Пленницы. Расплата

– Иди и жди меня там.

– Дай мне поспать, – прошу я. – Пожалуйста.

Каким же долгим был этот день. Боюсь, третий раз я не выдержу. К лёгкой боли между ног добавился саднящий глубокий порез на ступне, скованность в суставах, синяки на бедрах, жуткая усталость. Я не жалуюсь – та же Оксана, несмотря на разбитое лицо держится куда лучше, чем я, но сил у меня не осталось совсем.

– Иди, кому сказал, – он толкает меня в плечо и ждет, пока я послушно прошагаю к его комнате. Появляется спустя несколько минут, совсем голый, только небольшое полотенце скрывает его мужское достоинство. Подняв глаза, тут же отворачиваюсь. Щёки наливаются краской. Он подходит и силой поднимает мой подбородок, пальцы скользят по щеке, закрываются в мои слегка влажные после душа волосы. Его пах прямо перед моим лицом, и я прихожу в ужас, когда полотенце падает на пол. Рефлекторно дёргаюсь.

– Нет, я не буду, я не умею, не надо!

Он не отпускает, вцепившись в волосы, крепко держит меня за затылок. Чуть наклоняется.

– Что с твоей памятью? Мы же договорились, малыш. Не хочешь загладить свою вину?

– Нет. Не так, – мотая головой, отвечаю я. – Я не могу.

Стрела поджимает губы и вкидывает густые брови.

– Смотри, какая штука, завтра к вечеру здесь будет твоя сестра, я вполне могу заставить её сделать это за тебя. Всё, от чего ты откажешься, она может сделать за тебя. Выбирай. Ты сама это предложила, и теперь, если я услышу от тебя хотя бы одно "нет", второй раз предлагать не буду. Понимаешь, о чём я?

– Понимаю…

– Умница, – выпустив пальцы из моих волос, он одобрительно хлопает ладонью по щеке. Внутренности сжимаются в тугой ком, когда Стрела подносит свой агрегат к моему лицу и запускает руку в мой лифчик, тиская грудь. Тянусь рукой к его члену и, боясь причинить ему боль, обхватываю ладонью.

– Можешь сжать покрепче, – говорит он. – И не тяни. Просто возьми его в рот. Ты по-любому видела, как это делается. Только зубами не касайся.

Подвигав ладонью по гладкому стволу, ощущаю, как он напрягся, стал твердеть, увеличиваться как в длине, так и в объёме. Осторожно прикасаюсь языком к розовой головке. Он тёплый, чистый, пахнет гелем для душа. Запах скрашивает гадкие ощущения. Но, только головка проскальзывает в мой рот, я отстраняюсь. Внутри всё клокочет, щеки пылают от стыда.

– Тц, пиздец ты. Стрелять в меня не боялась, а сосать боишься, – цокает языком мужчина, – убери руку свою, сам всё сделаю.

Перестав мять мою грудь, вынимает руку из лифчика и положив ладонь на затылок, проталкивает свой широкий член дальше. Слишком глубоко. У меня не слишком выраженный рвотный рефлекс, но в горле все равно начинает першить, наворачиваются слёзы. Похоже, понимая, что он перестарался, мужчина вынимает его совсем чуть-чуть, на сантиметр. Убрав руку от паха, он ритмично двигает бедрами, влажные глаза наблюдают за тем, как его крупный член исчезает в моих губах. Мне тяжело это терпеть, мерзко, неприятно, категорически не хватает воздуха. Неужели ему нравится издеваться надо мной вот так? Мучить. Мстил убийцам своей жены, а теперь и мне, но за что? Что хотела спастись?

Он заканчивает быстро, не сдерживая своих порывов, и отпускает меня, к счастью, излившись себе в ладонь. Сделав несколько глубоких вдохов, вытираю рот, с трудом справляясь с дрожью в руках и всем теле. Грудную клетку будто сжимают тисками, и я кусаю губы, чтобы не разрыдаться прямо здесь. Я слабая. Даже слабее Киры, не говоря уже об Оксане. Стрела, вытирая руки бумажными салфетками, не сводит с меня глаз.

– Только давай ты не будешь здесь рыдать, – говорит он. Садится рядом со мной и разворачивает к себе, обращаясь как с тряпичной куклой. Лицо горит еще сильнее, все старания насмарку – глаза наполняются слезами, влага стекает по щекам. Как следует вытираю лицо рукавом спортивной кофты, чтобы не осталось ни единого мокрого следа, я боюсь, что это разозлит его. Но он не сердится. Напротив, я удостаиваюсь прикосновения его грубой ладони к щеке.

– Ты меня точно хочешь убить, – неожиданно его губы трогает лёгкая улыбка. – Сейчас взглядом застрелишь.

Я молчу. Подобные шутки здесь совершенно неуместны и вызывают только раздражение. Спешу спрятать от него глаза, и тогда Стрела перемещает ладонь на мою шею, под гулкое биение взбудораженного сердца склоняется надо мной и впивается в губы жадным поцелуем.

Глава 9

Стрела целует пылко и настойчиво, вжимаясь губами в мои, толкает язык в рот, оставляя едкий привкус мятной зубной пасты, и мне хочется отвернуться от него, сомкнуть губы. Но я в клетке, в западне, в хищных лапах чудовища, из которых не могу вырваться не только потому что он сильнее, но и по совести. Он ясно дал понять, почему я не имею права сказать ему "нет". Приходится сдержанно, но отвечать на его поцелуи. Только его внезапно вспыхнувшей страсти вполне хватает на нас двоих – он знает, как заставить меня шире раскрыть губы, позволить его языку проникнуть глубже. Снова не хватает воздуха, и я то и дело отстраняюсь от него, чтобы сделать передышку. Вскоре мои спортивные брюки вместе с бельём оказываются на полу – пока он целовал меня, ловко стянул одежду, ладонь пробралась к промежности, пальцы встретились с клитором.

– Чуть чуть намокла, – перестав терзать мои губы, шепчет он. Устраивается поудобнее между моих ног и, вернувшись к губам, беспрепятственно входит в меня. На этот раз не слишком резко, но неприятные ощущения никуда не исчезли, внутри ещё не зажило. Случайно опустив взгляд, замечаю, как его толстый член проскальзывает внутрь и меня окатывает странное тёплое чувство. Кровь приливает к половым губам. Остановившись, мужчина снимает с меня оставшуюся одежду, рассматривает покачивающуюся грудь, наклоняется и захватывает ртом сосок, ласкает второй. В этот раз он трахает меня куда нежнее, чем в предыдущие два. Учитывая, что я пыталась его убить, это кажется невообразимым – я то предвкушала издевательства, но, не считая орального изнасилования, это совсем не похоже на жестокое наказание. Только что делает он это без моей воли.. И нежности вскоре заканчиваются, когда, перевернув меня на живот, он обхватывает бёдра обеими руками и тянет на себя. Давит на спину, прижимая меня к кровати, ладонью прижигает ягодицу.

– Еще за волосы ухватись, – огрызаюсь я, шипя от боли.

– Я кое-что другое придумал, – ухмыляется Стрела и, дёрнув меня за плечо, обхватывает горло массивными пальцами. Член врывается внутрь, молниеносно и, судя по волне боли внизу живота, сразу до упора. Он давит на шею не сильно, но мне неприятно, чувство, что горло сжимают тисками, просвет в трахее сужается, и кислород с трудом поступает в организм.

– Пусти, – не выдержав и нескольких секунд пытки, хриплю я. – Не могу дышать.

Снова ударив по заднице, он отпускает шею и тянет за обе руки, яростно, со звонкими шлепками, влалбливая в меня свой член. Вот и моё наказание – боль вперемешку со вспышками сомнительного удовольствия. Стоны, рвущиеся из груди, я заглушаю, упираясь лицом в матрас. Никто не должен услышать мои возгласы. Даже он. Я испытываю стыд за своё возбуждение, за то, моя киска так намокла, что он скользит в ней, будто щедро полил свой пенис маслом.

Всё наконец-то прекращается, когда он достает свой пульсирующий орган из меня и на спину попадает тёплая жидкость. Обессиленно падаю на кровать и закрываю пылающее лицо ладонью. Горячее дыхание обдает плечо – он целует меня, легонько впивается зубами в кожу.

* * *

Оксана ещё не спит. Провожает меня взглядом, пока я, едва передвигая ноги, плетусь до кровати. Стрела заходит следом и, скрестив руки на груди, говорит:

– Ключи возвращайте.

Я демонстративно отворачиваюсь к стене, точно помня, что их у меня нет. Дверь в камеру запирала Оксана, открывала входную она же. Что с ключами случилось дальше, ускользнуло от моего внимания. Стрела совсем не собранный, иначе вспомнил бы об этом гораздо раньше. Этим можно воспользоваться. Знать бы как.

– Диан, у кого они? – обращается ко мне подруга.

– Не знаю, – бормочу я, накрываясь одеялом. – Точно не у меня.

– И не у меня. Может, у Киры?

– Может, и у Киры.

С этого момента в камере начинается переполох. Стрела идёт в комнату Клима, забирает оттуда парочку, поднимает меня и Оксану и, вместе с другом перерывает все наши вещи: новую одежду, и брошенную в угол старую, скидывает матрасы, снимает наволочки с подушек. Проверяет подоконник, даже в ведро заглядывает. Ключей нигде нет.

– Может, ты потеряла их, Оксан? Выпали из кармана и всё, – предполагает Кира. Подруга в ответ пожимает плечами.

– Я вообще не помню, что держала их, у меня в руках этот пистолет был, а у вас руки свободные. Вы и закрывали.

Внимание Вадима перескакивает на меня. Но мне нечего ему ответить, трудно достать что-то из переполоха, что творился в моей голове, когда я бежала из этого места.

– Ну, тут ничего нет, может правда потеряли, – чешет затылок Клим. – Пойдём в ванной поищем, там ещё могли заныкать.

Мужчины уходят, оставив нас убирать беспорядок. Меня не покидает чувство, что одна из подруг что-то скрывает, а может обе сразу. Оксана молчит, а Кира рассказывает, как провела время с парнем. Оказывается, он совсем не жёсткий, и ей даже нравится то, что он делает. Я не верю своим ушам. Ей нравится…

Перед тем, как снова отвернуться к стене, я повторно спрашиваю Оксану, точно ли она не знает, где ключи. Потому что я хорошо помню, как она открывала ими входную дверь.

– Точно не знаю, – безапелляционным тоном отвечает подруга.

Мужчины тоже ничего не нашли. Все трое обсуждают это утром, посадив нас за стол. Допрашивая каждую, досконально, до мелочей, только что без фонарика в глаз. И без пыток, разумеется. Серый выполз из своей комнаты и теперь сидит напротив, светит ярко-малиновой гематомой под глазом, что расползлась от глубокого пореза. Клим подстёгивает брата, мол теперь он и Стрела на одно лицо. А тот только и делает, что бросает уничтожающие взгляды в сторону моих подруг.

Так ничего и не добившись, Стрела велит мне одеться, даёт обувь – резиновые сланцы на три размера больше, чем нужно, и выводит из подвала.

– Поедем вместе за твоей сестрой, – сообщает он, посадив меня в машину. Сам стоит рядом, рассказывая, что хотел взять Клима, но боится оставлять Серого наедине с подругами. Он ещё не пришёл в себя, и может натворить дел.

– Зачем я нужна? – спрашиваю, с тревогой глядя в противоположное окно. Вчерашний вечер никак не выходит из мыслей. Пытаюсь вспомнить, как мы могли потерять ключи, и тот жёсткий, безэмоциональный секс никак не выходит из головы. Стрела оказался первым мужчиной, близость с которым я помню – потому что мой первый раз я была в ужасном состоянии, и кроме боли не запомнила ничего. Именно поэтому он и был единственным. До того, как я попала в плен. Он оказался первым, кого я попробовала на вкус. Первым, кто ласкал мои соски, кто трогал внизу. Но это ничего не значит для него. Ровным счётом. Обида стягивает грудную клетку. Не страх, не злость, не отвращение, а именно обида.

"Господи, Диана, у тебя что, уже Стокгольмский синдром?" – скажет Оксана, если я проболтаюсь о своих чувствах. Но я не проболтаюсь даже под страхом смерти.

– На место приедем и узнаешь, зачем ты нужна, – спокойно отвечает мне Вадим. Достает из кармана джинсовой куртки маску. Хочу взять её, но он убирает руки и надевает сам. Терплю, когда резкинка цепляется за волосы и больно тянет несколько волосинок. Спустя мгновение чувствую его тёплые губы на своих. Мягко, едва касаясь языком моего, целует меня, захлопывает дверь и садится за руль. Меня словно шарахнуло щедрой порцией электрического тока. Зачем он это делает? Почему именно тогда, когда надел маску мне на глаза? Вытираю влагу с губ, и мужчина усмехается. Но ничего не говорит.

Спустя несколько минут он просит меня снять маску и протягивает включённый телефон. Заряда в нем осталось совсем ничего, но на один-два звонка хватит. Он заезжает на заправку и останавливается на парковке рядом с заправочным комплексом.

– Звони и скажи, что уже едешь. Я уже договорился, что она встретит тебя на остановке, скажи, что будешь через час, – диктует он мне. Для надёжности, как и в прошлый раз, пересаживается на заднее сидение. Однако в этот раз нож не достаёт.

Несколько длинных гудков, и Дина берёт трубку.

– Диан, ты куда блин пропала! – раздается в трубке недовольный голос сестры. – Звоню тебе, недоступен и недоступен! – она тяжело дышит, голос взволнован. Кажется, что-то случилось.

– Да извини, я в клубе с девочками была вчера, телефон садился, я выключила. Забыла зарядить и только включила. У нас всё в силе? Я уже еду.

– Едешь? Ну извини, Диан, придётся тебе обратно возвращаться, ничего не получится, Саша меня сейчас в больницу повезёт. Я утром в консультации была, сказали угроза. Звонить же надо, или хотя бы про телефон помнить. Давай в следующий раз, хорошо?

– Ладно, – киваю, чувствуя как капля холодного пота бежит по спине. Стрела меня убьёт. Не потому что здесь есть моя вина, а просто так. От злости.

Он выхватывает мой телефон и убирает в карман. Тяжёлый вдох вырывается из широкой груди. Положив руки на затылок, откидывается на спинку сидения.

– Хренооово, – протягивает он низким хриплым голосом. – Как долго лежат с угрозой? Угроза чего, вообще, выкидыша?

– Да, наверное. Не знаю, я беременной не была. Должно быть, всё индивидуально.

– Наверное. Ладно. Что-нибудь придумаем. Главное, чтобы она о твоей пропаже не узнала. С родителями у тебя как?

– Они в поселке живут, с отцом нормально, а с матерью толком не общаюсь.

– Почему?

– У нас разные мировоззрения. Да и вообще, тебе какая разница? На работе меня могут потерять, и учеба скоро начнётся.

– Значит, звони на свою работу и скажи, что больше не придёшь. Только быстро.

"Больше не придёшь".

Эти слова никак не хотят покидать мои мысли. Что будет со мной? С сестрой, с подругами? Почему рядом нет ни единой души, у которой я могла бы попросить помощи. Почему у меня кишка тонка набрать номер экстренной службы, пока он смотрит в окно? Поднесла бы телефон к уху и начала бы, как в фильме про маньяка, как та жертва, что заказывая пиццу, на самом деле звонила в службу спасения. Но это фильм. В жизни от страха у меня даже пальцы не согнутся так, чтобы набрать три несчастных цифры.

Вернув меня обратно, Стрела уходит, а подруги начинают расспрашивать, что случилось, и почему мы вернулись так быстро и вдвоём.

– Дине повезло, – отвечаю я. – Её в больницу положили. На сохранение.

Фраза звучит абсурдно, но на лицах подруг нет ни тени улыбки. Дине и правда повезло куда больше, чем нам троим. Фантастически повезло. Этим вечером я наконец-то узнаю кое-что относительно моей судьбы. Подхожу к двери, постучаться и попроситься в туалет, и отчетливо слышу разговор мужчин.

– А может, нафиг она здесь не нужна беременная-то? – спрашивает Клим. – Возьми Дианку, сестра же её, какая разница.

– Большая, – говорит ему Стрела. – Так нельзя. Она ничего не делала, отвечать не ей за это. И разговор окончен. Вы всё поняли?

– Да поняли, поняли. А потом что? Куда ты денешь её?

– Да, куда дену… Прибью по-тихому, – отвечает Стрела, и земля уходит у меня из-под ног. Он меня убьёт.

Глава 10

В глазах туман, а пол как густое болото, затягивает меня в пучину боли и ужаса, не могу пошевелиться, тело словно задубело, конечности не слушаются. Он убьёт меня… Прибьёт по-тихому. Заведёт за угол, воткнет нож в сердце, и я, тускнеющими глазами буду смотреть на его удаляющийся силуэт, пока не наступит тьма.

Ничего не вижу и не слышу вокруг себя, даже когда дверь в камеру неожиданно распахивается, и он появляется в дверном проёме. Немая сцена – невидящими глазами смотрю сквозь него, крупная тёмная фигура, помедлив, проходит в камеру, что-то спрашивает, не обращаясь ко мне. Прихожу в себя только когда моего плеча касается чья-то рука.

– Пойдем, – это Кира. По спине проходит холодок. Подруги выходят из камеры, я же остаюсь на месте, ничего не понимая.

– Выходи, ты чего встала? – возмущается Клим. – Глухая?

Молча иду за подругами, слегка прихрамывая – сегодня пораненная нога болит сильнее, чем вчера. Стараясь не наступать на рану, еле плетусь. Они позвали нас за стол – Стрела и Серый разбирают пакеты с коробками и контейнерами, определяя кому что. Обойдя стол, иду в санузел, как и собиралась, и Вадим окликивает меня.

– Ты куда?

Не оборачиваюсь, продолжая ковылять к туалету. Шок постепенно проходит, уступая место тяжёлому отчаянию и боли. Смотря в маленькое замызганное зеркало, не узнаю саму себя – лицо бледное, в глазах нет жизни. Моё ли это отражение?

Стрела оставил мне место рядом с собой, и я сажусь, чуть отодвинувшись от него. Даже смотреть на него не могу, как теперь спать с ним, терпеть его поцелуи, зная, каким будет конец всей этой истории?

Учитывая все обстоятельства, выход у меня только один – договориться с подругами и бежать отсюда. Даже если сбегу одна – спасу не только себя, но и сестру. Сердце медленно, но успокаивается. Еда и сладкий чай, кажутся совсем безвкусными, и я почти не ем, только ковыряю вилкой куски мяса.

– В следующий раз отвечай, когда я тебя спрашиваю, – обращается ко мне Стрела. Он не мог промолчать, не продемонстрировать свою власть.

– Хорошо, – киваю. Подруги переглядываются. Кира что-то шепчет на ухо Оксане, а та пожимает плечами, продолжая с аппетитом уплетать жареное на мангале мясо. Только сейчас замечаю, что оно источает лёгкий запах натурального дыма.

– Мы так разоримся на такой еде, – разбавляет напряженную атмосферу Клим. – Может, плитку какую купить, девчонки пусть варят.

– Я их отраву есть не буду, – качает головой Серый. – Не разоримся, я же работаю. Скоро прилетит на карту. Стрела тоже не бедствует.

– И холодильник покупать, – добавляет Вадим, соглашаясь с другом. – Ты знаешь, сколько он стоит? На доставку меньше уйдет.

– Поддержанный купить, – не сдаётся Егор.

– Чтобы он сломался через пару дней, – парирует Стрела. Вдруг он замечает, что моя тарелка не пустеет и спрашивает, почему я не ем.

– Не хочу, – отодвигая тарелку, отвечаю я.

– Не хочешь, отдай мне, – тянет руку Серый, и Стрела ребром ладони бьет по его запястью.

– Эй, блядь. Ну а че она выделывается? – возмущается парень, потирая ушибленное место. – Толку их вообще кормить…

Шоковое состояние снова возвращается, тело обдает жаром. Он хотел сказать, какой толк нас кормить, если в конечном итоге ни одна не останется в живых, но осёкся, мельком глянув на Вадима. Подруги спокойно едят, не обращая внимания на разговоры. Не понимают, что их ждёт. Или же не хотят об этом задумываться. Мы здесь не просто для того, чтобы они попользовались нашими телами и отпустили, у парней есть какой-то план, возможно изощрённый, а может, и вполне себе простой. Подержат какое-то время, добьются покорности, кто-то привяжет к себе одну из нас, чтобы причинить как можно больше боли. А потом поставят к стене. Но Серый, так или иначе, не прав. Даже заключённых, приговоренных к смертельной казни, кормят.

– Ешь, – строго приказывает Стрела, вернув мне тарелку. Приходится насильно пихать в себя еду.

Подруги остаются убирать со стола, а я, попросившись освободить меня от этой задачи, ухожу в камеру и принимаю своё привычное положение на кровати. Новость выбила из колеи настолько, что меня мутит после еды. Когда нас снова запирают, Кира садится рядом со мной и, положив свою руку мне на бедро, спрашивает, что происходит. Похоже, она единственная заметила изменения в моём поведении. И я понимаю, что не имею права скрывать от подруг, что услышала. Присев, подзываю к себе Оксану.

– Ой, говори так, я только легла, – отмахивается она, раскидывая светлые волосы по подушке.

– Я не могу, они услышат. Это серьёзно, – говорю я.

– Насколько?

– Я знаю, что они хотят сделать, – отчасти правда, знаю я лишь наполовину, но чем-то нужно привлечь внимание подруги. И мне это удаётся. Подскакивает с кровати, и, с опаской поглядывая на дверь, подходит к нам. Девушки худенькие и обе помещаются на моей кровати. Две пары глаз смотрят на меня с любопытством. И тревогой.

Рассказав им о том, что услышала, жду реакцию, а её все нет. Оксана закатывает глаза:

– Да это он просто так сказал, никто никого не прибьёт. Ты глянь, как он о тебе заботится. Чуть ли не с ложечки кормит, Диан!

– Ты не поняла, да? Он сказал, что я не виновата, и не мне отвечать. Но он всё равно меня прибьёт. Как ты вообще думаешь, что они сделают с теми, кто будет отвечать? – выпучив глаза, пытаюсь донести до подруг всю серьёзность ситуации. – Убьют и меня, и вас, и Дину, если притащат сюда. Лежала бы она подольше, конечно.

– Оксан, и правда, – встаёт на мою сторону Кира. – Зачем бы они нас сюда приволокли? Что делать-то будем?

– Бежать отсюда надо, что делать, – наконец соглашается вторая подруга, тяжко вздохнув. – Время ещё есть. Немного, но есть.

– И сколько?

– Мы сбили его жену четырнадцатого сентября, – отвечает мне Оксана. – Вот, до этого дня позарез надо что-нибудь придумать. Ключи у меня есть, – говорит она едва слышно, – осталось решить, когда бежать. Желательно, чтобы кого-нибудь из них здесь не было.

– Так ты заныкала ключи? – удивляется Кира. Меня уже ничем не удивить, я заметила, что Оксана ведёт себя слегка подозрительно. Только вот зачем она скрыла это от нас? – Где?

– Где заныкала, там пусть лежат. Я специально, чтобы вы без меня не свалили.

– Оксан, ты чего, как я без тебя? – обижается Кира, надув губы. У неё мастерски получается изображать жалостливое лицо, щенячьи глазки на мокром месте. Не удивлюсь, если Клим таки сдастся и не захочет убивать её. Если он не психопат, как его братец. Или как Стрела…

– Успокойся. Вы обе. Все нормально будет, главное, чтобы они их не нашли, да? – Оксана взглядом ищет моего одобрения и я киваю, поддерживая подругу. Чтобы сохранить секрет подольше, знать о нем должен только один, иначе кто-нибудь да проговорится.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.