скачать книгу бесплатно
– Кстати, Маш, – после короткой паузы спросил Сергей, – а что за профессия такая – филолог? Я сколько Петьку не пытал, ничего вразумительного не услышал.
– Филолог, это человек изучающий культуру народа через его язык, литературу, фольклор, – не задумываясь, выдала определение Маша, – вообще филология в дословном переводе «это любовь к слову».
– Хорошо, вот ты тоже говоришь «человек изучающий», но ведь что-то изучать это задача науки, а я спрашиваю о профессии. Кем филолог может работать? – Сергей решил не останавливаться и наконец разрешить эту загадку. – Не могут же все выпускники факультета пойти в науку.
– Нет, конечно, хотя аспирантура, наверное, оптимальный вариант, – согласилась Маша, – Можно работать в школе учителем русского или иностранного, в зависимости от своей специальности. Редактором или корректором в издательствах, прессе, вообще в СМИ. В общем, можно работать везде, где необходимо хорошо знать язык.
Она ненадолго замолчала.
– Но в том-то и проблема, – продолжила девушка. – Вот ты говоришь, тебя распределили в КБ, в этом отношении тебе было проще. С этого года обязательное распределение отменяют. И что? Я оканчиваю университет, а дальше? Кому я нужна? – Маша выразительно развела руками. – Специалист без опыта работы никому не нужен. На кафедре остаться и без меня желающих много. В этом отношении Милке хорошо – впереди путь светлый и ясный.
– Но она и учится хорошо, – встал на защиту жены друга Сергей, – училась бы плохо, никакие родители не помогли бы.
– Я тоже не последняя на курсе. Да не в Миле дело, у нее своя дорога, у меня своя. Маша в своем Курске с университетским образованием тоже работу найдет, хоть в школе, хоть в редакции какой-нибудь местной …, – в голосе девушки слышалась озабоченность, она вдруг замолчала, махнула рукой. – Когда я поступала, все было ясно, почти, как у тебя, хорошо учись – получишь хорошее распределение, потом хорошо работай ну и так далее. А теперь?
– Теперь все наоборот кричат: «Даешь свободу выбора! Новое мышление! Мы хотим сами выбирать свою дорогу!». … – невесело усмехнулся Сергей. – Хотя я с тобой согласен. Сам не представляю, что бы было, если бы меня не направили в КБ. В поселке, где я живу, градообразующее предприятие – кирпичный завод, себя я там не вижу, да и конструкторы там не нужны, – он взглянул на Машу, та стояла, прислонившись к стене дома, задумчиво глядя под ноги и согласно кивая его словам. – Выбор, наверное, да, хорош для тех, у кого есть «папы-мамы» и «дяди-тети», которые могут хорошо устроить, хотя они и так их всегда устраивали. Не знаю. Последнее время все чаще слышу китайскую пословицу: «Не дай бог жить в эпоху перемен».
Сергей, поймав глазами далекое перьевое облако, замолчал. Секунду стоял, глядя на него. Вдруг встряхнул головой, словно сбрасывая дурные мысли, повернулся к девушке и, посмотрев ей в глаза, живо сказал:
– А вообще, Маш, хватит о грустном! Сегодня твой день рождения! Так что: «Гаудеамус игитур», как говорит Петька, – Сергей слегка прихлопнул ладонями, – «Давайте веселиться»!
– Вообще-то, песенка не слишком веселая, – улыбнулась Маша, – там, если в вольном переводе, то что-то вроде: «Давайте веселиться, пока нас в землю не закапали!».
– Я знаю, это я так, Петьку подначиваю, а то он своей латынью уже достал, – признался Сергей, по-прежнему глядя Маше в глаза. – Давай лучше о чем-нибудь приятном. Вот, скажем о поездке на море, о которой сейчас говорили. Мне кажется заманчиво. А тебе? Почему ты не хочешь поехать?
Он взял Машу за руку, она сделала движение ему навстречу.
– Я как-то не думала. А ты, – тихо спросила она, – поедешь?
Почувствовав движение девушки, Сергей неожиданно для себя тоже придвинулся к ней, наклонился, встретил губами ее губы, она ответила на поцелуй. Тело девушки слегка обмякло, свободной рукой он обнял ее за спину, прижал к себе.…
Сергей почувствовал, как Маша слегка оттолкнула его в грудь, губы их разошлись.
– Скорее всего, поеду, – ответил он.
– Я тогда тоже, – шепотом ответила она. – Пойдем, нас, наверное, заждались.
Взгляды всех присутствующих в комнате были направленны на вошедших с балкона.
– Что-то вы подозрительно долго? – слегка склонив голову набок, утвердительно спросила Мила.
Повисло молчание.
– А мы тут без вас все кости перемыли Пушкину нашему – всё, – решил разрядить обстановку Петька. – Вот, к примеру, вы знаете сколько раз он или его вызывали на дуэль? Или сколько у него…
– Пойду мясо поставлю, – скороговоркой сказала Маша и выскочила в коридор.
– Пушкину нашему всё? – эхом вторя приятелю, сделав ударение на «всё», задумчиво сказал Сергей, посмотрел, что-то вспоминая в потолок. – Точно, – в подтверждение своих слов ткнул указательным пальцем в сторону Петра, – знаю …, вот это: «выпьем с горя, где же кружка? Сердцу станет веселей!».
Послышалось хихиканье девушек.
– Опять! Сережка, может хватит уже? – едва сдерживая улыбку, взмолилась Мила.
– А что я? – потупив глаза и виновато пожав плечом, сказал Сергей. – Это все он, Пушкин.
Маша вернулась с кухни, села на свое место. Взгляд ее был задумчив и рассеян. Она подняла глаза на Петра и Милу, скользнув взглядом по Сергею сказала:
– Я подумала, может быть, тоже поеду с вами в «Солнечный», я вспомнила как он называется…
– Точно, «Солнечный», – подтвердил Петька.
Именинница посмотрела на подруг.
– А вы девчонки, как, не хотите поехать?
Катя и вторая Маша, сказали, что надо подумать, Лене в августе предстоял очередной поход с родителями. Когда Сергей обратил внимание Петьки на то, что стаканы у всех опустели, а тот в свою очередь, вновь предложил девушкам присоединиться, компанию им составили уже все сидевшие за столом.
Потом было горячее: очень вкусное тушеное мясо с картошкой. По просьбе Сергея Лена рассказала о прошлогоднем сплаве с родителями по Дубне, при этом увлеклась, на щеках выступил румянец. Она рассказала о ночевках возле костра, когда их «чуть не съели комары», о тумане, стелящемся над рекой утром, перед восходом солнца, о деревьях вдоль берега, опустивших ветки в воду.
Через некоторое время пришла Машина бабушка. Несмотря на заверения мамы и бабушки именинницы, что «ничего-ничего, не торопитесь, мы на кухне посидим», все почувствовали неудобство. Точнее оно, это неудобство, было и раньше, когда на кухне была одна мама, просто теперь с приходом бабушки оно проступило намного явственнее. Как-то неправильно, когда двое взрослых людей ютятся на кухне. Поэтому попили чаю с тортом и стали расходиться.
Вот так решение о месте проведения отпуска Сергеем и было принято. Как же – обещал девушке. В том, что он уговорит Женьку, зная его склонность к авантюрам, Сергей не сомневался.
В поезде
Поезд привычно чухал колесами по стыкам. Поблескивающие в холодном свете станционных фонарей прямые рельсов змеями сходились и расходились на стрелках. В такт стуку колес, на пластиковом столике под окном, с легким дребезжанием позвякивали ложки в стаканах. Они никогда не отказывались от этого действа – чая в дороге. Было в этом что-то, что сохраняло эту атмосферу, атмосферу дальней дороги на юг, или просто дальней дороги в поезде. Чай в стеклянных стаканах, вставленных в резные металлические подстаканники, заваренный кипятком из титана возле купе проводника; твердое от крахмала, пахнущее свежестью постельное белье за рубль; пропахший жареной извлеченной из фольги курицей вагон; пассажиры, стоящие в проходе возле дверей своих купе и глядящие в окна, то ли любующиеся пролетающим пейзажем, то ли ожидающие очереди в туалет в конце вагона. Впрочем, чай они покупали, не только отдавая дань традиции. Была и другая причина, основанная на личном опыте и житейском прагматизме – после того, как чай был выпит, стаканы использовались для употребления других напитков, случалось и более крепких. Ну в самом деле, не возить же с собой еще и посуду!
Сергей лежал на верхней полке по ходу движения поезда, сон не шел. Оконное стекло было приспущено и до Сергея, разрывая духоту закрытого купе, долетали струйки прохладного ночного воздуха. Тряпичные шторки белыми птицами бились о стекло в тщетных попытках вылететь на свободу. Иногда им это почти удавалось, и они, подхваченные порывом ветра, радостно вырывались в приоткрытое окно, но металлическая трубка, на которую они были насажены, держала крепко. Шторки какое-то время шумно трепыхались, только ветер улетал, и они возвращались на место. На противоположной верхней полке повернувшись лицом к стене, посапывая, спал Женька. Сейчас уже было все позади, а совсем недавно их поездка была под угрозой срыва. Мало того, что в этот раз на свой страх и риск они поехали, не купив обратных билетов, чего до сих пор не случалось ни разу. (Обратных билетов не было в кассах, махнули рукой, решили, что там, то есть на юге, как-нибудь купят.) Плюс к этому Женька чуть было не опоздал на поезд.
Всего часа три назад Сергей нервно ходил по перрону возле двери вагона. Перед ним маячила перспектива поехать в отпуск одному, без Женьки. До отправления поезда оставалось несколько минут, проводница уже дважды произнесла свое сакраментальное: «Пассажирам занять свои места, а провожающим выйти из вагона». Сергей, отчаявшись ждать, подошел к двери. «Скорее, скорее, проходите», – стоящая рядом проводница замахала рукой, как бы заталкивая его в вагон. Уже шагнув было в тамбур, он машинально обернулся и не поверил своим глазам: по освещенному фонарями перрону вдоль поезда, вагона за четыре от него, бежал Женька. Точнее, бежал, это громко сказано. Он честно старался перебирать ногами как можно быстрее, но это у него не очень получалось. Тщедушное Женькино тело было переломлено в районе поясницы и градусов под тридцать наклонено влево, в правой руке он тащил большущую темно-серую дорожную сумку типа «баул», которая немилосердно била его по ногам. Содержимое сумки, как Сергей знал из опыта предыдущих поездок, помимо одежды и прочих необходимых вещей, состояло из сухих продуктов вроде макарон и супов в пакетиках, и всяческих лекарств. Без таблеток и микстур Женька, как истинный житель столицы, не ездил никогда. При этом продукты и аптека занимали в его сумке не меньше половины всего ее объема. Сергей сорвался с места, подбежал к Женьке, тот уступил ему одну ручку своего баула, так дело пошло быстрее. Пробежав мимо отчаянно жестикулирующей проводницы, они заскочили в поезд. Проводница заняла свое место в проеме вагонной двери.
Произошло же вот что. Как приятели и планировали, после работы они отправились на «горку», где в очереди, уже пропустив вперед себя несколько человек, их ждал Олег. Купили ящик пива. Теплый летний вечер располагал к общению и, ведя за распитием неспешную беседу, сначала стоя рядом с «круглым столом», а потом уже сидя на нем, они проторчали там до полдесятого. Уже сгустились сумерки, но сухумский скорый «Абхазия» отправлялся с Курского вокзала в десять тридцать, за час можно было добраться с запасом. Попрощались с Олегом, тот пожелал им удачно отдохнуть, взяли сумки, пошли к метро. Пассажиров к этому времени было уже немного, сидячих мест в вагоне – полно, они устроились на скамейке и, не то из-за усталости после рабочего дня, не то из-за пивных паров, действующих на организм, начали клевать носами, затем задремали. Сквозь сон Женька услышал: «Станция Курская». Он вскочил, с криком: «Наша!» – толкнул в плечо Сергея, тот схватил свою сумку и под слова «… двери закрываются», вслед за Женькой вылетел из поезда. Двери закрылись, состав тронулся. И только тут Женька заметил, что Сергей стоит с сумкой, а он без. Женька подбежал к отъезжающему поезду и стал стучать ладонями по стеклу двери, чтобы привлечь внимание пассажиров. Однако его попытки ни к чему не привели, люди в вагоне не поняли, чего от них хочет этот беззвучно кричащий суетливый молодой человек и поезд, вместе с Женькиной сумкой, скрылся в туннеле.
– Что будем делать? – в полной растерянности спросил Сергей.
Женька нервно крутил головой из стороны в сторону, бешено соображая, пары «гидразина» из его головы выветрились напрочь.
– Ты дуй на поезд, нечего двоим рисковать. Я попробую что-нибудь сделать. Без сумки я никак, у меня там и билет, и паспорт, – он сорвался с места и побежал в конец платформы, похоже, какой-то план по спасению сумки в его голове созрел.
– Ты иди, иди, – махнул он на бегу смотрящему ему вслед Сергею.
Сергей развернулся, пошел на вокзал. Он не представлял, каким образом можно выудить сумку из вагона метро. Пассажирам все равно – стоит чья-то сумка и стоит, каждый будет думать, что она кого-то другого. А если вдруг кто-то поймет, что сумка бесхозная, то с огромной долей вероятности сделает вид, что сумка принадлежит ему.
Теперь, когда все обошлось, и они были в поезде, Сергею не терпелось услышать историю о необыкновенном вызволении Женькиного баула.
– Сейчас подожди, вещи брошу, пойдем курнем, расскажу, – ответил Женька на немой вопрос приятеля.
Запыхавшиеся они вошли в купе. В нем горел верхний свет, у столика сидела молодая миловидная девушка.
– Знакомься, это Ирина, наша попутчица, – представил девушку Сергей, – они с мужем Евгением с нами до Харькова. А это Женька, я вам про него говорил, – он указал рукой на приятеля, улыбнулся, – успел-таки.
– Очень приятно, – сказала Ирина, – Женя вышел, сейчас должен подойти. Рада, что все так закончилось.
– А я как рад! – гыкнул Женька, оглядывая купе, – наши верхние?
– А вы поставьте сумку туда, под сидение, – Ирина указала на койку, противоположную той, на которой сидела сама, – там еще должно быть место, – мы свои сюда убрали, – она дважды хлопнула ладонью рядом с собой по обтянутому коричневым дерматином сиденью.
Поезд едва заметно вздрогнул, перрон за окном пришел в движение, постепенно ускоряясь поплыли мимо столбы перрона и огни вокзала. Ирина взглянула в окно, с облегчением, словно случилось нечто долгожданное, произнесла:
– Поехали!
Женька поднял крышку койки, поставил сумку в место для багажа рядом с сумкой Сергея, которая там уже стояла, крышку опустил, повернулся к Сергею, выдохнул:
– Уф! Набегался. Пойдем курить – здоровью вредить.
В тамбуре пахло железом, резиной и химией из туалета. Стук колес здесь раздавался намного сильнее чем в вагоне, поэтому говорить приходилось громко, почти кричать.
– Ну, рассказывай, – сказал Сергей, когда за ними захлопнулась дверь.
– А чего рассказывать? – Женька полез в карман рубашки, – Короче, побежал я в конец платформы, – он достал сигареты «Ява» в жесткой пачке, протянул Сергею.
– Не, не хочу, – отказался тот, – обкурился, пока ждал. Это я видел, а дальше?
– Там обычно тетка стоит, ну которая отмашку дает на отправку, – Женька достал сигарету, закурил, – ну или, они там по вагонам ходят, проверяют пассажиров, спящих будят, когда поезд идет в депо. Ну, знаешь!
– Ну, – подтвердил Сергей, интонацией требуя продолжения.
– Слава богу, она там была. Я к ней, так и так, говорю, оставил сумку в вагоне. Она спросила, какой вагон, как выглядела сумка, сказала мне ждать, ушла, там у них комнатушка такая есть. Я весь издергался, пока ждал.
– Еще бы.
– Минут через пять она вышла, сказала, что связалась с машинистом поезда, сумку мою сняли на Павелецкой, она у дежурной по станции. Хорошая тетка, не знаю, чтобы я без нее делал, – Женька рассказывал эмоционально, активно размахивая рукой с зажженной сигаретой.
– Поаккуратней маши, ты мне дырку в рубашке прожжешь, – усмехнулся Сергей.
– Не мешай. Так вот, говорит, что забрать свою сумку я могу на Павелецкой, у дежурной по станции, – руку с сигаретой Женька стал держать ближе к себе, хотя размахивать ей не перестал. – Я даже не помню, спасибо-то ей сказал или нет. Не важно. Прыгнул в поезд и до Павелецкой. Там нашел дежурную, смотрю, да, вот она сумка моя у нее стоит. А она мне: «Как вы докажите, что сумка ваша? Что в ней?». А я ей: «Презервативы». Она, не поняла: «Что?». Я: «гондоны!». А как еще объяснить? Сразу поняла. Она вот так посмотрела на меня, – он посмотрел на Сергея выпученными глазами, изображая взгляд дежурной. – Открыла сумку. Осторожно так, двумя пальцами, как будто там змеи. А у меня там, в сумке, сверху пять лент по десять штук, я-то помню, что я их сверху положил. Ну и отдала!
Вдруг Женька смутился.
– Да вот так, как ты сейчас, на меня дежурная смотрела, – сказал он. – А что ты на меня так смотришь?
Теперь Сергей смотрел на Женьку, выпучив глаза, демонстрируя крайнюю степень удивления.
– Зачем тебе? – сказал он. – Зачем тебе столько?
Во время их прежних путешествий к морю у Женьки ни разу не складывались, так называемые, близкие отношения с девушками. Во всяком случае, инцидентов зафиксировано не было, только туманные, ничем не подтвержденные рассказы его самого. И это, несмотря на довольно привлекательную внешность. Он был чуть выше среднего роста, можно сказать худой, а можно и стройный, светловолосый, с крупными правильными чертами лица, несколько крупноватыми, словно рубленными, но это вовсе не портило его, скорее наоборот – придавало толику мужественности. Иначе со своими небесно-голубыми глазами и слегка вьющимися белобрысыми волосами он и вовсе походил бы на мальчика-одуванчика. Особенно учитывая то, что как у большинства близоруких людей, глаза у Женьки были широко раскрыты, зрачки чуть расширены и это делало выражение его лица добродушным и немного наивным. Очки он надевал только на работе, в остальное время старался обходиться без них, должно быть стеснялся. Последнее время начал пользоваться контактными линзами, но это, с его слов, было не очень удобно. Выглядел Женька моложе своих лет. В их бытность пионервожатыми он даже играл в межлагерных футбольных матчах, выдавая себя за пионера первого отряда, подмены не замечали.
– Как зачем? – Женька оторвал взгляд от пола тамбура, на котором некоторое время что-то изучал, снова веселыми глазами посмотрел на Сергея. – С тобой если что поделюсь.
– Ну, я как-то до сих пор обходился.
– Не важно. Короче на всякий случай!
– Ну да, а случаи бывают разные! – произнес Сергей их общую присказку.
– И это правильно! – Женька бросил окурок в щель между внешней дверью тамбура и полом. – Пойдем.
Когда они вошли в купе навстречу им, с сидения напротив Ирины, поднялся молодой мужчина интеллигентного вида.
– Евгений, – представился он Женьке.
– Парадоксов друг, – неожиданно ответил Женька с открытой улыбкой, пожимая протянутую руку, – Александр Сергеевич Пушкин[9 - Заставка популярной передачи «Очевидное-невероятное», которая была у всех на слуху, заканчивалась словами: «…И гений, парадоксов друг, … Александр Сергеевич Пушкин».].
Евгений, опешив, застыл на месте. Повисла немая пауза, они так и стояли посреди купе, держась за руки.
– Не обращайте на него внимания, – сказал Сергей, пытаясь разрядить обстановку, – он чуть не отстал от поезда, немного не в себе, – повернулся к приятелю. – Шутник! – сердито сказал одними губами.
Руки расцепились, Евгений вновь сел на свое место, уставился в темноту за окном, Женька остался стоять, лишь чуть подвинулся к своей полке и облокотился на нее. Сергей давно сделал для себя вывод, что юмор вещь не универсальная и воспринимается всеми по-разному. Один и тот же анекдот у одного может вызвать взрыв гомерического хохота, у другого брезгливую гримасу. При этом нельзя сказать, что один из них начисто лишен этого чувства. Восприятие смешного зависит не только или даже не столько от интеллектуального уровня человека, сколько от его круга общения, от того какие шутки распространены среди его близких и знакомых, коллег на работе, в конце концов какие юмористические программы он смотрит, какие книги читает. Поэтому Сергей старался не шутить с незнакомыми людьми, а если и делал это, то осторожно, до поры, пока не станет ясно какой юмор человек воспринимает, какой нет. Женька же всегда удивлялся, когда кто-то не смеялся над казавшейся ему смешной шуткой, списывая все на полное отсутствие у того чувства юмора. Так было и на этот раз с этим каламбуром по поводу их общего с интеллигентным Евгением имени.
– Может быть, откроем окно? Душно что-то, – спросил Сергей, обращаясь к Ирине.
– Мы не против, – за себя и за супруга ответила девушка.
Сергей подошел к окну, навстречу своему отражению в черном стекле перегнулся через столик, слегка опустил раму.
– Так хоть посвежее, – сказал он, повернулся к приятелю – Чего застыл, пойдем за бельем.
Нижние полки были уже застелены, по всей видимости, Ирина и Евгений получили постельное белье, пока Женька в тамбуре рассказывал о своих похождениях.
– Какое странное имя у проводницы – Мана?на, – сказал Сергей, когда они вернулись в купе.
Они закинули белье на верхние полки, Женька с одной стороны, Сергей с другой, стали заправлять постели.
– Должно быть абхазское, – сказала Ирина.
– По-моему мусульманское, а абхазцы, в основном, христиане, – блеснул знаниями Евгений.
– Закрываем окна, сейчас будет включен кондиционер, – послышался голос в проходе.
– О, легка на помине. Не вставайте, – Сергей заметил, что Евгений стал подниматься с места, – я закрою. – Подошел, захлопнул окно.
– Вагонные споры…, – продолжив возиться с бельем, негромко себе под нос пропел Сергей.
– …последнее дело…, – продолжил Женька.
– …и каши из них не сварить? – закончила фразу Ирина почему-то с вопросительной интонацией.
– Нет, не так, – ответил ей Сергей, – сначала там было: «…когда больше нечего пить». Поменяли из-за антиалкогольной компании.
