скачать книгу бесплатно
– Владыка! Сегодня, когда я к тебе ехал, ко мне сел Сенека. Он сознался, что не по своей воле был вовлечен в заговор против тебя! – у него пересохло в горле. А вдруг Нерон и его объявит соучастником? – Вот список всех, кто вовлечен в этот заговор! – и Флавий передал свиток уже севшему на трон императору.
Но к удивлению Тита, Нерон не только не испугался, но даже не удивился и, прочитав до конца, повернулся к Тигеллину:
– Вот видишь, Офоний! Ты говорил, что он мне ничего не скажет и тем самым защитит своих друзей. Но я вам всегда говорил, что Титу могу доверить свою жизнь!
– Ты сам ему намекнул на Сенеку! Ты подыграл ему! – отчаянно заявил Тигеллин.
– Ты меня называешь обманщиком? – уже не на шутку рассердился император.
– Нет, что ты! Я прошу простить меня, просто надеялся уже арестовать его, и только! В твоей честности никто и никогда не сомневался и не сомневается! – смиренно ответил тот.
– Вот и умница! – произнес, успокоившись, Нерон. – Еще раз такая выходка – и сам будешь арестован! – Затем он обернулся к супруге и спросил: – А ты что думаешь про Тита?
– А мне-то что, – равнодушно ответила та. – Я к нему нормально отношусь, в отличие от сидящего справа от тебя.
Флавий перебил их:
– Но повелитель, это ты подослал ко мне Сенеку? Все, что он сказал, это ведь неправда? – с надеждой в голосе спросил он.
– Во-первых, я искренне сожалею по поводу смерти твоей матери, которая действительно была отравлена вашим эскулапом, ведь он входил в этот заговор. Во-вторых, Сенека вчера ко мне пришел и во всем сознался. Я, конечно, был поражен, потому что такое количество патрициев вовлечено в заговор. Они действительно желали моей смерти, это после всего, что я для них сделал! – Нерон горько заплакал. Затем, быстро успокоившись, продолжил. – Хорошо, что у меня есть фрументарии[53 - Фрументарии – имперская служба внутренней безопасности.] и верные помощники, которые отреагировали мгновенно, и вчера был арестован организатор, а вместе с ним еще несколько человек, – и он удовлетворенно посмотрел на Тигеллина, затем перевел взгляд на Тита. – Естественно, я теперь подозреваю всех. Мне необходимо было тебя проверить. Конечно же, Сенека мог тебя предупредить о моем плане! Поэтому я придумал еще один способ проверки для тебя, разумеется, последний. Ты готов выполнить его?
– Что прикажешь, все выполню! – скороговоркой произнес Флавий.
– Похвально! Тогда ты должен казнить нескольких сенаторов, тебе поможет в этом Офоний, но это потом. Сейчас самое главное: когда придешь к своему другу Фению Руфу, находящемуся под арестом дома, ты должен будешь убить его! Ты же хочешь отомстить за мать? Или нет?
Флавий был в ужасе, убить, так ни в чем и не разобравшись, а вдруг тот не виноват? Надо было что-то придумать.
– Можно я для начала проведаю эскулапа Рубрия? Лично его хочу убить. А потом и Фения.
– Что же, это твое право! – улыбнулся Нерон.
– Можно еще один вопрос? – и, восприняв молчание как знак согласия, продолжил: – Ты что, действительно послал преторианцев охранять меня?
Нерон немного смутился, быстро посмотрел на Тигеллина, затем опять на Тита:
– Это новая система защиты, придуманная Офонием. За всеми, кто приближен ко мне, следят по два преторианца, – и поспешил добавить: – Они, конечно, и защищают вас, иначе я бы не согласился.
– Благодарю за защиту, владыка! – раздраженно ответил Тит.
– Видишь, он над тобой издевается! – воскликнул Тигеллин.
– Успокойся, Офоний. Я тоже на его месте был бы раздраженным, – Нерон благосклонно посмотрел на Тита. – Эта система оправдывает себя, я прекрасно знаю, с кем ты за последнее время встречался, что делал, где развлекался. И она тебя, по большому счету, спасла.
– Так ты что, знал о заговоре еще раньше?
– Я всегда жду заговора, потому что вокруг меня змеи, постоянно пытающиеся смертельно укусить. О заговоре мне было известно уже давно, но что он был таким масштабным, узнал только вчера.
– Тогда, повелитель, с твоего разрешения я пойду домой переоденусь в военную форму и приступлю к выполнению твоей просьбы! – и Флавий поклонился.
– Конечно, иди, но помни: от успеха этой миссии зависит многое. Если все пройдет гладко, я приближу к себе твоего отца. Ему сейчас тяжело без золота. А тебя ждет должность квестора[54 - Квестор – низший по рангу магистрат, ответственный за финансы и казну провинции либо города.] в царстве, послы которого только что вышли перед тобой. Ты же знаешь, тот, кто был квестором, затем становится сенатором, насколько мне известно, ты давно об этом мечтаешь! Вот видишь, я уже увидел в твоих глазах блеск, который так люблю, – Нерон повернулся к Тигеллину: – Иди с Титом и возьми двадцать преторианцев, больше не надо. Вы же не на войну, в конце концов, идете! – и он рассмеялся.
Когда Флавий с Офонием вышли из зала, первый спросил:
– Скажи, послы какого царства вышли передо мной?
– Дикого племени! Будешь квестором дикого племени, а ты, видать, думал, что тебя отправят в Африку, как твоего отца? – и он начал так смеяться, что его наверняка слышали во всем дворце.
– Слушай, в отличие от тебя, Гелий просто подарок богов, я теперь начинаю его очень ценить.
– Гелий такой же неудачник, как и ты. Благодарите Нерона, что вы еще живы, будь моя воля, вас обоих встречал бы сейчас Плутон!
– Я удивляюсь, как это император тебя терпит? И зачем он со мной послал тебя, ты же при любом удобном случае если и не убьешь меня, то все переврешь или подставишь!
– Да брось! Ты мне так нужен, как карфагенянам снег. Мне ты не конкурент, а значит, трогать тебя не собираюсь. Признаюсь, я хотел бы тебя арестовать, но если ты сейчас чистый, нужен ты мне. Может, со временем и попадешься, и вот тогда… – Офоний с удовольствием потер руки.
Пока собрали преторианцев, пока Тигеллин переоделся и пока дошли до виллы Флавиев, наступила ночь. Тит сказал:
– Вы на улице постойте, пока я переоденусь. Я не знаю, но, может, гости еще не ушли, сегодня обед в память о матери, а вы их можете напугать.
– Ты что? – удивился Офоний. – Как ты это себе представляешь, двадцать преторианцев стоят перед твоей виллой и ждут чего-то? Что подумают бедные наши граждане?
– Только не надо рассказывать, как ты заботишься о римлянах! Как арестовывать всех подряд, а некоторых публично и убивать, так это ты первый, а как постоять немного… Ладно, заходите, только пройдите в перистиль, не надо толпиться в атрии.
Когда все преторианцы направились в указанное место, рабы виллы ужаснулись, так как подумали, что происходит арест всех живущих здесь, но, увидев Тита, который не выглядел арестованным, успокоились.
– Гости уже ушли или нет? А где отец? – спросил Тит юношу раба, стоявшего ближе всех к нему.
– Все разошлись, господин. А хозяин Веспасиан в кубикуле твоей сестры, они о чем-то спорят.
Тигеллин стоял сзади и все слушал. Когда же Тит отправился к Домицилле, тот последовал за ним. Флавий обернулся к префекту:
– Если ты не возражаешь, я со своей семьей поговорю сам.
– Конечно, само собой разумеется. Просто решил посмотреть, как ты живешь. Ведь здесь я никогда не был, – и Офоний пошел в другую сторону.
Подойдя к двери, ведущей в кубикулу, Тит услышал громкий разговор и не стал открывать ее, а внимательно слушал, что там происходило.
– Я не могу, отец, просто не могу, он ведь старый, толстый, уродливый и к тому же примитивный человек! – убеждала Домицилла.
– Наоборот, он сенатор, уважаемый человек в Риме, очень тебя любит и безумно богат. Я же тебе только что говорил, что мы практически нищие, занимаем монеты у моего родного брата, а чем отдавать? – кричал Веспасиан.
– Потому что не стоило было быть слишком честным, когда ты был проконсулом Африки. Ты получил за год миллион сестерциев[55 - Сестерций – бронзовая римская монета.], но вместо того чтобы привезти их в семью, помогал провинции и ее гражданам. Другие были взяточниками и казнокрадами, а теперь уважаемые люди, и сейчас ты меня за одного из них хочешь выдать замуж, за мой счет собираешься разбогатеть?
Послышался звук пощечины. Старший сын Флавия сразу ворвался в кубикулу и увидел сидящую на полу сестру, которая держалась за левую щеку, а отец яростно смотрел на нее. Редко можно было увидеть, чтобы Веспасиан, всегда хладнокровный и спокойный, выходил из себя. Но слова дочери ранили его больше всех слов, слышанных за жизнь.
– Тит, сынок! Мало того, что она нарушает римские традиции, когда родители выбирают дочерям супруга, так она еще меня оскорбляет, – затем повернулся к дочери: – Я такого унижения не потерплю. Я честный человек и таким умру. Я не брал взятки, не был вором, и меня полюбили во всей империи. Сейчас благодаря мне род Флавиев пользуется популярностью и уважением. Я освоил ремесло погонщика мулов, чтобы хоть как-то прокормить вас. Хвала Нерону, который благодаря твоему брату давал нам ауреи, правда, мы их уже проели. И ты, ничего и никогда не сделавшая в жизни полезного, будешь меня упрекать?
Тит обратился к отцу:
– Почему император знает, что мы обнищали, а я, твой сын, нет, ты что, мне не доверяешь?
– Не хотел тебя беспокоить, я заложил виллу в Испании и нашу. Задолжал твоему дяде уже целое состояние, а аурей для жреца Юпитера на погребении дал мне брат, я не хотел так много платить.
– Кого ты выбрал в мужья Домицилле?
– Сенатора Гая Страбона.
– Весомая фигура, сенатор и городской претор. Домицилла, у тебя супругом будет римский судья! – обратился брат к ней. – Ты будешь полностью всем обеспечена и от всего всегда защищена.
– Я его не люблю, как вы не понимаете, а люблю другого! – с отчаянием в голосе произнесла она.
– Да, и кто же это? Я хочу знать! – повелительным тоном сказал Веспасиан.
– Фений Руф! – и она расплакалась.
У Тита от этого имени внутри все похолодело. «Этот страшный день никогда не закончится. Только этого еще не хватало. Если сестра узнает о моем задании и что я исполню его, то уже никогда меня не простит», – подумал он.
– Никакого Фения, он в опале и не очень богат, а любовь – дело проходящее, – произнес глава семьи.
– Отец, мне нужно с тобой поговорить наедине, давай выйдем, – обратился к нему старший сын.
Когда они зашли в соседнюю кубикулу, принадлежащую Титу, тот все рассказал Веспасиану. Реакция отца была мгновенной.
– Я пойду с вами. Они не должны узнать, что Домицилла влюблена в Руфа, надо сделать так, чтобы он замолчал прежде, чем что-либо скажет, иначе нас всех обвинят в заговоре.
– Но отец, я должен с ним поговорить и узнать правду!
– Ты ее и так знаешь. Хватит играть с огнем! Одевайся.
Тит надел на нижнюю льняную одежду кожаную тунику, поверх которой накинул красный плащ. Справа у него свисал гладиус[56 - Гладиус или гладий (лат. gladius) – римский короткий меч (до 60 сантиметров).], а слева кинжал. Надел прочные кожаные сандалии, подбитые гвоздями, и позвал всех на улицу. Когда Тигеллин с преторианцами вышел, он увидел старшего Флавия, одетого в военную форму.
– Приветствую тебя, военачальник Веспасиан! Неужели ты нас будешь сопровождать? Что, Тит сказал, что сам не справится, и поэтому, как каждый хороший мальчик, позвал своего отца на помощь, да?
– Нет, Офоний. Я сам вызвался, мне надо увидеть смерть Фения, он должен ответить за то, что сделал с моей супругой.
– Пожалуй, в вашу семейную драму я вмешиваться не буду. Но учтите, Руфа должен убить Тит и никто другой. А иначе… Теперь пошли к инсулам Рубрия.
Путь лежал в Субур – равнину между Эсквилинским, Квиринальским и Виминальским холмами – один из самых густонаселенных, оживленных, опасных, шумных, сырых и грязных районов Рима, со множеством торговцев и простибул. Жители приходили в ужас, когда видели проходящих мимо них преторианцев с факелами в руках, а освещавший их огонь делал лица намного страшнее. Все как один при виде их расступались, потому что знали: такое количество преторианцев, да еще и ночью, явно не к добру, к тому же между ними мог быть и сам император. Если кто-то не успевал отступить, то его толкали в сторону, при этом могли ударить, и не важно, кто это был.
Проходя мимо одного домуса[57 - Домус – частный дом.], в котором кубикула, выходящая на улицу, была переделана под лавку, они увидели выбежавшего оттуда человека, держащего что-то в руках. За ним появился хозяин, начавший звать на помощь, чтобы задержали вора. Тот, увидев преторианцев, от перепуга выронил украденный серебряный поднос, стал как вкопанный, хозяин тоже остановился. Преторианцы даже внимания не обратили на все это и продолжали путь. Только Тигеллин, не мог спокойно что-то делать без вмешательства, становился и приказал:
– Преторианцы, стоять! – Затем повернулся к пострадавшему: – Старый глупец! Кто ночью держит открытой лавку с антиквариатом? Поэтому и воруют, а ловить их кто будет, мы?
– П-п-прости, г-го-господин, – дрожащим голосом произнес хозяин лавки. – Бо-больше этого не повторится!
– Конечно, не повторится, если тебя проучить! – и префект повернулся к стоящему, как камень, вору: – Подними то, что уронил, и иди отсюда, тебе ничего не будет, даю слово, как второе лицо в империи.
Грабитель, ничего не понимая, сделал так, как ему велели. И, отдаляясь от них, все еще ожидал нападения, думая, что это или обман, или розыгрыш. Хозяин же был в ужасе. Перед ним стоял представитель власти, который явно вел себя неадекватно.
– П-прости, господин. Я виноват, прошу помиловать меня, ведь я ничего плохого не совершил. Плачу постоянно налоги, приношу в жертву в честь императора быков, никогда за мной не было замечено никаких нарушений. Я чист перед империей.
– Молчать, пока тебя не спросили! Или ты считаешь, что я к тебе придираюсь? – спросил Офоний.
– Хватит, Тигеллин, у нас мало времени, ты его и так уже наказал, нам надо идти, – заступился Флавий-младший.
– Неужели, Тит? А у меня появилась идея получше. Он оскорбил меня, и я тебе приказываю отрубить ему голову.
– Офоний, приди в себя. Если тебе скучно, сам им и занимайся, мы же тогда пойдем к Рубрию и Фению без тебя, – заявил Веспасиан и вместе с Титом зашагал дальше по улице.
Сзади послышался крик, затем настала полная тишина.
Они прошли еще немного, пока не прибыли к месту назначения. Их взору предстали четырехэтажные инсулы. Некоторые жилища в них были роскошными и состояли из просторных кубикул, а некоторые бедными, с тесными каморками. Обеспеченные горожане жили на нижних этажах, а бедные – на верхних деревянных этажах без всяких удобств. На первом этаже чаще всего находились лавки, таверны и общественные уборные. Пока Флавии стояли, к ним подошли остальные.
– На каком этаже живет этот ваш эскулап? Наверное, на последнем. Те денарии, что вы ему платили, вряд ли могли его прокормить, а тем более содержать хорошее жилье, – с иронией произнес Тигеллин.
– Что, удовлетворился убийством невинного человека? Я вижу, что очень! – сказал с презрением Тит. – Кубикулы Рубрия на втором этаже, но что-то там темно.
– Тит, только не строй из себя хорошего человека. Рассказать твоему отцу, что ты вытворял на улицах вместе с императором и, кстати говоря, со мной. Как лужи крови…
– Хватит, Офоний! Давай лучше приступим к делу, – перебил его Веспасиан.
Префект заулыбался и пошел вместе с ними к лестнице на первом этаже. Поднявшись на второй, став перед дверью, он произнес:
– Именем императора, откройте! – и, ничего не услышав в ответ, велел взломать дверь.
На лестнице послышался шум, жильцы спрашивали друг друга, что случилось, кого пришли арестовывать. Когда преторианцы ворвались внутрь, то увидели фактически пустые кубикулы, где не было не только вещей, но даже мебели, только старая кровать.
– Да, похоже, что ваш медицинский гений покинул Рим. Как вы думаете, куда Рубрий мог отправиться? – спросил Тигеллин.
– Этого никто не знает. Он, насколько мне известно, вообще не покидал города в течение всей жизни, – ответил Флавий-младший.
Флавий-старший с удивлением посмотрел на сына.
– Как бы там ни было, его дело уже закрыто. Теперь идемте к Руфу. Преторианцы, на выход! – и, указав пальцем на дверь, Офоний вышел за ними.
– Все становится еще запутаннее, – сказал Тит отцу. – Рубрий же иудей, есть вероятность, что он отправился к родственникам в Иерусалим. Помнишь, Рубрий несколько раз к ним ездил? Я должен еще раз поговорить с Сенекой, если он мне все нормально не объяснит, тогда отправлюсь на поиски лекаря, а про должность квестора забуду!
– Почему запутанно? – удивился Веспасиан. – Тит, чего ты всегда во всем видишь подвох? Хватит здесь стоять, пошли!
Наконец они оказались на холме Яникул, который пересекал реку Тибр и был застроен многочисленными жилищами из-за прекрасного вида, открывавшегося с его вершины на город. Между шикарными виллами находился домус экс-префекта. Заходя в большой перистиль, Веспасиан попросил у Тита дать ему свой кинжал, тот подчинился, и отец незаметно спрятал его. Затем зашли в атрий, откуда Тигеллин и Тит попали в таблин, остальные же остались у входа.
Руф сидел совершенно спокойно в окружении четырех стоящих преторианцев. Увидев друга, Фений обрадовался, и в нем зажглась надежда на спасение, а глаза просили о помощи.
– Преторианцы, оставьте нас! – сказал Офоний. После этого, обращаясь к Руфу, продолжил: – Ты за свой подлый заговор против Нерона императором осужден на смерть. Тит с удовольствием выполнит его волю. Что-то хочешь сказать в свою защиту?
Фений перевел взгляд с Тигеллина на Флавия-младшего, и последний ужаснулся, увидев в глазах того всю боль и скорбь, будто получил смертельный удар в спину от самого близкого человека.
– И ты, Тит, и ты? – с горечью произнес осужденный. – Передай, что я всегда буду ее любить. Обещай, что передашь!
