Пленницы. Расплата

– Подожди, Дин, а ты сейчас где живёшь, по какому адресу?

– А, ну там же живу, в Благодатном. Весенняя, четырнадцать. Всё, пока-пока, целую, надеюсь, увидимся!

– Увидимся, – с пожирающим внутренности тягучим чувством вины бормочу я и, нажав на отбой, отдаю телефон Стреле. Как я теперь буду смотреть ей в глаза? Да, она совершила плохой поступок пять лет назад, но кто знает, сколько раз за это время она успела раскаяться и всё осознать? Может быть, она и виновна, но только она, не ребёнок, который в ней растёт, не её муж, который, возможно, подобно самому Стреле, слетит с катушек и начнёт мстить.

– Ну, вот и всё. Молодец, – похлопав меня по коленке, говорит мужчина. Собирается выйти из машины, но я прошу его остаться и выслушать меня. Лучше я скажу это сейчас, чем потом, при всех.

– Оставь её в покое. Пожалуйста.

Медленно убирая ладонь от автомобильной ручки, Стрела поворачивается и окидывает меня взглядом. Складка между его бровей становится ещё глубже.

– Ты считаешь, что имеешь право требовать? Или даже просить меня об этом? – голос холодный и низкий, доносится из его рта как из глубокого колодца. Шум дождя больше не успокаивает. Напротив – в самый напряжённый момент действует мне на нервы.

– Может, и не имею, но будь ты человеком. Она беременна, ребёнок ни в чем не виноват.

– Мой тоже был ни в чем не виноват, так, для справки тебе. Сиди и молчи, если хочешь живой остаться. – После этих слов мужчина о чём-то задумывается, застыв в одном положении, а мне в голову приходит абсолютно дурацкий план.

– Тогда возьми меня вместо неё.

– Это сделка? Ты и так никуда не уйдёшь, – говорит Стрела. – В чём смысл?

– Нет. Если тебе захочется её ударить… Или, хм, изнасиловать, не надо, лучше меня. Все-таки я её сестра, ей тоже будет больно, если ты будешь вымещать злобу на мне. – Перед глазами стоит туман, когда я произношу эти слова. Кажется, что говорю вовсе не я, а кто-то рядом со мной. Как такое вообще могло прийти мне в голову?

Мужчина смеётся, обнажив ровные зубы. И что его так рассмешило? Моя наигранная смелость или глупость? Сейчас он скажет мне, что я не имею права выдвигать требования, ставить условия, предлагать компромиссы, и вообще, он волен делать, что ему вздумается, и будет бить и насиловать кого хочет и когда хочет. Однако, посмеявшись, Стрела кивает.

– Ты точно дура. Но ладно, соглашусь с тобой. Так будет правильно, да? Только не жалуйся потом.

– Не буду, – шепчу я, и сердце делает двойное сальто в груди, когда он снимает с себя джинсовку и начинает расстёгивать ширинку брюк. Промежность ещё саднит после грубого секса, выдержу ли я новую порцию издевательств?

– Может, не сейчас? – осторожно спрашиваю, обнимая себя обеими руками.

– А чего тянуть? Всё, ты подписала себе приговор, девочка, – говорит он, нависая надо мной, давит на плечо, укладывая под себя. Устраивается между ног и приступает к замку на моих джинсах. – Отступать поздно. Или всё отменим? Уже отказываешься от своих слов?

– Нет, не отказываюсь… – повернувшись лицом к спинке сидения, позволяю ему стянуть с себя джинсы вместе с трусиками. Стрела бросает вещи на соседнюю сидушку, поднимает край моего свитера и дёргает лифчик, оголяя грудь. Гладит прохладными пальцами по соскам. Грубый и хладнокровный мужчина ни капли не возбуждает меня. Всегда ли он был таким жестоким? Или всему виной смерть жены? Почему тогда, если он так любил её, вместо того, чтобы скорбеть дальше, так стремится засунуть свой член в беззащитную девушку?

– Тогда молчи, – произносит он. – Молчи и терпи, ты сама так решила.

Сидение слишком узкое для нас двоих, и для удобства мужчина забрасывает мою левую ногу себе на плечо. Член с хорошей эрекцией упирается в мою киску и, перед тем, как он втискивается внутрь, я осознаю, что в этот раз на нем нет презерватива.

– С тобой он мне не нужен, – отвечает на это Стрела. Не дав мне высказаться, резко, без капли смазки, входит в меня, вызывая волну жгучей боли. Ещё немного, и я начну жалеть о своём предложении. Я не чувствую ничего, кроме жжения внутри, когда большой, громоздкий член растягивает меня, бороздя по свежим ранам, словно я была девственницей до него. Закинув вторую ногу, он с пылом вдалбливает свой агрегат, так глубоко, что я даже стонать от боли не могу, боясь не сдержать крик, затыкаю себе рот, кусаю руку. Трахает долго, не собирается быстро кончать, прерывается, снова наращивает темп, терзая мои груди своей шершавой ладонью.

На этот раз я вытерпела. Выдержала пытку. И даже что-то почувствовала, самую малость, небольшой прилив внизу живота в самом конце, перед тем, как он, толкнув свой член еще глубже, закатил глаза и, в конце концов, получил то, к чему шёл эти несколько долгих минут.

Убрав с меня следы своего удовольствия бумажными салфетками, Стрела, как ни в чём не бывало, одевается и швыряет мою одежду мне на колени.

– Надевай, и поедем.

– Почему ты не надел презерватив? – повторяю свой вопрос. Голос дрожит, но плакать совсем не хочется. На душе пусто, растущая внутри чёрная дыра поглощает все эмоции. – Уже не боишься заразиться?

Как же мерзко я себя чувствую, натягивая своё скомканное, уже не свежее бельё. Придётся стирать и ходить без него, пока сохнет. Вряд ли нам выдадут новое.

– Сказал же тебе, он мне не нужен, – повторяет свой ответ Стрела. – Ты зачем мне соврала, что трахалась раньше?

– Я не врала. Я плохо помню свой первый раз, но он был.

– Ну, видимо не до конца прорвался твой парнишка, – усмехается мужчина и добавляет: – На презервативе была кровь. Немного, но была. Жалеешь, что сама себя предложила, да?

– Нет, – вру я. – Не жалею.

– Ещё пожалеешь, – криво улыбается мужчина. Выйдя из машины, двигается быстро, резко, словно за нами погоня. Падает за руль и оборачивается: – Меня, если что, Вадим зовут. Обращайся ко мне по имени.

* * *

Обратная дорога проходит в тягостном молчании. Так же, не говоря ни слова, он заводит меня в камеру. Девушки о чём-то болтают, но быстро затихают, когда я появляюсь на пороге, две пары глаз внимательно наблюдают за мной. На полу лежит поднос с остатками какого-то пирога, и, когда в нос врывается запах еды, я вспоминаю, что сегодня ещё ничего не ела.

– Два раза раздвинула ноги перед грубым мужланом, но поесть забыла, и когда моя жизнь успела так резко измениться, – говорю подругам, всплеснув руками, и в этот момент понимаю, что больше не могу держать в себе боль. Слёзы рвутся наружу. Кира, как самый понимающий на свете человек, подходит ко мне и, взяв за руку, ведёт к своей кровати. Усаживает, прижимает к себе, гладит по волосам маленькой ладонью. Как следует проревевшись, я всё им рассказываю. И о том, как прошёл разговор с Диной, и о том, как предложила себя вместо неё. Оксана, как и сам Стрела, говорит, что я дура. Но смелая, раз на такое отважилась. А Кира… Кира плачет вместе со мной.

Вечером нас выпускают в туалет и снова запирают, как заключённых. Стрела даже не смотрит в мою сторону, будто перед ним не девушка, которую он имел на заднем сидении минивэна, а куча бесполезного мусора. Мне приходится держаться холодно, подобно ему, молча глотать обиду и делать вид, что ничего не произошло. После "отбоя", когда в камере гаснет свет, я слышу шум за дверью. Подруги спорят, Кира настаивает на том, что они отправятся на Диной сегодня же, Оксана уверяет её, что они не дураки, и не будут вламываться в дом при муже моей сестры. Однако двое из парней, всё же, уходят. Я понимаю это, когда в камере загорается свет, и заходит Серый, крутя в руке складной нож. В помещении становится тихо, подруги замолкают.

– Так, что тут у нас, – вразвалочку шагая по комнате, как хищный зверь обходит свою территорию, он выбирает одну из нас.

– Тебя, мелкая, – кивает Кире, – застолбили. Ты, – бросает брезгливый взгляд в сторону Оксаны, – вообще нахуй пошла. А вот ты, – останавливается возле моей кровати, – пойдёшь со мной.

Глава 7

В страхе отползаю к изголовью кровати, в голове полный швах – парень не шутит, он заберёт меня к себе и надругается, неизвестно как жёстко, и останусь ли я цела после этого. Как же мерзко. Я живая, я человек, я не вещь, не игрушка, не кусок мяса. И тело, и мозг отвергают то, что мной воспользуется уже второй мужчина в этом месте. А хуже всего, что я ни в чём не виновата. Почему именно я?

– Ты же знаешь, что я ничего не делала, он должен был сказать тебе не трогать меня! – пытаюсь защитить себя как могу, паника нахлобучивает волнами. Прошибает холодный пот. Бросаю взгляд на подруг и вижу в их глазах то же, что испытывала сама, когда забирали их. Они рады, что в этот раз участь их миновала. Чёрт! Чёрт!

– Да мне до пизды, если честно, кто из вас что сделал, – опустив уголки тонких губ, говорит Серый. – Стрела за тебя ничего не сказал. – Приближаясь ко мне, он продолжает крутить свой нож и выпускает его из рук, холодное оружие отлетает в сторону, прямо к кровати Киры. Чертыхнувшись, Серый идет к ней, чтобы вернуть свою игрушку, и в этот самый момент происходит то, что повергает меня в шок. Кира, скинув одеяло с ног, падает с кровати, поднимает нож с пола и, крепко ухватившись за рукоять, забивается в угол.

– Кир, ты что? – ошеломленный голос Оксаны звучит как будто издалека. Я не свожу глаз со своей взбалмошной подруги, понимая, что если она не остановится и не отдаст нож Серому, нам всем придет конец. Но она держит его лезвием вперёд и не собирается сдаваться. Никогда бы не подумала, что Кира, скромная, боязливая, на это способна.

– Эй, а ну отдай, – Серый медленно приближается к ней. – Ты чего удумала, конченная? Верни нож.

– Отойди, – её голос дрожит.

– Да я-то отойду, ты что с ним делать собралась, а? Отдай, и всё нормально будет, – в отличие от самой Киры, парень уверен в своих возможностях. Только я бы на его месте не была так самонадеянна, скромные девушки просто так за нож не хватаются.

– Кира, отдай ему нож! – Оксана в панике не меньше, чем её подруга. Сидит на краю кровати, то и дело подскакивая.

– Отпусти нас! – Кира будто ничего не видит и не слышит вокруг себя. Рука, сжимающая рукоять, трясётся. Это точно добром не закончится, либо он покалечит её, либо слетит с катушек и достанется всем.

– А ещё что сделать? – ухмыляется Серый. Он уже совсем близко, делает выпад в сторону подруги, и она быстро, но совсем неуверенно рассекает ножом воздух. Я понимаю, что произошло, только когда парень, истошно завопив, хватается за щёку и направляется к выходу, изрыгая проклятия. Похоже, Кира неслабо полоснула по его щеке – кровь вытекает сквозь пальцы, бежит по руке. Кира совсем бледная, всё ещё держит нож и нервно озирается по сторонам, словно помимо нас здесь есть кто-то ещё. Серый уходит, хлопнув дверью.

– Ну и что ты натворила?! – кричит на подругу Оксана, подскакивая с кровати. – Куда вот он ушёл, а? – она бежит к двери, выглядывает, оставив её приоткрытой.

– Взять что-нибудь потяжелее, – говорю я и, поднявшись, подбегаю к ней. Серый не успокоится, пока не прибьёт одну из нас, а у меня нет ничего, чем можно защититься. Трудно думать в такой ситуации, адреналин кипит в крови, но это не помогает, а делает только хуже. Взгляд притягивает стеклянная пепельница на столе. Оксана, словно уловив мои мысли, быстро выбегает из камеры, хватает эту пепельницу и возвращается обратно. Слышны приближающиеся шаги.

– Давай со мной! – подперев дверь плечом, говорит она мне.

– Как это поможет вообще? – пытаюсь отмазаться. Парень поджарый, но он явно сильнее нас двоих вместе взятых. Удерживать дверь – только оттягивать неизбежное. – Ты зачем пепельницу взяла?

– Да не знаю я, вообще нихрена не знаю, что делать! Ты поможешь или нет?

Уверенная, что из этого не выйдет ничего хорошего, соглашаюсь держать оборону вместе с подругой. Парень уже стучит с той стороны, толкает дверь. Кира присоединяется к нам, опрометчиво бросив нож на пол, и упирается в дверь своими тонкими руками. Надежда, что всё обойдётся, не отпускает меня до последнего. До того момента, когда Серый пинает дверь, и мы разлетаемся в разные стороны. Даже боли в бедре не чувствую от вспышки жара по всему телу – разъяренный парень заходит в камеру, и первое, на что я обращаю внимание – пистолет в его руке. Теперь нам точно хана. Всем троим…

– Ну что, доигралась? – подняв свой нож, сложив и убрав в карман, он наклоняется к лежащей на полу Кире, хватает подругу за волосы. Рука с пистолетом медленно поднимается к её голове. Кира пищит и стонет от боли, и стон обрывается, когда Оксана, крепко сжимая пепельницу в руке, резко поднимается на ноги. Серый не успевает среагировать – подруга действует быстро и точно, глухой стук – и обмякшее тело придавливает Киру к бетонному полу. Меня поражает то, как Оксана смогла сохранить самообладание в такой момент. А она смогла – даже руки не дрожали, когда она треснула Серого по голове. Положив пепельницу на пол и вырвав пистолет из его руки, помогает Кире скинуть с себя бездыханного парня.

– Давайте быстрее, ищем ключи и сваливаем отсюда, – командует она, вертя огнестрельное оружие в руках. – Тяжёлый какой. Как стрелять-то из него…

Я помогаю Кире найти ключи. В одной связке около десяти одинаковых, но с разными зазубринами, все новые, будто сделаны пару дней назад.

– Надо запереть его здесь, – предлагаю я. – Чтоб не побежал за нами. Эти неизвестно когда приедут.

Подруги соглашаются, и, покинув камеру, мы быстро находим ключ и поворачиваем в замке два раза – для надёжности. С входной дверью приходится повозиться, нужный ключ попадается только с пятой попытки. Дверь открывает нам тёмный проход в какое-то заброшенное здание. Огромные прямоугольные окна с выбитыми стеклами, судя по густой растительности за ними – выбитые именно ветвями деревьев, не людьми. Прорешины в крыше, повсюду груды проржавевшего металла. Вероятно, это был склад или завод. Благо, что сейчас не кромешная тьма, только сгустились вечерние сумерки. Мне одной повезло – я надела тапки, и не так больно наступать на мелкие камни, в отличие от подруг, они ступают осторожно и шипят от боли. Здание оказывается не единственной заброшкой – вокруг несколько таких объектов, все покинутые, поросшие кустарником, а вокруг – ничего. Бесконечный пустырь. К этому месту ведет только одна дорога, посыпанная мелкой галькой.

– По дороге идти опасно, – говорю я, – если они уже возвращаются?

– В магазин что-ли уехали? – спрашиват Оксана. – Вдвоём? Как думаешь, далеко до трассы?

– Может, в магазин, а может, за Диной. И то и другое плохо. Не знаю, они же специально нам глаза закрыли, – отвечаю сразу на всё её вопросы. Кира молчит, хватаясь за подругу, стряхивает мусор с голых стоп.

– Надо было телефон ещё у него забрать, – вздыхает Оксана, не прекращая оглядываться по сторонам. На улице прохладно, как осенью, идёт пар изо рта – я в своем тонком свитере продержусь максимум одну ночь, обе подруги в футболках замёрзнут через пару часов. Не до смерти, но обеим придётся несладко.

Уходим подальше от дороги и идем параллельно ей. Тапки приходится скинуть – начав путаться в траве, я теряю много времени и отстаю от подруг. Надежда не угасает, чем скорее дойдем до трассы и поймаем попутку, тем быстрее будем спасены. Я запомнила номер Дины и, как только появится такая возможность, тут же позвоню ей и всё объясню.

Спустя несколько минут нашего тернистого пути крик одной из подруг вырывает меня из пучины мыслей.

– Машина! Едет сюда!

– Может, к дороге пойдем? – предлагает Кира.

– Кто ещё сюда поедет, кроме них? – огрызается Оксана.

Быстро, почти скачками добравшись до подруг, я всматриваюсь в даль и вижу свет автомобильных фар. Мы уже прилично отошли от заброшенных зданий, прятаться негде. В голову приходит только одно – лечь, чтобы нас не засекли, подождать пока они проедут и бежать, постоянно оглядываясь. Только так можно спастись. Если ещё не поздно.

Кратко высказав свой план подругам, получаю одобрение и падаю в колючую траву.

– Если что, кто умеет стрелять? – спрашивает Оксана. Всё это время она держала пистолет в руке. И зачем только забрала его, если не знает, как с ним обращаться? Даже я не знаю, хоть и стреляла в тире пару раз. Но то был пневматический пистолет, а этот, вероятнее всего, огнестрельный. Протягиваю ладонь, и подруга неуверенно передаёт мне оружие.

– Надеюсь не пригодится, – вздыхаю я. Глубокие вдохи не помогают избавиться от волнения. Даже, если они проедут мимо, всё равно отправятся на поиски. Мы можем не успеть добраться до дороги, а даже, если и доберёмся, не факт, что первый встречный водитель согласится нам помочь.

Минивэн двигается почти бесшумно, и я боюсь поднимать голову, чтобы проверить, как далеко сейчас машина. Какое-то время в поле царит тишина, а потом до ушей доносится негромкий хлопок. Взгляд Оксаны нельзя передать словами – подруга поняла, что произошло. Они остановились неподалеку и вышли из машины.

– Эй, девушки, хватит прятаться, вставайте, мы вас видели! – грозный голос Стрелы слышен так чётко, будто он находится совсем рядом.

Я лежу, сжимая пистолет в руках. Взгляд Оксаны мечется от оружия к моему лицу и обратно. Я не хочу стрелять. Не умею. К тому же, вряд ли они безоружны – поймаю пулю раньше, чем нажму на курок. В уголках глаз скапливаются слезы. Всё пропало…

Судя по звукам, он один. Шагает уверенно, что-то бормочет себе под нос. Оксана велит Кире не двигаться и заткнуть рот ладонью, а я, понимая, что нет другого выхода, встаю. Он и правда пошёл на поиски в одиночку – второй парень стоит, подперев задом капот минивэна. Ладонь вспотела, и я едва могу удержать пистолет. Стрела замечает его в моей руке, но продолжает приближаться, держа руки в карманах брюк.

– Это не девчачья игрушка, малыш, – говорит с издевкой. Ухмыляется.

– А я и не девочка, – выдаю первую глупость, что пришла мне в голову. Подняв дрожащие руки, целюсь ему в грудь. Даже один глаз прикрываю для правдоподобности. По спине подходит холодок, по телу ползут мурашки. Даже в подвале мне не было так страшно, как сейчас.

– Брось пистолет, поднимай своих подружек, и пойдем по-хорошему.

– Нет, – выпаливаю я, и в момент, когда мужчина, оказавшись на опасном расстоянии, протягивает руку, я чувствую, что от страха больше не могу управлять своим телом, и палец сам давит на курок.

Глава 8

Ни один мускул не дрогнул на лице со шрамом. Палец с силой давит на курок, но он не жмётся, и прежде чем я понимаю, что дело вовсе не в моём бессилии, Стрела одним резким и точным движением отнимает у меня пистолет.

– Сначала надо снять с предохранителя, а потом уже стрелять, глупая, – он подтверждает мою внезапную догадку, убирая оружие в широкий карман джинсовки. – Хорош отдыхать, вставайте, – говорит подругам и со всей силы хватает меня за предплечье своей крупной ладонью, тащит к машине. Я легко отделалась, думала, он как минимум выбьет мне все зубы за попытку убить его. Но я не расслабляюсь – все ещё впереди. Он не оставит это просто так. Оксана и Кира молча плетутся за нами. У меня замёрзли ноги, одежда в грязи, влажная после игры в прятки в мокрой после дождя траве. Уже совсем темно, и Стрела не церемонится со мной, идёт быстро, я не успеваю за ним и не вижу, куда можно ступать, и это приводит к тому, что я напарываюсь на что-то острое, правую ступню пронзает боль, ноги подкашиваются, но благодаря мёртвой хватке мужчины, я не падаю, а просто висну на его руке.

– Да ты будешь идти или нет, овца неуклюжая, – ворчит Стрела, дёргая меня за руку, до хруста в суставах. Чувствую, что еще немного, и расплачусь, столько боли сразу, грубость, пренебрежение. Уже жалею, что начала давить на чёртов курок. Воображение рисует чудовищные способы расплаты.

Всех троих силой заталкивают в машину. Кира снова льёт слёзы, Оксана в оцепенении. Наверняка, она понимает, что ей сегодня достанется. Если она вообще выживет. Серый мог и не видеть, кто ударил его по голове, но я больше не собираюсь брать на себя чужую вину, на сегодня мне достаточно и одного мучителя. Боль разрывает сердце. Глядя на Киру, не могу сдержать слёзы. Сидящий напротив мужчина, который всю дорогу молчал, косится в мою сторону. Смотрит долго, я с трудом могу выдержать этот испытующий взгляд.

Когда мы подъезжаем, и Стрела выводит нас из машины по очереди, он отправляет Клима вместе с подругами в подвал, предупредив, чтобы тот наказал Серому не дёргаться, пока он не вернется. Сам же остается со мной. Внимательно смотрит на автомобильный коврик, испачканный моей кровью и, молча захлопнув дверь минивэна, прижимает меня к машине, давит руками на плечи.

– Ты вообще, на что рассчитывала, когда на курок нажимала? – спрашивает он. – Думаешь, пистолет был только у Серого? Ты даже стрелять не умеешь, а Клим умеет. Две секунды, и ты труп, ты осознаешь это?

– Я не хотела стрелять, – отвернувшись от него, говорю я. – Я испугалась.

– Но я видел, как ты пыталась нажать. Слушай, мы вроде договорились с тобой, нет? Сестру тебе жалко. Представь, что ты меня убиваешь, а тебя убивает Клим, и всё, уговора как ни бывало. Мёртвая ты ей ничем не поможешь. Почему я должен тебе это объяснять?

– Без тебя они не станут её искать, – выдаю первое, что приходит в голову. Конечно, этого у меня и в мыслях не было, когда я держала пистолет. Там вообще ничего не было – лишь пустота, приправленная смертельной паникой.

– Ах, ты об этом думала? Нет меня, и нет проблем? – Стрела громко усмехается и, отпустив меня, протирает лицо ладонями. – Так, я не единственный, кому это нужно. Клим и Серый её братья. Да, это я был инициатором, но они не сильно возражали. Мы уже давно договорились, что если с кем-то из нас что-нибудь случится, двое других закончат то, что мы начали.

– Ясно, – тихо отвечаю ему. Больше сказать нечего, он прав. Мой поступок был опрометчивым и до безобразия глупым. Знать бы только, что значит "закончат, что начали", но я боюсь его спрашивать об этом. Боюсь, что ответ меня шокирует.

– Ладно, – вздыхает. – Надеюсь, ты все поняла. Кстати, твоя сестра написала тебе. Я обо всём договорился. Завтра увидитесь.

Внизу всё на удивление спокойно. Серого не видно, а Клим заводит Киру и Оксану в камеру. Туда же попадаю и я. Только что замечаю в руках у парня два больших плотных пакета. Один из них он отдает нам со словами:

– Разбирайте кому что. Через пять минут зайду, чтобы были раздетые и с полотенцами. Пойдете отмываться.

В пакете оказываются новые женские вещи, в основном футболки, три спортивных костюма одного размера, нижнее белье, носки, полотенца, даже тампоны. В душ идем по очереди. Я – последняя. Клим и Стрела в это время спокойно едят пиццу, запивая баночным пивом и разговаривают. Из их беседы узнаю, что Серому неплохо досталось, и он ушёл отдыхать, наглотавшись обезболивающего. Единственная утешительная новость – одна из нас этой ночью будет спать спокойно. Удивительно, что мужчины вообще не стали издеваться над нами после побега. Более того – они позвали нас за стол. Не бросили еду под дверь как собакам, а посадили рядом с собой, дали по банке пива. Долго ли продлится это спокойствие?

Спортивный костюм болтается на Кире, мне же он впритык, подчеркивает все округлости. Ловлю на себе пристальный взгляд Вадима и усердно делаю вид, что не замечаю, как он смотрит на меня. Пью мелкими глотками, кусок не лезет в горло. Кира и Оксана же едят с невиданным аппетитом. Пока Клим не задает вопрос, кто из нас дал Серому по голове. Никогда бы не подумала, что они братья. Между ними нет никакого сходства.

– Это я, – смело поднимает руку Оксана.

– Я почему-то не удивлен, – говорит Стрела. – Не надоело тебе ещё получать?

– Это я виновата, – заступается за подругу Кира. – Он хотел забрать Диану. Уронил свой нож, а я подняла его. Нечаянно порезала его, и он побежал за пистолетом. Оксана меня защищала от него.

– Бля, дебил, – качает головой Клим. – Чуть что, сразу стволом размахивать.

Стрелу же интересует другое. Поглаживая свой покрытый щетиной подбородок, он спрашивает Киру.

– Что значит, он хотел забрать Диану?

– Ну я не знаю, к себе наверное, – неуверенно отвечает она, взглядом ища помощи у меня.

– Он сказал, что Киру застолбили, – отвечаю вместо неё, – с Оксаной он не поладил. Осталась только я.

Мужчины переглядываются. Они явно знают что-то, о чем мы не в курсе, но мне уже всё равно. Все трое – агрессоры и похитители, и ничем друг от друга не отличаются. Клим, который оказывается вовсе не Климом, а Егором, сразу после ужина встаёт и протягивает Кире свою ладонь. Вежливо, прямо по-джентльменски. Она жмётся, нервно поглядывая то на меня, то на Оксану.

– Пойдём. Всё нормально, я обещаю, – говорит ей парень. – Если за нож хвататься не будешь.

Подруга боязливо подает ему руку и идет следом, не оборачиваясь. Оксана закатывает глаза и сама уходит в камеру. Я пытаюсь быстро прошмыгнуть следом, но оказываюсь в западне. Стрела запирает дверь за Оксаной и кивает мне на дверь в свою спальню.