скачать книгу бесплатно
– Кого это ты будешь всегда любить? – поинтересовался Офоний.
У Тита возникло желание спасти Фения, перебить всех воинов и убежать вместе с семьей туда, где их никто не найдет. Но в этот момент Веспасиан, заходя в таблин, сильно толкнул Тигеллина в спину, тот отлетел в сторону, перекинулся через софу, а Флавий-старший, тоже падая, успел кинуть кинжал в горло Руфа. Последний инстинктивно рывком вытащил из шеи кинжал и упал с биселлия[58 - Биселлий – кресло.] на пол.
Сразу же ворвались преторианцы и стали осматривать лежащих на полу людей. Тигеллин вскочил первым и, оттолкнув помогавших ему охранников, стал неистово кричать:
– Ты что, совсем одурел, глупец? Я расцениваю это как попытку моего убийства… А это еще что такое? Кто убил Руфа, почему он уже мертв?
Веспасиан, тоже поднимаясь с помощью преторианцев, ответил:
– Прошу прощения, Офоний, я споткнулся об порог и, пытаясь удержаться, вцепился в тебя.
– Вцепился? – в гневе спросил тот. – Вцепился? Да ты меня со всей мощи отшвырнул в другой конец! – Внезапно его осенила мысль: – А, я понял, это ты бросил кинжал в этого неудачника!
– Не надо меня во всем обвинять. Это сделал Тит, как ты и хотел. Видишь, мое оружие в ножнах, а у моего сына его нет.
Тигеллин посмотрел на Флавиев, затем подошел к покойнику и, взяв из его руки орудие убийства, отправился к Титу проверить, как кинжал входит в ножны. После проверки Офоний спросил, обращаясь к охране:
– Кто-то видел, что у Тита, когда он сюда заходил, не было кинжала?
Преторианцы пожали плечами.
– Умно. Очень умно, – обратился к Флавию-старшему префект.
– Не ищи заговоров там, где их нет.
– Кого Фений будет всегда любить? Кому ты должен это передать? – спросил Тигеллин у Тита.
– Даже не знаю, о чем это он.
– Допустим, что сейчас вам поверю, но не сомневайтесь, рано или поздно я узнаю правду, и тогда вы лично мной будете осуждены все вместе на смерть. Теперь идите домой, завтра император вас будет ждать на торжественном обеде во дворце, – и, повернувшись к охране, приказал: – Уберите здесь все, – затем вышел, а за ним последовала часть преторианцев.
Флавий-младший еще некоторое время приходил в себя от всего происшедшего. Если бы не его отец, возможно, он бы спас Фения и узнал бы, прав ли был Сенека, обвинив его друга в смерти матери. Хотя и так понятно, Руф не мог бы убить своего шурина или свою будущую тещу. Как теперь он посмотрит в глаза сестры, ведь из-за него она лишилась любимого.
– Не переживай ты так, – сказал сыну Веспасиан, когда они уже отходили от домуса Руфа. – Я сделал то, что должен был сделать каждый глава семьи, защищая своих детей. Если бы Тигеллин узнал, что Домицилла влюблена в Руфа, нас бы всех посчитали участниками заговора против императора. А последствия этого тебе и так понятны.
– Я бы и сам мог, а ты мне не доверяешь.
– Нет, этого ты бы не смог. И я тебя ни в коем случае ни в чем не виню и, будь уверен, что тебе полностью доверяю. Однако он был твоим другом, и уж я-то знаю, что убить друга практически невозможно. Для меня же он был никем.
– Отец! Сейчас мне необходимо зайти к Сенеке, он живет недалеко отсюда. Я уверен, что он мне скажет всю правду.
Флавий-старший вздохнул, но последовал за сыном к вилле Сенеки, которая находилась в двух кварталах отсюда. Когда Флавии подошли и постучали в ворота, к ним вышел центурион и сообщил, что Сенека арестован. Если кто-то хочет его видеть, должен иметь разрешение либо императора, либо префекта преторианцев.
По дороге домой Тит сказал отцу:
– Теперь ты видишь, что я не смогу ничего узнать у Сенеки, фактически он уже покойник. Но есть еще одно: Нерон сказал, что некоторых заговорщиков он арестовал, а некоторых нет. Надо нескольких из них посетить.
Придя на свою виллу и войдя в атрий, они обнаружили заплаканную Домициллу, которая явно их ожидала:
– Где вы были всю ночь, куда вы ходили, что вы сказали Руфу?
– Иди быстро спать, – приказал Веспасиан. – Или мы должны перед тобой во всем отчитываться, ты что, великой хозяйкой себя возомнила?
– Тит, любимый братик! Скажи правду, с Фением все нормально, что он сказал про меня, передавал ли мне что?
Тит, ничего не отвечая, прошел в свою кубикулу, закрылся и лег на кровать. Разные мысли лезли в голову. Вина перед сестрой камнем легла на сердце. «Я мог спасти ее возлюбленного и своего друга. Ну и что, что там было больше двадцати преторианцев, вместе с Руфом и отцом мы, если и погибли бы, то с чистой совестью, в бою, как и подобает истинным римлянам. А теперь необходимо с этим жить всю жизнь. Что бы сказала мать, осудила бы она меня или оправдала?»
Уже рассвет, а грусть его только увеличивалась. К завтраку Тит не вышел, а все лежал и думал. Наконец поднялся и, надев белую тогу, вышел в атрий, где рабы слонялись без дела. Не обращая внимания ни на какие вопросы и разговоры, он вышел на улицу и отправился к вилле одного из участников заговора. Вероятность того, что там уже давно никого нет, либо он был уже арестован, либо убежал подальше от города, была большой. Но чаще всего уважаемые люди не убегали, а дожидались либо суда, либо, как было заведено, кончали жизнь самоубийством.
Вилла патриция находилась на Палатине. Хотя это было излюбленным местом для резиденций императоров и общественных зданий, тем не менее здесь жило большинство чиновников и сенаторов. В отличие от виллы Сенеки, здесь не было охраны. Флавий прошел за хозяином в перистиль, и они сели на скамью.
– Так чего же ты хочешь, мой друг? – начал разговор Лукан.
Лукан Марк Анней являлся римским писателем, создавшим великую поэму «Гражданская война» (Bellum Civile). Он с Титом родился в один год, но выглядел немного старше, возможно, из-за бороды. Вид у него был уставший и при его положении довольно спокойный.
– Я вижу, что ты, в отличие от твоего дяди Сенеки, хорошо устроился, – сказал Флавий.
– Ничего страшного с ним не произошло, его лишь хорошо охраняют. Нас император помиловал и защитил за такое важное сообщение.
– Да брось, ты же знаешь, как Нерон «любит» тебя и твоего дядю.
– Неправда, мы с божественным лучшие друзья!
Тит насупился и внимательно посмотрел по сторонам. Такие слова в адрес императора могли означать только одно.
Лукан был талантливый писатель, и Нерон сначала симпатизировал ему, затем же стал завидовать, а со временем и люто возненавидел. Поэтому его имя в списке заговорщиков было вполне очевидным.
– Тигеллин! – воскликнул Флавий. – Тебя не учили, что подслушивать – очень плохо? Выходи, хватит прятаться. Я знаю, что ты здесь!
И действительно, из-за угла появился Офоний с преторианцами:
– Это тебе Лукан дал знать, что я здесь? – и он посмотрел презрительным взглядом на Марка Аннея.
Тот, мертвенно побледнев, начал оправдываться:
– Господин, ты же видел, я ничего не говорил и не показывал, клянусь честью своей семьи…
– Молчать! Я вопрос задал Титу, а не тебе. И не клянись честью своей семьи, она себя опорочила и запятнала. Твой дядя Сенека, например, уже очистил себя от этой грязи.
– Как? – ужаснулся Марк Анней.
– Этой ночью он по моей просьбе покончил с жизнью, – совершенно спокойно оповестил Тигеллин. – Тебя же я не прошу, а приказываю, иначе сам тебя удушу.
Лукан онемел от страха и не смог больше произнести ни слова.
– Как ты узнал, что я здесь? – не успокоившись, спросил Офоний у Флавия.
– По словам Лукана. Он с императором лучшие друзья – да это просто смешно! Божественный его не переносит и правильно делает, – ответил Тит. – Теперь ты ответь на вопрос: ты ждал здесь меня или кого-то другого?
– Конечно, тебя! Я был у Сенеки, когда ты приходил, и слышал твой разговор с центурионом. Понятно, что если не смог поговорить с ним, ты отправишься к его родственнику и соучастнику. Я оказался прав. Жаль, что он своим разговором выдал мое присутствие, и я не узнал, что ты хотел. Но может, ты мне все же скажешь о цели своего визита?
– Спросить, почему нельзя попасть к Сенеке. А ты что думал, что я пришел пригласить принять участие в новом заговоре против тебя? – и Тит рассмеялся.
– Учти, Нерон про все узнает, и тогда…
– Что узнает, что? Я не сделал ничего плохого против императора, наоборот, выполнил его приказ и буду всегда исполнять приказы и никогда, ты слышишь, никогда не пойду против него!
– Строишь из себя слишком преданного? Строй и дальше. Это твой единственный способ продлить свою никчемную жизнь. А теперь уходи отсюда или ты хочешь увидеть смерть Лукана? – с насмешкой спросил Тигеллин.
– Знаешь, возможно, ты окажешься в такой же ситуации, когда, убивая себя, вокруг будешь слышать лишь смех, – сказав это, Флавий зашагал к выходу.
– Но перед этим я обязательно посмеюсь над тобой, – сказал уходящему префект.
Идти к остальным участникам было уже бесполезно, и Тит поспешил домой.
Глава III
Огромное количество гостей, приглашенных во дворец на пир, было явлением вполне естественным. Нерон был только рад, чтобы как можно большее количество людей видело его роскошный дворец, перед которым рабы встречали всех прибывших и сопровождали их в главный триклиний, построенный в форме круга. Внутри буквой «U» стоял длинный стол.
Веспасиан и Тит зашли в зал, когда большая часть гостей уже возлежала за столом и громко разговаривала. Кроме сенаторов тут были префекты, консулы, квесторы, легаты[59 - Легат – командующий одним легионом.] и вся элита империи. За главным столом расположились Гелий и Тигеллин, они о чем-то яростно спорили. Тит поприветствовал нескольких сенаторов и возлег за боковой стол возле своего дяди, поближе к столу императора:
– Приветствую тебя, Флавий-младший перед младшим, то есть передо мной.
– Опять ты за свои шутки взялся, – сурово сказал Сабин. – Не можешь просто сказать: «Приветствую тебя, великий из великих»!
– Боюсь, что тогда Нерон увидит в тебе конкурента.
Они вместе рассмеялись. Клементина недовольно на них посмотрела.
– Я хочу поблагодарить тебя за одолженные монеты и пообещать, что скоро все верну, – продолжил Тит.
– Не ты у меня занимал и не тебе мне отдавать. Это дело только мое и твоего отца.
– Ты так заявляешь, будто я малолетний ребенок и не понимаю, о чем говорю, – возмутился племянник.
Они замолчали, когда к ним подошли рабы и стали класть на стол салат, редис, грибы, устрицы, ракообразные, сардины, яйца и ставить кувшины с вином из Кампании[60 - Кампания – область в Южной Италии. В античный период была частью Великой Греции. Во время Пунических войн область была занята Ганнибалом. Затем перешла под власть Рима.] и Греции. Вокруг стола выстроились акробаты, шуты, жонглеры, музыканты и танцовщицы.
– Нет, ты не маленький. Но не лезь не в свои дела.
– Не лезть? Да ты отца морально убиваешь, ты же даешь ему под проценты! Уже целое состояние набежало.
– Послушай меня, если тебе что-то не нравится…
Вдруг резко заиграла музыка, и все разговоры в зале утихли. Гости поднялись, приветствуя входящих в триклиний императора и императрицу. Нерон радостно обвел глазами всех гостей и произнес:
– Дорогие мои, любимые! Я рад приветствовать вас в моем скромном жилище и надеюсь, что вы по достоинству оцените мой труд по насыщению вас.
Все громко засмеялись и захлопали, выкрикивая хвалу императору.
– Также хочу с вами поделиться несчастьем, которое свалилось на мою чувствительную натуру. Недавно был раскрыт заговор с целью убийства вашего любимого повелителя.
В зале послышалось оханье и вскрикивание от ужаса.
– Все виновники уже арестованы, а некоторые из них наказаны. Главный зачинщик Пизон, глупец, который возомнил себя кандидатом на трон, покончил жизнь самоубийством. При этом он оставил завещание, где просит меня помиловать его жену Сатрию Галлу. Скажите мне, как я могу помиловать женщину, супруг которой пытался убить императора? Понятно, что она была с ним заодно. А теперь приведите ее сюда, – обратился он к преторианцам.
В зал ввели женщину, которая, несмотря на страдания, держалась гордо и достойно.
– Смотрите, смотрите на нее, даже сейчас у нее нет и капли раскаяния. Так какой вы дадите мне совет, что мне сделать с этой предательницей?
Все начали кричать и показывать вниз большим пальцем.
– Благодарю, дорогие мои, что вы меня поддержали, – со слезами на глазах оповестил Нерон. – Казнить ее на открытии игр, там и я буду присутствовать, – приказал он преторианцам.
Сатрия не выдержала и произнесла:
– Напрасно радуешься, рыжебородый, все сидящие здесь не твои друзья, они сами каждый день замышляют заговор против тебя, и будь уверен, рано или поздно он обязательно осуществится!
Перепугавшись, гости затихли и посмотрели на императора, пораженного сказанным. Придя в себя, он подошел к ней и сказал:
– Прежде чем казнить, тебя отдадут для утех заключенным, бездомным и больным. Посмотрим, что ты тогда заговоришь. Увести! – затем, повернувшись к гостям, произнес: – Видите, что я должен терпеть ради вашей безопасности? А теперь начинаем трапезу, я вижу, все заждались. Но перед этим приказываю открыть крышу.
Многие, кто еще этого не видел, восхитились и поразились, когда крыша постепенно начала открываться, и все смогли насладиться видом голубого неба. После чего Нерон возлег в окружении супруги, Офония и Гелия, а присутствующие принялись за еду и питье.
Главная смена блюд состояла обычно из семи кушаний, в том числе рыбы, мяса и птицы. В качестве гарнира к ним подавались овощи с разнообразными соусами. Постепенно напиваясь, гости стали чувствовать себя свободнее и раскованнее, у них развязывались языки, и все чаще были слышны уже ругательства в адрес друг друга. Тигеллин пытался внимательно следить за каждым и по возможности слышать, кто что говорит.
Затем все начали просить императора спеть или прочитать свои стихи, Нерон сначала отбивался, а затем согласился и, выйдя на середину зала, начал петь. Пел он отвратительно, но все так восхищенно на него смотрели, что создавалось впечатление, что перед ними стоит гениальный певец. После окончания выступления гости долго аплодировали и громко восхищались его талантом. Император вновь возлег за столом, и трапеза продолжилась.
Наконец, когда гости уже насытились, рабы унесли все столы целиком и на их место принесли новые, на которых разместились всевозможные фрукты, орехи и медовое печенье.
Застолье продолжалось до поздней ночи, и многие уже не контролировали себя. Сам Нерон до такой степени опьянел, что, перевернув стол, начал целоваться сразу с несколькими супругами сенаторов. Офоний все еще пытался за всеми следить, но поняв, что не осиливает это, сам пошел развлекаться. Гелий же, напившись, попытался встать, но свалился на пол и уснул.
В этот вечер только Тит и Поппея были трезвыми. Последняя, видя своего супруга, как всегда, пьяного и развратного, чувствуя свою силу, не выдержала и закричала:
– Посмотрите на него! И это наш император! При собственной супруге, которая является самой красивой женщиной в империи, он развлекается с другими! Да я для любого мужчины предел мечтаний и сейчас всем докажу это! – При этих словах она схватила ближайшего, им оказался Сабин Флавий, и поцеловала его.
Нерон, увидев это, пришел в ярость. Раскидав женщин в стороны, он направился к императрице. Приблизившись и отшвырнув Сабина, пристально посмотрел на разъяренную супругу, замахнулся и изо всей силы ударил ее кулаком в лицо. А когда она упала, он с еще большей злобой и жестокостью стал бить Поппею ногами в живот и лицо. Тит, увидев это, подбежал и попытался остановить императора словами:
– Владыка, не надо, это же твоя супруга, и она беременна!
Услышав это, Нерон тут же остановился. Многие в триклинии затихли, перестали играть музыканты, гости внимательно наблюдали за этой сценой. Император посмотрел на друга и сказал:
– Что я сделал, Тит? – похоже было, что император мгновенно протрезвел. – Почему ты меня раньше не остановил?
– Прости, повелитель, но я не вправе касаться тебя.
– Преторианцы! – закричал Нерон. – Уведите мою супругу и приведите к ней эскулапов. Быстро!
Те подняли лежавшую без сознания Поппею и унесли. Император посмотрел на Тигеллина, который и дальше веселился вовсю, на крепко спящего Гелия, на Веспасиана, лежащего на софе, похрапывая, на Сабина, который так и не поднялся с разбитого стола, и перевел взгляд на Тита, стоящего рядом с ним и готового помочь своему Цезарю.
