Ангел порочного круга

Прижала к себе рубашку и вышла. Черт! Я не знаю, что с ней делать. Хочется вытряхнуть из ее головы всю дурь и упрямство. Сам не знаю, зачем так давлю на нее. Она слишком тихая, кроткая и при этом верящая в свою всесильность. Глупая!

Завел будильник на половину седьмого. Нужно будет до больницы заехать в какой-нибудь магазин и купить что-то из одежды. Не могу больше созерцать ее в этом нелепом платье.

Сажусь на кровать и провожу ладонями по лицу. Да, Матвей Глебович вы дошли до того, что нянчитесь с девушкой, с которой с удовольствием занялись бы сексом. Я не собирался обременять себя женой, и детьми, но судьба подкинула мне два в одном. Мрак.

Лег на кровать и тут же провалился в сон. Уверен, что проспал бы до звонка будильника, но из сна выдернул вскрик. Ну, что с ней снова не так? Вскакиваю с кровати. Подхожу ко второй спальне и слышу причитания и нытье. Приоткрываю дверь. Тихоня стоит с платьем, задранным наверх. Видимо, она в нем застряла. Колготки валяются на полу. На ней только лифчик и трусы: конечно же, не стринги. Бля, я, видимо, схожу с ума: вместо того, чтобы оценить молодое тело и захотеть ее еще сильнее, я поражаюсь худобе. А потом, замечаю все тот же огромный синяк на ноге, и еще два: на бедре и спине:

– Настя, что с тобой произошло на самом деле? – вижу, как она вздрагивает от неожиданности. ― Откуда у тебя синяки на теле?

Разворачивается ко мне. Вижу, как учащенно вздымается грудь с крестиком посередине. Пытается надеть платье обратно, но у нее ничего не получается, снова вскрикивает.

– Ты чего кричишь-то?

– Нечаянно сгибаю ладонь. Молнию расстегнуть забыла и теперь не могу снять.

Подхожу близко, чтобы помочь. Она вновь замирает. А меня начинает лихорадить, как школьника при виде обнаженной женщины. Пытаюсь стянуть платье, она сопротивляется:

– Насть, перестань упрямиться. Постой спокойно, я расстегну молнию. Только сначала ее найду. Повернись спиной и подними руки кверху. Она слушается. Молния поддается, и я начинаю снимать дешевую ткань, ведя пальцами по внутренней стороне рук. Ее запах дурманит меня больше, чем бутылка виски. В штанах становится тесно. Но мне нельзя ее трогать. Позже. Сейчас нельзя. Снимаю платье и откидываю на кровать. Она мгновенно поворачивается и закрывает руками грудь. Глаза снова испуганные и огромные. Вновь утопаю в волнах Каспийского моря. Не сводя взгляда, беру рубашку с кровати и протягиваю ей:

– Одевайся.

Хватает и, отвернувшись, укрывает свое тело, застегивает пуговицы и только потом поворачивается. Сажусь на кровать:

– Откуда у тебя синяки на теле? Пока правду не расскажешь, не сдвинусь с места. Только не ври мне, хорошо?

Судорожно кивает и начинает шумно и часто дышать.

– Насть, тебе не нужно бояться. В моей квартире безопасно: здесь только я и ты. Дом находится под круглосуточной охраной.

Вижу, что успокаивается, но все равно тело, как застывшее. Замечаю, шевеление губ – хочет что-то сказать, но не решается. Не выдерживаю, подхожу и крепко прижимаю к себе. Как обычно, сначала напрягается, а потом размякает в моих руках. Глажу по волосам, она не издает ни звука, только через какое-то время ощущаю, как по коже груди скатываются капли влаги. Целую в голову, отстраняюсь и беру за руки, усаживая на кровать.

– Давай с начала или с главного.

– Папу убили…, – хочет заплакать, но держится. Смыкает глаза и по щекам начинают течь слезы. У меня сердце замирает, когда вижу ее боль.

– Настя… Пожалуйста, расскажи мне все. Когда? Кто? И почему?

Беру ее руку в свои и начинаю растирать пальцы, в надежде вывести из заторможенного состояния, в котором она сейчас. Через какое-то время она убирает руку и прижимает к себе:

– Завтра будет пятнадцать дней, как его нет…

Черт! Тихоня в травме, а я на нее голос повышал. Не понимаю, что я могу сейчас сделать для нее:

– Где это произошло?

– Около дома. Он как раз вернулся из Петербурга. Я его обнять хотела, но раздались три выстрела… в спину… Папа даже ничего сказать не успел. Упал. У меня только кровь на руках и все…

Всхлипывает и начинает плакать, но негромко, а как настоящая тихоня, заглатывая воздух. Продвигаюсь к ней ближе и снова прижимаю к себе.

– У меня больше нет никого, кроме папы. И его теперь тоже.

– Маленькая моя. Настя…

Начинаю чуть укачивать ее, словно младенца. Я многое мог предположить, но это – нет. Неудивительно, что она отправилась в «лань». В таком состоянии, что хочешь можно натворить. Никогда не набивался в защитники, но чтобы с ней было, если бы мы не встретились. Даже думать не хочу. Она слишком чиста, чтобы кто-то мог причинить ей боль. До меня доходят слова, что ее отец вернулся из Петербурга… Начинает выбираться из моих объятий. Вытирает ладонями слезы и смотрит в упор:

– Помоги мне найти того, кто это сделал.

– Насть, на это есть полиция.

– Они не помогут.

Вижу в ее глазах горящий факел под названием «месть». А тихоня оказывается сильная духом. Я и не сомневался.

– Что они сказали?

– Закрыли дело.

– В смысле?

– За нехваткой улик, они его заморозили, буквально через неделю. Помоги мне.

– Насть, я тебе помогу. Но месть – это штука опасная. У тебя отец был врачом. Ты не из криминальной среды, чтобы говорить о таком.

– А ты?

– Что я?

– Ты же из Петербурга, помоги мне найти того, кто это сделал.

– Насть, ты одержима. Из несчастного котенка метнулась в тигры. Но ты котенок. Не тигр. И тебе не тягаться с питерским криминалитетом, если ты это имеешь в виду.

– Значит, ты их знаешь? Знаешь, кто здесь главный?

– Насть, успокойся, пожалуйста! Я могу понять, что месть манкая штука, но она не для таких, как ты. Ты сказала, что у тебя нет никого, кроме отца, на что тогда рассчитываешь?

– Есть один человек, которого я хочу найти здесь. Наверняка он скажет, кто это сделал.

– Что за человек?

– Отец его спас. Из-за этого ее и… убили.

– Ты его имя знаешь? Или что?

– Ничего. Только фотографию видела.

– Пф-ф-ф…

Встаю и отхожу на несколько метров от кровати. Глупое создание.

– Значит, ты мне не поможешь?

– Насть, тебе помогу! А идею мести выкинь из головы.

– Но почему?

– Да, по-то-му! Последуешь за отцом сразу же, как только они узнают, что ты их ищешь. Благодари бога, что сама в живых осталась. Если полиция закрыла дело за неделю, значит, было оплачено. Я тебя очень прошу, забудь о своем желании отомстить и о том, чтобы найти этого человека.

– Значит, не поможешь. Ладно, сама справлюсь.

– Насть, ты себя хоть слышишь? У тебя на руках только паспорт и все. Кстати, а зачем тебе был паспорт в клубе?

– Нам сказали принести.

– Кто сказал?

– Салим. Так Эля сказала. Всем, кто в этот день там работал, велели принести паспорта.

– Прекрасно. Настя, либо твой отец во что-то вляпался и за тобой тоже следят. Либо все это совпадение и ты просто тридцать три несчастья. И я надеюсь на второе.

– С чем совпадение?

– Рустам, владелец «лани», в тот же день куда-то исчез. Полиция разбирается.

– Поэтому нас допрашивали?

– Да.

– Нет, я никогда от папы не слышала названия этого клуба.

– А почему ты пришла именно туда?

– Эля позвала.

– Опять Эля…

Взглянул на настенные часы – два ночи:

– Насть, пора спать. Нам вставать через четыре с половиной часа. Если будешь себя нормально чувствовать после процедур, отвезу тебя к Соболеву, все ему расскажешь.

– Кто это?

– Полковник полиции и очень хороший человек.

– Ладно. А он поможет?

Как в этой девочке может сочетаться столько сил и наивности, одновременно.

– Будем надеяться, что да. А теперь, ложись спать.

– Подожди.

Подбегает ко мне и бросается на шею. Сердце начинает заходить на несколько ударов чаще. Крепко прижимаю ее к себе. Слышу сдержанный вскрик:

– Насть, откуда у тебя синяки на теле? – чуть отталкиваю от себя.

– Упала.

– Опять врешь?

Отрицательно мотает головой:

– Вечером, когда я сюда приехала, в нашей квартире кто-то был. Наверное, в папином кабинете. Я вернулась из университета, дверь была открыта, меня, видимо, услышали, раздался грохот и я сбежала. А когда из дома выбегала, то споткнулась и пролетела несколько ступенек. Ударилась сильно, но нужно было бежать. Первая мысль: на вокзал в Петербург, где отец был на последних операциях и где живет человек, обязанный ему жизнью.

Вроде не врет, но я не могу быть уверен. В ее голове каша из детского всемогущества, криминальных боевиков и боли. Целую в лоб:

– Ложись спать.

Кивает и смотрит на меня, словно я сказочный принц. Только я обычный человек и это не сказка.

Будильник выдернул из крепкого сна. Еще бы провалялся пару часов в постели, но нужно тихоню везти на капельницу. Как она спала эту ночь?

Открываю дверь ее спальни, подхожу к кровати. Она сладко спит, почти с головой накрывшись одеялом, одна рука под щекой, а забинтованная около груди. Маленькая моя. И тут меня прошибает мысль, холодом отдающая по коже – я в нее влюбляюсь!

Ну, уж нет! Этого мне хватило в мои двадцать шесть. И того опыта мне на всю жизнь с лихвой хватит. Никаких чрезмерных чувств. Да, она хороший человек, красивая женщина… девушка… У нее сложный период сейчас, и я ей помогу. Пусть живет здесь, рядом со мной.

Все это время я продолжаю стоять и смотреть, как она спит… Твою ж мать!

Прохладный душ помог включить холодный рассудок. Нужно ее разбудить, иначе не успеем. Но никаких излишних чувств. Между нами могут быть только рабочие отношения, дружеские и секс. Все остальное исключено!

Надеваю боксеры, брюки, рубашку, галстук, беру пиджак. Теперь можно будить тихоню.

Захожу, она все еще спит. Сажусь на кровать:

– Настя. Настя.

Она похожа на ангела. Наверняка они выглядят именно так.

Открывает глаза, смотрит на меня, улыбается, протирает ладонью лицо и потягивается. Держись Стоянов, из последних сил, но держись! Шумно вздыхаю и резко встаю, когда ощущаю нежеланную волну по телу.

– Доброе утро! – смотрит на меня, а меня, ей-богу, лихорадит.

– Доброе! – отхожу к окну, чтобы не видеть ее глаза, улыбку и не ощущать так близко. ― Как тебе спалось? – приоткрываю занавеску, и взгляд начинает рассеиваться по набережной, которая еще не так оживлена.

– Нормально.

Слышу в голосе надрывные, тоскливые нотки. Нужно уберечь ее от еще больших разочарований. Именно поэтому стоит держаться от нее подальше в эмоциональном плане. Я ничего хорошего не принесу.

– Мы должны успеть заехать в магазин до больницы, чтобы купить тебе одежду.

– Хорошо.

Опять однословные ответы.

– Насть, – подхожу снова, ― если тебе что-то нужно, ты мне скажи, ладно?

Кивает в ответ:

– Деньги за одежду я тоже тебе отдам с зарплаты.

– Насть, тебе не нужно об этом думать. У меня денег достаточно. Договорились?

– Да. Но я все равно отдам.

Не сомневался услышать это от нее.

– Иди в душ, одевайся и спускайся. Я приготовлю завтрак.

– Подожди.

Вспархивает из-под одеяла, подходит слишком близко и я чувствую аромат ее кожи, который пьянит:

– Давай, чем-нибудь руку замотаем, иначе я ее намочу.

– Я принесу пакет.

– Хорошо. Я буду тебя ждать.

Выхожу за дверь и прислоняюсь к стене. На меня никто никогда так не смотрел. Даже то, что по молодости я принимал за любовь, и близко не стояло с ее взглядом. Надеюсь, что она не на всех спасителей так смотрит. Черт! Я не могу совладать сам с собой. Мне нужно от нее отвлечься. Отвезу в больницу, к Соболеву, привезу домой. И дам себе время быть без нее.

― А мы успеем?

– Успеем, если ты будешь быстрее идти, – тяну Настю за руку, по одному из немногих магазинов, которые работают с девяти утра.

– Но мне кроссовки большие.

– Насть, я не стилист, поэтому уж как получилось. Да, признаю, я плохо рассмотрел цифры. Но была ночь, что ты от меня хочешь. Вот этот магазин нам подходит.

Запихиваю ее в бутик с одеждой, в который Лиза постоянно таскается. Говорит, что здесь шикарные шмотки. Вот и проверим:

– Девушка нам нужна помощь.

– Здравствуйте! Конечно! Чем могу помочь?

– Нужно одеть ее в нормальную одежду. Платье, которое она снимет, разрешаю выкинуть, а лучше сжечь. Настя, не смотри на меня так. Оно ужасно. И несколько пар обуви. Одежду удобную и практичную. И быстро. Давайте, девушки за дело, у вас пятнадцать минут, – сел на пуф и наконец-то выдохнул.

Как по часам Настю мне привели через тринадцать минут, замечательно. На ней были синие брюки, классическая белая блузка, белые мокасины и теплый вязаный жакет фиолетового оттенка. Красиво. Теперь тихоня выглядит, как настоящая леди, только усталый взгляд и бледная кожа выдают то, что ей сейчас очень тяжело.

– Я предлагаю девушке взять комплект нижнего белья, но она отказывается.

– Конечно, мы все возьмем. Отдайте ей пакет и рассчитайте меня.

– Сию минуту.

Протягиваю золотую карточку, продавщица чуть ли не облизать меня готова, а тихоня стоит и смотрит на свою руку. Черт, таблетки забыл ей дать:

– Где у вас ближайшая аптека?

– Через один дом. Вот держите чек.

– Не нужно. Настя, идем.

Выходим из магазина, и теперь она идет намного быстрее:

– Болит рука?

– Почему-то да…

– Потому что я забыл дать тебе таблетки. Сейчас купим и выпьешь.

– Хорошо. Спасибо!

– За что?

– За одежду.

– Это самое малое, что я могу для тебя сделать.

Заходим в аптеку, показываю рецепт, покупаю лекарства и воду. Тихоня принимает две таблетки и мне становится спокойнее.

Глава 14

Настя

― Возьмешь меня на работу сегодня? – мы ждали, когда придет медсестра, чтобы поставить мне капельницу.

– Ты себя плохо чувствуешь еще. Так что нет.

– Мне от таблеток стало лучше. А после процедуры, будет еще лучше.

– Насть, ты, наверное, единственный человек, который предпочитает работу вместо отдыха.

– Мне интересно и…

– Что?

– Я хочу иметь свои деньги.

– Зачем они тебе? У тебя есть крыша над головой, еда, одежда. Что еще нужно?

– Это не будет длиться вечно. А мне нужна стабильность.

– Анастасия Викторовна? – наконец-то из кабинета выглянула медсестра.

– Да.

– Пойдемте со мной.

 ― Ты подождешь меня?

– Да. Я же сказал Соболеву, что мы приедем. Сколько времени займет процедура?

– Вчера врач сказал, что минут сорок.

– Давай, Насть, я тебя жду.

Я легла на кушетку и мне поставили капельницу. Уверена, что я ему в тягость, поэтому, чем быстрее у меня будут собственные деньги, тем скорее, я покину его дом. Не хочу, но так надо. Не желаю быть той, кто мешает. Лучше вообще никак.

Почему-то после капельницы стало хуже, но я решила никому об этом не говорить. Пройдет. Когда ехали в отделение полиции, меня начало тошнить и кружить голову. Я отвернулась к окну, чтобы Матвей не видел. Не хочу казаться вечно слабой.

– Насть, ты в порядке.

– Да.

– Точно?

– Нет…

Вижу, что машина подъезжает к тротуару и тормозит. Слышу, как открывается его дверь, а потом моя:

– Настя, что с тобой? Ты меня слышишь?

– Смыкаю глаза, потому что нет сил, чтобы кивнуть.

– Подожди, я наберу врача.

Вижу, что он нервничает, я не хотела, правда. Кладет мне на шею руку и пытается прощупать артерию, но, наверное, не выходит, потому что он делает это снова и снова.

– Владислав Степанович, доброе утро! Насте плохо. Сделали капельницу, а в машине стало плохо. Бледное лицо, руки холодные, и не могу пульс прощупать. Да, она в сознании. Хорошо, жду. Мы на Курской, почти на пересечении с Лиговским. Сейчас приедет «скорая», потерпи немного. Насть, ты меня слышишь?

Вновь смыкаю глаза. Голова начинает болеть сильнее и в ушах давит, словно я под водой. А потом веки смыкаются. Я прихожу в себя от множества голосов. После начинаю различать мужской и женский. Открываю глаза и вижу, что нахожусь в «скорой». Женщина держит меня за руку и, по всей вероятности, считает пульс. Мужчина вешает на стенку кислородную маску. Теперь она подходит ближе:

– Настя, вы меня слышите?

– Да, – говорить сложно, потому что рот пересохший.

– Как себя чувствуете?

– Нормально.

– Попробуйте приподняться и сесть.

Берет меня за руку и помогает принять вертикальное положение.

– Так кружится голова? Тошнит?

– Нет. Немного туманно, но я в порядке.

Не вижу Матвея. Наверное, уехал.

– А что со мной было?

– Реакция на лекарство, которое вам ввели. Упало давление до критической отметки. Но сейчас уже все в порядке. Приедете домой, и дайте себе отдых. Минимум передвижений. Хорошо?

– Хорошо.

Только куда мне идти? Не понимаю. Может попросить, чтобы они взяли меня на день в больницу?

– Матвей Глебович, можете Анастасию Викторовну забирать.

Оборачиваюсь и понимаю, что все это время он стоял возле двери. Значит, не оставил меня.

– Насть, давай, осторожненько спускайся.

Подает мне обе руки, и благодаря этому я могу безопасно спуститься.

– Если будет ухудшение, незамедлительно звоните. Слабость еще некоторое время сохранится, но я сказала, что Насте нужен покой сегодня.

– Да, конечно.

– Спасибо.

Он берет меня за талию и прижимает к себе. Мне так очень хорошо. Потом идем к машине.

– Давай забирайся. Тебе, правда, лучше? «Скорая» еще здесь, поэтому…

– Нет, нет, все в порядке.

Мне, действительно, лучше. Не болит голова, не тошнит. И легко дышать.

– Длинные ответы меня радуют.

– Сейчас поедем к Соболеву?

– Нет. Я отменил встречу.

– Но мне уже лучше.

– Насть, ты слышала, что врач сказал про покой и минимум передвижений?

– Слышала. Значит, и на работу меня не возьмешь?

– Догадайся с трех раз.

– Понятно…

― Настя, в твоей комнате есть все, что тебе нужно. На кухне ты все знаешь. Не маленькая, разберешься. И, пожалуйста, будь осторожна.

Стоит у входной двери квартиры и дает мне наставления.

– Ты все еще придерживаешься версии, что я «тридцать три несчастья»?

– Я даже подумываю о том, что прототип взят с тебя.

– Очень смешно.

– Отдыхай. Я приеду к семи. Да! Телефон не бери, дверь не открывай.

– Ты не хочешь, чтобы меня здесь видели?

– Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. А судя по последним событиям, это белее, чем вероятно. Я тебя закрою и открою, когда приду. Ну, все, пока.

– Пока.

Глава 15

Матвей

Всю дорогу до офиса крутил в голове слова Насти о том, что пребывание в моем доме не будет длиться вечно, и ей нужна стабильность. Чего ей не хватает? Куда хочет убежать? Почему? Все женщины, с которыми я имел связь, наоборот, жаждали забраться не только в мою постель, но и в дом с активами. Почему она не хочет? Что скрывает?

Зашел в офис и даже не сразу заметил заплаканную секретаршу:

– Жанна, в чем дело?

– Матвей Глебович, Сергей Александрович злится, что я замещаю Эмму Леонидовну. Как пришел, попросил отчетов несколько подготовить, а я пока с поставщиками вопросы решала, не успела и…

– И он на тебя накричал…

– Понимаю, что я сама виновата, но из Германии должно оборудование прийти, нужно было срочно…

– Не оправдывайся. Ты все сделала правильно.

– О, как! Босс явился!

Брызгалов со свойственной ему манерой брызгать ядом вышел из своего кабинета.

– Чтобы я в последний раз слышал ругань на секретаршу. Я приказал выполнять мои поручения. Какие у тебя могут быть возражения?

– А что наш босс не с той ноги встал? Что ж так-то? Шлюха так и не дала?

– Ну, ты сволочь!

– Не нужно, Матвей Глебович!

– Жанна, уйди! Не вмешивайся! – хватаю за плечо урода и отталкиваю. ― Слушай ты, в мои личные дела не суйся! Понятно тебе?!

– Ну, значит, все-таки не дала.

– Сука!

Налетаю на него и буквально сметаю все на пути, когда нахрапом толкаю через весь холл.

– Геннадий, поднимитесь наверх, пожалуйста, Матвей Глебович снова с Сергеем Александровичем дерутся.

Эта сволочь вцепляется мне в руку, желая выкрутить побольнее. Перехватываю его клешню и пытаюсь вывернуть так же.

– Все, все! Разошлись!

Подбежал начальник охраны, а мы все еще боремся, желая выявить лидера. Жаль не выйдет хорошенько разрисовать морду этому уроду. Геннадий своей медвежьей хваткой вклинивается между нами и отталкивает каждого по обе стороны от себя.

– Сергей Александрович, уйди в свой кабинет. И ты Матвей Глебыч, тоже.

Смотрю на Сергея и взглядом показываю, что разорву, если еще один выпад в мою сторону сделает. Он тоже кичится и желает напугать, смотря в упор. Но кишка тонка со мной тягаться. Не проронив больше ни слова, расходимся по своим кабинетам.

Давно бы разорвал деловые отношения с ним, если бы наши отцы не были друзьями, а его мать не замещала мою, все-то время, пока настоящая каталась по заграницам с очередным долларовым кошельком. Таисия Павловна очень просила, чтобы я приглядел за ее «непутевым сыном». Но у моего терпения есть предел, не знаю насколько меня еще хватит. Как специалист он хорош: отлично ладит с клиентами. Но как человек – полное дерьмо, хотя почти всю юность шли с ним рука об руку.

Занимаюсь текущей сделкой, а у самого из головы тихоня не выходит. Как себя чувствует? Что делает? О чем думает? Сам сказал, чтобы она к телефону не подходила, значит, нет смысла звонить. Черт, даже работать не могу.

– К вам можно, Матвей Глебович!

– Да, Анжела, заходи.

– Мне просто очень-очень срочно нужна ваша подпись.

– Давай я подпишу. Что там у тебя?

– Не, не, не, мне нужна подпись вот здесь, – начинает медленно вести рукой по ноге, потом также медленно поднимает юбку и я уже догадываюсь, что сейчас будет горячо, потому как Анжела Дмитриевна не любит надевать нижнее белье.

– Стой.

– Да-а-а?..

– Слушай, я сегодня не в настроении.

– И как мне это понимать?

– Дословно.

– Это новый виток в нашей игре?

Подходит и начинает вести пальчиком по моему лицу. Мой член уже готов оттрахать эту вкусную карамельку с неистовой силой, а вот мозг находится совсем не в этой комнате и даже не в этой части города. Резко встаю, беру ее за руку и сопровождаю к двери:

– У нас новые правила: сейчас я, действительно, твой босс. Уходи, пожалуйста. Если нужно что-то подписать, передай через секретаря.

– Матвей, ты чего?

– Я тебе все сказал.

Выпроваживаю и закрываю дверь. Сажусь за стол и вызываю секретаря.

– Да, Матвей Глебович?

– Жанна, будь любезна, закажи мне мобильный телефон. Ничего вычурного, главное качество и пусть внутрь зашьют геолокацию или тариф для отслеживания детей. И чтобы заказ принесли в течение часа. Хорошо?

– Конечно, Матвей Глебович, сейчас сделаю.

– Да! Пусть он будет какого-нибудь красного или розового цвета. Ну и аксессуары… В общем, все как обычно.

– Поняла.

– Спасибо. Можешь идти.

– Матв…

– Что?

– Да, ничего…

– Говори, раз начала.

– Матвей Глебович, я не справляюсь с работой. А когда вы замену Эмме Леонидовне найдете?

– Уже нашел. И в ближайшие дни она придет в офис. Обучишь ее поверхностно, остальному я сам научу.

– Хорошо. Спасибо!

Научу ее сам! Чего же я так волнуюсь? Черт! На часах еще половина пятого. Дождусь курьера и сразу домой.

― Твою ж мать, волнение меня до кондрашки доведет…

Оставалось пару километров до дома. Сердце отбивало бешеное количество ударов. Ей-богу, ситуация все больше напоминает ту, что случилась в девять лет… Я не смог спасти щенка, о котором заботился. По дурости взял его с собой на байдарку. Лодка перевернулась, меня спасли, а я его не смог. Просто не нашел. Щенка унесло течением. А ведь он меня звал – визжал, пока его не накрыло водой. Я не стал бороться за его жизнь. Хотел, но меня не пустили: вожатый буквально навалился на меня всем телом. Нужно было быть настойчивее и упорнее. Никогда нельзя сдаваться, как бы обстоятельства ни давили. Никогда.

Сам не заметил, как подъехал к дому, поставил машину на парковку и дошел до квартиры. Сознание вернулось, только тогда, когда я открыл дверь, а внутри было до тошноты тихо:

– Настя! Настя!

Не снимая обуви, взметнулся на второй этаж до ее спальни. Открываю дверь, и сердце отмирает – она спит.

– Настя! – подхожу ближе, чтобы убедиться, что это действительно сон. Сон!

Открывает глаза и смотрит взволнованно:

– Что случилось?

– Извини, что напугал. Все в порядке?!

То ли уточняю, то ли утверждаю… И сажусь на кровать рядом.

– Да. А ты в порядке?

– В полном.

– Тогда почему так смотришь на меня?