо. Пожалуйста! Моя мама – не плохой человек.

– Не плохой, если её слушаться беспрекословно. Думай головой своей, – выделяю интонацией последнее слово. – Я тебя очень прошу. Посмотри, – указываю на окно, которое снова обгажено. – Сколько ты времени потратила? А оно снова грязное!

Вижу себя сейчас словно со стороны глазами Маши – хищник, готовый броситься на жертву, теряющую последние силы. Её испуг ощущаю кожей.

– Серёж, ты в понедельник в суд приедешь?

Маша зачем-то меняет тему. Неужели по мне не видно, что о разводе я сейчас говорить не намерен?

– А что, не терпится поскорее документ свободы получить? – холодно бросаю в ответ.

– С тобой невозможно нормально говорить, – всплескивает руками. – Почему мы не можем обсудить спокойно?

– Потому что я разводиться не хочу, в отличие от тебя!

Прощай, сдержанность.

Делаю шаг в сторону Маши, она назад пятится. Боится.

Как же, сука, больно! Не вывожу! Не справляюсь… Она, единственный обожаемый мною человек, меня боится. Как с этим жить?

Разворачиваюсь и молча направляюсь к выходу. Надеваю куртку. Цепляюсь взглядом за наше совместное фото, стоящее на комоде в прихожей. Надо же. Тут еще есть что-то, напоминающее обо мне?!

Выйдя из квартиры, останавливаюсь на лестничной клетке. Варюсь в тупом отчаянии и беспомощности. Не выходит у нас поговорить по душам.

Каждый раз, возвращаясь в нашу квартиру, я надеюсь, что нам обоим хватит мозгов удержаться от взаимных претензий и оскорблений. Верю, что любовь победит. Но когда мы оказываемся на расстоянии вытянутой руки друг от друга, я вижу страх в глазах Маши и разлетаюсь на части. Вдребезги. Теряя контроль, пугаю её стократно сильнее. Всё катится к черту… Замкнутый круг!

Вызвав пассажирский и грузовой лифт одновременно, всё равно иду по лестнице, потому что они долго едут! Блд, даже на это терпения нет! Сил ни на что нет!

Мрачная отчаянность и обреченность…

Чем сильнее я хочу вернуть свою семью, тем больше она от меня отдаляется.

Сердце бьётся где-то в глотке.

Нужно бороться любой ценой! Всегда. При любых обстоятельствах. За тех, кто дорог, до конца.

Раскаты грома проникают в дом сквозь окна и стены. Отражаются и гулким эхом разносятся по этажам. Маша во всем своем везении.

Достаю телефон и пишу сообщение.

«Дурью прекращай заниматься. Закрывай окна и ложись отдыхать. Нового мойщика тебе привезу – займёшься уборкой».

Маша читает, но ничего не пишет в ответ.

Как же выводит её безразличие! Со всей силы бью кулаком по стене. Следом ещё раз. Что-то трещит. То ли штукатурка, то ли мои кости. Пофигу. Через пару секунд застываю, будто проглатываю кусок арматуры.

Снизу слышатся шаги. Кто-то находится совсем рядом.

– Серёжа, привет! С тобой всё в порядке? – интересуется кто-то заботливо.

Глава 2

Сергей

Как мужчина не самого адекватного вида я оборачиваюсь и хмуро смотрю на подошедшую девушку.

Не будь я на взводе, понял бы сразу, ещё по голосу, кто ко мне обратился. Сафия Гориева. Лучшая подруга жены. Единственный человек, присутствующий на нашей свадьбе со стороны Маши.

В своё время мама её отказалась приходить, а остальных Маша сама видеть не захотела. У нас список гостей был очень короткий. Будучи беременной, жена очень переживала, что люди подумают. Стеснялась выходить замуж по залёту.

Она вообще очень часто по этому поводу парится… Снова завожусь не по делу. Вообще, я никогда психом не был. Скорее наоборот, но события последних месяцев упорно способствуют моему превращению в неврастеника. Того и гляди начну ловить на себе странные взгляды.

– Серёж? – Сафи ожидаемо обращается ко мне ещё раз.

Ничего удивительного, ведь я стою и тупо на нее смотрю. Нормальный человек поздоровался бы уже.

– Что ты тут делаешь? – до приветливости совсем немного осталось.

Сафи смешливо хмыкает.

– К Маше в гости шла. Она там уборку затеяла. Помогать буду.

Гориева приподнимает пакеты, которые я сразу не заметил. Внутри них что-то звонко делает характерный «дзынь». Она мимолетно стреляет глазками в потолок, мол, спалилась, после чего возвращает взгляд ко мне и лучезарно улыбается.

– Помимо вина там есть тряпки для уборки, но кто мне теперь поверит, да?

Усмехаюсь, глядя на то, как она смущается.

Сафия вообще поразительный человек. В миру она очень скромная девушка, что совсем не вяжется с её публичным образом.

Через пару недель после нашей с Машей свадьбы она улетела из города. Сначала в Москву, после в Европу, стартанув там неплохо в модельном бизнесе. Раньше Маша постоянно что-то рассказывала о ней, но я мало что запомнил. Сейчас мне и подавно нет дела.

– Я с тобой так и не поздоровался? Извини. Привет, Саф. Не ожидал тебя тут увидеть.

Её щеки немного розовеют.

– Я вчера прилетела. Вырвалась на пару дней родных навестить. Ну и Машу, конечно же. Вот к вам приехала, лифт не работает. Поднималась и думала – кто это тут шумит?! – перехватывает ношу свою из одной руки в другую.

– Напугал тебя?

Пару раз за последнее время от меня уже шарахнулись в сторону. Стоит задуматься.

– Нет, что ты! – смотрит на меня как-то странно, суетиться начинает. Достает что-то из сумочки и шаг ко мне делает.

– Ты чего? – непонимающе спрашиваю, когда она меня за руку хватает.

– У тебя кровь, – кивает на тыльную сторону моей ладони.

Так и есть. Проступила на костяшках.

Смотрю на стену. Да ну, блд. Точно псих. Окропил своей кровищей стену подъезда.

– Не дергайся, – Саф ставит пакет на пол, ногами его фиксирует. Сама же распыляет что-то мне на руку, затем салфеткой промакивает. – Не переживай, это просто спирт и одноразовый платок. В этом месте заживать долго будет, – произносит задумчиво, разглядывая ссадину.

Если мне память не изменяет, её мать медик.

Делаю над собой усилие, чтобы не слишком резко выдернуть руку.

– Не страшно.

К счастью для меня, Сафия не усугубляет нелепую ситуацию, делает шаг назад. После чего роется и сумочке снова и протягивает мне какой-то конвертик.

– Возьми. Нужно обеззаразить дополнительно. Стены грязные.

Смотрю на ее руку и в первую секунду мне кажется, что она предлагает мне взять презерватив.

– Вот так сразу? – вылетает с сарказмом.

– Это бинт стерильный с пропиткой, – поясняет с лёгкой, смущённой улыбкой, явно догадавшись, о чём я подумал. – Приложи, пока ехать домой будешь… – она меняется в лице. – То есть к себе. Извини.

Мы оба с ней смотрим на дверь, ведущую на этаж, к квартирам. К одной из тех, что я привык считать домом.

– Да норм. Это теперь не мой дом, – плотно сжимаю челюсть. Мелкие импульсы пронзают мозг. Всполохи охрененные перед глазами. – Пригляди за Машей.

Не прощаясь, разворачиваюсь и сбегаю по лестнице.

Тяжело. Я не был идеальным мужем, но не ожидал, что у нас так резко всё закончится. Небеса рухнули мне на голову, в то время когда я в них летал. Вот такой парадокс.

Несмотря на весь пздц ситуации, я готов всё отдать, лишь бы снова вернуть свою прошлую жизнь. Кроме жены и сына, мне ничего не нужно.

Хочу возвращаться к ним, а не в пустое мёртвое помещение.

Маша с Колей остались в нашей квартире, которую мы купили после свадьбы. Я вернулся в родительскую, где одиночество давит со страшной силой. Когда мы в ней жили с Машей, я такой давящей пустоты не ощущал. Множество приятных воспоминаний связано с жизнью в ней, но я никогда не жил там сам. Родители. Брат. Саяра. Маша. Всегда был кто-то рядом. Поддерживал и подбадривал.

Резкая смена настроения кажется жутковатой. Такими темпами я в психушку быстрее попаду, а не семью верну. Мне то хочется крушить всё вокруг, то зависаю, вспоминая, как ещё совсем недавно я был счастлив. Приходя домой, мы все вместе ужинали. После чего мы с Колей играли или смотрели мультфильмы, а Маша была рядом с нами. Простые человеческие радости. Самые важные в жизни.

До тачки идти всего несколько метров, но успеваю промокнуть.

Кулёма вообще прогноз не смотрела перед тем, как в окно решила вылезти?

«Боже, Маша, как ты одна с ребенком жить собралась? – посещает меня мысль, после чего яркая вспышка растерянности и гнева залетает в помутневшее сознание. – А если она не собирается жить одна?»

Твою мать… Надо бы перестать себя накручивать, но я усугубляю с каждой секундой. Нет. Такой расклад совсем не пойдёт. Никаких других мужиков рядом с ней. Убью, если увижу.

– Полный бред, – бормочу вслух.

Тянусь за телефоном, который забыл на пассажирском сидении. Срочно нужно отвлечься.

Глава 3

Сергей

Наблюдаю за тем, как Саяра суетится у плиты, и непроизвольно расплываюсь в улыбке. Даже торопится она очень степенно, каждое движение наполнено достоинством.

– Ярк, а Ярк, почему я в тебя такой влюбленный? – любую другую девушку я способен смутить игривым тоном. Но передо мной исключение.

– Потому что ты, как и братец твой, дурачок. В этом вся проблема, Серёженька, – моё имя Яра произносит нараспев. – Вы хотите от жизни всё, о чём мечтается, и ещё чего-нибудь. От последнего проблемы возникают. Пора бы это запомнить, детёныш мой.