Незапланированный маршрут

Не стоит удивляться Женькиным мыслям. Многие советские школьники на ее месте думали бы так же. Время, как говорится, было такое. И над Кремлем гордо развевался красный флаг, внушая гордость и надежду нашим друзьям и бессильную злобу врагам. Впрочем, ребят, Олега и Сережу, мало интересовали революционные страсти, они быстро нашли кафешку с пивом, где можно было и согреться, и закусить. Женьку, конечно, тоже подкормили. Ночевали в какой-то студенческой общаге (у Олега там учился кто-то из его друзей), потом бродили по Ленинграду, болтали, смеялись. Всем было очень хорошо. В какой-то момент Сережа куда-то пропал, и Женька с Олегом остались вдвоем. На лавочке перед Казанским собором Олег очень искусно подвел Женьку к тому, что нужно обязательно поцеловаться. Ну и ничего! Женьке даже понравилось. На троллейбусе, который тащился страшно медленно, кое-как прибыли на вокзал и впрыгнули в уже уходящий поезд. Были возбужденные, взволнованные, а вот Сережа как-то сразу погрустнел. Почувствовал, наверное, что теряет друга, к которому привязался вей душой.

Казалось бы, на этом можно было бы поставить точку, поскольку Олег, как положено, через день сделал Женьке официальное предложение. Олег учился уже на предпоследнем курсе, и ему пора было определяться с жизненными перспективами. Еще предстоял год практики, нужно было выбрать место практики в зависимости от предполагаемого семейного положения. Но тут с Женькой начались нелады. Поцеловаться в романтическом Питере – это одно, а выходить замуж на всю жизнь – это другое. Женька вдруг ясно осознала – что-то не так! Что-то не то, так нельзя… Короче говоря, Женька с ужасом обнаружила, что не любит Олега так, как нужно любить человека, чтобы выйти за него замуж. Отказать прямо у нее не хватило духа – ведь Олег был для нее непререкаемым авторитетом, самым верным другом, который исполнял ее малейшие желания, был остроумен, блестяще эрудирован. Как отказать? Что говорить и чем объяснить отказ? Если не любишь, так нечего и целоваться – так думала бескомпромиссная Женька.

Положение спас отец. Когда Женька на ноябрьские праздники приехала домой сообщить о том, что, наверное, она выйдет замуж, то отец заперся с ней на кухне и грозным голосом в течение получаса говорил с ней об учебе, о светлом и прекрасном будущем ученого, которого она лишается, бросив учебу с самого начала. Говорил о том, сколько сил было ими (с матерью) положено для того, чтобы вывести их (ее и Сережу) в люди… Женька сидела потупившись, изображая жертву, в то же время старательно запоминала отцовские аргументы, объясняющие, почему это замужество невозможно.

Рис. 1.3. Казанский собор. На лавочках можно хорошо отдохнуть…

Приехав в Москву, Женька твердо сказала Олегу, что родители категорически запретили даже думать о замужестве, и что она против воли своих родителей не пойдет. Конечно, терять таких друзей обидно, но что делать?

Что делать, Женька пока еще не знала. Любовного опыта у нее практически не было никакого. В школе она была только один раз влюблена. Но кандидатура, выбранная Женькой для своего обожания, была настолько далека от нее, что даже мечтать о каких-то отношениях было невозможно. Они были слишком разные. Женька была круглой отличницей с первого класса, из семьи уважаемых в городе специалистов, училась в музыкальной школе, мечтала поступить в институт. А что представлял собой ее избранник Колька? Формально, он был полной Женькиной противоположностью. Во-первых, учился плохо – дважды (!) оставался на второй год. Впрочем, дальше можно не продолжать, из первого следует и второе, и третье. Хотя, если разобраться, Колька на самом деле был нормальным обыкновенным пацаном, успешно занимался спортом, ездил выступать и за город, и за область, занимал там призовые места. Была у него и девушка, с которой он гулял – симпатичная, обыкновенная, скромная девчонка. В общем, Женьке там делать было нечего. Отец даже не счел нужным разговаривать с Женькой на эту тему, так она была очевидно невозможна.

Хотя объяснить Женькин выбор можно. Когда родители переехали на новое место работы, она в новую школу пошла уже в шестой класс. До этого они жили в другом городе (руднике), и там Женька училась в классе, составленном из деток всего городского начальства. Поэтому дисциплина в классе была в меру культурная – во всяком случае, никто не ругался (нецензурно), и девочек не били. Переехав в новый город (тоже рудник), гораздо меньше прежнего, Женька попала в обычный класс, где тебя могли стукнуть, разлить на твои тетради чернила, дернуть за одежду или за волосы, подставить ножку, ну, и так далее. Женька была в ужасе – она не привыкла к такому дикому обращению. Драться ей не приходилось, огрызаться и давать сдачу тоже никто не научил. Ей было и противно, и тяжело.

И вот, однажды, когда она входила в школьную дверь, навстречу ей вывалилась ревущая толпа мелких школьников, которых отпустили на пять минут раньше звонка. Если бы не проходивший в это время Колька, Женьку бы просто раздавила или покалечила эта толпа, несущаяся по лестнице вниз с огромной скоростью (эта дверь была боковая, лестница упиралась прямо в нее). Колька стал поперек дороги у этой толпы малолеток, широко распахнул дверь и с поклоном сказал Женьке: «Проходите, пожалуйста, Евгения Васильевна». Присмиревшая орда с уважение смотрела на Кольку, также отблеск славы достался и Женьке. В дальнейшем Колька иногда заступался за Женьку, если в его присутствии кто-то к ней приставал. Понятно, почему Колька стал Женькиным кумиром, которому она была благодарна за помощь, и который ей с тех пор стал просто нравиться, как мальчик.

Чем она могла его отблагодарить? Разве только помочь в учебе. Женька предложила позаниматься с ним физикой после уроков. Колька охотно согласился. Но со второго же занятия стало ясно, что толку от этих занятий не будет. Колька оказался совершенно необучаемым. Ему эта физика была так же нужна, как китайский язык.

– Меня все равно в любой техникум возьмут, как спортсмена, – сказал он Женьке и предложил пойти в гости к его брату, который уехал в командировку. Женька сухо отказалась. Одно дело – рыцарь, и совсем другое дело – чужая квартира. Плюс его девочка. В общем, стало как-то неуютно. Расстались молча. Стало понятно, что нужно было забыть Кольку навсегда.

Но никто другой Женьке не нравился, хотя в старших классах у нее появилось много друзей – и мальчишек и девчонок. С мальчишками можно было решать задачки, гонять на велосипеде по пустынным в то время дорогам, ходить на каток, обсуждать прочитанные книги, придумывать какие-нибудь игры. Но и девочки-подружки у Женьки тоже были – не обсуждать же какие-нибудь скандальные события (короче, сплетни) с мальчишками – им это просто неинтересно. К тому же Женьку всегда брали в девичью команду, защищающую честь класса или школы. По любому виду спорта – волейболу, баскетболу, настольному теннису, плаванию… Никаких спортивных достижений у Женьки никогда не было – во-первых, у нее не было спортивных талантов, во-вторых – не было особого желания. Просто в то время все дети так или иначе занимались спортом, поскольку весь спорт, в основном, был бесплатным. Бассейн и каток (с раздевалкой и музыкой) были даже в таком крошечном городке, в котором жила Женька. Почти все свободное время дети проводили на улице или занимались в какой-то секции.

О взрослых отношениях между мужчинами и женщинами разговоры в школе не велись, возможно, говорили об этом близкие подруги, но у Женьки в последней школе таких близких подруг не было. Ну, конечно, посплетничать было интересно: кто кого проводил, кто за кем бегает, кто кому нравится – на этом уровне. Так было принято. Действительно, «секса не было», по крайней мере, в разговорах школьников в тех далеких от Москвы местах, которые назывались окраинами. Так что то, что Женька, закончив школу, имела на своем счету всего один поцелуй – это было нормально. Зато какой поцелуй!

Дело было летом, после окончания седьмого класса. Вечером зазвонил телефон, и отец, взявший трубку, сказал Женьке, что ее просят выйти во двор. Женька выскочила на улицу. Внизу стоял Колька. Они пошли в ближайший скверик, и Колька сказал, что пришел попрощаться – он поступил в техникум, и теперь будет жить в областном центре. Потом наклонился и поцеловал ее. Женька от неожиданности застыла. Потом очнулась, сказала «до свидания» и умчалась домой. Говорить, конечно, было не о чем, это даже Женька понимала. Не обсуждать же, где он там будет жить и чем питаться. Для этого есть законная подруга, а статус Женьки был не определен.

Все равно, Женька на всю жизнь запомнила это прощание. Наверное, нужно поблагодарить судьбу за то, что Женькина первая любовь была так невозможна. Ведь Женька по природе своей была максималисткой – она была уверена, что нужно все доводить до конца, нужно добиваться своей цели во что бы то ни стало, ну, и так далее в том же духе. Чем могло закончиться это сильное школьное увлечение, одному богу известно. А в данном случае, с этой несчастной любовью, Женька была как бы «стерилизована» от всех других увлечений, и до самого конца школы ни в кого уже не влюблялась. А единственный поцелуй хранила в своей памяти как свое самое большое сокровище. Ведь это был поцелуй, все-таки овеянный любовью и, конечно, немного грустью.

Итак, Женька кончила школу и довольно легко поступила в престижный Московский вуз. Легко не потому, что она была выдающихся способностей, а потому, что много занималась. Как и ее брат Сережа. Родители создали им все условия для занятий – мама ухитрялась доставать (одному богу известно, где) самые нужные пособия, бабушка готовила все очень вкусно – что еще нужно для учебы? И Сережа, и Женька были нацелены на поступление в институт, вот они и поступили. Это было естественно. А какой труд был заложен в это предприятие, не так уж и важно.

Глава 2. До свидания, Москва!

Итак, в институте Женьке на любовном фронте не повезло опять. Олег не в счет. Это была не Женькина любовь, это была Женькина ошибка, которую все же нужно было запомнить и постараться не повторять. Интуитивно Женька понимала, что жалость в таких делах не помогает, скорее мешает. В школе Женька дружила не только с девочками, но и с мальчишками. Но все мальчишки кончали одним и тем же – они по уши влюблялись в Женьку, смотрели на нее преданными глазами, исполняли любое ее желание. Никто из влюбленных с ней не спорил, не ругался, не предлагал никаких новых состязаний – то есть с ними становилось просто неинтересно общаться. Именно поэтому Женька категорически отказывалась дружить с обожателями, запрещая им даже подходить к ее дому. Ее страшно злила эта «дурацкая» любовь, лишавшая ее друзей, с которыми ей было интересно общаться, с которыми она могла болтать о чем угодно, не боясь, что скажет что-то лишнее. Ее угнетало неравенство в их отношениях, заставлявшее ее постоянно чувствовать, что она кому-то что-то должна. В данном случае – отвечать взаимностью. Хотя никто, конечно, не просил, тем более не требовал ее чем-нибудь отвечать. Но Женька не могла избавиться то ли от чувства вины, то ли еще от чего-то – все становилось не так, как было раньше. Таким образом, в старших классах гулять или дружить Женьке стало не с кем, волей-неволей приходилось сидеть над учебниками.

Со своей первой любовью, Колькой, она увиделась только на первых зимних каникулах – встречались школьные товарищи, рассказывали о своих достижениях, или злоключениях – в общем, было интересно и шумно. Женька сильно изменилась. Во-первых, стала веселой, а во-вторых – красивой. Колька обалдел – теперь он смотрел на Женьку совсем другими глазами. Провожая уже совсем поздним вечером Женьку домой, признался, что он «любил ее всегда». Но что ему могла ответить веселая Женька? Только поблагодарить за его благоразумное поведение:

– Ты знаешь, я ведь могла столько глупостей из-за тебя натворить… Из дома уйти или еще что-нибудь выкинуть. И не было бы у меня теперь ни института, ни Москвы. Да и тебя, скорее всего, тоже бы не было…

Так и расстались. Женька убежала в свою новую жизнь.

* * *

Однако, печальная любовная история продолжается. Только предмет обожания другой. Никаких особых достоинств, от которых можно было бы сойти с ума, у Валерки не было – ни удивительно красивого голоса, ни великих спортивных достижений. В институте было много красивых, высоких, умных ребят. Чем Валера Женьку зацепил, она сама не могла объяснить. Что же делать?

Ведь из-за этого Валерки ей в голову все время лезут самые мрачные мысли, она даже разучилась улыбаться, стала грубой и злой, – так думала Женька, машинально обходя весенние лужи.

– Господи, – наконец взмолилась несчастная Женька. – Хоть бы куда-нибудь исчезнуть отсюда. Куда-нибудь подальше, на самый край земли…

И вдруг, как бы отвечая на Женькины мысли, в небе зачирикала какая-то весенняя птичка и промчалась мимо нее. И тут Женька вспомнила, что сейчас весна, что у нее уже должна начаться «весенняя ломка», а она про нее совсем забыла! Под «весенней ломкой» – Женька подразумевала настроение, которое охватывало ее каждую весну и которое наверняка знакомо многим. Это весеннее чувство называется стремлением к перемене мест, или, вернее, жаждой путешествий, которое возникает с первым дуновением весеннего ветерка, с щебетанием птиц, с почти совсем растаявшими сугробами снега. Может быть, это чувство Женьке передалось от родителей – геологов, которые по-настоящему любили природу и старались привить эту любовь детям. Поступив в институт, каждую весну Женька с тоской вглядывалась в окна своей общаги, из которых вдалеке видны были многоэтажные дома новостроек. После своего маленького двухэтажного поселка Женька никак не могла привыкнуть к многоэтажкам – ей все казалось, что это строения будущего из каких-то фантастических романов. Женька поначалу даже на лифте в многоэтажных домах боялась ездить, понимая умом, конечно, что это глупо. К Сережке, когда он поступал, ей нужно было добираться к нему на 17-й этаж высотки МГУ. Никто не поверит, но вначале она поднималась по лестнице, пешком, все 17 этажей! Хорошо хоть ума хватило никому об этом не рассказывать. Только после того, как они ехали в лифте вместе с Сергеем, и он ей популярно объяснил, почему лифт не может треснуться о потолок, она смирилась и уже ездила на лифте, как все люди. Тем не менее, заходила в лифт только тогда, когда в него заходил еще кто-нибудь.

Рис. 2.1. Московский Государственный Университет

Так вот. В этот злосчастный весенний день Женьку вдруг и осенило: нужно куда-нибудь уехать! Не насовсем, конечно, но хотя бы на все лето. Куда-нибудь далеко, как можно дальше, ведь наша страна огромная, все-таки занимает одну шесту часть суши. Ехать – все равно, куда, главное – определиться так, чтобы это было с какой-нибудь организацией – чтобы не одна, а в коллективе, и чтобы платили хоть что-нибудь, чтобы не напрягать родителей. Почему Женька не ездила в стройотряды? Во-первых, девочки их факультета (в силу их малочисленности) были освобождены от всяких стройотрядов. Девочки могли ехать только по желанию. Женька бы поехала с удовольствием, их с Сережкой родители приучили к кочевой жизни, и ей нравилось жить на природе, любоваться восходами и закатами солнца, узнавать новые места, иногда очень красивые. Но из девочек никто не изъявлял желания ехать в стройотряд, а ехать одной Женьке не хотелось. К тому же, не дай бог, Валерка подумает, что она потащилась в стройотряд из-за него (летние работы для юношей-студентов были обязательны). Нет, этот вариант ей не подходит.

Но была, конечно, и еще одна причина, по которой Женька не ездила летом в стройотряды – просто Женька была очень привязана к своему дому, всегда с огромным нетерпением ждала каникул, а перед отъездом домой обегала все столичные магазины, выбирая, что купить маме, бабушке, папе и Дашке, младшей сестренке. Спускала на подарки все деньги, оставив только один рубль на постельное белье (иногда приходилось ехать и без белья) и две копейки на чай (без сахара). Ехать на поезде нужно было 22 часа, и часов за шесть до прибытия Женька уже не могла ни читать, ни писать, ни разговаривать. Только сидела в почти опустевшем вагоне и молча смотрела в окошко, вспоминая всех своих близких. Представляла, как перед их приездом мама драит до блеска квартиру, как бабушка хлопочет на кухне, как папа тащит из магазина огромные сумки с продуктами. Дети приезжают! И всегда в квартире становилось шумно и весело, и как же ярко сияло солнце, и столько счастья было в эти моменты! Честно говоря, Женьке даже никогда не приходило в голову, что можно хотеть поехать не домой, а куда-нибудь в другое место. Лучше дома не было ничего!

– Так вот. В этом году я все-таки поеду далеко, – твердо решила Женька. И, как человек деловой, стала рассматривать варианты. Стройотряд отпадал – понятно, почему. Остается какая-нибудь экспедиция. А ведь Сережка на своем геологическом факультете каждый год ездит на практику – почему бы ему не пристроить ее к себе на какую-нибудь маленькую должность? На первых курсах студенты-геологи летом ездили на практику в Крым – там у Московского университета всегда была геологическая база, где-то в районе Бахчисарая. На более старших курсах ребят-геофизиков уже посылали на практику в разные места – кого в Казахстан, кого в Сибирь, либо еще куда.

Женька была уверена, что обязательно все получится. В Сереже Женька не сомневалась. Конечно, он охотно ее возьмет с собой. Все должно получиться просто здорово! Женька взглянула на небо, и, первый раз за этот сумасшедший «курсовой» месяц, улыбнулась. Ура! Наконец-то она будет свободна! От надоевших занятий, от осточертевшей общаги, от этой несчастной «любви» в кавычках, от которой никакой радости никому нет и не предвидится. Все! Решено! Она поедет обязательно! И вернется другим человеком. Спокойным, уверенным в себе, свободным от никому не нужных чувств. Слава богу!

Неотъемлемым качеством Женьки, как ей казалось, было умение добиваться поставленной цели. Она еще толком не разобралась, хорошо это или плохо. Родители говорили, что это хорошо – но они подразумевали такие материальные вещи, как поступление в институт, решение насущных задач и прочие вещи, касающиеся только конкретного человека и цели, поставленной перед ним. То есть имеется в виду один (!) человек со своими мыслями и действиями. Но ведь в человеческих отношениях участвуют двое. Как-то разговорились на эту тему с отцом, и он ей сказал, что можно всего добиться и в человеческих отношениях. Конечно, Женька из любовных книжных романов знала кое-что из науки обольщения, и теоретически с отцом была согласна. Но конкретно, когда дело касалось ее лично, Женька считала унизительным чего-то добиваться. Любить человека нужно таким, какой он есть. Так думала прямолинейная Женька, которая физически не могла хитрить или притворяться. Тем более добиваться, чтобы ее любили? Да никогда, ни за что! Не хочет – не надо!

Однако, с поездкой в экспедицию оказалось все не так просто, как представлялось вначале. Сережка, будучи сам студентом, устроить «постороннего человека» в свою группу не мог (а, может быть, и не захотел). К тому же, геологические группы формировались зимой, и прибыть к месту экспедиции нужно было до первых чисел июня. Так что студентам, захотевшим поучаствовать в геологических изысканиях, пришлось бы всю сессию сдавать досрочно (у Женьки экзамены начинались с 1 июня, а у студентов-геологов, конечно, сессия была раньше). На такие подвиги далеко не все студенты были способны. Также Сережа сказал, что студентов, не обучающихся на геологических факультетах, работать в экспедиции берут только в качестве рабочих. Экспедиций было много – в Казахстан, Якутию, Бурятию, Сибирь, Урал. Формирование состава экспедиций заканчивалось обычно в мае, а непосредственно геологические работы из-за погодных условий где-нибудь в тайге раньше июня не начинались. Так что после сбора информации Женьке оставалось одно – найти подружку, тоже готовую к приключениям (поскольку ехать одной было страшно) и самой искать подходящий вариант.

Инга и Катя ехать работать сразу отказались – сессия была трудной, к тому же у девчонок тоже были проблемы на личном фронте. Таня (с которой Женька училась в одной группе первые два года) вначале с восторгом согласилась ехать, но потом, почти в самый последний момент, вдруг передумала, в общем-то подведя начальника экспедиции, который хоть немного, но на их работу рассчитывал. Пока Женька разбиралась с подругами, осталась единственная экспедиция, где нужны были люди – это район Южной Якутии. Ехать одной, так далеко, конечно, было очень страшно. В конторе экспедиции билет Женьке взяли на 2 июня – с тем, чтобы к месту назначения она прибыла до 7 июня. Все экзамены Женька сдала досрочно, сравнительно легко.

Узнав, что их Женька собралась в экспедицию, причем в такую даль (на край света!), мальчишки из Женькиной группы всполошились. Почти каждый счел своим долгом сказать ей об опасностях, которые ее там подстерегают, о бичах (Бывший Интеллигентный Человек), об убийцах, которые только и ждут одиноких девочек в тайге. Принесли ей почитать и некоторые полезные в этом отношении книги. Одну из них, про некую английскую девушку («Тэсс из рода д'Эрбервилей»), Женька успела прочитать, а вторую – какое-то произведение Горького – просмотрела с отвращением. Там рассказывалось о тяжелом и жутком изнасиловании хорошей и доброй девушки. Женька страшно не любила такие книги, пронизанные жестокой «правдой жизни». Все-таки, Женька, воспитанная на принципе «добро побеждает зло», не хотела верить во всякие безобразно уродливые человеческие отношения. Из любого злодея можно сделать доброго человека – примерно такие у нее были представления о жизни (конечно, наивные, но что требовать от человека, никогда серьезно не отрывавшегося от отчего дома). Женька решила не обращать внимания на всякие гипотетические жуткие происшествия, взяв на вооружение самый подходящий в данной ситуации девиз: «Будь, что будет».

В геологической конторе Женьку снабдили всей необходимой информацией – подробно расписали, как и куда добираться. Дорога предстояла нешуточная – от Москвы до Южной Якутии, где будет производиться геологоразведка. Все взрослые геологи уже уехали, так что добираться Женьке предстояло одной. Даже не пытаясь запоминать города и полустанки, на которых нужно было куда-то пересаживаться, Женька написала весь маршрут на двух картонках: одну из них она намертво зажмет у себя в кулаке, а вторую (копию) положит в сумку, на случай потери первой. Запомнить весь маршрут было совершенно невозможно. Сначала нужно было лететь на самолете – с двумя пересадками. Первая – точно в Новосибирске, остальные – по списку. Потом (кажется, в Чите) нужно было пересаживаться на поезд и ехать до какого-то полустанка, потом пересаживаться на автобус, доехать до селения, в котором нужно переночевать (на вопрос Женьки «где?» последовал ответ: «А где предложат, не беспокойся, на улице не останешься»). Утром ехать до какого-то городка с дурацким названием Тында (его почему-то Женька запомнила), потом еще куда-то на чем-то ехать. В конечном итоге нужно было добраться до поселка, где находилась база экспедиции. Там же была и вертолетная площадка, откуда вертолет доставлял уже до конечного пункта (где работали геологи) людей, провизию, оборудование, почту – в общем, все то, что требовалось доставлять в отрезанные от большой земли геологические экспедиции – небольшие участки неугомонной человеческой деятельности.

Рис. 2.2. Аэропорт Шереметьево, 1970 г.

Всю дорогу Женьке расписали по пунктам: что за чем следует, как добираться, сколько стоят билеты, к кому обратиться, если что-нибудь случится и т. д. Билеты на самолет купили в экспедиции, там же выдали деньги на билеты в поездах и автобусах (маршрут был известен до мельчайших деталей). Сообщили, что с той минуты, как она ступит на борт самолета, она поступает полностью на содержание геологической партии. То есть, ночевки, пища и все остальное – это уже ее не касается, все оплачивает экспедиция.

Узнав такую радостную новость, Женька решила на оставленные на дорогу деньги устроить прощальный ужин со своими друзьями. Как раз было готово и новое платье, которое Женька заказала себе недавно в ателье – ведь у Женьки до сих пор не было нарядного платья. Вернее, нарядные платья были, но эти платья мама покупала ей в Детском мире, а Женька давно мечтала о взрослом красивом платье. Поэтому сама высмотрела в моднейшем журнале «Бурда» то, что ей было нужно – голубое платье с глубоким вырезом, отделанное мелким белым бисером. Платье удалось, и, взволнованная предстоящим путешествием, Женька выглядела в нем бесподобно. На прощальный ужин пришло несколько московских ребят из ее группы, были ее две подружки Инга и Катя (Таню Женька не пригласила), конечно, Сережа и, естественно, ближайшие друзья – Валера Трофимов со своим приятелем Колей (они жили на одном этаже с девочками). Грустно почему-то было Женьке, и, честно говоря, страшно. Первый раз едет одна, так далеко. На Валерку даже не смотрела – что он делал, что говорил, так было тяжело. Наконец, наступил поздний вечер, пора и в Шереметьево ехать. Провожать, конечно, верный Сережа поедет. Гости стали расходиться. Женька на минутку замешкалась в пустой комнате. Вдруг Валера вернулся, подошел к Женьке, и сказал: