Ангел порочного круга

– Почему ты не хочешь говорить о детстве?

– Ну, понеслось! Насть, только не надо меня лечить своей психологией.

– Я не собираюсь тебя лечить. Просто ты уклоняешься от рассказа и не хочешь раскрыть мне свою душу. Почему?

– Девушка, можно счет. Насть, если мне нужно будет подлечить душу, то я пойду… куда-нибудь, но точно не психиатру.

– Я не психиатр, а психолог.

– Да, какая разница.

– Большая, вообще-то. А позволь узнать, куда ты пойдешь?

– Возьмите, – хорошенькая официантка подошла вовремя. ― Спасибо вам большое. Еще раз, мне очень жаль, что я так ошиблась.

Что-то мне очень часто попадаются «хорошенькие», которые ошиблись. Лишать денег за нелепую ошибку, что за идиот так поступит?

 ― Так куда ты пойдешь? – ухватилась, как краб.

– Насть, что ты ко мне прицепилась? Пошли домой!

– Потому что я знаю куда!

– Так ты еще и гадалка, что ли?

Такая маленькая, а так мне мозг выкручивает. Душу она мне лечить собралась. Наконец-то вышли на свежий воздух.

– Ты пойдешь в «Золотую лань» или позовешь свою… как ее… из финансового отдела.

– Насть, если такая умная, что в Питер-то приехала? Или, может, сама в «лань» пришла, чтобы лечить душу бизнесменам? Только Настенька душа повыше, чем член!

Останавливается, как вкопанная. На лице скорбь тридцати трех народов. Понимаю, что переборщил:

– Насть, извини!

Глаза огромные и потуплены в никуда. Запахивает жакет плотнее и быстрым шагом уходит. Ну, началось…

Глава 18

Настя

― Настя! Настя!

За что он так со мной? Господи, почему?

– Настя, стой!

Догоняет и останавливает рывком.

– Не трогай меня! Я сказала, не трогай меня!

– Насть, что опять за истерики?

– Ты меня всю жизнь этим попрекать будешь?

– Ну, во-первых, моя дорогая, мы знакомы всего несколько дней и это, на мое счастье, не целая жизнь. А, во-вторых, блять, в моей голове никак не укладывается, как дочь врача могла додуматься до того, чтобы прийти в ночной клуб, и лечь под богатого мужика за полкуска? Да оно вообще не стоит того, если ты девственница. На что так сильно тебе были нужны деньги, что ты себя так просто продала? Настя, опомнись, наконец-то!

– Ты так ничего и не понял обо мне, – начинает хватать за плечо. ― Отпусти! Матвей, не надо. Я тебя умоляю, оставь меня в покое!

– Насть, я, может быть, и оставил бы за твои выходки, но я за тебя отвечаю теперь.

– Ты мне ничего не должен, и я ни о чем тебя не прошу.

– Я должен самому себе. Правда, не могу понять, как ты решилась на такой поступок. И никогда, наверное, не пойму.

– Ну и хорошо. Не забивай голову чужими проблемами.

– Настя, ты мне не чужая. И я готов решить твои проблемы. Но я не могу понять, как смерть отца связана с продажей тела.

Больно сделал, я не могу поверить, что папы больше нет. Слезы начинают сами литься из глаз. Пытаюсь быть сильной, но у меня ничего не выходит. Опять вспоминаю, как он падает из моих рук… В одно мгновенье его больше нет… Папа…

– Папочка… мой…

– Настя, милая, прости меня!

Матвей обнимает меня, а у меня нет сил стоять, рыдаю и оседаю прямо по его телу. Чувствую, как он меня поднимает, но продолжаю оседать. И все же рывком он ставит меня на ноги и прижимает к себе. Так же крепко я папу хотела обнять, но не успела:

– Я так больше не могу… Я так не хочу…

Начинаю вырываться, он не дает. Тогда начинаю колотить его по груди. Колочу так, насколько хватает сил. Наверное, ему больно… Просто упираюсь лбом в него, а он продолжает обнимать. Не сильно, но этого достаточно, чтобы понять, что он рядом и не оставит меня. Хотя бы сейчас, но не оставит.

– Насть, пошли домой. Хорошо?

– Да.

Всхлипываю и полностью ему доверяюсь. Больше некому. Он нежно обнимает, и мы идем к машине. Пусть буду с ним недолго, но это будут одни из лучших воспоминаний моей жизни. Навсегда со мной.

Мы ехали молча. Я смотрела на ночной город. Город из-за которого я потеряла отца и где встретила того, кого успела полюбить. Привязалась к нему. Знаю, что расставаться невыносимо больно, но я не хочу об этом думать. Буду сейчас с ним, в его машине, с его теплом и заботой.

– Насть, ты хотела купить себе кашу на завтрак. Скоро будет магазин.

– Ничего не нужно, я не хочу.

– Уверена?

– Да. Отвези меня домой.

Я очень плохо спала эту ночь. Мне не снились кошмары, как это было много раз за последние две недели. Просто ощущала тотальную пустоту внутри себя. Будто есть только оболочка, а внутри безразмерная воронка, которая выкручивает сердце и приносит невыносимую боль, особенно когда я думаю, что отца убили, а я не в силах была ему помочь. Не замечала или не хотела видеть, каким встревоженным он приходил последнюю неделю перед поездкой в Петербург. Папа всегда был моим защитником, а я хотела подольше оставаться маленькой девочкой. Жалею, что не задавала ему вопросы. Разрывает изнутри оттого, что не знаю, кто это сделал, а ведь убила бы также хладнокровно тремя выстрелами, только не в спину – это подло, а глядя в глаза.

Из полусна выдернул голос Матвея:

– Настя, пора вставать, – сидит рядом на кровати.

– Я никуда не поеду.

– Нет, так не пойдет. Пять дней капельниц, затем врач. Потом посмотрим.

– У меня, правда, нет сил. Не хочу.

– Значит, вставай через «не хочу». Поднимайся.

– Давай сегодня к Соболеву поедем. Может, он поможет найти виновных. Давай?

– Будешь на капельнице, я позвоню и узнаю, сможет он принять или нет.

– Хорошо.

– Иди в душ. А я приготовлю что-нибудь поесть.

– Твоих бутербродов будет достаточно.

Смотрит на меня так, что я теряюсь и отвожу взгляд. Сердце начинает биться быстрее. Кажется, что я полностью во власти его глаз цвета гречишного меда. Наклоняется ко мне, чтобы поцеловать, но я отворачиваюсь. Тогда он молча встает и уходит. Не хочу еще сильнее привязываться, это ни к чему хорошему не приведет.

Глава 19

Матвей

― Почему ты всю дорогу молчишь? – она заговорила первая, когда уже подъезжали к больнице.

– Не молчу. На твои вопросы я отвечаю, если заметила.

– Заметила.

– На мой взгляд, этого достаточно.

– Хорошо.

Не знаю, чего она ждет: то отталкивая, то позволяя стать ближе…

Медсестра уже была в кабинете. Сегодня задержались.

– Проходите, Анастасия Викторовна.

– Сейчас иду. Ты меня подождешь?

– А у тебя есть возможность самой доехать до моего дома?

Отрицательно мотает головой:

– Я так и не знаю, где ты живешь. Ни улицы, ни дома, только номер квартиры.

– Тогда мой ответ очевиден. Иди, тебя ждут.

Сам не понимаю, зачем делаю больно, ведь знаю, что ее это ранит. Ругаю себя, но и идти на поводу у эмоций и глупостей тоже не собираюсь.

Набираю телефон Соболева. Возможно, он сможет пролить свет на дело о смерти отца Насти. Хотя внутреннее чутье мне подсказывает, что лучше в это не лезть, а про попытку найти виновных вообще выкинуть из головы. Но Настя не тот человек, поэтому Соболев может стать спасением… ее жизни.

– Здравствуйте, Артем Александрович!

– Приветствую, Матвей!

– Вы сегодня у себя? Мне бы к вам одного человека привезти. У нее недавно отца убили, а дело быстро закрыли за недостатком улик.

– А ты не ту девушку имеешь в виду, за которую залог вносил?

– Да, ее.

– Привози. Ей уже интересовались.

– Кто? Когда?

– Не телефонный разговор, Матвей. Когда сможете подъехать?

– Она только что на капельницу ушла. Так что через час-полтора.

– Давай. Буду ждать.

Куда же ты влипла, Настя? Ожидание казалось бесконечным. Сегодня она вышла позднее минут на двадцать. Подскакиваю с кресла и подхожу к ней:

– Насть, почему так долго?

– Мне на руку новую повязку наложили. Извини, что задерживаю тебя.

– Глупая, – прижимаю к себе и целую в висок, ― я волновался за тебя.

Вижу, взгляд оживился, и тут же показались слезинки в уголках глаз. Ничего не ответила, обняла, уткнувшись носом мне в грудь. Она просто устала от всего, что с ней произошло:

– Насть, я позвонил Соболеву, и он готов нас принять. Поедем?

– Да, конечно!

– Ты, наверное, не очень хорошо себя чувствуешь?..

– Нет, нет, я в полном порядке. Поехали!

Через сорок минут были на месте, и сидели в приемной.

– А он точно поможет?

– Насть, я не знаю.

– Нужно, чтобы помог, – сказала то ли мне, то ли собственному носу.

– Матвей, заходите! Присаживайтесь.

Села на стул возле меня, руки сложила на колени. Ее волнение даже кожей ощущаю.

– Ну, рассказывайте, Анастасия Викторовна, что у вас произошло и для чего вы приехали в Петербург?

Странный он ей вопрос задает.

– У меня папу… убили…, – зависает на какое-то время, ― семнадцать дней назад. Помогите мне найти, кто это сделал. Матвей сказал, что вы сможете помочь. Никто и разбираться не стал, просто закрыли дело.

– Анастасия Викторовна, а вы знаете причину смерти, которая записана в свидетельстве?

– Три выстрела… в спину…

– Это только с ваших слов. А сам документ видели?

Настя отрицательно мотает головой, а я уже понимаю, что причина смерти по документам иная. А отец ее влип во что-то очень серьезное.

– У вашего отца бы сердечный приступ.

– Нет. Он у меня на руках умер. Я эти выстрелы сама слышала. Мне они ночью снятся… Вы не верите мне? Матвей, он не верит мне?

– Анастасия Викторовна, успокойтесь.

– Почему мне никто не верит? Ну, разве я придумала это? В Подмосковье на меня тоже в полиции, как на ненормальную смотрели. Ну, помогите мне, пожалуйста! Ну, я вас очень прошу!

Изнутри на части рвет, когда вижу ее в таком состоянии:

– Настя, успокойся, пожалуйста! Спасибо, Артем Александрович! Насть, вот, выпей воды, – отпихивает стакан, ― я тебя прошу.

Берет стакан настолько трясущейся рукой, что из него выплескивается вода. Тогда беру сам и подношу к ее губам. Начинает пить, но постоянно всхлипывает.

– Анастасия Викторовна, я вам верю! Но должен был сказать, как убийство вашего отца выглядит для всех остальных. Вы в состоянии продолжить?

– Да, – все еще всхлипывает и дрожит, но внутренне собирается, утирая слезы рукавом. Она у меня сильная.

– Теперь скажите мне, зачем вы приехали в Петербург?

– Папа здесь должен был делать операцию, но отказался. Из-за этого его убили.

– А вы зачем приехали?

Смотрит то на меня, то на Соболева:

– Найти виновных.

– Анастасия Викторовна, а вы знаете, кто виновен?

– Нет.

– Тогда почему приехали в Петербург?

– Но он же здесь операцию должен был делать.

– В Петербурге очень хорошие кардиологические клиники. Почему решили искать виновных именно здесь? Вы знаете, кому именно ваш отец отказал в операции?

– Нет. Но он одну провел п-последнюю… а другую не стал делать.

– Тогда повторю свой вопрос, почему именно Петербург?

– Я видела у папы в документах, что тот человек живет в Петербурге.

– Вы же сказали, что не знаете, кто виновен.

Она выглядит как маленький загнанный зверек.

– Насть, расскажи о каком человеке идет речь.

– Отцу пообещали много денег, если он возьмет сердце у одного и пересадит другому. Он отказался из-за этого его и убили. А тот человек, который остался в живых, благодаря папе, живет здесь. И я подумала, что он поможет мне найти виновных.

Настя… Соболев откидывается на спинку стула.

– А разве, ты поступил бы по-другому? – смотрит на меня своими прекрасными, но полными слез, глазами.

– Так же, – кладу ладонь на ее руки, сжатые в кулаки, ― я поступил бы, так же.

Глава 20

Настя

― Анастасия Викторовна, Вы понимаете, что находитесь в центре разборок двух сторон? И если что-либо предпримите лично, то вас уберут, как ненужного свидетеля?

Киваю. Это ведь тот самый человек, которого я встретила, когда нас привезли сюда в автобусе той ночью. А если они тут все заодно, и этот Соболев, даже не намерен помогать мне?..

– Пожалуйста, не влезайте в это дело. Предоставьте это полиции.

– Но вы сами сказали, что по документам убийства не было. На каком основании полиция будет возбуждать дело? На основании моих слов? Этого разве достаточно?

– Нет. Но я посодействую возобновлению расследования.

Никто не будет содействовать без личного интереса. Они меня за дуру принимают?

– Хорошо…

– Скажите мне, кто знает о том, что вы здесь?

– Никто. Я уезжала вечером, и ни с кем не виделась. На следующий день я позвонила своей соседке, но не сказала, что в Петербурге, просто попросила закрыть дверь в квартиру, потому что там кто-то был.

– Вы уверены? Видели кого-нибудь?

– Не видела, но слышала.

– Уверены, что это не та самая соседка, у которой есть ключи, как я понял с ваших слов. Чтобы возобновить дело, можно использовать косвенные улики: вы могли бы заявить о проникновении со взломом в частную собственность. Или вы уже это сделали?

– Но взлома не было. Просто открытая дверь и шум из папиного кабинета.

– Значит, у вас нет доказательств, что это как-то связано с вашим отцом?

– Но это же логично!

– Для возбуждения дела нужны факты, Анастасия Викторовна. Соседка может подтвердить, что в ваш дом было незаконное вторжение?

– Нет… Она сказала, что никаких следов нет…

– У вас есть дома животные, которые могли спровоцировать шум?

– Нет.

– А у ваших соседей? Дверь же была открыта.

– Да, но… Хотя несколько раз кот забегал к нам в квартиру. Но там был человек, я в этом уверена!

– На все сто процентов?

– Нет… – ощущаю, как последняя ниточка, дававшая мне надежду на справедливость – ускользает, разливаясь телу бессилием и опустошенностью.

– Анастасия Викторовна, про предложение «больших денег» и деятельность отца в Петербурге, кто вам рассказал?

– Папа.

– Кто-то еще знал об этом?

– Не знаю, но он же провел операцию этому молодому криминалитету, значит, были помощники: медсестры, анестезиолог, второй хирург.

– Вы этого не упоминали. Если он выполнил обязательства и провел операцию, за что его убили, по-вашему?

– Этот человек умер на операционном столе. Папа мне по телефону сказал перед тем, как… приехал домой. Сказал, что операция прошла неудачно и… он возвращается.

– У меня к вам еще один вопрос. Вы сможете предоставить бумаги о человеке, которому ваш отец спас жизнь?

– Они были у папы. А может, было что-то в его кабинете… не знаю. Поэтому и пришли к нам домой, чтобы их забрать.

– Но ведь доказательств у вас нет? А знаете, в какой клинике ваш отец делал операцию этому «молодому криминалитету», как вы говорите?

– Нет…

– Матвей, я не уверен, что смогу помочь. Сам видишь. Если…

– Вы мне не поверили? Считаете, я все выдумала?

– Насть, выслушай Артема Александровича.

– Анастасия Викторовна, успокойтесь. У вас на все мои вопросы нет фактов. А их вам будут задавать в любом случае, куда бы вы ни обратились.

– Зачем ты меня сюда привез? Спасибо, что приняли меня, но теперь я думаю, вы все заодно. Никто не хочет помочь. Я все сделаю сама.

Встаю и иду к выходу. Ничья помощь мне не нужна.

– Настя, подожди!

– Анастасия Викторовна, – подошел ко мне, ― не вздумайте совершать самосуд и пытаться вмешиваться в разборки. С ваших слов, очевидно, что эти люди имеют большую власть.

– Конечно, кому интересна жизнь обычного врача? Никому.

– Вот, мой совет, Анастасия, ни с кем не обсуждайте тему убийства отца и того, что он делал операцию. Считайте, что этого в вашей жизни не было, с кем бы вы не общались.

Не могу поверить, что он говорит мне такое:

– У меня отца убили семнадцать дней назад, а вы предлагаете мне молчать?

– Очень вероятно, что вашей жизни угрожает опасность.

– Артем Александрович, а кто интересовался Настей?

– В обед уже после того, как мы выпустили всех подозреваемых девушек по делу Геворкяна, мне звонили из Главного управления МВД по городу и спрашивали Приозерскую Анастасию Викторовну. Находится ли она еще у нас.

– Почему обо мне спрашивали?

– Я не знаю, Анастасия Викторовна, мне не докладывают. Но вы были у нас совсем по иному делу, которое к вашему отцу не имеет никакого отношения. Но кто-то ищет вас. А значит, знает, что вы приехали в Петербург.

– Но ведь, это означает, что я правду говорю про папу.

– Анастасия, я лично вам верю. И сделаю все возможное, чтобы помочь. Но вы должны пообещать, что сами в это дело лезть не будете. Еще раз, повторяю, скорее всего, вас ищут именно из-за того, что вы слишком активны.

– Хорошо.

– Матвей, пожалуйста, обеспечь Анастасии Викторовне безопасность. Дайте мне неделю, я попытаюсь разобраться. А пока никаких разговоров, действий и даже мыслей по этому поводу быть не должно. Я сочувствую вашей утрате, но, пожалуйста, сейчас побеспокойтесь о собственной жизни.

– Спасибо. Вы позвоните, если что-то узнаете?

На это он лишь кивнул и сочувственно провел ладонью по моему плечу. Он не поможет, я в этом почти уверена.

– Спасибо, Артем Александрович!

– До свидания, Матвей!

Я вышла из кабинета, меня словно обдали ледяной водой. Даже здесь мне не хотят помочь.

– Насть, ты как?

– Плохо. Очень. Он ведь мне не поможет, и ты это знаешь.

– Сама слышала, дело запутано так, что концов не найти.

– А мое слово уже ничего не значит, да?

– Соболев не отказался помочь. Но не нужно, чтобы ты строила иллюзии. Понимаешь?

– Да. Все предельно ясно.

Обнял за плечи, но я скинула руку:

– Я хочу побыть одна. Ты был неправ, что привез меня сюда и дал надежду.

– Настя! Я делаю все, что могу. Чего ты от меня еще хочешь? Давай садись в машину.

– Я хочу пройтись пешком.

– Насть, ты дура или делаешь из меня идиота? Быстро садись в машину!

– Без тебя разберусь.

Больно схватил меня за плечо и почти силой усадил внутрь. Я ударилась рукой, и она опять начала болеть.

– Я отвезу тебя домой.

– Делай что хочешь.

Ехали молча. На середине пути Матвею позвонили:

– Да, Анжела. Да, буду сегодня. Хорошо, как приеду.

– Зачем она звонила?

– Мне нужно подписать документы.

– Втроем будете подписывать?

– Насть, что ты ко мне пристала? С кем хочу с тем и сплю. Тебя это вообще никак не касается. Ты мне прекрасно дала понять, как партнер я тебя не интересую, так что будь любезна, не лезь в мою личную жизнь.

Глава 21

Матвей

Наверняка сделал ей больно своими словами, потому что всю дорогу она была типичной тихоней: не проронила ни слова и стала, как кукла – еле ногами передвигала. Но бегать я за ней не собираюсь, нянчится тоже. От беды укрою, а в остальном нужно поставить жирную точку.

– Вас в кабинете, Анжела Дмитриевна дожидается.

– Спасибо, Жанна. Принеси мне крепкий кофе, будь добра.

– Один или два?

– Один.

Открываю дверь в кабинет. Анжелика сидит в моем кресле нога на ногу и юбка, если этот кусок ткани можно так назвать, задрана чуть ли не до трусов. Хотя она наверняка без нижнего белья.

– Я не люблю, когда на моем рабочем месте сидят. Ты это прекрасно знаешь.

Рукой указываю, чтобы на хрен убралась с кресла. Интересно, почему она меня так вымораживает сейчас? Трехдневное воздержание это много, но вот ее точно не хочу. Нехотя пересаживается, чуть одергивая юбку вниз:

– Подпишешь документы сегодня?

– Документы да.

Прохожу мимо, а от нее так и пышет сексом. Прислоняюсь к столу практически напротив нее:

– Что у тебя?

– Я! – кладет ногу на ногу.

– В каком смысле? – понимаю о чем она, но до тошноты противно.

– Матвей, я не совсем понимаю, что происходит.

– Ничего.

– Матвей Глебович, можно?

– Да, заходи. Жанн, пожалуйста, протри мое кресло мокрой тряпкой, оно испачкано.

Вижу, как у Анжелы звереют глаза, лицо багровеет, и она молча вылетает из кабинета, подобно фурии. Вернется через пару дней. Такие преимущества, как я предоставляю, мало где найдет: шикарная медицинская страховка, ежемесячные премии, и как она сама выражается «фееричный трах на рабочем месте». Сказка просто.

– Готово, Матвей Глебович!

– Спасибо, Жанн. Можешь идти.

Сажусь и откидываюсь на спинку кресла. Первая мысль, которая посещает меня – как там Настя. Кручу телефон в руках, но все же откладываю звонок. Набираю по местному своего заместителя:

– Сергей, зайди ко мне.

Но он, конечно же, не спешит. Приходит минут через пятнадцать. Хотя идти несколько шагов.

– Чего ты хотел?

Указываю ему на кресло:

– Расскажи, как сегодня прошла сделка? Клиент доволен? Когда…

– А ее не было.

– В каком смысле не было? У нас оборудование на складе стоит.

– Они сказали, что появилось более выгодное предложение и расторгли контракт.

– И ты мне об этом говоришь, только когда я спросил? Что за компания? Найди мне ее. Ты узнавал, сколько они денег предложили?

– Процентов на двадцать меньше.

– Двадцать? Даром, что ли, отдали? Почему ко мне не пришел, как только сделку отменили. Ты с Сидоровом разговаривал?

– Я со всеми разговаривал. Я отлично знаю, что нужно делать в таких ситуациях. Ты меня учить будешь?

– Не буду. Но ты должен был поставить меня в известность. Мы три месяца эту сделку готовили. Так какого черта ты все сам решаешь? Без меня! Я поговорю с директором немедленно. Чтобы такого не было больше.

– Сделка была расторгнута сегодня утром. А ты где был? Между прочим, я звонил несколько раз.

– Несколько раз – мало! Нужно было бомбить, пока я не отвечу.

– Послушай меня, Матвей! У нас с тобой почти одинаковый пакет акций. Эта компания и моя на половину тоже. На мне клиенты, на тебя поставщики. Что еще непонятного?

– А то, что в этой компании главный я. А еще, такие вещи нужно контролировать и не допускать! И это по твоей части!

– Да, последнее время я вообще все сам решаю. Не ты ли скинул на меня утренние летучки? Я, конечно, понимаю, босс завел себе новую игрушку. Только давай ты не будешь пренебрегать своими прямыми обязанностями!

– На то ты и заместитель, чтобы замещать! А мои игрушки не твоего ума дело!

– Да пошел ты!

– Сам пошел! Говнюк!

Брызгалов грохнул дверью, я даже услышал, как секретарша взвизгнула.

– Жанна, соедини меня с Сидоровым Анатолием Петровичем. Да, из «КарНамико».

Договориться не удалось. Какая-то совершенно неизвестная компания поставила им аналогичную аппаратуру, скинув пятую часть цены. Только этого мне сейчас не хватает.

– Жанна, зайди ко мне.

– Да, Матвей Глебович?!

– Начинай поиск новых клиентов под оборудование из Германии. Оно не может долго простаивать. Это нужно сделать за неделю, максимум это две и ни днем больше.

– Матвей Глебович!

– В чем дело?

– А когда Анастасия Викторовна придет? Я не успею все это сделать. Пусть она займется поисками.

– Жанна, я тебе по двойному тарифу две недели оплачу.

– Я даже на тройной не соглашусь. Потому что я физически не смогу. Мне же еще малыша из садика забирать, а у мужа командировка сейчас.

– Я тебя понял. Свободна.

Нужно, чтобы Настя вышла на работу. Она же так жаждет независимости и денег. Вот и пусть себя проявит.

Глава 22

Настя

Еще час после того, как Матвей привез меня в квартиру, я была в некоем оцепенении, словно бабочка, замурованная в коконе. Просто молча сидела в гостиной на диване и смотрела в пол. Перед глазами снова и снова всплывали воспоминания, как убили папу, затягивая меня словно в черную дыру. Возможно, если бы я пришла из института позже, и не было этой временной заминки, с приветствием и объятиями, то убийца бы не успел выстрелить. Нужно было сразу заходить в дом, а я замедлилась. Нужно было быть настойчивой и спрашивать о том, почему отец такой взволнованный. Ведь он сказал, что от денег отказался, но будет все равно делать операцию. Нужно было приехать в Петербург и поддержать его. Нужно было делать все по-другому и возможно этого не случилось бы, и я смогла его защитить. Нужно было…

Потом начала плакать, вспоминая недавние события: Элю, которая обещала помочь; клуб, омерзительного типа и его прикосновения; жуткого амбала в автобусе и его липкие от пота ладони. Господи, благодарю, что ты послал мне Матвея! Если бы не он, не знаю, что со мной было бы. Понимаю, что я ему надоела своими выходками, слезами, просьбами, проблемами. И если он сказал, чтобы я не лезла в его личную жизнь, значит, места для меня там нет. И это хорошо. Не хочу привязываться сильно, чтобы потом потерять. Хотя без него мне уже тяжело. Хочется видеть каждый день, хочется его прикосновений, взгляда, голоса. Но нужно держаться на расстоянии, я не знаю, как переживу еще одну потерю.