Ангел порочного круга

Улыбаюсь ее вопросу. Сам не знаю, почему я так на нее смотрю…

– Я вновь надела твою рубашку, потому что пижаму мы не купили.

– Купим.

Поворачивается и смотрит на часы, которые показывают «без пятнадцати шесть»:

– Ты приехал пораньше?..

Ее личико озаряется улыбкой. А я понимаю, что с неистовой силой хочу целовать ее: губы, глаза, тело… Продвигаюсь и нависаю:

– Насть, можно я тебя поцелую?

Ее глаза становятся шире, а губ касается едва заметная улыбка. Тогда я накрываю их своими. По ее движениям понимаю, что она не готова для глубокого поцелуя и начинаю лишь слегка ласкать, то нижнюю, то верхнюю губу. Она отвечает, но как-то очень робко, несмело. Заглядываю в глаза:

– Ты с кем-нибудь целовалась?

– С тобой.

– Настя…

Опускаю голову и касаюсь губами шеи, слышу, как она выдыхает. А после ощущаю, как упирается руками мне в живот. Но теперь все иначе, все по-другому. Нависаю над ней:

– Что не так?

– Слишком рано, – смотрит широко открытыми глазами, в которых я утопаю раз за разом.

– Тебе понравится, обещаю…

Мой поцелуй – ее выдох. И это сводит с ума. Начинаю покрывать поцелуями скулы, подбородок. Она откидывает голову чуть назад и позволяет продолжить. Спускаюсь по шее к ключице. Запах кожи и предвкушение обладать своей невинной женщиной опьяняет сильнее любого алкоголя. Она будто тает в руках, становясь податливой, и это сносит мозг напрочь. Я вновь поднимаюсь к нежным губам и целую чуть глубже. Мне сложно поверить, что у нее это второй поцелуй и я первый, кто касался ее губ. И буду первым, кто коснется тела.

Ее дыхание учащается вслед за моим. Ангел обвивает шею руками и отвечает на ласки. Провожу рукой по груди, спускаюсь к животу и ниже к бедрам, затем начинаю вести пальцами вверх, ощущая разгоряченное тело под хлопковой тканью рубашки. Слышу короткий стон из ее уст и она останавливает поцелуй, потом отстраняется и говорит ожидаемые, но чертовски неуместные слова:

– Я не хочу.

Останавливаюсь и смотрю в глаза:

– Почему?

– Это слишком рано.

– Хочешь, займемся этим после ужина, часов в десять?

– Я не это имела в виду.

– Прекрасно понимаю, о чем ты, – целую ее легким прикосновением к губам и поднимаюсь. ― Как твоя рука?

– Нормально, не болит.

– Что ты хочешь на ужин? Я закажу.

– То, что считаешь вкусным. У меня нет аппетита.

Так и хотелось сказать: «вот если бы мы с тобой занялись сексом, то у тебя был бы волчий аппетит», но я тактично молчу.

– Тогда давай отделаемся бутербродами?!

– Давай! – вновь улыбается.

– Поднимайся. У меня для тебя кое-что есть.

– Мне? Что?

– Небольшой подарок.

– За что?

– Насть, а разве подарки дарят за что-то?

Пожимает плечами:

– Или для чего-то.

– Просто так, Насть.

А ведь угадала: для того чтобы была в моем доступе.

– У тебя нет пижамы?

– Нет. Сказал же, купим.

– Я бы предпочла одеть твою, потому что рубашка короткая.

– Меня это не смущает.

– А меня да.

– Насть, я не ношу пижамы. Могу дать брюки, в которых сплю.

– Мне подойдет.

– Ты остерегаешься своих желаний или моих?

– Твоих.

– Сейчас принесу.

Все ради того, чтобы она чувствовала себя в безопасности.

Сидим на кухне. Смотрю, с каким аппетитом она поглощает ужин. Видно, что ничего не ела за весь день:

– Нравятся мои бутерброды?

– Самые вкусные, которые я когда-либо пробовала.

– Насть, вот так внаглую врать тебе не идет.

– Они, правда, вкусные.

– А говорила, что нет аппетита.

– Его и не было.

– Ну все, обжора, допивай чай и пойдем, я вручу тебе подарок.

– Обжора?..

– Насть, месячный котенок съедает в два раз больше, чем ты. Пошли. Вставай, вставай.

– Иду.

За руку завожу ее в свою комнату и усаживаю на кровать:

– Вот, держи.

Протягиваю коробку в упаковочной бумаге и с упоением наблюдаю, как она с детским любопытством разворачивает. Наконец-то добирается до самого телефона. Вынимает и начинает крутить в руках. Понимаю, что ей нравится, но не вижу восторга.

– Спасибо!

– И все? Тебе не понравился подарок?

– Понравился. Очень.

– Что-то радости не вижу.

– А как, по-твоему, человек должен выражать радость?

– Ну не знаю… Обычно женщины начинали виснуть на моей шее.

– То есть, не мне подарок, а одной из твоих женщин?

Откладывает телефон в сторону. Черт бы меня побрал ляпнуть такое:

– Настя, я не то имел в виду.

– Нет, нет. Ты очень понятно выразился.

Встает и направляется к двери, я перехватываю ее за плечо:

– Если решаешь уйти, значит, ни черта тебе не понятно. Сядь обратно! – тяну за руку вниз и усаживаю на постель. ― Настя, это подарок для тебя! И будь любезна, прими его.

– И что я тебе за него должна? Повиснуть на шее?

– Настя, перестань!

Вижу, что глаза наполняются слезами. Не трогая телефона, вновь встает и направляется к двери.

– Настя, извини меня. Я не должен был кричать. Стой.

Силой притягиваю к себе и крепко прижимаю. Не знаю, может ли она свободно дышать, главное, чтобы простила:

– Пожалуйста, извини. Тебе тяжело сейчас, а я требую от тебя проявления радости. Извини.

Ощущаю, как напряжение из ее тела уходит и она прижимается в ответ, обхватив крепко за спину.

– Мне на самом деле, хотелось сделать тебе подарок. Да, сознаюсь, в нем есть умысел. Я хочу иметь возможность позвонить тебе в любое время и застать в любом месте, где бы ты ни находилась. Насть, эта чистая правда. Веришь мне?

Вижу, как кивает, не говоря ни слова.

– Возьми его, я тебя очень прошу.

– Хорошо, – говорит чуть всхлипывая.

Подвожу ее к кровати и даю в руки телефон:

– Если что-то в нем не устраивает, давай поменяем.

– Нет, он очень красивый.

– Я записал в него свой телефон. Телефон врача и Соболева. Это люди проверенные, поэтому можешь звонить им, если возникнет необходимость. Я волновался сегодня, когда не мог тебе позвонить.

– Отвезешь меня завтра к Соболеву, а потом на работу? Я хорошо себя чувствую. А после вечерних таблеток даже пальцами могу шевелить. Смотри.

Взял ее руку и поцеловал:

– Я рад. Но выбери что-то одно: либо Соболев, либо работа. Ну и это только при условии, что после капельницы будешь хорошо себя чувствовать.

– Тогда работа.

– Хорошо. Иди спать.

Открыла дверь, но остановилась:

– Спасибо, что заботишься обо мне.

– Можешь на меня во всем рассчитывать. Хорошо?

– Хорошо.

Подхожу и обнимаю. Она прижимается щекой к моей груди и обнимает в ответ. Позже довожу ее до спальни и целую в губы, еще больше углубив поцелуй.

– Доброй ночи! – ангел…

Глава 16

Настя

Сегодня после капельниц я чувствовала себя лучше. Значит, все пройдет и будет хорошо. Перед тем как поехать в офис, Матвей привез меня в магазин, чтобы купить одежду в деловом стиле и пижаму:

– Ты уверен, что нам нужно в этот магазин?

– А в чем проблема?

– Он очень дорогой. Посмотри, какие цены. Я даже с десяти зарплат тебе деньги не отдам. Пошли в другой. Пожалуйста.

Мы стояли посреди бутика, но я по чуть-чуть продвигала его к выходу.

– Насть, не нужно беспокоиться о моих деньгах. Они у меня есть, и я хочу их на тебя потратить.

– Я беспокоюсь не за твои деньги, а за свои. Говорю же, на такую одежду будет вся зарплата уходить.

– Насть, во-первых, я иду туда, куда считаю нужным. А во-вторых, ты даже не знаешь, какая у тебя будет зарплата.

– И какая?

– Не знаю. Я об этом не думал.

– Что, значит, не знаешь? Ты уволил секретаря, я буду работать вместо нее. О чем думать? И, кстати, почему ты ее уволил?

– Да, какая разница почему. И у вас с ней…

– Кого я вижу, сам Матвей Стоянов!

К нам подошла высокая, стройная девушка с красиво уложенными волосами и очень по-свойски провела ладонью по груди Матвея, а меня обдала крайне удивленным взглядом.

– Привет, Наташ.

– А где Лизонька?

– Понятия не имею. Наверное, дома.

– Опять повздорили?

– Если хочешь поговорить о Лизе, то зайди к ней в гости.

– Как всегда, не в настроении, да… Ты нас не представишь?

– Нет, необходимости.

– А, ну тогда понятно… Передавай Лизоньке привет.

«Нет необходимости»? Значит, я для него пустое место. Она поцеловала его в губы и ушла, махнув копной белых волос. Сейчас я бы хотела оказаться, где угодно только не здесь, ни рядом с ним в таком ужасном виде: блеклая, без укладки, без макияжа. Подкативший комок горести мешал глотать, а слезы начали застилать глаза. Я выбежала из бутика и даже не понимала, куда мне деться. Просто быстрым шагом шла вперед, слыша, как он выкрикивает мое имя. Но я не хочу возвращаться. Скорее всего, я для него действительно, обезьянка, которая вызывает лишь интерес. Или игрушка, которую он купил и теперь одевает по собственному вкусу. Идти в таком темпе стало тяжело: тело болело от ощущения слабости, начало тошнить, я прислонилась к стене и сползла вниз. И все же хотелось, чтобы он шел следом, но когда оглянулась – его не было. Я просто кукла, от которой он ждет отработки тройной цены, поэтому держит рядом. Папочка, зачем же ты меня оставил? У меня больше нет сил. Я так не могу…

– Анастасия Викторовна?

Подняла голову на мужской голос. Передо мной стоит охранник:

– Да.

– Я нашел ее, – проговаривает в рацию, ― она в левом крыле, возле лифтов.

Буквально через несколько секунд вижу, как из-за угла быстрым шагом ко мне идет Матвей и еще один охранник.

– Большое спасибо за помощь.

Увидела, как охранники уходят. Но голову поднимать не хочется.

– Настя, мне это как понимать? Я тебя еле нашел. Ты что творишь? Настя, ты меня хоть слышишь?

Я сидела и рассматривала его начищенные до блеска ботинки. Не хочу разборок, вопросов, претензий. Хочу, чтобы все оставили меня в покое.

– Насть, – сел на корточки и поднял мое лицо пальцами. ― Что это была за выходка, я тебя спрашиваю.

– Оставь меня, пожалуйста.

– Опять одно и то же. Ты можешь мне объяснить причину своего поведения? То есть, если я не выполняю твою прихоть – уйти из магазина, ты мне истерики будешь закатывать? Вот этого я от тебя не ожидал.

– Пожалуйста, дай мне денег на такси, я хочу уехать.

– Опять к бабушке в заброшку?

– Не хочешь, не надо…

Потихоньку встаю. Голова немного кружится. Но если я выйду на свежий воздух, то станет легче. Сделала несколько шагов, он схватил за руку.

– Насть, что с тобой произошло?

– Ты прекрасно дал понять, что я для тебя никто.

– Теперь вообще ни черта не понимаю! Настя, объясни мне нормальным языком, что произошло? Когда я такое сказал?

– Это все от нервов. Забудь.

– Когда я такое сказал? Будь любезна, отвечай за свои слова.

– Сказал, что нет необходимости меня представлять.

– Кому сказал?

– Женщине в бутике.

– Какой жен… Ты Наташу имеешь в виду?

Киваю.

– Такого бреда я еще не слышал…

Знаю, что он прав, и от этого только хуже.

– Как я должен был тебя представить?

Пожимаю плечами:

– Настя. Имени было бы достаточно.

– Объясни, зачем чужому человеку знать твое имя, и какие у нас отношения?

Снова пожимаю плечами:

– Если бы ты назвал мое имя – значит, я с тобой, а если нет – то нет, – начинаю понимать абсурдность своих умозаключений. ― Я идиотка…

– В этом я с тобой соглашусь. Давай, я отвезу тебя домой, отдохнешь.

– Но ты же обещал ввести меня в курс дел на работе.

– Если подобные выходки больше не повторятся, то поедем.

– Обещаю, что нет. Людям ведь свойственно ошибаться.

– Конечно…

Мне нужно работать, чтобы иметь свои деньги, и тогда я смогу поквитаться за смерть папы. Как не знаю, с кем не понимаю, но я это сделаю!

Глава 17

Матвей

Дорогу до офиса ехали молча. Она была в каких-то своих непонятных мыслях и сидела, уткнувшись в окно. Чего ей не хватает? Какие претензии ко мне? Мне казалось, что мы понимаем друг друга… Видимо, ошибся. Неужели не видит, как я к ней отношусь?

– Здравствуйте, Матвей Глебович!

– Привет, Влад.

Прошли с ней к лифту. Она все крутит головой.

– Насть, в чем дело?

– Название твоей компании мне знакомо. Не могу понять, где видела.

– Мы достаточно известны, особенно в медицинской среде. Возможно, в больнице у отца встречала название в документах. Заходи.

– Возможно…

– Почему ты нервничаешь? Может, нашему охраннику я тоже должен был тебя представить?

– Вообще никому меня не представляй и не называй моего имени.

– Насть, ты на меня когти-то не распускай, хорошо? Иди вперед.

Замолкла. Открываю дверь в приемную, Брызгалов опять отчитывает секретаршу, а потом переводит взгляд на меня и, конечно же, на Настю:

– Не верю своим глазам! – по лицу расползается ехидная улыбка. ― Ты привел к нам в офис…

– Заткнись! – смотрю прицельно, если продолжит, я ударю. Но он слишком хитер, чтобы сразу доставать все козыри из рукава.

– Ты нас представишь? А то у нас не получилось познакомиться поближе.

Идет в нашу сторону. А я начинаю ощущать, как Настя прижимается и отходит за спину. Наверное, зря я не предупредил, что придется работать вместе с ним, но думаю, справится, не маленькая. Тем более, она будет моим личным секретарем. Беру ее за талию и крепко прижимаю к себе, но она словно замерла. Неужели Брызгалов мог ее так сильно напугать?

– Это Анастасия Викторовна. И она будет работать с нами. Моим личным секретарем.

– Ну, что личным я не сомневался, – стоит и ухмыляется.

– Не нарывайся!

Протягивает руку, на что Настя еще сильнее прижимается ко мне. Начинаю жалеть, что не предупредил.

– Не хотите знакомиться Анастасия…?

– Викторовна. Ты оглох, что ли?

– Не-е-ет, думаю, как уживается высокопарное имя со шл…

Я делаю рывок вперед, он отпрыгивает назад и между нами влезает Жанна:

– Меня познакомьте, пожалуйста. Это же та девушка, кто вместо Эммы Леонидовны будет?

Все это время мы буравим друг друга глазами. Если он еще слово произнесет – урою прямо здесь.

– Да, Жанна, это она.

– Замечательно! Матвей Глебович, нужна ваша подпись.

Мы, как два льва, которые дерутся за территорию. Но победитель может быть только один. И это я.

– Идемте в мой кабинет. Без тебя, Брызгалов!

Оживился бля он.

– Жанна, что нужно подписать? – подталкиваю Настю внутрь.

– А я попозже вам принесу, – улыбается.

– Понял. Спасибо, – уловка, чтобы мы не подрались. Каждый раз срабатывает.

Закрываю за собой дверь:

– Садись я расскажу, в чем будет заключаться твоя работа.

– Я не буду здесь работать.

– Почему? Ты же сама хотела… Это из-за Брызгалова, что ли?

– Зачем скрыл, что вы вместе работаете?

– Не скрывал. Просто не посчитал нужным зацикливаться на такой мелочи.

– Мелочи?

Закрыла глаза и вижу сдерживается, чтобы не заплакать. Подхожу и обнимаю. Она пытается отпихнуть, но у нее ничего не выходит.

– Извини, что не предупредил, – отстраняюсь, ― но ты бы не пришла, правда?

– Конечно, нет! Даже не представляешь, какой ужас я тогда испытала. Ты мог не прийти, и он сделал бы то, что намеревался.

– Но я же пришел. Насть, ну не сердись на меня.

– Найди мне другую работу. Я не останусь.

– Я не хочу, чтобы ты работала в другом месте.

– Почему? Я его боюсь, ты понимаешь? Как я буду работать, если он в любой момент может напасть?

– Насть, он был пьян тогда. Да, он тот еще мерзавец, но адекватен и не причинит тебе вреда. Я буду всегда рядом.

– Всегда не будешь! Найди мне другое место.

– Насть, я сказал нет. Ты будешь работать здесь.

– Тогда я сама найду.

Голос задрожал, развернулась и направилась к двери. Какая же она недальновидная и упрямая. Преграждаю путь:

– Насть, послушай меня, только без истерик. Ты сейчас в уязвимом положении: у тебя состояние горя, ты капельницы делаешь, потому что анемия. Я буду привозить на работу и отвозить домой. Если будешь плохо себя чувствовать, останешься дома или уйдешь раньше. Я не могу это сделать в другом месте, только в своей компании. Ты меня услышала?

Молчит, а затем начинает кивать. Беру ее за руку и усаживаю на кресло возле своего стола.

– Конечно, никому я не нужна со своими проблемами. Ты прав.

– Мне нужна, – прижимаю к себе. Она кладет голову мне на живот, и я ощущаю давно забытое тепло внутри.

– Я буду хорошо работать. Ты не пожалеешь, что взял меня, – смотрит оживленным взглядом.

– Не сомневаюсь.

Вплоть до шести часов я рассказывал ей о специфики нашей компании. Было удивительно наблюдать с каким вниманием она меня слушает и пытается запомнить названия поставщиков, клиентов и последовательность своих действий. Прерывались, только чтобы попить кофе.

– Ну, все на сегодня достаточно информации.

– Хорошо.

– Насть, почему у тебя такое лицо? Что не так?

После небольшой паузы выдает:

– Я и половины не запомнила, о чем ты говорил. Я не справлюсь. Подведу тебя.

– Маленькая моя, ну что ты. Иди-ка сюда.

Подходит, я усаживаю ее на колени. Пытается встать, и ничего не получается. Но все же она побеждает или я поддаюсь, и встает.

– Насть, почему ты избегаешь близости со мной?

Глаза снова стали большими и испуганными. Просто стоит и смотрит на меня.

– Тук, тук, Матвей Глебович к вам можно?

Как же ты не вовремя Анжела Дмитриевна:

– Заходи.

– Ой, я помешала?

– Нет.

– Нет? У нас новые правила? Втроем?

– Что? Нет! Настя, познакомься, это Анжела Дмитриевна – руководитель финансового отдела. Анжела, это Анастасия Викторовна – мой новый личный секретарь.

– Понятно. Недолго без Эммы продержались. Жеребец вы наш.

Взметнула волосами и вышла, громко стукнув дверью. Ненавижу бабские истерики.

– Жеребец? Ты спишь с ними со всеми?

– Нет. Было всего несколько раз.

– Так не только в «Золотой лани» услуги тебе предоставляют, но и прямо здесь на рабочем месте?

– Настя!

– Так вот какой тебе нужен секретарь? А зачем ты меня полдня грузил всей этой информацией? Начал бы с главного, как сейчас: посадил на колени. Или нет, нет…

– Настя перестань.

– Я имею право говорить!

Какая она строптивая.

– А может, у тебя есть инструкция для секретарш: лечь на стол и раздвинуть ноги? Ты до нее не дошел просто?!

– Настя, не говори ерунды.

– Эта дама спросила: «втроем», то есть, у вас и групповой секс на работе бывает?

– Настя, быть мне в аду за такое поведение, но мне не тринадцать, чтобы кто-то имел право меня отчитывать!

Мне бы надо, по ее мнению, сгореть со стыда за свое распутство, но она жутко возбуждает, когда так говорит. Настя, Настя, Настя…

– Я хочу домой.

– Поедешь в одной машине с развратником или пешком?

Смотрит сердито, дыхание частое, а я пытаюсь сдержать улыбку, но не получается.

– Это не смешно. Почему на работе обязательно должен быть секс? Или дома? Разве нельзя без этого?

– Тебе можно, – подхожу и целую в висок. Она уворачивается и все также сердито смотрит. ― Ну так, что решила: пешком или со мной?

– С тобой.

Моя девочка, никому не отдам!

Уже выходили с Настей из офиса и встретили Брызгалова:

– Матвей Глебович, ну ты меня хоть просвети, зачем привел к нам Анастасию… Забываю ваше отчество…, – вот скотина.

Чувствую, что Настя напряглась.

– Тебе какая разница? – прижал ее покрепче к себе.

– Ну, вообще-то, я твой заместитель, и должен быть в курсе…

– Эмма тебя никогда не интересовала.

– Так, она и не работала в ночном клубе.

– Как ты мог заметить, Настя уже там не работает.

– Настя, значит…, – вижу, как прожигает ее глазами.

– Сергей, для тебя она Анастасия. Понятно?

– Конечно.

А ведь за живое его задевает, что она предпочла меня. Вот и отлично!

– Я его боюсь, – заговорила, когда подошли к машине. ― Видел, как он смотрел на меня?

– Насть, не переживай из-за ерунды. Я же с тобой. Он не будет со мной тягаться. Я ему не по зубам, – не понимаю, почему она так этим озабочена.

– Ты его недооцениваешь.

– Не понял… Давай садись. И не говори ерунды.

Заиграла ту же пластинку, что и сам Брызгалов. Вообще, не понимаю ее:

– Ты его защищаешь, что ли? Что значит «я его недооцениваю»?

– Не защищаю, нет! Говорю о том, что он коварнее, чем ты думаешь.

– Пф-ф… Насть, перестань! А давай мы с тобой в ресторан поедем?! Отметим твой первый рабочий день. Да и у меня дома есть нечего, а бутерброды, хоть и с дорогими ингредиентами, уже надоели.

– Хорошо. А почему у тебя дома так мало еды?

– Потому что я там не ем. До работы кофе, а обед в ресторане рядом с офисом. Ужин то же самое.

– А, где завтрак?

– Я не завтракаю.

– А нужно.

– Насть, ну ты как бабушка с внуком. Я так много лет живу и чувствую себя отлично. Да и выгляжу тоже. Да?

Нравится ее смущать, она так мило это делает. Неповторимо просто.

– Да, ты выглядишь хорошо. А я привыкла завтракать и хочу каши, – не могу сдержать улыбку. ― Не смейся!

– Насть, не могу. Тебе точно двадцать один, а не три? Каши она хочет, – вижу, что нахмурилась и отвернулась к окну. Никогда не встречал таких людей. Все стараются встать на цыпочки и рассуждать об изысканной французской кухне, а она говорит про кашу. ― После ресторана заедем в супермаркет и купишь себе кашу.

– Спасибо.

– Выходи. Приехали.

Привез ее в свой любимый ресторан, из окон которого открывается изумительный вид на ночной город. Столик прямо на панораму. Хочу, чтобы со мной она переживала новые ощущения.

– Нравится?

– Да! Тут очень красиво! – встала у окна и любуется, а я наслаждаюсь ей.

– Что будете заказывать? – и обслуживающий персонал здесь на высоте: хорошенькая.

– Насть, что ты будешь?

Пожимает плечами, продолжая стоять у окна:

– Закажи, что считаешь вкусным.

– Тогда принесите нам вот это блюдо, – указываю на то, что люблю, но что никогда не разделяют мои спутницы.

– А из напитков, что предпочитаете? Красное вино очень подойдет к выбору.

– Нет, ей нельзя. Принесите лучше гранатовый сок и чай.

– Почему мне нельзя вино и почему гранатовый сок? – усаживается напротив, все еще, продолжая созерцать ночные огни города.

– Потому что у тебя анемия.

– А вино, почему нельзя?

– Потому же.

– Красное вино в небольших дозах полезно.

– Малышам, которые до сих пор едят кашу, вино точно противопоказано.

Опять смотрит осуждающе. Как же с ней хорошо. Так стоп. Вот, только привыкнуть к ней еще не хватало. Минут через пятнадцать принесли наш ужин:

– Я попросила, чтобы вашей девушке положили поменьше специй.

– Почему? – сказали с Настей почти одновременно.

– Но так вино ей нельзя, гранатовый сок… Я решила, что вы в положении.

Мы уставились на молоденькую официантку и, видимо, наши взгляды были очень красноречивы:

– Ой, простите, пожалуйста! Я первый день на этой работе. Какая же я бестолковая, простите.

– Да, не извиняйтесь вы так, все в порядке.

– Что-нибудь принесу вам в качестве извинения.

– Я сказал уже – ничего не надо. Все могут ошибаться.

– Спасибо большое!

– Как она могла подумать, что я в положении?

– А ты не хочешь?

– Чего не хочу?

– Детей.

– Почему не хочу? Хочу. Но для детей нужна семья. У меня ее нет.

Неожиданно для самого себя захотелось, чтобы Настя была беременна от меня. Не знаю для чего и зачем. Просто захотелось, чтобы нас что-то связывало. Бред.

– Как тебе еда?

– Честно?

– Да.

Сейчас я услышу ворох откровенностей про «как такое блюдо могут подавать в ресторане»…

– Безумно вкусно! Что это?

– Это плов, но из булгура и с множеством специй. Ожидал увидеть другую реакцию.

– Я уже не знаю, как показать, что мне, действительно, нравится.

– Нет, наоборот, многих это блюдо приводит в бурное замешательство.

– Знаешь, я почему-то вспоминаю свое детство. Какая-то специя возвращает меня туда. Ну знаешь, такое бывает когда…

– Знаю. Меня тоже. Хотя, когда было мое детство, тебя даже в проекте не было.

– Я не такая уж и маленькая.

– Насть, я старше тебя на четырнадцать лет. Достаточно.

– А какой ты был в четырнадцать лет?

– Что? А какая разница?

– Мне интересно узнать, какой ты. Чему удивляешься?

– Как-то раньше никто такого внимания не проявлял.

– Ну, значит, у тебя сегодня тоже первый день.

– Насть, нам скоро ехать домой. В другой раз.