Небо ждёт. Притча о будущем

Как это странно прозвучало… Я не знал, что за его словами стоит, какие дальше от Петра могут последовать действия. Что это за любовь, ощутить которую мне он предложил? В какой-то момент мне показалось, что он имеет ввиду что-то из психотропных средств… или даже интим. Не то, что я сильно этого испугался, но, если это сейчас произойдёт, моему разочарованию не будет предела. Я просто встану и уйду. Я сильно расстроился, и хотел выдернуть свои ладони из его рук, но сдержался, и мои руки задрожали. Мне стало страшно. Но я снова вспомнил свой вчерашний зарок поступать вопреки страху, вспомнил и своё первое впечатление о Петре: какую-то невероятную чистоту и правду в глубине его взгляда. В сильном напряжении, преодолевая неимоверное сопротивление в себе, взволнованно прошептал:

– Да…

И тут… я почувствовал, что какой-то огонь зажёгся в моём сердце. Он всё разгорался и разгорался, и вдруг меня накрыло блаженное тепло, которое, наполнив сердце, разлилось по всему телу. Я вскрикнул. Стало так легко, как будто тело стало невесомым. Очень интенсивно и очень приятно запахло какими-то цветами, вдалеке я услышал незнакомую музыку, которая приближалась всё ближе. Звучали какие-то нежные инструменты, которых я не никогда слышал и не мог распознать их. В мелодию вплёлся один голос, как будто человеческий, а как будто бы и нет, за ним другой, потом третий, и вот уже целый хор голосов звучал во мне, и от этого пения хотелось встать во весь рост, гордо распрямить плечи! Как же это было невероятно красиво!

– Что это… Пётр? – только и мог выдохнуть я.

– Это? – прозрачно зазвучал во мне голос Петра. – Это есть слабый отблеск того, что ожидает человека там, куда нас зовёт Бог, где пребывает Он сам. Запомни это тепло, это блаженство, этот свет. Прошу тебя, Андрей, запомни!

– Простите… Кто вы такие? – вдруг раздался вне меня чужой голос.

Я открыл глаза и со стоном выпал из пространства блаженства, да так, что даже повалился навзничь. Я пока ещё ничего не видел, ещё во мне звучали, утихая, восхитительная мелодия и голоса, угасал свет.

Пётр смотрел куда-то мимо меня на дверь и медленно вставал.

– Мы… – медленно начал он. – Мы ехали по магнестрали, но нас застала ночь… Мы остановились здесь на ночёвку и сейчас уже уходим.

Я обернулся. За моей спиной стоял мужик с огромным топором и со следами употребления алкоголя на лице. На нём были штаны с оттянутыми коленками и рубашка в крупную клетку с закатанными по локоть рукавами, распахнутая на волосатой груди. Он с недоброй гримасой на лице усмехнулся и сказал:

– Я так и понял, когда увидел ваш замаскированный магнекар.

– Простите, это ваш дом? – миролюбиво спросил Пётр.

Мужик опустил топор и опёрся на топорище.

– Нет. Это дом моих соседей. Они уехали в полис и бросили дом. Тошно, говорят, тут жить, скукотища. Я за домом присматриваю, чтобы не разворовали. Вдруг вернутся? Итак, какого лешего вы сюда заявились?

Я переглянулся с Петром. Он отвернулся и ушёл в себя. Пошёл разговаривать с Богом, решил я… и этим предоставил возможность действовать мне?

– Да мы просто к друзьям едем, – сказал я, стараясь, чтобы после пережитого потрясения голос мой звучал беззаботно. – У меня отпуск, а вчера был День рождения. Да-да, мы путешествуем.

Вдруг Пётр вернулся «из себя». Он вскинул голову и сделал шаг к человеку. Тот отступил и приподнял топор.

– Вы ведь кого-то ждёте? – неожиданно спросил Пётр.

Мужик, казалось, обомлел.

– В каком смысле?

– Ваша жена кого-то ждёт. И давно ждёт.

Руки у мужика задрожали. Он смотрел на Петра в полном ошеломлении, открывая беззвучно рот, как рыба.

– Вы?.. – только и смог проговорить он.

– Покажите её, – странно сказал Пётр.

Топор с громким стуком упал рядом на пол, мужик повалился на колени. Только что весь из себя такой грозный, он теперь трепетал и что-то тихо бормотал. Я прислушался.

– Простите… простите меня… я не верил ей… Даже когда она вчера вечером вдруг заплакала и опять начала своё, я даже… я даже накричал на неё, обозвал полоумной… Я ведь тоже ждал, но я устал ждать, а она – нет, она – сильная. Почему же вы так долго?

– Я раньше не мог, – ласково сказал Пётр, – было много препятствий на пути, но я здесь. Пойдёмте скорее, не будем медлить!

Пётр помог мужчине встать, и они вышли. Я ошарашено поднялся на ноги и, как в бреду, поплёлся за ними.

Пройдя покосившуюся хозяйственную постройку, мы завернули за неё и увидели весьма крепкий кирпичный дом с красивыми арочными окнами. Но приглядевшись, я заметил, что стёкла в некоторых окнах выбиты.

– Это произошло накануне вашего приезда, – сказал мужик, указывая на битое стекло. – Неужели вы поможете?

Пётр остановился и строго посмотрел на него.

– Бог бессилен без вашей веры, – тихо сказал он.

– Я буду, буду верить! – воскликнул мужик. – Не слушайте, пожалуйста, меня! Простите! Просто мы думали, что вы – старец, а вы такой молодой.

Пётр испытующе посмотрел на него и сказал:

– Увы, мой друг. Время старцев безвозвратно кануло в лету. Но дух дышит, где хочет: когда умножилась тьма, умножилась и благодать.

Мужик оторопело посмотрел на него и кивнул, я же совсем не понял, что такое ему Пётр сказал.

Мы вошли в дом. Нас встретила испуганная взволнованная женщина. Она теребила дрожащими руками край домашней накидки. Пётр как-то по-старинному поклонился ей и огляделся.

Мы стояли в большой прихожей без мебели, если не считать прибитую к стене вешалку для одежды. Дом выглядел так, как будто он спился вместе со своими хозяевами. Помещение неубранное, унылое и запущенное, неяркая люстра освещала грязно-желтым светом кучи наваленных вещей. Пыльное окно почти не пропускало света. Из прихожей в другие помещения вели двери, одна из которых почему-то была заперта на засов.

Мужик подбежал к женщине, обнял её за плечи и сказал:

– Это он! Он приехал! Прости меня, дорогая, прости!

Женщина заплакала в голос, как завыла. Пётр быстро подошёл, обнял их обоих и только что-то хотел сказать, как послышался удар в дверь. Я вздрогнул. Потом ещё один удар, ещё… Били в дверь изнутри комнаты, которая была заперта на засов. Женщина с ужасом вжалась в Петра.

– Рассказывайте, что произошло, – сказал Пётр.

Удары продолжались, они становились всё чаще, и я каждый раз вздрагивал от них. Женщина стала говорить.

– Моя дочка… Она очень хорошая девочка… Она меня очень любила, и отца… Окончила школу и поехала в столицу поступать в университет. Поступила и хорошо училась, но она такая доверчивая… Появился у неё друг, пригласил на вечеринку, и после неё она стала вот такой! – Женщина заплакала, и муж погладил её по спине. – Мы не знаем, может это – наркотики, может быть, и нет. Дело в том, что она участвовала в каком-то обряде в блоке общежития. Я молилась долго… дни и ночи, и вдруг Господь во сне ответил, что услышал мою молитву и пошлёт помощь через своего человека… Я сразу поняла, что это вы, и послала мужа… Я поняла это по той радости, которую испытало моё сердце, когда увидела дымок рядом с заброшенным домом!

Удары стали частыми, мне стало казаться, что вот-вот – и дверь не выдержит.

– Как её зовут? – спросил Пётр.

– Мария, – хором ответили мать и отец, – но…

– Выпустите её, – властно сказал Пётр.

Отец приблизился к двери и с большим усилием отодвинул засов. Дверь от следующего удара распахнулась, мужик еле успел увернуться и прижаться к стене.

В дверном проёме стояла поразительной красоты девушка в приличном полисном, но откровенно-смелом костюме. Ухоженная причёска растрепалась, некоторые пряди светло-русых волос упали на лицо.

– Твари… – вдруг мужским низким голосом сказала она. – Мерзопакостные уроды. Подлые быдла деревенские. Хвосты собачьи.

Она стояла на пороге комнаты и всё извергала и извергала ругательства, причём такие изощрённые, что я чувствовал, как кровь приливает к лицу. Потом девушка вдруг замолчала, подошла к зеркалу, ловким движением поправила причёску и костюм. Мужчина и женщина стояли возле стены, вжавшись друг в друга, женщина всхлипывала. Девушка обернулась, посмотрела на нас злыми блестящими глазами и рассмеялась звонким смехом… девичьим. Потом смех резко оборвался. Она большими шагами подошла к Петру, непрерывно глядя ему в глаза, и толкнула к стене, затем мягко обхватила руками его шею, обвила ногой и прижалась щекой к его щеке. Я дёрнулся, чтобы отогнать её, но она резко повернулась ко мне и плюнула в лицо. Я, подавляя рвотные позывы, в шоке утёрся рукавом. Но Пётр невозмутимо стоял, спокойно опустив руки, и не сводил глаз с её лица.

– Я знаю тебя, – сказало это существо, которое я не рискнул бы теперь назвать девушкой. – Мне постоянно угрожали тобой, и я привык. Я перестал бояться.

Она стала самозабвенно тереться своей щекой о его щёку с каким-то остервенелым удовольствием: глаза её закатывались и затуманивались влагой. Пётр внимательно смотрел на неё в упор и молчал. Я же перепугался и сильно растерялся, но мне ничего не оставалось, как следовать его примеру.

– Собственно, кто ты такой? – продолжало существо, приблизив губы к уху Петра. – Кем ты себя возомнил? Воином? Благодетелем? Избавителем? Может быть, даже самим спасителем? Ты считаешь себя милосердным? Но ведь лжива-то милость твоя!

Она повернула к нему лицо и дальше говорила, как будто пытаясь вложить свои слова прямо ему в губы.

– Лжива твоя милость, – повторила она, – ибо она не ко всем. Ты делишь людей на тех, кто твой друг и кто твой враг. К одним ты милостив, к другим беспощаден. Но, пожалуйста… – её голос вдруг стал женским и кокетливым, – пожалуйста, можно я буду тебе другом?

Она спрыгнула с него, схватила за руку и потянула к себе в комнату.

– Пожалуйста, – заглядывая ему в глаза и извиваясь телом, повторяла она, – пожалуйста, я ведь не хочу умирать от рук твоих… убийца!

При последних словах Пётр с силой выдернул руку и отступил от неё.

– Я не буду тебя убивать, – твёрдо, но мягко сказал он. – Но так, как есть, я не оставлю.

Она злобно скривилась, глянула в сторону отца, который отшатнулся от её взгляда.

– Какая страшная трагедия! – хрипло произнёсла она. – Во всех завтрашних новостях! Двое неизвестных ворвались в дом и убили всю семью… топором!

При этих словах, она бросилась к отцу, схватилась за топор, который тот всё ещё держал в руке. Мужик пытался оказать сопротивление, но существо с невероятной силой вырвало топор из его рук. Женщина завизжала. Существо обернулось к Петру:

– Нет. Ты – убийца!

И замахнулось на отца топором.

– Посмотри на меня! – громко сказал Пётр.

По существу пробежала крупная дрожь. Оно со страхом обернулось.

– Слушай меня, – властно сказал Пётр, – потому что через меня, немощного и не сильного человека, тебе повелевает Сильный. Именем Его я заклинаю тебя, дух нечистый и скверный, оставь то, что не твоё, и выйди вон, и не возвратись, и не входи в то, что тебе не принадлежит.

Существо тяжело дышало, силясь поднять топор, но он стал будто невыносимо тяжёлым… Оно ссутулилось и исподлобья глянуло на Петра. Он же подошёл вплотную и тихо сказал:

– Именем Иисуса Христа! Выйди вон!

Девушка тут же рухнула навзничь, топор с грохотом упал на пол. Пётр медленно присел рядом на корточки, бережно приподнял ей голову и ласково погладил по волосам. Мать девушки приглушённо рыдала. Прошло какое-то время. Девушка открыла глаза и посмотрела на Петра, силясь что-то сказать. Наконец она собралась с силами и со слезами тихо прошептала:

– Где мама?..

Мать с плачем бросилась к ней, встала рядом на колени. Отец утирал слёзы. Девушка порывистым движением вдруг припала к ногам Петра и, спрятав лицо в ладонях, вдруг заговорила:

– Спасибо… спасибо! Как же я страдала каждую минуту, каждый миг был невыносим! Этой пытки невозможно выдержать, и я бы умерла, если бы могла, но я не могла!

– Всё позади, – поспешно сказал Пётр. – Бог исцелил тебя, ты же больше не греши. Живи теперь с благодарностью к спасшему тебя, ведь ты освобождена не для того, чтобы жить, как прежде, только для себя, но для той новой жизни, в которой тебе откроется вся её красота, откроется твоё призвание.

Девушка подняла голову и посмотрела на него измученными глазами:

– У меня есть призвание? Какое же у меня призвание?

Пётр низко наклонился и поцеловал её в лоб.

– Это тебе откроет сам Бог, когда ты будешь читать святое писание. Задай вопрос ему.

Девушка улыбнулась. Пётр повернулся к родителям и сказал:

– Дорогие, дайте скорее ей поесть!

Мать закивала, вскочила на ноги и быстро кинулась на кухню.

Отец же по стене осел на пол. Он по-мужски беззвучно плакал.

Я немного пришёл в себя. Мне как-то неловко было за девушку, лежащую у ног Петра прямо на полу. Я всё ещё с опаской подошёл, взял её на руки и отнёс в комнату, положил на широкую кровать. Вместе со мной в комнату зашёл и отец.

– Слышь… – неуверенно начал он, – нам нужно поговорить…

В этот момент вошла мать девушки. Она держала в руках поднос, на котором стояли тарелки с какой-то едой. Мужчина глазами указал мне на дверь. Мы вышли из комнаты, затем из дома, и медленно пошли по утоптанной дорожке среди высокой пожухлой травы. Отец шёл впереди, я немного сзади. Он молчал, и я ничего не говорил.

– Меня зовут Олег Фёдорович, можно просто Олег, – со вздохом сказал он, повернувшись ко мне.

– Андрей, – представился я.

– Вы путешествуете вместе… – то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал Олег. – Кто он? Он – святой?

Я озадаченно помолчал, ведь я и сам бы хотел знать, кто такой Пётр. И что значит «святой».

– Ничего не могу сказать, Олег, – грустно сказал я. – Я сам-то его знаю чуть больше суток. Он попал в беду, я ему помог и вот теперь еду с ним. Я представлял его слабым, а он очень сильный… но сила его в другом. Я сам, как и вы, с самого первого момента встречи с ним нахожусь в пространстве чуда, которое началось и не заканчивается. И не знаю, что теперь ещё увижу.

Олег остановился и повернулся ко мне.

– В какую беду он попал?

Я помялся, не зная, что из всего произошедшего мне можно рассказать.

– Его кто-то преследует, – осторожно сказал я. – Кто-то, у кого есть доступ к службам безопасности мегаполиса. Он может задействовать полицию.

Олег кивнул, как будто я сказал ему то, что он хотел услышать.

– Понимаешь, Мария – это моя жизнь. Когда вы спасли её – вы спасли и мою жизнь. Я перед вами и перед Богом в неоплатном долгу, поэтому хочу дать совет.

Я внимательно посмотрел на него, он тоже прямо смотрел мне в глаза.

– Как я понимаю, ты управляешь магнекаром. Тебе нельзя больше двигаться по федеральной трассе. Брось его, забирай мой внедорожник. Это замечательный автомобиль – генеральский дар. А подарил мне его друг-сослуживец при моём увольнении в запас. Работает на жидком топливе и спокойно может кататься вне трасс, даже по лесным дорогам. Увы, конечно, его нужно заправлять, а жидкотопливную заправку теперь с трудом можно найти, да и пользоваться вашими платёжными средствами я не советую. Но у меня есть несколько канистр топлива, должно хватить километров… – Он запнулся, прикидывая в уме. – Тысяч на семь. И забирайте еду, чтобы вам не пришлось нигде останавливаться.

– Почему? – взволнованно спросил я.

Олег болезненно сморщил лоб и как-то глухо сказал:

– Я видел в новостях… Ваши данные с утра передали в федеральный розыск, поэтому я с такой осторожностью и встретил вас. Тот, кто вас ищет, задействовал максимальные силы.

«Вот так отпуск… – с дрожью подумал я. – Тюрьма или будильник? Как узнать, что из этого страшнее?»

Как страшен будильник, я знал в опыте, а как страшна тюрьма – только предчувствовал в воображении. Я поднял глаза навстречу своему страху и невесело пробормотал:

– Спасибо, Олег. Спасибо за вашу помощь. Мы сейчас обсудим с Петром ситуацию.

– Скорее, – сказал Олег. – Я знаю, как работают федеральные службы. У вас очень мало времени.

ГЛАВА 3. ИЗБРАННЫЙ ВРЕМЕНЕМ

– Отец Александр, Владыка просит вас войти.

Капеллан вздрогнул и поднял голову. Остиарий распахнул перед ним высокие и узкие двери цвета слоновой кости, увенчанные золотым десюдепортом. Александр с поспешностью вошёл в кабинет и остановился всего в паре шагов от порога, не смея дальше идти. Здесь черно-багровые плотные шторы создавали полумрак. Архиепископ Арсений сидел за своим любимым рабочим столом с бронзовым патинированием на причудливой резьбе декоративных панелей, покрытым тёплым зелёным сукном и писал своей рукой. Зеленоватый приглушённый свет настольной лампы освещал его лицо, которое казалось призрачным, окаменелым. Увидев Александра, Арсений плавно встал и вышел из-за стола, шурша по мозаичному полу краями длинной мантии со скрижалями. Александр с волнением преклонил колено. Владыка сам подошёл к нему и протянул руку. Александр благоговейно принял её в ладони, прижался губами к перстню с алым камнем, на самой широкой грани которого было выведено серебром изображение креста.

Владыка обнял Александра за плечи и поднял.

– Встань, мой любимый сын! Что ты стоишь, как кающийся грешник, на коленях? Разве что-то страшное произошло?

Капеллан встал, но опустил голову, не выдерживая взгляда живых старческих глаз на каменном лице.

– Да, Владыка…

– Присядь, поговорим.

Он подвёл Александра к небольшому трапезному столу, усадил в кресло, обитое расшитым золотом атласом, и распорядился о трапезе. Сам же, приказав служителю подвинуть поближе изящный стул, сел рядом. Быстро принесли горячие и холодные закуски, на стол поставили бутылку коньяка.

– Будешь? – спросил Владыка. Он взял в руки бутылку, выполненную в форме налитого кровью сердца и, восторженно воззрев на неё, произнёс: – Коньяк столетней выдержки, и вкус его великолепен – вековая мощь и сила дубов. Сотворено это чудо из безвозвратно погибших легендарных виноградников Фоль Бланш, которые два века назад едва уцелели после нашествия завезённой мореплавателями филлоксеры, но не смогли пережить загрязнения воздуха нашего века. Драгоценной сей жидкости подобает драгоценный сосуд: сама бутыль создана из сапфирового стекла, покрытого слоем платины. Во всём мире осталось не более десяти бутылок. Одна из них – перед тобой.

Александр замотал головой.

– Не хочешь? – удивился Владыка. – Ну что так? Вроде не пост же?

– Спасибо, но… коньяк меня расслабляет, после него клонит в сон. Я слишком устал и держусь только молитвой ко Святому Духу. Если выпью, не смогу сопротивляться плоти, она меня одолеет.

– Тогда хоть немного поешь, тут пища лёгкая, она придаст тебе сил.

– Высокопреосвященный Владыка, прошу меня простить, – бледнея, произнёс Александр. – Мне совершенно неловко отказать вам в вашей сердечной заботе обо мне и в вашем архипастырском попечении, но признаюсь, что стыжусь перед Господом отведать с вами трапезу, тогда как мои послушники сейчас голодны. Мы с утра ничего не ели.

Владыка уважительно кивнул и дал знак налить себе. Служитель поспешно наполнил его бокал и быстро удалился, закрыв за собой дверь.

– Устал, говоришь? – медленно сказал Владыка, поворачивая бокал в руке и разглядывая янтарную жидкость, на треть заполнявшую его. – Я тебе очень сочувствую и ежеминутно возношу молитвы об успехе твоего дела.

Александр в порыве благодарности склонил голову. Владыка отпил глоток, прикрыл глаза, наслаждаясь длительным послевкусием, и продолжил:

– Но дело наше – не простое. Да и не дело это вовсе. Можно ли назвать просто «делом» то великое призвание, которое поручил нам Создатель, чтобы в преддверии последних дней этого мира стать соучастниками событий, о которых предречено две тысячи лет назад?

Александр понимающе кивнул, всем видом показывая уважение к каждому слову Владыки.

– Ты – избранный для этой миссии, отец Александр. Много служителей у Господа, но именно тебя Он избрал. Он закалял твой дух в годы твоего неверия и духовного поиска, Он послал тебе проповедующего Его слово…

– …за что я всегда буду славить Господа, мой Владыка, – горячо перебил его Александр, – за то, что именно вас Он послал спасти меня от тьмы неверия и увидеть свет истины!

Архиепископ улыбнулся, покивал и продолжил:

– Но это ещё не всё. Зная твои высокие мужские качества, которые Бог воспитал в тебе, закаляя твой дух в боях на службе Отечеству, Он воздвиг тебя нести слово тем, из среды которых Он тебя призвал – воинам нашей доблестной патриотической армии. И ты много лет служил капелланом в самых горячих точках планеты, да и не только! А сколько я молился за тебя, когда вас забросили подавлять восстание на Марс? Эта жуткая авария на борту военного корабля, этот холодный хаос космоса! О, Господи… как я молился за тебя! Ты это всё пережил, а мне даже подумать об этом страшно… Но ты – слава Господу! – прошёл через все искушения: огонь и воду, и даже медные трубы, не возгордился и не ослаб в молитве. И в наземных операциях ты, как подобает капеллану, был всегда впереди! Ты вывел из окружения сотни воинов, ты спас, благодаря молитве и знаниям в медицине, множество солдат. Но на твоих руках и принимали смерть многие уверовавшие на твоём примере воины…

– Владыка, – смущённо начал Александр, – я всего лишь…

Владыка сделал знак рукой, призывая его замолчать.

– Теперь всё… всё это необходимо поставить на службу Господу, ибо великая беда случилась с миром. Ты устал… я знаю, знаю… Однако не спорь: ты допустил ошибку и коришь себя за это, но напрасно. Ты – прекрасен духом и непорочен лицом, ты – смире́н душой и мо́щен телом, но ты – всего лишь человек. И ты своими человеческими силами столкнулся с тем, о ком сказано: «К вам сошёл дьявол в сильной ярости, зная, что немного ему остаётся времени». Тебе противостояла вся сила адская, ей надо было противопоставить силу твёрдости молитвы, а ты что?

– Да, Высокопреосвященный Владыка, – с жаром и болью ответил Александр. – Мне не хватило трезвенности и ясности ума. Я был слишком самонадеян, слишком уверен в своих силах, меня опьянила радость близкой победы!

– Не только, возлюбленный сын мой, не только, но и ещё один страшный грех! Скажи, зачем вместо того, чтобы доставить пленника в архиепископию для допроса, или вместо того, чтобы гуманным способом его окончательно обезвредить, ты применил пытку? Да ещё как? Подвесил пленника за руки к дереву в полисном парке, где полно камер, и без одежды выжигал ему внутренности энергоплетью? Ты пугаешь меня, сын мой. Откуда в тебе садизм?

Александр нервно задрожал.

– Я… я виноват перед Господом, – через силу пролепетал он. – Я действительно пришёл в сильную ярость, когда его настиг, а он… я даже с трудом могу поведать вам об этом теперь… Он начал говорить со мной, убеждая через святые писания! – Голос Александра сорвался, и он несколько раз вздохнул, чтобы продолжить говорить. – Я вдруг понял, что могу искуситься и начать ему верить, и… заставил его замолчать. Он на меня так смотрел, что я мог… я мог…

Он прижал дрожащие пальцы ко лбу, прикрывая лицо от взгляда Владыки, как от слепящего света, но Владыка с поспешностью положил руку на плечо капеллана и произнёс:

– О, сын мой! Я не осуждаю тебя! Не мне тебя судить, ибо не я там был, а ты! Я не могу даже представить, какому дьявольскому обольщению, каким бесовским иллюзиям твой разум человеческий был подвергнут!

Александр закрыл лицо рукой, она заметно дрожала.

– Зачем же ты отпустил его? – продолжил осторожно Владыка.

– Не знаю… не знаю… – сдавленно произнёс Александр. – Я думал, что убил его, и испугался… Мне показалось, что меня кто-то видит… Я боялся, что меня кто-то застанет во время свершения… спасительного дела. Я бросил его… Просто хотел, чтобы нашли мёртвое тело и подумали, что он – хулиган, нарвавшийся на блюстителя порядка и погибшего от полицейской плети.

– Нельзя недооценивать самого дьявола и его чары, – покачал головой Владыка. – Даже в воплощённом состоянии он питается силами хаоса и очень живуч.

Александр отнял руку от лица и с болью вскинул глаза:

– Владыка, ему кто-то помог!

Брови Владыки Арсения поползли вверх.

– Да? – небрежно бросил он. – И кто?

– Кто-то из жителей из блок-хауса неподалёку.

– Кто же это был?

– Мы пока не смогли установить…

– Как же так? – сокрушённо оборвал его Владыка.

– …но зацепки есть, – поспешил добавить Александр. – Когда по вашему велению мы вернулись за ним, но не обнаружили на месте, мы прочесали парк и взяли под контроль все входы и выходы, все остановки общественного транспорта рядом и допросили на них людей. К сожалению, полиция неохотно оказывала нам содействие, и мы запоздало получили доступ к записям с камер на входе в блок-хаус. На камерах видно, что полумёртвого противоречащего втащил в здание какой-то молодой человек, через несколько часов они вышли, но противоречащий уже шёл сам. Они сели в магнекар. Мы не смогли сразу установить идентификатор транспортного средства, но вычислили, что с парковки отъехало несколько магнекаров. Зная, что путь противоречащего лежит на восток, где находятся его адепты, мы установили блок-посты на восточном, северо-восточном и юго-восточном направлениях. Из пятнадцати магнекаров, покинувших стоянку, три выехали по восточным направлениям. Два магнекара нам удалось задержать и досмотреть, третий – не получилось, пришлось снять заграждение, и мы упустили его.