Ангел порочного круга

– Поезжай на разрешенной скорости.

– Насть, мы до больницы еще час тащиться будем. Ну, хорошо не смотри на меня так. Я буду ехать сто пятьдесят. О меньшем не проси.

– Сначала этому человеку позвони, а потом поедем.

– Насть, знаешь, обо мне мать так не беспокоилась, как ты.

– Вот и зря…

– Дай сюда телефон. Алло, Владислав Степанович, здравствуйте! Вы сегодня на смене? Хорошо. Я скоро подъеду, нужно, чтобы вы девушку осмотрели. Ладонь гвоздем проткнула. Думаю, да, рука выглядит плохо. Когда приедем, я наберу. Насть, врач на месте. Нам крупно повезло. Ты как себя чувствуешь? Настя?

Видимо, от волнения температура еще подскочила, и все начало плыть перед глазами. Вижу Матвея, но говорить мало сил. Во рту все пересохло:

– Мне пить очень хочется.

– Насть, откуда я тебе воды возьму?

– Тогда не надо.

– Сейчас, что-нибудь найду, – вижу, как водит пальцем по экрану телефона. ― Через несколько километров съезд в поселок, там должен быть магазин. Потерпи.

Киваю и кладу голову набок, чтобы видеть его лицо. Он очень красивый, мужественный, сильный. Глаза начинают смыкаться:

– Только не гони, пожалуйста…

Пробуждаюсь оттого, что Матвей трясет меня за плечо:

– Вот выпей воды.

Подносит бутылку к губам, и я начинаю заглатывать живительную влагу. Становится лучше.

― Съешь таблетку. Здесь аптека есть, я купил обезболивающее. Оно и жар собьет.

– Спасибо.

Чувствую губами его пальцы. Кажется, я влюбляюсь в него. А это очень и очень глупо. Только поделать ничего не могу.

– Руку врач сказал не трогать. Я бы что-нибудь еще купил… но Владислав Степанович заверил, что одной таблетки достаточно. Может, на заднее сидение пойдешь, там сможешь прилечь.

– Нет, я лучше тут…

С тобой.

– Давай-ка я тебя пиджаком укрою, так тебе будет комфортнее, наверное.

– Спасибо.

– Насть, тебе не за что меня благодарить. Вот так будет уютнее.

Ошибаешься. Я за все тебе благодарна. Вдыхаю аромат его духов, он меня дурманит больше температуры. Все время пока мы ехали до больницы, я смотрела на него, лишь иногда проваливаясь в сон.

– Настя, просыпайся. Мы приехали.

Открываю глаза, вижу Матвея перед собой с моими туфлями в руках. Начинаю приходить в сознание. Мне стало лучше, уже не так горит голова, и в руке нет сильной боли.

– Давай-ка, спусти ноги и надень туфли. Сейчас я ремень отстегну.

Он наклоняется и по телу проскальзывает волна из тысячи маленьких фейерверков, когда я ощущаю его близко. А когда поднимается, останавливается взглядом на моих губах, которые мгновенно становятся сухими и налитыми, непроизвольно облизываю. Он шумно вздыхает и выпрямляется. Затем садится на корточки и начинает надевать мне туфли. Он так нежно это делает. И каждое его прикосновение эхом отзывается по ногам и животу.

– Сможешь идти в них? Попробуй.

Я встаю, опираясь на его ладонь, и делаю несколько шагов:

– Да, могу.

Слышу, как срабатывает сигнализация. И чувствую, как он плотнее надевает на меня пиджак и обнимает за талию, прижимая к себе.

Мы поднимаемся по лестнице и заходим в приемный покой больницы. Людей достаточно много. Пахнет привычным антисептиком.

– Давай садись вот сюда. Я позвоню врачу, – сажает меня на кресло, и остается рядом. ― Владислав Степанович, мы на месте. Хорошо, я пока заполню данные, – отключает телефон. ― Насть, мы паспорт в доме забыли. Ладно, попробуем без него.

– Нет, не забыли. Он у меня здесь, – указываю на живот. Он так и лежал у меня в колготках.

– Ты съела его, что ли? Ну, наконец-то я вижу твою улыбку.

– Паспорт в колготках, но я не могу его вынуть здесь.

– А в чем проблема?

– Мне нужно будет задирать платье.

– Насть, это не проблема. Ну, чего ты на меня так смотришь? Хорошо, пойдем в туалет или вон в тот угол я тебя закрою.

Туалет был занят, и в него стояло три человека в очередь. Пришлось идти в угол. Повернулась к нему спиной, а он встал сзади. Чувствовала его дыхание на шее:

– Как же неудобно это делать одной рукой.

– Давай, я вытащу.

– Не надо.

Мне спокойно, когда я ощущаю его за спиной.

– Готова?

– Да, – развернулась, а он в упор смотрит на меня, ― Можем идти. Мне нужно оформить документы?

– Я все сам сделаю. Ты вот сюда садись и жди меня. Хорошо?

– Хорошо.

Я готова тебя ждать всю жизнь. Видела, как он оформляет на меня карточку. Он обо мне заботится. Скорее всего, я ему нравлюсь. Конечно. Он бы не приехал за мной. Ведь не может быть другой причины? Из раздумий меня вывела вибрация в кармане пиджака. Вынимаю телефон, на экране светится имя «Елизавета». Ком подкатывает к горлу. Я слишком размечталась…

– Пошли, нам нужно на третий этаж.

– Тебе звонят.

Берет телефон, смотрит на экран и скидывает звонок. Я молчу. Боюсь, что если хоть что-то начну говорить – расплачусь. Пока шли до кабинета врача, она звонила четырежды, и он постоянно сбрасывал:

– Почему ты не отвечаешь? – я все же набралась храбрости хоть что-то сказать.

– Потому что я занят и перезвоню позже.

Злится. Интересно, часто он бывает так занят?

Возле кабинета нас уже ждал врач: пожилой мужчина, лет шестидесяти. Они пожали друг другу руки.

– Ну, что у вас произошло? Давай, мне карточку. Анастасия Викторовна Приозерская?.. А вы, случайно, не дочь Виктора Приозерского? – стою и киваю. ― Соболезную вам, деточка! Проходите. Матвей, ты здесь подожди.

Врач заходит в кабинет, у меня опять накатываются слезы, я оборачиваюсь:

– Ты же подождешь меня?

– Конечно. Я без тебя никуда не уеду.

Глава 11

Матвей

Опять. Вот непонятливая баба. Скидываю звонок Лизы, потому что сам себя не понимаю. Злюсь на то, что тихоня увидела ее звонок и сообщение… Интересно, каким оно было? Нахожу. Вот, черт! Но почему меня злит, что она о Лизе узнала? Неужели я рассчитываю на продолжение отношений с Настей? Черт. Рассчитываю… Пока сам не знаю на какие, но понимаю, что не хочу ее отпускать.

Вижу, как в кабинет Владислава Степановича быстрым шагом направляется медсестра с металлическим контейнером в руках. Ощущаю беспокойство. Кажется, что уже прошло много времени, как тихоня там находится. Через минуту-две вновь звонит телефон. Отвечаю:

– Лиза, послушай…

– Нет, это ты меня выслушай, Стоянов! Я тебе кто, что так долго должна дозваниваться?

– Ты мне? Никто.

– Это как понимать?

– Понимай как хочешь. Но если я не беру трубку…, – вижу, как медсестра выходит обратно, нажимаю «отбой» и подхожу к ней. ― Извините, в кабинете моя знакомая. У меня есть основания беспокоиться за нее? – указываю рукой на контейнер.

– Пока ничего не могу сказать, – смотрит на меня безразличным взглядом и также поспешно уходит.

Черт! Начинаю ходить туда-сюда. Что же так долго-то? Сажусь и листаю сводку новостей, чтобы успокоиться и узнать новости о Рустаме, если таковые есть. Ничего нет. Ни от кого. Приходит сообщение от Лизы «Между нами все кончено. Я так больше не могу». Просто смахиваю светящийся прямоугольник в сторону. Жаль лишаться первоклассного минета, но найти замену не проблема. Терпеть не могу бабские истерики.

Наконец-то приоткрывается дверь кабинета:

– Матвей, зайди.

Не знаю, что я ожидаю увидеть или услышать, но сердце начинает биться быстрее. Захожу внутрь и вижу Настю, сидящую на кушетке с перебинтованной рукой: от кончиков пальцев до запястья. Облегченно вздыхаю, хотя ее бледное лицо и синяки под глазами настораживают.

– Все в порядке? Как рука? – первый вопрос адресую ей, а второй – врачу.

Владислав Степанович указывает на стул, предлагая сесть.

– Рану мы обработали. Инфекция далеко пройти не успела, так что тебя сам Господь Бог к ней направил. Вовремя. Несколько часов промедлил бы и пиши пропало.

Я взглянул на Настю: такая нежная, хрупкая, кроткая. Сидит, как школьница, не издавая шума.

– Хорошо.

– Но есть одна существенная проблема.

Сердце опять заходит частыми ударами:

– Что не так?

– У Анастасии Викторовны малокровие – анемия. Ей нужно лечение.

– Конечно…

Вновь смотрю на нее. Понимаю, что готов отдать ей часть своей крови, чтобы увидеть улыбку.

– Сможешь, о девушке позаботится?

– Да.

– С жилплощадью у Насти проблемы. Поэтому недели на две либо стационар, либо домашнее… Минуточку, – достает мобильный, который только что начал вибрировать. ― Да. Сейчас подойду. Оставлю вас на пару минут. Обсудите пока этот вопрос.

Выходит за дверь, я пересаживаюсь на кушетку:

– Как ты? – беру за руку, но уже через секунду она отдергивает назад.

– Нормально. Сейчас намного лучше.

– Ты очень плохо выглядишь, – увидел замешательство во взгляде, ― бледная и синяки под глазами.

– Немного устала. Отдай мне паспорт, пожалуйста, мне нужно будет оформить документы, чтобы лечь в больницу.

– Зачем? Будешь две недели у меня, дальше решим, что делать. По-моему, мы уже обсудили это.

– Мне неудобно. Мы договаривались о нескольких днях, пока я не найду работу. А не о двух неделях больничного пребывания. А с такой рукой меня никто не возьмет. Какой из меня работник? Слава богу, что рука правая здорова.

Смотрю на нее и не могу понять: она со мной заигрывает, пытаясь вызвать жалость, или говорит абсолютно искренне?

– Да, нет проблем. Два дня или две недели, какая разница?..

– Ты меня не знаешь совсем. Зачем тебе обуза?

– Я не собираюсь быть твоей нянькой, просто предоставляю жилье. Все. А то, что я тебя не знаю – это легко исправить за одну ночь.

Прочел на ее лице волнение. Мне нравится заставлять ее думать, что нам предстоит заняться сексом в ближайшее время.

– Лучше останусь здесь. Если у тебя насчет меня только одна мысль, как затащить в постель, то я так не хочу.

– Она не одна, но занимает главенствующую позицию. Ты бы предпочла другого мужчину рядом с собой?

Раз за разом я хочу слышать твердое «нет» на этот вопрос. Но она не успела ответить, пришел врач:

– Ну, что вы решили вопрос ближайших двух недель?

– Да, Настя будет жить у меня.

Услышал, что она что-то там пискнула, но договаривать не стала, значит, согласна.

– Вот и хорошо. Тебе нужно будет купить таблетки в аптеке и пять дней подряд привозить Анастасию Викторовну на капельницы. Часикам к девяти – десяти, как раз перед работой успеешь.

– Ладно.

– Покой, сон, хорошее настроение и медикаменты. Вот четыре слагаемых здоровья для вас Настенька.

Владислав Степанович погладил ее по плечу, и в глазах блеснули слезы. Наверняка они вызваны разговорами об отце.

– Спасибо вам большое!

– Это меньшее, что я мог сделать для дочери Виктора Алексеевича.

Я пожал руку врачу:

– Насть, подожди за дверью. У меня к Владиславу Степановичу разговор есть.

– Конечно, – то ли испуг, то ли недовольство на лице, но ей лучше выйти.

– О чем хотел поговорить?

– Мне нужно беспокоиться за ее здоровье?

– Побеспокоиться следует, но ничего серьезного не произойдет, если будет соблюдать все мои предписания. Держи список лекарств. И завтра подъезжайте на первую капельницу. Подойдешь к администратору, отдашь направление. Я информацию передам. Оправится после пережитого и пойдет на поправку быстрее.

– Что с ней?

– Это она пусть сама тебе расскажет. Ну, бывай, Матвей Глебович!

– До скорого.

– Ко мне через неделю с ней.

– Хорошо.

Вышел из кабинета. Она сидит, укутываясь плотнее в пиджак:

– Пошли.

Протягиваю руку, она берется холодными пальцами, и мы направляемся к выходу.

Глава 12

Настя

― Как твои ноги?

Уже спускались по ступенькам больницы, а я иду словно в деревянных башмаках. Вероятно, это заметно:

– Неплохо.

– Может, прогуляемся до моего дома? Тут пешим ходом минут пятнадцать – двадцать.

Я даже приостановилась на время:

– Нет, давай на машине, я устала…

– Насть, почему ты не можешь сказать, что тебе больно или неприятно? У тебя какая-то боевая подготовка?

Смешит меня.

– А ты часто говоришь, что тебе больно?

– Нечасто, но если у меня тридцать семь и два, со мной лучше не связываться, я жуткий нытик. Давай заедем в магазин и купим тебе удобные туфли или кроссовки? Хотя, если судить по погоде, тебе нужны сапоги.

С ним мне хорошо. Но нельзя забываться, нельзя:

– Давай, в следующий раз.

– Когда? Тебе завтра на процедуры. Туфли за ночь не превратятся в мягкие тапочки. Садись.

Открыл мне дверь и снова помог с ремнем. Не успев полностью вылезти из машины, замер и повернулся ко мне так, что его губы оказались в нескольких сантиметрах от моих. Я попыталась пятиться, но кресла были безумно неподатливыми:

– Насть, тебе нужно купить новую одежду.

– А чем эта плоха? – мне стало очень стыдно: что-то не так с одеждой, и со мной в целом. Я не подхожу для такого человека.

– Она прекрасна для «Золотой лани» или для встречи, когда планируешь завалить мужика в кровать прямо на месте, но не для обычной жизни.

Так и продолжает стоять в близости от меня, я непроизвольно сглатываю и отворачиваюсь в сторону. Меня в дрожь бросает от этого:

– Ты слишком близко.

– А! Так я все же тебе неприятен?!

Мгновенно выпрямляется и шумно захлопывает дверь. Вздрагиваю. Я боюсь, когда он так делает. Садится за руль и даже не смотрит на меня. Пристегивает ремень. Впервые это вижу. Отъезжаем от больницы, и минут десять едем молча. Я отвернулась к окну и наблюдала за ночным городом. Петербург прекрасен ночью: светящиеся витрины, подсветка на домах. Мы проезжали Неву с огромными мостами. Здесь очень красиво.

– Что случилось с твоим отцом?

Выдернул меня из полусна. Наверное, это действие таблеток: боль я не чувствовала, а вот расслабленность и даже некую обессиленность, да. Но вопрос быстро ввел мое тело в состояние готовности защищаться:

– Я бы не хотела об этом говорить, – села в кресле удобнее, чтобы чувствовать опору.

– Почему? Не доверяешь мне?

– Я тебя не знаю, – на эти слова он шумно выдохнул и однобоко улыбнулся, ― Никому не могу доверять полностью.

– Ну, зато честно!

– Если я тебя так раздражаю, то зачем взялся спасать меня? Я не просила.

Боже, он повернулся с таким тяжелым и презренным взглядом, что мне захотелось плакать: от бессилия, внутренней боли, оттого что совершенно не знаю, что делать. Но я этого не покажу. Нельзя.

– Я тебя не спасал. А то, что приехал за тобой… это скорее интерес.

– Что? Я, по-твоему, обезьянка в цирке? Тебе было интересно, куда уехала ночная путана? Если ты удовлетворил свой интерес, то будь любезен, останови машину, я хочу уйти!

Он подъехал к тротуару и остановился:

– Выходи.

Развернулся ко мне и смотрит в упор. Я кое-как отстегнула ремень. Огромный ком подкатил к горлу и начал душить, заставляя дышать чаще, а слезы заполонили глаза. Я скинула пиджак, открыла дверь и вышла. За что мне это все? Почему?

– Насть, ты куда?

Захлопнула дверь и быстрым шагом пошла прочь. Куда-нибудь подальше от него. Насколько хватит сил.

– Настя!

Господи, что же мне делать? К кому обратиться за помощью? Я больше так не могу…

Ногам было нестерпимо больно. Я зашла за угол дома, встала у дерева и скинула туфли. Дышала навзрыд, мне было не остановиться. А через несколько секунд заметила надвигающегося на меня рослого парня. Сердце начало колотиться с бешеной скоростью, я замерла.

– Девушка, я могу вам помочь? – подошел близко, стоял и пристально смотрел. Я плохо видела черты лица, но мне казалось, что по нему расползалась улыбка, словно зловещая клякса. Мне очень страшно… ― Я живу недалеко, может, у меня или здесь по-быстрому? Ты что такая напуганная? Иди, я тебя приласкаю.

Господи, спаси меня! Вжалась в дерево и схватилась за него рукой. Начала плыть голова…

– Отойди от нее! – услышала знакомый голос и смогла сглотнуть.

– Что? А ты кто такой? – было слышно, что парень пьян.

– Я говорю, отойди от нее!

Вижу, как Матвей хватает его за шиворот и отталкивает. Тот с кулаками бросается в ответ. А я не знаю, что делать: кричать, разнимать их, бежать за помощью? Матвею кулаком прилетает по лицу. Тогда он берет парня за отворот куртки и начинает наносить ему удары один за другим: в лицо, живот, бок.

– Хватит! – закричала, когда увидела, как парень буквально сложился пополам, а Матвей продолжает бить его ногой в живот. ― Хватит! Ты же убьешь его! Остановись!

Наконец-то до него доходят мои слова, и он прекращает. Парень падает на колени и продолжает стонать. Матвей отплевывается кровью и вытирает ладонью губу:

– Это чтоб подонок усвоил, что женщин насиловать запрещено.

Размахивается и еще раз ударяет парня в живот, тот со вскриком падает набок и скрючивается от боли подобно дождевому червю.

– Настя, пошли!

Смотрю на Матвея, на парня, беру туфли и хватаюсь за протянутую мне руку.

– Скажи, какого черта ты вышла из машины в неизвестном городе и непонятном месте? Еще и ночью.

Матвей крепко, даже больно, держал за руку, и мы шли к машине. Ногам было неприятно, потому что попадались мелкие камешки, а туфли я держала в руках. Но наверное, из-за обезболивающих уколов все было в каком-то тумане. Понимала с кем я, и это лучшее, что сейчас могло быть. Теперь я доверяю еще меньше, зато страха стало больше. Но сейчас мне некуда идти, кроме его квартиры и будь что будет…

– Насть, ты меня слышишь? – голос сменился на более мягкий.

– Да.

– Тебе плохо?

Практически ничего не понимаю. Но так говорить небезопасно, поэтому…

– Средне.

– Насть, а почему ты без туфель идешь? Я даже внимания не обратил. Стой. Посмотри на меня. Я говорю, посмотри на меня.

Я развернулась. На его отекшей губе была засохшая кровь. Казалось, что если он сейчас отпустит, то я упаду. Ноги стали какими-то ватными:

– Что?

– Настя…

В один момент он подхватывает, и я оказываюсь на его руках. Даже не поняла, как это произошло. Несколько секунд мы смотрим друг на друга, а после я утыкаюсь носом в его грудь и обнимаю рукой за шею.

– Потерпи немножко, до машины совсем недолго осталось.

Вновь дурманит аромат его духов, казалось, что именно так должен пахнуть лучший мужчина на свете. В очередной раз понимаю, что было очень глупо влюбиться в человека, которого я совсем не знаю. Услышала, как пиликнула сигнализация – пришли.

– Давай-ка, посиди здесь немного, – посадил меня на капот, а сам начал что-то доставать с пассажирского сидения. Свой пиджак. Подошел и укрыл мои плечи:

– Тебе очень больно? – я слегка коснулась пальцами его губы. Меня тянет к нему, хочется, чтобы обнял и не отпускал. Морщится:

– Ерунда.

– Ты тоже врешь? – вижу, как губы начинают растягиваться в улыбку, а потом резко сжимаются – ему больно.

– Дурной пример заразителен. Спасибо, что интересуешься… Садись в машину.

– Подожди. Ты правду сказал, что приехал за мной только ради интереса?

– Насть, я преуспевающий бизнесмен. А в отношении лжи, я в топе лидеров. Садись.

– Это тоже ложь? – не хочу верить, что все, что он делает неправда.

– Я устал и хочу лечь спать. И тебе пора. Садись в машину, и поедем домой.

Помог мне спуститься и сесть. Дорогу до его дома я спала. Проснулась, когда услышала хлопок двери – мы уже были на парковке. Я безумно замерзла. Матвей открыл мою дверь, в руках у него был достаточно объемный пакет:

– Что это? – вылезла из машины, а здесь оказалось еще холоднее.

– Я купил тебе лекарства и кроссовки.

– Кроссовки? Но ты не знаешь мой размер.

– Пока ехал, разговорился с твоими туфлями и купил на размер больше.

– Как так разговорился? Не поняла.

– Насть, я посмотрел размер на туфлях. Чему ты удивляешься?

Он всегда такой раздражительный или только, когда я рядом?

– Ничему.

– Поднимемся наверх, и сразу выпьешь таблетки.

– Извини.

– За что?

– За то, что я доставляю неудобства.

Ничего не ответил. Молча пропустил в лифт вперед себя. За несколько дней я поправлюсь и смогу уйти. Главное, найти работу и все получится. Зашли в квартиру, он зажег свет.

– Настя, сейчас выпьешь таблетки и спать.

– Хорошо.

Даже не смотрит на меня, точнее, смотрит, как на пустое место. Так лучше.

– Спать будешь во второй спальне. В ванной есть все, что может понадобиться.

Прошли на кухню, он налил мне стакан воды и дал две таблетки.

– Ты же, наверное, голодная. Я бы и сам перекусил. Садись. Что-нибудь придумаю, сейчас. Сделаю бутерброды и попьем чай.

– Хорошо.

Понимаю, что он ничего не обязан делать для меня и благодарна за то, что уже сделал. Но от его холодности больно.

– Держи, – протянул мне большую кружку горячего напитка. ― Опять замерзла?.. Ну, ничего, поешь и согреешься. Держи бутерброды.

– Ты поможешь мне найти работу?

– Сказал, что помогу, значит, помогу. Что ты умеешь?

Так и рвутся слезы от такого леденящего голоса и взгляда. Будто я вновь на допросе. Но я выдержу:

– У меня почти три курса психологического факультета.

– Вот как?.. Значит, ты будущий психолог? Почему же не учишься сейчас? Или на заочном?

– На очном. У меня академический отпуск.

– А в Питер подзаработать приехала, вместо учебы?

– Так сложились обстоятельства.

– Да… Хорошо. А что ты умеешь? Ну, кроме того, как прийти в ночной клуб и продать себя за три цены.

– Тебе нравится унижать людей? И бить по больному?

– Насть, я говорю факты. И в голову тебе забираться не собираюсь. Это твоя прерогатива профессиональная. Ну, так?

– Я знаю английский хорошо…

– Так, а умеешь-то что?

– Я помогала отцу с ведением бумаг и карточек в больнице…

– Вот это уже предметнее.

– Мне нужна работа, поэтому я готова на все.

– Ну, про «готова на все» я уже понял.

Не смогла сдержаться и по щеке скользнула слеза, быстро вытерла ладонью в надежде, что не заметит, но он увидел:

– Вчера я уволил секретаря. Поработаешь в нашей компании.

– Спасибо.

– Доедай бутерброд и ложись спать, в половину девятого нам нужно будет выехать.

Глава 13

Матвей

― Слушай, а ты что же приехала в Питер без вещей? – достаю из шкафа рубашку, в которой тихоня может спать. ― Держи.

– Спасибо! У меня была небольшая сумка, но она у Эли. Я ей так и не позвонила, что со мной все в порядке.

– Так позвони. В чем проблема?

– Я не знаю ее номера.

– Ну, разумеется… Где вы с ней познакомились?

– Я опять чувствую себя на допросе. Пожалуйста, не надо так.

– Насть, я о тебе знаю только однодневную информацию. А о своих сотрудниках я знаю гораздо больше. Так, где вы с ней познакомились?

– На вокзале.

– Она тебе предложила работу в «лани» или увидела коллегу?

– Я устала и хочу спать.

– Почему ты была на вокзале?

– Я, правда, устала.

– Понимаю. Но если хочешь работать в моей компании, я должен знать о тебе все.

– И чем занимается твоя компания, если у вас такие высокие требования к персоналу?

– Закупкой и поставкой оборудования для больниц и других медицинских учреждений. Да, тебе вновь придется столкнуться с больницами, – вижу, как изменился ее взгляд. ― Для тебя это проблема?

– Н-нет. Нет.

– Прекрасно. Я тоже устал. Продолжим завтра. И да, Насть, не придумывай то, чего не было. Я все равно буду знать о тебе все в ближайшие неделю-две.

– Зачем? Почему? Я же не устраиваюсь в разведку.

Почему она нервничает? Что может скрывать двадцатиоднолетняя девушка, которая решила продать свою девственность? Наверное, многое:

– У меня серьезный крупный бизнес. Людей с улицы я не беру. Для тебя сделал исключение ввиду твоего состояния.

– Может, тогда поможешь мне найти другую работу?

– А что ты скрываешь, Анастасия Викторовна Приозерская? – подошел к ней близко, сам не понимая, что хочу услышать на самом деле.

– Ничего не скрываю…

Чувствую, как она замирает, когда я совсем рядом. Хочу эту девочку. Мозг просто отказывается слушать. Слишком опасное расстояние. Отхожу в сторону:

– Насть, ты пару часов назад сказала, что не доверяешь мне. Извини, но я тебе тоже не доверяю. Вижу, что врешь.

– Я не вру…

Почти убедительно.

– Значит, не договариваешь. Угадал?

– Я не могу все рассказать. Если тебя это не устраивает, то я лучше уйду.

– Куда?

– К Эле.

– И где Эля живет?

– Не знаю. Недалеко от «Золотой лани».

– Ну, топать тебе до «лани» часа два. Уходишь?

– Я не знаю, в какую она сторону.

– Ладно, Насть, извини. Ты, действительно, устала сегодня. Иди спать.