Ангел порочного круга

Глаза вновь наполняются слезами.

– Настя, давай ты поспишь, хорошо?

– Не нужно.

– Хочешь сказать, что на кафельном полу выспалась? Так, давай-ка снимай с себя одежду и ложись в кровать.

Стягиваю с нее жакет, она даже не упирается. Просто смотрит в глаза, и я теряюсь. Не могу понять, что лучше сделать для нее сейчас:

– Тебе помочь снять одежду?

Мотает головой «нет».

– Ляжешь прямо так?

Кивает.

– Хорошо, ложись так.

Откидываю одеяло, она забирается под него и ложится.

– Пожалуйста, отдохни сейчас. А вечером мы все обсудим, хорошо?

– Хорошо.

Сажусь на кровать, еще несколько раз провожу рукой по ее шелковистым волосам. Наклоняюсь, чтобы поцеловать в губы, она отворачивается.

В этой ситуации Брызгалов виноват или я? Черт, конечно же, я…

В офис я приехал рано, поэтому пришлось ждать, пока придет Сергей. Стоял возле окна в его кабинете. Заходит:

– О, Матвей Глебович, что же тебя привело в такой ранний час?

– Оставь свой сарказм. Хочу спокойно поговорить о вчерашнем.

– Ну, если спокойно, то я слушаю, – садится в кресло за стол.

Я продолжаю смотреть в окно – проезжающие внизу машины всегда успокаивают:

– Оставь ее в покое, – обхожу стол и останавливаюсь напротив Брызгалова.

– Надо же, сам генеральный просит. Что я могу сказать?.. Слушаюсь и повинуюсь!

– Сергей, я серьезно, не трогай ее. Она сказала, что ты заставлял ее что-то сделать. Но я же ясно объяснил – Настя работает со мной. Если у тебя завал с делами найди помощника. Она в крайнем случае.

– Послушай, ну должен же я был провести боевое крещение новой сотруднице… Провел.

– Настю не отдам.

– Так ты и Татьяну не отдавал.

– Это был ее выбор.

– Так…

– Я тебя предупредил. И оставь уже свои «боевые крещения» в прошлом – об этом я не один раз говорил.

Внутри каждого из нас кроется чудовище из взаимных недовольств, соперничества, гнева и однажды, когда достигнет критической массы, оно вырвется наружу. Геннадий окажется прав: если мы останемся один на один, то поубиваем друг друга.

Даже знать не хочу, какую он Насте ересь предлагал. Возвращаюсь в свой кабинет.

– Матвей Глебович, доброе утро! Совещание скоро начнется.

– Доброе, Жанна! Сейчас подойду.

– А Настя сегодня будет?

– Нет. Плохо себя чувствует.

Совещание прошло успешно, больше никто не пытался увести наших клиентов. К тендеру почти все готово. Его непременно нужно выиграть – это поставка оборудования для сети новых клиник, долгосрочное сотрудничество.

Хотел позвонить Насте в обед, но решил, что она еще спит. Почему она от меня все время хочет уехать? Чего не хватает? И главное – как ей это дать? Может, ей нужно больше внимания: цветы, дорогие подарки? Возможно, поэтому она чувствует себя «обделенной» и все время плачет… Типичная женщина? Ну а почему бы и нет…

– Жанна, найди мне сайт с камнями в оправе.

– Поняла вас, Матвей Глебович. Сейчас пришлю на почту.

Выбрал подвеску с изумрудом под цвет ее глаз на короткой цепочке, чтобы под самую шею было. Мне нравится, когда так. Может, мой подарок сможет ее порадовать?..

На работе ничего не задержало. И куда я прямиком отправился? Конечно же, домой. Оттого что я напоминаю себе верную собаку тоже тошно, потому как хозяйка все время недовольна и иногда бьет под дых. В кого я превратился? Моя жизнь была успешна и размерена, меня все устраивало, ну, за исключением, нескольких дней в месяц, когда хотелось скулить или вгрызться кому-нибудь в шею. Но это мелочи по сравнению с тем, что я испытываю сейчас: поднимаешься высоко в гору, а потом ни с того ни с сего летишь в пропасть. Любовь возможна только с человеком, которому ты доверяешь полностью, из чего следует вывод, что она невозможна априори. Тогда что со мной? Просто сильное влечение? Наваждение? Очень вероятно. И думать, что это так мне нравится больше. Вот на этом свои рассуждения можно закончить.

Сегодня никаких пробок – город непредсказуем. Открываю дверь квартиры – Настя на кухне. Уже хорошо. Но не выходит, наверное, не слышит, что я пришел. Снимаю обувь, чувствую, что пахнет обалдеть как. Прохожу. Моя Настя стоит у плиты и переворачивает на сковороде аппетитные картофельные корочки. На второй сковороде что-то еще. Конечно, она меня не слышала – все вокруг скворчит.

– Привет! – прислоняюсь к косяку.

Вздрагивает:

– Привет! Я пожарила картошку и грибы. Будешь есть?

– Еще спрашиваешь?! Конечно, да! Настя пахнет превосходно!

– Тогда вымой руки и садись. Можешь переодеться, все жирное.

– Руки помою, а вот на переодевание времени нет – я голодный как волк. Хотя, когда ехал, не осознавал.

– Я рада.

Берет тарелки и начинает накладывать еду. Смотрю на эту картину и понимаю, что саму Настю я бы тоже съел, но в качестве десерта. Ставит передо мной наполненную доверху тарелку – запах такой, что у меня слюна потекла, ей-богу. Начинаю есть – пальчики оближешь. Все-таки хорошо, что спас именно ее.

– Вкусно?

– Perfect! Жаль нельзя заглотить целиком, потому что горячо.

– Осторожнее!

– Не знал, что ты так вкусно готовишь.

– Эти блюда нельзя приготовить невкусно.

– Еще как можно, поверь моему личному опыту.

– Ты просто спешишь.

– Возможно. Обычно у меня жареная картошка получается сырая и сгоревшая.

– Я тебя научу.

– Предпочту из твоих рук.

Улыбается и смущается – наслаждаюсь этим.

– Ни один ресторан не сравнится с твоей готовкой.

– Тоже врешь?!

– Тоже?

– Ты постоянно меня в этом обвиняешь.

– Давай помиримся. Иди-ка сюда.

Беру ее за руку, отвожу в гостиную, усаживаю на диван. Из кармана полупальто достаю коробку с подарком и протягиваю Насте.

– Что это?

– Зачем спрашивать? Смотри сама.

Открывает и на несколько секунд замирает рассматривая.

– Очень красиво.

– Давай, помогу надеть, – беру у нее из рук коробку, обхожу диван и застегиваю цепочку на шее. Камень достаточно крупный, поэтому смотрится превосходно. Наклоняюсь и целую в шею. Она не отстраняется, но и раскрываться не собирается.

– Зачем ты это купил?

Сажусь рядом с ней:

– Что значит «зачем»? Это мой подарок.

– Спасибо! Но не стоило.

Опять пластинка заиграла сначала…

– Послушай, вчера произошел неприятный инцидент. Сергей мне все объяснил. Не обращай внимания. Завтра выходи на работу. Если он тебя вызовет с той же просьбой. Сделай, но только по-быстрому, не задерживайся.

– Что? – смотрит с неподдельным удивлением.

– Ну, а что такого? В нашей компании два начальника. Иногда придется работать с ним.

Глава 40

Настя

― Ты вообще соображаешь, о чем просишь?

– Не вижу проблемы. Да, ты со мной. Но я уже сказал в фирме два руководителя, хоть он и заместитель по должности.

Сложно поверить в то, что слышу. Не ожидала, что предложит такое. Я развлечение, кукла, которую он готов делить?

– Я не соглашусь. Никогда. Я хочу быть с тобой, но не так…

– Настя, ну что за капризы? Он не будет заставлять тебя часто, пару раз в месяц от силы.

– Я тебе доверилась полностью, а ты относишься ко мне как к проститутке!

– Ты что такое говоришь?

– Всем рассказал, что я твоя любовница. Только есть любовницы, которых любят, а ты меня как проституткой узнал, так ее и видишь во мне, ничего не замечая! – вскакивает с дивана.

– Что за чушь ты несешь?

– Но я так не хочу! Не буду! Вы богатые привыкли, что женщины падают к вашим ногам, но со мной ты ошибся. Мне не нужны ни твои деньги, ни твой дом. И ты не нужен, если готов так сделать.

– А как же пятьсот тысяч?

– От тебя мне ничего не нужно! Зачем ты так со мной? Я же… я…

Никогда, ни за что не скажу, что люблю его. Собираюсь уйти, он хватает меня за руку:

– Объясни, что я опять не так сделал? Чего тебе не хватает? Я понимаю, что ты переживаешь смерть отца, но имей ко мне уважение. Тебе все не так. А теперь ты обвиняешь меня, что я отношусь к тебе как к шлюхе?! Настя!

Вижу, как застилаются гневом его глаза, как ходят желваки, дыхание стало тяжелым и частым.

– Я не обвиняю, я говорю как есть!

Выдергиваю руку и убегаю в комнату. Слезы градом, не могу остановиться, вновь задыхаюсь. Слышу, как он с грохотом закрывает дверь в свою спальню. Меня всю трясет, даже пояс халата с трудом получается развязать. Сейчас мне нужно поспать, а завтра поеду к Эле, она даст мне денег на билет домой. Я еще долго плакала, но все же смогла уснуть.

Проснулась оттого, что Матвей будит меня:

– Вставай, поехали!

– Куда? Я не поеду на работу, – смотрю, а за окном темно. ― Сейчас же ночь.

– Ты говоришь, что я отношусь к тебе как проститутке? Собирайся!

– Но куда?

– Часто повторяешь фразу, что доверяешь и доверяешься мне.

– Да.

– Тогда не задавай вопросов. Поехали.

– Скажи, зачем и куда, – стягивает с меня одеяло и за руку выволакивает с кровати.

– Хочу кое-что тебе показать. Если на самом деле доверяешь, так как говоришь, тогда поехали.

Подходит к шкафу и вытаскивает одно из платьев: длиной чуть выше колена и достаточно облегающее:

– Надень это.

– Но для чего?

– Увидишь. И туфли на каблуках надень. Кофту не надевай, поверх накинешь мое черное пальто. И да, Насть, сделай макияж, волосы уложи. Едем с тобой на вечер.

Совершенно ничего не понимаю, но ситуация странная и настроен он очень решительно: заупрямится и остаться дома не вариант. В голове какой-то сумбур из мыслей, усталости и волнения. Делаю все так, как сказал: одежда, макияж, красиво уложенные волосы. Спускаюсь по лестнице, он сидит на диване. На нем надет серый костюм, галстук – тоже, как на вечер.

– Отлично выглядишь.

– Спасибо. Но куда мы…

Берет мои руки в свои:

– Я тебя еще раз спрошу. Ты, действительно, считаешь, что я отношусь к тебе как к любовнице и проститутке?

– Да. Сегодня ты четко дал это понять.

– Тогда поехали! Вот, надень пальто.

– Для чего?

– На улице холодно. А тебе я пальто не купил.

Спускаемся в лифте, проходим парковку, садимся в машину – все это молча.

Сначала ехали по городу, а потом выехали за его пределы:

– Пожалуйста, скажи, куда мы едем?

– Боишься?

– Да, начинаю.

– Ну, может, пойдет тебе на пользу.

Не знаю, чего ожидать. Он одновременно зол и спокоен. Кутаюсь в пальто, потому что начинает колотить изнутри, хотя в машине тепло. А еще запах его духов успокаивает, и я вспоминаю Матвея до сегодняшнего дня – он казался совсем другим. Тем, кто неспособен меня ранить, обидеть, предать… Казался надежной опорой. А теперь, я не знаю, какой он на самом деле, и каково его истинное отношение ко мне.

Примерно через пятнадцать минут мы подъехали к двухэтажному дому, обнесенному высоким забором. В окнах яркий свет, музыка была слышна еще на подъезде. Он останавливается возле ворот, поворачивается и смотрит в упор. Взгляд бегает по мне с ног до головы, мое сердце начинает усиленно стучать…

Глава 41

Матвей

Она сидит вся такая напуганная, хрупкая. Смотрит на меня огромными глазищами, в которых четко читается «Не понимаю, что происходит, мне страшно, помоги мне». Я помогу. Может, это, конечно, немного странный способ, но другого выхода не вижу. Поехала со мной среди ночи черт знает куда, даже не сопротивлялась. Чем двояко удивила. С одной стороны, это доказывает, что она верит мне и я являюсь для нее тем, кто не даст в обиду, не подведет. А с другой… Она со всеми, кто о ней позаботиться, так безропотно будет соглашаться? Надеюсь, что скоро я это проясню.

Открываю окно и нажимаю на кнопку возле ворот:

– Да.

– Это Матвей Стоянов.

– Минуту, – сверяют по спискам имя и номер автомобиля. Этот закрытый клуб только «для своих». ― Проезжайте.

– Скажи, зачем мы сюда приехали?

– Увидишь.

Когда припарковываюсь, она хватает меня за руку:

– Пообещай, что будешь всегда рядом.

– Постараюсь.

Сглатывает, руки дрожат так, что даже ремень отстегивает с трудом. Надеюсь, что не начнется истерика. Это в мои планы не входит.

– Насть, – накрываю ее руки ладонью, ― не нужно так волноваться, хорошо?! Ты же мне доверяешь? – поднимает испуганные глаза, наполненные соленой водой. ― Я буду рядом. Обещаю.

– Хорошо, – голос тоже дрожит.

– Дышать можешь? Все нормально?

– Да.

– Тогда пошли.

Выхожу. Она сидит, даже не шелохнется. Открываю дверцу машины, подаю руку, выходит. Затем выставляю локоть, чтобы она взяла меня под руку. Она все делает, только вместо легкого прикосновения, чувствую, как сильно она ко мне прижимается. Очень надеюсь, что затеял это не зря.

Клуб шикарный и, обычно, те женщины, с которыми я приезжал сюда, крутили головой, чтобы рассмотреть. Здесь есть большой бассейн, хотя сейчас холодно, но любители находятся. Вдали виднеется пристань с яхтами. Все обустроено красиво и на высшем уровне, но мою Настю это, видимо, не впечатляет: она вцепилась, как краб и смотрит исключительно вперед. Вижу знакомых и поднимаю руку в знак приветствия. Подходим ближе, я высвобождаю свою руку у Насти, и здороваюсь с Романом – одним из владельцев клуба:

– Давненько тебя не было здесь.

– Всего пару месяцев.

– Ну, для тебя это много Матвей.

– Полно дел.

– Понимаю. Проходите. Рад, что твое отсутствие не затянулось, как в прошлый раз.

Усмехаюсь, но выходит криво. Беру Настю за руку. Одел ее в свое самое теплое пальто, а у нее пальцы все равно ледяные.

Ну, ничего согреется сейчас. Как только заходим внутрь, по ушам ударяет музыка, чувствуется запах дорогого табака.

– Приветствую, Матвей Глебович! Разрешите вашу одежду.

– Привет! Насть, раздевайся.

– Что? – глаза стали еще больше.

– Пальто снимай.

Отдает мне пальто, ничего не говоря. Я снимаю свое и передаю гардеробщику. Ловлю взгляды, которые адресованы Насте: оценивающие женские и сальные мужские. Подхожу к зеркалу, поправляю галстук. Настя начинает озираться по сторонам, но вот зеркало ее явно не интересует:

– Насть, расслабься, пожалуйста.

– Что это за место? Мне тут не нравится.

– Если не нравится, то долго мы не задержимся.

Проходим в основной зал, и Настя замирает. Здесь по периметру мягкие диваны, несколько столиков, большая барная стойка. Почти все пространство занято мужчинами, которые стоят или сидят и женщинами, которые на них виснут, целуются взасос, забравшись на колени. Женский смех одновременно возбуждает и пробирает до костей своей фальшивостью.

– Проходи. Не стой.

Беру ее за руку и вывожу примерно на центр зала, а после высвобождаю ладонь, оставляя без своей защиты. Начинаю здороваться с мужчинами, которых давно уже знаю. Женщин тоже видел некоторых, но их воспринимают как единую массу. Об уважении тут речи не идет. Женщины здесь подобны пиявкам, которые сосут деньги, губы, члены… Ну и все в таком роде.

– Куда ты меня привел?

– Как тебе ощущения?

– О, Матвей! Кто это за красавица с тобой? Не видел ее здесь раньше. Как тебя зовут? – интересуется один из завсегдатаев.

Ничего не говорю, наблюдаю, как Настя будет выкручиваться:

– Анаст… Никак не зовут…

– Безымянные у нас тоже есть, – начинает ржать.

Меня пробирает гнев, как только ловлю его похоть в отношении Насти. Она поворачивается ко мне:

– Куда ты меня привел? – голос стал настойчивее, это хорошо. Значит, злится.

Беру ее за руку и отвожу чуть в сторону:

– Настя, вот здесь, в своем большинстве, находятся любовницы, которых не любят. Они практически проститутки, но могут обхаживать «любимого клиента» в течение нескольких месяцев и даже лет. Но в этом клубе есть одно правило.

– Какое правило? Почему ты меня сюда привел?

– Здесь любовницы переходят из рук в руки. Это называется – порочный круг. Каждый богатый дяденька приходит со своей любовницей, но за один вечер он может попробовать около десяти новых женщин.

У нее даже дар речи пропал. Вижу, что шевелит губами, но слов не находится. Кто-то проходит мимо и проводит пальцами по ее руке. Меня передергивает, но я держусь. Надеюсь, что получаса здесь ей хватит на всю жизнь. Отхожу назад на пару шагов. Настя стоит и смотрит по сторонам: то ли меня ищет, то ли обстановку впитывает. В очередной раз сомневаюсь, правильно ли поступил, что привел ее сюда. Она такая нежная, невинная. Моя. Ко мне подходит Кирилл:

– О, Матвей, какую ты к нам рыбку доставил.

– Она не рыбка.

– Не понял…

Внутри поднимается волна гнева. Сжимаю руку в кулак, но сдерживаюсь. Понимаю, что он ни при чем и я сам Настю привел. Кирилл отходит, а я вижу как кто-то из незнакомых мне, подходит к Насте сзади и кладет руку ей на попу. Взрываюсь:

– Руки от нее убери!

– Эй, ты чего?

– Не смей на нее даже смотреть!

Отталкиваю. Тот хочет ответить, но нас сразу разводят в стороны. Драки здесь исключены. Хватаю Настю за руку и веду к выходу. Забираю пальто и укутываю ее, надеваю свое. Выходим на улицу и быстро идем к машине. В нескольких шагах она меня тормозит:

– Ты зачем меня сюда привел?

Оборачиваюсь. Она вроде и плачет, но сильно злится. Это хорошо – злость лучше, чем печаль. Подходит ко мне и начинает бить.

– Насть, успокойся! – пытаюсь словить ее руки, но она верткая. ― Успокойся, я тебе говорю!

– Успокоится? Какое право ты имеешь меня в подобные места приводить? Хочешь меня по кругу пустить?

– Нет, конечно! Успокойся! Перестань меня бить. Настя!

– А знаешь, ты прав!

– Ты, что такое говоришь?

– Зря я тогда в «лани» девственности побоялась лишиться. Может это не так уж и сложно, просто ты не подошел, поэтому струсила.

– Настя, не говори ерунды.

– Так сейчас я это исправлю! Ты меня привел в царство самцов. Выбор у меня есть.

– Насть, ты в своем уме?

Теперь она от меня вырывается, а я стараюсь схватить ее. Все же ей удалось выдернуть руку, и она быстрым шагом направляется в сторону дома. Я за ней. Почти в дверях сталкивается с Каримом – управляющим крупного столичного холдинга:

– Куда так спешишь, дикая? – берет ее за локоть и притягивает к себе. Настя начинает вырываться.

– Карим, она со мной! Не трогай!

Он отпускает и показательно раскрывает ладони. Настя делает шаг в мою сторону.

– То есть, ты ей не поделишься?

На этих словах она разворачивается ко мне, заглядывает в глаза и крепко обнимает, чувствую, как вжимается, прислоняясь щекой к моей груди.

– Нет! Она моя личная.

– Понимаю, я бы тоже такой не стал делиться.

– Насть, пойдем отсюда.

Обнимаю за талию, и мы идем к машине. Она не упирается. Открываю дверь, садится. Я сажусь за руль.

– Матвей, нам нужно поговорить.

Какой серьезный настрой и четыре отвратительных слова.

– Говори.

– Давай, уедем отсюда и остановимся.

– Хорошо.

Выезжаем за ворота, собираюсь припарковаться.

– Не здесь. Отъедем подальше.

Едем, и где-то на середине трассы она просит притормозить.

– Насть, вокруг темно и лес. Уверена, что здесь хочешь поговорить?

– Да.

Съезжаю на обочину и включаю аварийку.

– Зачем ты меня в этот клуб привез?

– Я отвечу на твой вопрос, только сперва ты на мой. Ты продолжаешь считать, что я отношусь к тебе, как к любовнице или проститутке?

Опустила взгляд:

– Не знаю…

– Все еще не знаешь? – нужно было подольше там остаться.

– Я поверить не могу, что ты меня заставляешь работать с Сергеем. Ненавижу тебя за это!

Пытается открыть дверцу, но она на блокировки, все тщетно.

– Насть, объясни мне, что в этом такого ужасного? Только не женским истеричным языком, а нормальным человеческим.

– Открой дверь!

– Мы посреди трассы стоим.

– Мне нужен воздух.

– Дыши в окно, – опускаю стекло.

– Я прошу, открой дверь!

– Только, пожалуйста, не делай глупостей в виде выбегания на дорогу.

– Я дура, по-твоему?

Лучше промолчу, но предыдущий разговор был из ее уст, значит, да. Машин сейчас мало, снимаю блокировку. Выходит и со всей силой хлопает дверью. Выхожу за ней. Стоит, опершись на машину, плачет и громко дышит.

– Так легче?

– Даже не представляешь, как это низко с твоей стороны.

Хочу взять ее за руку, она вырывается и идет к лесу.

– Настя, ты куда? Здесь практически не видно ничего. Я даже не знаю, где остановился. Это тебе не тротуар с газоном. Не отходи от дороги.

Но она упертая, уже нечему удивляться – делает несколько шагов, поскальзывается и падает. Подбегаю, ботинок тоже скользит, но у меня получается устоять на ногах. Поднимаю ее:

– Как ты? Все в порядке? Не ушиблась?

– Вроде нет. Ногу промочила.

– Я же тебе говорил, чтобы ты… Злости не хватает на тебя! Садись и сними туфли, простудишься.

Пока веду ее к машине, замечаю, что прихрамывает. Открываю дверь, усаживаю, сам опускаюсь на корточки и начинаю снимать туфли. Беру ее за лодыжку и слегка сгибаю в суставе:

– Больно?

– Немного. Скажи мне почему?

– Насть, ты только что поскользнулась.

– Да нет же. Скажи, почему ты заботишься обо мне, но с такой легкостью отдал ему?

 ― Я тебя никому не отдавал и не собираюсь. Ты о чем вообще?

– О том, что я должна работать с Сергеем.

– Настя! Извини… – она вскрикнула, видимо, больно сделал. ― Помочь с бумагами, в чем сложность? Ну, если так не хочешь, то не нужно.

– С бумагами помочь? Отпусти. Это у вас называется «с бумагами помочь»?

– Я не понимаю тебя. Забирайся с ногами в машину, холодно.

– Нет!

– Ослы и быки – невинные упрямцы по сравнению с тобой, – черт, как же я зол на нее. ― Ты не понимаешь, что вмиг простынешь? – поднимаюсь.

– Ты сказал, что он все объяснил и ты согласен, чтобы я и ему помогала.

– Настя, закрыли тему. Не хочешь этого делать – не делай!

– Спасибо вам, господин директор! – встает, конечно же, босиком. ― Разрешили мне не заниматься сексом со своим заместителем. Привык пускать по кругу женщин…

– Настя, – беру ее за плечи и разворачиваю к себе, ― как связаны ты, секс и мой заместитель? Это что за бред вообще?

– А ты у него спроси.

– Настя, я спрашиваю у тебя! Ты поэтому в кабинете закрылась и плакала? Можешь мне нормально объяснить, что произошло?

– Он вызвал к себе и сказал, что, когда тебя не будет в офисе я должна с ним…

– Настя, не плачь! Говори!

– Сказал, что если не соглашусь, то он всем расскажет, где мы с тобой встретились. И не только на работе, но и всему твоему окружению…

Перед глазами застилает черная пелена ярости:

– Быстро садись в машину. Я убью его!

– Матвей, не нужно.

– Садись в машину я сказал!

Сажусь за руль. В кровь выбрасывается норадреналин и мне сложно себя контролировать. Голова начинает трещать по швам от сильного кровотока.

– Не нужно в таком состоянии ехать, пожалуйста!

– Значит, он захотел секса с тобой?! Ублюдок! Мразь!

– Я не сяду.

– Настя!

Смотрю, пятится от машины. Иду к ней.

– Не сяду, пока ты в таком состоянии.

– Я тебя силой посажу. Сделаю больно.

– Делай, я не поеду.

Взрываюсь рыком и впечатываю кулаком в рядом стоящее дерево. Руку пронзает сильная боль, на какое-то время, освобождая сознание от ярости, а чуть позже снижает ее градус. Трясу рукой, пытаясь унять боль. Подхожу к Насте, вижу ее испуганные глаза:

– Сколько раз говорить: не перечь мне, когда я в таком состоянии.

– Я уверена, что ты не сделаешь мне больно. А если и так, то это лучше, чем авария.

– Да с чего ты взяла, что будет авария?

Пожимает плечами:

– Не знаю…

Глава 42

Настя

― Уверен, это из-за того, что твой отец был врачом. Ты же сама рассказывала, он спасал «лихих водителей».

Вижу, как трясет ушибленную руку, пытается сжимать – разжимать пальцы:

– Наверное… Тебе больно?

– Ерунда. Поехали уже отсюда. Можем ехать?

– Да.

Садимся. В машине тепло. Матвей кладет ушибленную правую руку на руль, слегка сжимает и лицо искажается болью. Костяшки в крови, кожа вокруг синеватая и отекшая.

– А ты водить не умеешь? – смотрит на меня и дует на рану.

– Нет, но я забинтую руку, станет легче. Где аптечка?

– В багажнике, – собираюсь открыть дверь, ― Сиди, я сам принесу.

Смотрю, как он выходит, и вижу несущуюся машину, сердце замирает. Я очень сильно боюсь его потерять. Если Матвея в моей жизни не станет, по любой причине, не представляю своей. Приносит аптечку.

– Дай мне руку. Сейчас смажу йодом, потерпи.

 Обрабатываю рану, бинтую, периодически смотря на его лицо. Знаю, что больно, но он держится молодцом: