скачать книгу бесплатно
Прошли. Вслед за хозяйкой Петр со Милой, поприветствовали однокурсниц, следом Сергей. К его разочарованию за столом сидели еще три такие же, как и хозяйка «серые мышки», «филологички обыкновенные» вспомнилось Сергею. Они о чем-то оживленно щебетали между собой, ненадолго прервались, чтобы поздороваться с вошедшими, затараторили снова. Разместились «мышки» по одну из длинных сторон придвинутого торцом к стене прямоугольного стола. Три стула напротив, спиной к окну, были свободны и, очевидно, предназначались для вновь прибывших.
– Это Сергей, друг наших молодоженов, и, насколько я понимаю, бывший одноклассник Петра, – Маша вопросительно взглянула на Сергея. – Правильно?
– Точно! – опередил его Петька, – можно сказать однокашник.
– А это Лена, Катя и Маша, – поочередно указывая на девушек, представила их Сергею именинница. Сергей кивнул, девушки кивнули в ответ и продолжили свою беседу. – Садитесь, что вы, как не свои?
– Вот меня всегда удивляло: не то родителям лень было проявлять фантазию, когда они выбирали имена, и они давали первые, какие приходили в голову. А приходили, как правило, те, которые чаще слышали. Не то делали это в угоду моде своего времени, что ли, – пробираясь между столом и подоконником в дальний угол, выдал сентенцию Петр.
– Раскрой тему! – продвигаясь в фарватере мужа, потребовала Мила, по видимости, следуя правилам какой-то их общей семейной игры.
– Все просто, смотрите, живой, так сказать, пример, – усевшись на стул возле стены и обведя взглядом присутствующих, принялся пояснять Петька, – вот у нас здесь Лена, Катя и две Маши, на курсе еще две Елены, Екатерина и Мария….
– И две Иры еще, не забудь, – добавила Мила.
– Да, вот-вот, – живо согласился с ней Петр. – В школе, в нашем классе было три Сергея, два Андрея, три Сашки. Петр, правда, один, … – он, поджав губы, слегка склонил голову, – не трудно догадаться кто. Позже, среди малышни, видать Сергеи надоели, – Петька с улыбкой взглянул на приятеля, – пошли Денисы, Вадимы и всякие Влады. Не замечали?
– А может имена как-то витают в воздухе, в каждом поколении свои? – с интересом поддержала тему, сидевшая напротив Петра круглолицая, похожая на хомячка Лена. – И родители, сами не замечая того, выхватывают их из этого коллективного бессознательного? Я читала, что такое существует.
– Коллективное бессознательное – это несколько про другое, – хмыкнул Петька.
– Ну, … может быть, – легко согласилась Лена.
– А девочек, я заметила, сейчас стали называть Анжелами, Валериями, и Снежанами, – авторитетно сказала сидевшая рядом с Леной худенькая Катя. – Я думаю, это дань моде. У меня, к примеру, дядю Владленом звали, это сокращенно от Владимир Ленин.
– Именно! – решил вступить в разговор Сергей. – Денисами всех стали называть после выхода «Денискиных рассказов», а всякими там Петьками после выхода фильма «Чапаев», – не поворачивая голову, он скосил глаза на приятеля.
– Это нет, не похоже, – заступилась за мужа Мила. – Когда фильм вышел? И когда Петя родился?
– Не важно, – отмахнулся Сергей. – Это классика, его в нашем детстве постоянно по телеку крутили.
– То, что мода и что навеяно книгами и фильмами – скорее всего, – Мила задумалась. – Вот только Чуков и Геков[3 - Чук и Гек – персонажи одноименного экранизированного рассказа А. Гайдара.] мне что-то по жизни встречать не приходилось, – хихикнула она. – А вообще, лично мне нравятся старинные русские имена, например, Дарья, Данила, Егор, Иван, в конце концов.
– Точно-точно, я уже от многих слышала такое, – подхватила Лена.
– Уверена, лет через десять наши школы заполняться Дашами, Данилами и Иванами, – серьезно сказала Катя.
– А также Агриппинами, Феклами и Путятами, – с улыбкой добавила Маша-именинница, она заняла место во главе стола, справа от Сергея.
Сергей потихоньку огляделся и был увиденным несколько озадачен. Квартира, в которой они собрались, была, похоже, малогабаритной однушкой. Блеклые обои, на полу линолеум, недорогая мебель – диван, кушетка, платяной шкаф, на стенах полки с книгами. Здесь явно жили люди не слишком высокого достатка. Ему же казалось, что выбор такого направления, как филология, могут позволить себе только дети обеспеченных родителей, из, можно сказать, «высшего общества» (Петька был исключением). Например, Мила, папа-профессор, мама-кандидат. Впереди все ясно: университет, аспирантура, научная работа. Материально, когда надо, родители поддержат. Ему вообще было не очень понятно, что за профессия такая – филолог. Даже Петька толком не мог ответить на этот вопрос. После окончания университета кроме как в науку, пути не видел. Но не могут же все выпускники филфака идти по научной линии. Звучит, да, здорово: «МГУ, филологический факультет». «Философский факультет» звучит еще круче, но кем после него будешь работать? Преподавателем диамата в вузе? Стать Кантом или там Фроммом не каждому дано. При мысли о профессии философа Сергею, почему-то непременно вспоминался Диоген и непременно в бочке. Выбора Петра он не понимал, но, каждый сам хозяин свей судьбы, ему и решать. Наверное, из-за этой непонятности филологи, в том числе и будущие, казались Сергею несколько «не от мира сего», что вызывало к ним определенный интерес.
– А мама с бабушкой где? – услышал он, как Мила спросила Марию.
– Бабушка ушла к подруге, придет только вечером, мама на кухне, не хочет нам мешать – ответила та.
«Да, однушка, если мама на кухне, и живут, к тому же втроем, с мамой и бабушкой. Это насколько ж нужно быть фанаткой, чтобы выбрать филологию? Причем в школе, скорее всего, была отличницей, конкурс-то на филфак мало не покажется, могла бы выбрать что-нибудь более реальное, экономику хотя-бы», – думал Сергей, поклевывая салат. От мыслей, вопреки прогнозам Милы, его никто отрывать не собирался. Девчонки по-прежнему щебетали между собой, постепенно к ним присоединились Маша с Милой и даже Петька.
Вначале, как положено, открыли бутылку сухого вина (как потом оказалось единственную), разлили по фужерам, поздравили именинницу, чокнулись. На праздничном столе стояли салаты (из свежих овощей и «оливье»), нарезанные ломтиками копченая колбаса, ветчина и сыр, кое-какие соленья, графин с компотом. Вроде ничего особенного, стандартный набор, но, похоже, по очередям Маше и ее маме потолкаться пришлось. Полки продуктовых магазинов изобилием, мягко говоря, не баловали.
Разговор за столом тек мимо Сергея. Он честно пытался влиться в него, чтобы не выглядеть человеком, пришедшим поесть, но получалось не ахти. Темы не задевали, впрочем, никто особенно и не пытался увлечь его беседой.
«А доцент Иванов (Смирнов, Сидоров), я слышала, хочет перевестись с кафедры и на следующем курсе его у нас уже не будет. А профессор Петров ….» – вслушивался Сергей в щебет девушек, пытаясь зацепиться за что-нибудь, чтобы вступить в разговор. Но ни доцента Иванова, ни профессора Петрова он не знал, ситуация на кафедре была от него далека, и, в принципе, не интересовала.
Дальше шло обсуждение университетских слухов и преподавательского состава, кто как выглядит, как читает лекции. Затем разговор перетек на наличие конспектов этих лекций, потом на предстоящую сессию, расписание консультаций и так далее, и так далее. Свои экзамены Сергей уже все сдал, институт, слава богу, окончил, а в филологии не понимал практически ничего. Разговор опять проходил мимо. «О чем же они говорят в университете-то?», – подумал Сергей, вспомнив слова Милы, что в универе они уже устали друг от друга.
Он смотрел на оживленно говоривших напротив Лену и Катю, Машу-не именинницу – маленькую, остроносую смуглую девушку с карими бусинами глаз, она больше молчала, поддерживая разговор согласным киванием. Иногда ловил на себе ответные мимолетные, невзначай брошенные взгляды. Беседа при этом не прерывалась. Скосил глаза на вступившую в разговор Милу. В очередной раз отметил, что ей невероятно подходит это имя. Она в самом деле была очень милой девушкой. Недавно сделанная стрижка «каре» темно-русых волос очень шла ее, может быть и не очень красивому, но обаятельному лицу с круглыми щечками и слегка вздернутым носиком. Она относилась к той категории людей, к которым не пристает ничто темное, грязное. Людей, которые живут в своем мире, в котором нет ни сплетен, ни зависти, ни подлости. То есть все это есть где-то, и они об этом знают, и даже читали в книгах, но все это настолько далеко от них, что встретиться с ним в реальной жизни не представляется возможным. Перевел взгляд на Петьку, когда тот разразился длинной тирадой о методике изучения языков германской группы. Он сильно изменился после возвращения из армии. Отпустил длинные, почти по плечи волосы, отрастил бородку, внешне мог бы походить на молодого Христа, если бы не те обстоятельства, что Петька был пшенично-рыжий и носил очки-велосипеды а-ля Джон Леннон. Характером он как-то успокоился, раньше чуть не по его – в спор до победного, теперь стал больше прислушиваться к собеседникам.
Так прошло около получаса. Сергей почувствовал, что перед глазами понемногу все начинает плыть, как будто застилаясь дымкой, звуки разговора сливаются в монотонный шум, из которого с трудом выхватываются отдельные слова. Понял, что его клонит в сон и решил, что пора что-то делать.
– Маш, извини, – сказал он вполголоса, наклонившись к имениннице, – где можно покурить? На лестнице?
– Нет-нет, зачем же на лестнице, можно на балконе, там и пепельница есть, – живо ответила девушка, моментально оторвавшись от общей беседы, как будто только и ждала этого вопроса.
«Кто же здесь курит? – подумал Сергей, но спрашивать Машу, понятно, не стал, – скорее всего, мама, не бабушка же, хотя…». Он посмотрел на Петьку, понял, что тот слышал его разговор с Машей, и, поднеся к губам два пальца, показал глазами в сторону балкона.
– Девушки, просим извинить, – сказал Петька, поднимаясь, – у нас с Серегой перекур, оставим вас на пять минут. Мил, дай пройти, пожалуйста.
Петр сидел в углу, не потревожив жену, выйти из-за стола он не мог. Мила снизу-вверх посмотрела на мужа. Во взгляде читался вопрос. Она-то знала, что тот уже с год, как бросил курить. Все поняла, ничего не спросила, привстала, подвинула стул.
– Петь, у меня дилемма, – вполголоса начал Сергей, закрыв за собой балконную дверь, – или мне пора уходить, что как-то неприлично, или надо раздобыть какой-нибудь «огненной воды», … может, так проще будет общаться, – он закурил, выдохнув дым, не повышая голоса принялся объяснять, красноречиво жестикулируя рукой с сигаретой: – Сижу-засыпаю, «я чужой на этом празднике жизни». Не думал, что День рождения может быть так похож на «комсомольскую свадьбу»[4 - Во время антиалкогольной компании 1985—1990 годов название «комсомольская» закрепилось за свадьбами, которые отмечались без употребления спиртных напитков. Такие торжества демонстрировали по телевидению, но в подавляющем большинстве они были лишь пропагандистским ходом. В действительности алкоголь для свадеб «доставали» всеми правдами и неправдами.].
– Ты их стесняешься, а они тебя. Не заметил? – Петька внимательно посмотрел на товарища, после короткого молчания сказал: – ну ладно, как я понимаю, «единственно, что может спасти смертельно раненного кота…»? – с вопросительной интонацией начал он цитату.
– Ага, «… это глоток бензина», – закончил Сергей.
– Думаешь, сейчас получится достать чего-нибудь? Два-то хоть есть[5 - В СССР того времени алкоголь продавали, начиная с 14:00.]?
– Пол второго мы в метро встречались, сейчас уже, – Сергей поднес к глазам руку с часами, – почти без двадцати три. А получится или нет, не попробуем – не узнаем.
– Тогда докуривай и вперед.
– Чего ее докуривать? – Сергей смял в пепельнице почти целую сигарету, – Ты же знаешь – я практически не курю, так, балуюсь.
Они друг за другом вышли с балкона.
– Девушки, извините, нам придется еще ненадолго вас оставить. У Сергея кончились сигареты, сбегаем-купим, – соврал Петька первое, что пришло в голову, – Маш, где тут у вас «табачка»?
Табачный ларек, как оказалось располагался неподалеку, именинница подробно объяснила, как его найти, для наглядности изображая руками маршрут движения.
– Та-а-ак, теперь надо провести рекогносцировку местности, – сказал Сергей, когда они вышли из подъезда. – Желательно найти аборигена, спросить, где тут винный.
– Ишь-ты, слова-то какие знаешь: ре-ко-гна-сци …, как там дальше-то? – Петр посмотрел на Сергея, всем видом изобразив удивление.
– Дык, я же-ж, как-никак, лейтенант запаса.
– Лейтенант? – хмыкнул Петька. – Какой ты лейтенант? Пороха не нюхал, – Петр, прошедший в армии через зону боевых действий и демобилизовавшийся в звании сержанта, не упускал случая поддеть Сергея, получившего офицерское звание на военной кафедре института.
– Не очень-то и хотелось мне его нюхать, – рассеяно ответил Сергей, оглядываясь вокруг, – вон, смотри, бабулька идет, по походке вижу местная, – уверенно определил он.
Магазин оказался рядом, за соседним домом. Вообще поход приятелей закончился неожиданно быстро.
– Cui ridet Fortuna, eum gnorant Femida, – сказал по этому поводу Петька, когда они возвращались.
– Не умничай, переведи, я в латыни не очень, или, точнее, очень не. Меня в моей альма-матер этому не обучали, а если ты на своем филфаке наблатыкался, то веди себя прилично.
– Кому улыбается Фортуна, того не замечает Фемида, – продекламировал будущий филолог.
– А при чем тут Фемида?
– Это не важно, главное Фортуна улыбнулась.
Фортуна им, в этот раз, в самом деле, благоволила. Когда вошли в магазин и глаза после яркого уличного солнца привыкли к полутьме (освещение днем не включали, «экономика должна быть экономной», а через небольшое зарешеченное окно свет едва пробивался), разглядели – за прилавком на, как правило пустых, полках винного стоят бутылки, а между приятелями и прилавком очередь – две старушки и пожилой мужчина лет шестидесяти с сеткой-авоськой, оттянутой батоном хлеба и бело-синей пирамидкой пакета с молоком.
– Вы последний? – спросил Сергей у мужчины, тот кивнул, – Что дают?
– Водку, – индифферентно, как будто ничего странного не происходило, ответил мужчина, – только привезли, – добавил он.
– Странно…. Обычно очередь длиной в квартал уже, пока разгружают, – удивленно сказал Сергей. – Лучше бы, конечно вино, портвейн какой-нибудь или что-то типа того.
– Нечего бога гневить, – отрезал Петр.
Очередь подошла довольно быстро, если не считать того, что сначала одна, а потом и вторая старушка, наверное, в знак солидарности с первой, долго копалась в своем кошельке пытаясь расплатиться без сдачи. Купили бутылку, быстро пошли назад.
– Какая-то странная, – сказал Сергей, рассматривая покупку, бутылка была не обычная водочная – прозрачная с длинным горлышком, а, скорее, пивная. Зеленая, горлышко короткое, пробка с язычком, не винтовая. – По-моему, такие продавали лет двадцать назад.
– Ага, из сталинских запасников, специально для нас, – усмехнулся Петька, взглянув на бутылку.
– А может из брежневских, их вроде еще «чебурашками» называли, – вспомнил Сергей.
– Кого называли? – спросил Петр, не глядя на Сергея, – там Милка, наверное, уже волнуется. Обещали «мухой, туда-обратно», а в очереди все-таки застряли немного, старушки, эти, копуши. Теперь не дай бог, еще обижаться начнет.
Сергей взглянул на приятеля, «в самом деле, не понял?». Тот шел, занятый своими мыслями. – Кого-кого! Не Сталина же с Брежневым! Вот такие водочные бутылки называли «чебурашками». Советского фольклора не знаешь, филолог.
– Я-то знаю, а ты учись строить фразы так, чтобы не переспрашивали, – спокойно, по-прежнему не глядя на Сергея ответил Петька.
– Угу-гу, можно подумать, – не нашел ничего лучшего ответить Сергей.
Он посмотрел на бутылку. Лето, одет в рубашку и брюки, убрать ее некуда, а нести открыто, держа за горлышко, как-то совсем неприлично, как «алкаш» какой-то. Обхватил донышко ладонью, спрятал бутылку за руку, – она стала не так заметна встречным прохожим.
На звонок, дверь открыла Маша.
– Что-то долго вы, ларек же рядом, – сказала она, – Удачно хоть сходили? Открыт?
– О-о-о, еще как удачно! – разуваясь ответил Петька.
Они с Сергеем всунули ноги в тапки и следом за Машей прошлепали в комнату.
– Вот, – несколько смущаясь, сказал Сергей, ставя на стол бутылку. – Купили по дороге, не смогли удержаться, очереди – три человека. В другой раз специально будешь искать – не найдешь.
Мария подозрительно посмотрела на ребят, винный магазин находился совсем не по дороге к табачному ларьку, но промолчала.
– А обойтись без этого нельзя было? – спокойно, может быть даже слишком спокойно, спросила Людмила, глядя на мужа.
– «Руси есть веселие пити, не можем без того быти», – отведя глаза от жены, торжественно продекламировал Петька, пробираясь на свое место.
– Точно! – поддержал друга Сергей, – начинаю уважать филологию.
– Это не филология, а скорее история, – так же серьезно поправила его Мила.
– Ну, Мил, ну прекращай, – Петька сел на стул, – мы же студенты. Gaudeamus igitur!
– Не умничай, – глядя на приятеля, потребовал Сергей. – Переведи.
– А вам, молодой человек, – профессорским тоном ответил Петька, – как бывшему студенту, стыдно не знать слова студенческого гимна! До революции его все студиозусы наизусть знали.
– Это значит, «Так давайте веселиться!», – вполголоса пояснила Людмила.
– К сожалению, я учился несколько позже революции, – Сергей благодарно кивнул Миле, посмотрел на стоящую на столе бутылку, вопросительно перевел взгляд на Петра.
– Девушки, с вашего позволения! – Петька оглядел сидевших за столом девушек. – Может быть, кто-то хочет к нам присоединиться? – те дружно замотали головами. – Тогда давай Серег, по-нашему, – он подвинул Сергею свой стакан из-под компота.
– Ты что уже стаканами начал? – Мила посмотрела на мужа широко открытыми глазами.
– Ребят, может быть вам стопки под водку дать? – озадаченно спросила Маша.
– Нет, спасибо, не надо, – сказал Сергей, подцепил пальцем язычок, снял с бутылки пробку, положил ее на стол рядом со своей тарелкой, разлил в стаканы Петру и себе «на два пальца» водки. – Так лучше.
– Водка, что? – Петька взял кувшин с компотом, долил в стаканы, – водка, это средство быстро напиться «в дребодан» и упасть лицом в салат, что в наши с Серегой планы не входит. Мы бы вина взяли, но было только это, – он показал глазами на бутылку, – поэтому будем пить «коктейль». А вы что думали? Что мы сейчас стаканами раз-два и «в дрова»? Нет, у нас все по интеллигентному – «коктейль»!
– Итак, – Петька, поднял стакан на уровень глаз, Сергей последовал за ним. – За присутствующих здесь дам! – отпил из стакана. – Как говориться, «In vino veritas»! – поставил стакан на стол, посмотрел на Сергея. – Перевести?
– Нет, не надо, – Сергей тоже отпил, но стакан на стол ставить не стал, в задумчивости крутил его в руке. – Это я знаю, – взглянул на Петра, – это про кроликов.
Тот удивленно уставился на приятеля.
– Про каких еще кроликов?
Повисла пауза.
– Ну как же, все же знают, – продолжил серьезным голосом Сергей, по-прежнему задумчиво глядя на стакан с «коктейлем», – «И пьяницы с глазами кроликов „ин вино веритас“ кричат[6 - Строки из стихотворения А. Блока «Незнакомка».]», – поднял глаза на Петьку, – или я что-нибудь путаю?
Послышались смешки девчонок, видно, постоянное цитирование Петром высказываний на латыни, им тоже уже порядком надоело.
– Да нет, про кроликов, так про кроликов, – усмехнулся Петька, – тебе бы переводчиком работать, а не инженером.
– Кстати Мил, – он повернулся к жене, – а коктейли, можно сказать, нас научил твой папа делать, – он оглядел сидящих за столом девушек, взглядом призывая послушать.
– Как-то Сереге «бог послал» бутылку джинна, причем джинна родного, импортного. Где взял не важно, – выставив вперед ладонь, остановил он Сергея, собравшегося было что-то сказать, – «Бифитер», вроде, да, точно, Серега вон кивает. Так вот, принес, решил угостить нас с Милой. Открыли, попробовали – как-то не очень. Ее папа как увидел, так и встал в коридоре. Мы уж думали, будем изгнаны «за распитие в неположенном месте». А он: «Вы что, так пить собрались? Зачем же продукт портить!». Поставил на стол широкие, специальные такие стаканы, спросил нас, не против ли мы, если он с нами, мы конечно «всей душой». Посетовал, что нет льда, разлил по стаканам по чуть-чуть джинна, достал из холодильника тоник, долил. Попробовали, понравилось. Сегодня у нас, правда, не джинн с тоником, но все лучше, чем просто водка. Мы же культурно, без фанатизма. Кстати, Маш, компот очень вкусный.
