В Нави все кошки серые

За дверью упало что-то тяжелое, пара девиц истошно завизжали. Данте потянулся к рукоятке меча, ожидая, что сейчас кто-нибудь вломится и в их комнату, но шум снова сместился вглубь по коридору.

Джулия неожиданно резко распахнула дверь:

– Я спрячу вас в подвале. Переждем там, пока все уйдут.

Марко посмотрел на Хранителя вопросительно. И Данте кивнул в ответ. Мысль показалась ему здравой. Жалко было всех этих ни в чем неповинных шлюх, которых теперь кинут в тюрьму, будут пытать и добрую половину из них скорее всего сожгут. А то и всех, если Роланд сильно разойдется. Но они не могли сейчас себе позволить сражаться вшестером против целого отряда. Хотя с такими бойцами, как Джениус, Марко, Джулия и Гвендель у них был шанс на победу, но цель их пути была сейчас куда важнее.

Они быстренько собрали все свои вещи, Данте предусмотрительно взял в руку сапоги неопределенного размера, приготовленные для него Джулией. И, держа мечи наготове, они побежали за рыжей девушкой. Вопреки Проклятью, им никто не встретился по дороге. Данте слышал, как кто-то орудовал на втором этаже, а на первым повсюду были видны следы погрома.

Джулия довольно быстро свернула в одну из приватных комнаток. Она, как и четвертая, утопала в подушках. Мягкий ковер на полу был сильно смят.

Рыжая приподняла его, открыв спрятанную там дверь в полу.

– Есть кто-нибудь? Шепнула она в темноту. Ей очень тихо отозвалось несколько голосов.

– Ничего, поместимся, – решила девушка и полезла по лестнице вниз.

Кошка, на которой лица не было после того, как она услышала про Проклятье, полезла следующей. Она ни разу не взглянула на Данте с тех пор.

По сжатым губам Джениуса и холодному взгляду Марко, Хранитель определил, что наемники предпочли бы сражаться, чем отсиживаться в подвале с бабами. Но они работали на него и не могли ослушаться приказа. К тому же, Джениус был плох. Приступ мог снова случиться у него в любой момент.

– Иди, – улыбнулся Гвен Хранителю. – А я кое-что сделаю.

И Данте увидел, как сияет у друга под одеждой «Пыль». Похоже, он собирался наложить какое-то защитное заклятье, чтобы Серые Мастера не обнаружили вход в подвал. Хранитель кивнул и двинулся к лестнице вниз. Изнутри доносился приглушенный шепот и сдавленный плач.

Превращения

Марко плохо привыкал к темноте. И он видел только, как слегка неестественно подсвечиваются глаза его напарника и девчонки, в которую он был безнадежно влюблен.

– У меня есть свечи… – услышал наемник тоненький незнакомый голосок. – Видно ли будет снаружи, если мы их зажжем?

– Не видно, – уверенно отозвался Гвендель.

И вскоре в тусклом пламене первой свечки Марко разглядел лица своих соседей. Помимо их компании в довольно просторном подвале сидели ярко накрашенные и не слишком одетые девушки. Одна из них и вовсе была завернута в простыню. Жрицы любви жались в кучку, две из них были в слезах. А хозяйка заведения обнимала плачущих за плечи.

– А вы-то чего спрятались? – с легким презрением поинтересовалась она у Джениуса. – Вас бы просто допросили, заставили бы дать показания против нас и отпустили бы с миром.

Джен промолчал. Марко беспокойно глянул на него, но с ним все было в порядке, просто он немного переживал, что старая знакомая считает его трусом.

– Понятно, – голос хозяйки немного смягчился. – Похоже, вы тоже не в ладах со святошами.

Марко поманил друзей в противоположный конец подвала. Они уселись на мешки с зерном, а Джениус даже вполне удобно улегся. Кошка выбрала себе место подальше от Данте, будто это могло что-то исправить.

– Когда все закончится, вы должны вернуться обратно, – сказал Марко Хранителю, глядя ему в глаза.

–Маркус, – довольно мягко начал он, – мы идем во дворец к Нинель. Что же ты станешь делать, оставшись с ней один на один? Уйти должен буду не я. Пока мы сидим в подвале, нам следует подумать, где в этом городе можно оставить Лину-Лин, чтобы Проклятье никому больше не вредило.

Сердце Марко екнуло. Он быстро глянул на девушку. Она смотрела на Данте таким обескураженным и жалким взглядом, что наемник отвел глаза. Разумеется. Очень умно с его стороны было предложить Верховному Хранителю убраться. Лина-Лин была гораздо менее ценным членом их отряда.

– Где ее оставить? – оживился Джениус. – Жаль, этот бордель больше не будет работать.

– Как насчет пансионата для благородных девиц? – с улыбкой предложил Гвендель.

– Она сбежит, – вздохнул Джен. – Нам нужен пансионат с решетками на окнах и без щелей в пространстве.

Хранитель казался слегка удивленным.

– Она просто подождет вас здесь, а на обратном пути вы ее подберете.

Кошка никак не принимала участия в решении своей судьбы, что было совсем на нее не похоже. Она теперь смотрела в пол, лицо ее ничего не выражало.

– Данте, – наконец тихонько позвала она, не поднимая глаз, – прежде, чем все закончится, я хочу сказать, что я ни о чем не жалею.

Брови Марко приподнялись. К чему это она? Решила попрощаться?

– Я говорила тебе, что мне плохо, что я страдаю без тебя, – продолжила девушка, будто здесь не было никого кроме нее и ее любовника. – Много в мире таких вот, как я, несчастных от любви. Но так мало таких, кто был в любви так же счастлив, как я была.

Она подняла глаза на Данте. Лина-Лин улыбалась ему и не замечала никого вокруг.

Марко снова попытался погасить в себе растущую волну ревности. Он перевел взгляд на Хранителя – тот, похоже, был слегка озадачен.

А Кошка продолжала:

– С тобой я проживала каждую минуту в настоящем моменте, здесь и сейчас. Я жила одновременно в Яви и Нави. Чувствовала себя сразу и человеком, и кошкой. Стиралось прошлое, не существовало будущего. Никакой двойственности, только Вселенная и мы с тобой – ее горячее бьющееся сердце.

– Ты не о том думаешь, Кошка. Из-за тебя все мы оказались здесь, – не сдержал грубости Марко.

– Правильно, давайте еще больше усугубим Проклятье, – недовольно добавил Джениус, глаза его злобно сверкали.

Но девчонка их не видела и не слышала. Она смотрела на своего возлюбленного таким одухотворенным взглядом, ее лицо было таким красивым в этот момент… Марко поймал себя на мысли, что хочет, чтобы она так же смотрела на него.

– Данте. – Она произнесло это имя, будто смакуя его на языке. – Я хочу последний раз сказать – я люблю тебя. Больше ты никогда от меня этого не услышишь.

И тут в ее руках блеснул пузырек со светящейся желто-зеленой жидкостью. Она в одно мгновенье зубами вытащила пробку и заглотнула содержимое. Никто не дернулся, не сделал попыток ее остановить. Видимо, все догадались, что в этом пузырьке. Интересно, где она успела его приобрести?

Пустая бутылочка покатилась по каменному полу. А девушка неожиданно сильно закашлялась, застонала, согнулась пополам. А вдруг зелье отравлено?

Марко и Джениус одновременно бросились к ней, подхватили под обе руки, уложили на мешки. Она все кашляла и, казалось, сейчас выплюнет свои легкие. По ее телу пошли спазмы, она схватилась за голову, скатилась с мешков на холодный пол, заорала от боли.

Краем глаза Марко заметил, как побелело лицо Хранителя. Он опустился рядом с ней на колени и не решался даже протянуть руку к бывшей возлюбленной. Как же сильно Марко хотелось въехать ему по челюсти, но руки были заняты – он держал Лину-Лин, чтобы она, извиваясь по полу, не разбила себе голову о камень.

Кажется, она начала успокаиваться, пару секунд даже полежала смирно, но потом зарыдала так отчаянно и истошно, что у Марко сжалось сердце. Шлюхи за его спиной переполошились, что их теперь легко обнаружат. Кто-то из них тоже заревел в голос.

А потом Кошкин плач резко оборвался. Наемник подумал, что она потеряла сознание, заглянул ей в лицо. Его встретил вполне осмысленный внимательный взгляд. Девушка аккуратно подняла голову, осмотрелась по сторонам. Потом села на мешок, будто удивляясь, как вообще она оказалась на полу.

– С тобой все нормально? – аккуратно спросил Марко.

– Что со мной случится? – пожала плечами Кошка.

– Ты сильно закашлялась. Выпей воды, – как ни в чем ни бывало предложил Гвендель.

Он протянул ей флягу, поблескивающую драгоценными камнями.

Лина-Лин послушно отвинтила крышку, хмыкнула.

– Ах да, воды нет, только вино, – улыбнулся Гвен.

–Цветочное? – Кошка улыбнулась в ответ совершенно нормальной не язвительной улыбкой, и в голосе не было прежнего презрения по отношению к черноволосому магу.

Она выпила, поморщилась, вернула флягу. А потом вдруг резко вскочила, вдохнула воздух обеими ноздрями.

– Мы…горим… – крайне удивленно произнесла она.

И Марко понял – так жарко не потому, что где-то рядом топят. Теперь и он уловил едва заметный запах дыма.

Засуетились, замельтешили девчонки из борделя, теперь они уже не боялись громко разговаривать вслух. Хозяйка быстро вскарабкалась по лестнице наверх, открыла дверь. И тут же с криком отпустила ее. Спрыгнула вниз, держась за обожженную руку. В глазах ее был ужас. Теперь уже отлично чувствовался запах дыма, и все присутствующие в подвале проститутки запричитали и разнылись, заражая друг друга паникой.

– Похоже, ковер над люком загорелся! – крикнул Данте.

– Это же просто гениально! – воскликнул Гвен. – Серые Мастера не досчитались девушек и решили спалить дом вместе с теми, кому удалось спрятаться!

– Как я не почувствовала запах раньше? – продолжала удивляться Кошка.

Марко смотрел на дверь и прикидывал ее толщину. Рано или поздно доски сгорят и они тут все задохнутся. Он оглядел своих друзей и удивился, почему никто из них не выглядит испуганным. Хотя, кому из них чего бояться? Каждому столько пришлось пережить…

– Заткнитесь! – прорычал Джениус в сторону шлюх.

И в его интонациях было столько силы, что в подвале сразу стало тихо. Только приглушенные всхлипывания и звук, который сопровождал огонь, пылающий над их головами

Лина-Лин бродила по помещению, прислушиваясь и принюхиваясь. Похоже, ее звериные инстинкты помогали ей определить масштабы пожара. Девушка случайно врезалась спиной в Данте, обернулась.

– Извините, – буркнула она так равнодушно, что Марко понял – сработало.

Если бы все было по-прежнему, то Кошка посмотрела бы на него так ошарашенно, будто ее молнией ударило.

Хранитель проводил ее взглядом. Трудно было понять, что он думает. Марко вспомнил его побелевшее лицо, когда Лине-Лин было плохо…

– Гвен, ты можешь что-нибудь сделать? – услышал Марко спокойный голос Данте.

Действительно, с ними же маг.

– Я все это время как раз пытаюсь, – бодро отозвался Гвендель. – Не поверишь, но они используют заговоренный против магии огонь. Я думал, Серые Мастера давно уже жгут всех на обычном, ведь по большей части им приходится убивать простых людей.

В подвале постепенно становилось труднее дышать. Марко порылся в своем вещевом мешке в поисках воды, но фляга была пуста.

– Похоже, они готовились к встречи со мной, – вдруг улыбнулась Джулия. – Про меня давно здесь ходили слухи, что я ведьма.

– Почему я не удивлен? – лениво протянул Джениус.

После того, как Кошка очухалась, он вернулся на свои мешки и снова безмятежно на них возлегал, будто такая мелочь, как пожар, его не касалась.

– И вот почему подожгли дом, – так же весело продолжала Джулия, – среди схваченных жриц любви не было моей рыжей головы. А я все-таки самая желанная и лакомая добыча для них.

Последнюю фразу она сказала даже с гордостью. На губах ее сияла совершенно очаровательная улыбка.

Джениус приподнял голову.

– Нет, ну разве можно на нее злиться? – произнес он с сарказмом. – Из-за этой рыжей сволочи все мы сейчас сдохнем, а она сияет и безмерно гордится собой.

Улыбка Джу стала не такой располагающей.

– Ты-то чего переживаешь, мой сахарный, ты все равно уже мертв.

Она подошла и ласково потрепала мужа по щеке.

– Друзья мои, – начал Данте вполне бодрым тоном, – должен признаться, я не знаю, что делать в данной ситуации. Я не погибну при любом раскладе, Навь хранит меня от подобных случаев. Как спасти вас и этих несчастных леди, я слабо себе представляю.

Марко заметил, что Хранитель осматривает всех с интересом, будто ждет от них чего-то. Мол, «ну что, как вы выйдете из этой ситуации, любопытно будет посмотреть».

«Несчастные леди» снова начали было подвывать, но Джениус окинул их грозным взглядом.

– Ладно, – сказал напарник Марко, – значит, другого выхода нет.

С этими словами Джен лениво встал с мешков, стянул с себя рубашку. Потом принялся снимать ботинки. Марко судорожно пытался сообразить, что задумал его друг.

– Я выйду туда и посмотрю, как можно выбраться, – все же объяснил он.

– Не ходи, Джен, ты сгоришь, – испуганно пролепетала хозяйка гостиницы.

На ее руке вздулись пузырьки ожогов.

– Лапуля, только не говори, что… – начала было Кошка.

– Да. – Коротко перебил ее брат. – В другом своем обличии я не чувствую огня. Он скорее мне приятен.

– Но ты же можешь… потерять контроль… – с нажимом повторила Лина-Лин.

– Тогда вам придется меня убить, – пожал плечами Джениус. – Моя жена говорит, что я все равно уже мертв.

– Наконец-то он назвал меня своей женой! – радостно воскликнула Джулия. – Иди поцелую, сладенький!

Марко не совсем понимал, что происходит. Другое обличье? Он помнил только то чудовище в клетке, которым стал Джениус во сне.

– Окружите меня, – скомандовал Джен, кидая рубашку на пол. – Если что-то пойдет не так, можете просто попытаться меня вырубить.

– Если мы успеем это сделать до того, как ты нас всех прикончишь… – недовольно проговорила Лина-Лин. – Лапуля, это очень-очень плохая идея! Последний раз ты обращался лет пятнадцать назад, помнишь? Я, конечно, не любила нашу гувернантку, но не желала ей смерти, тем более такой.

– Я не терял контроля. Я все тогда сделал сознательно, – спокойно ответил Джен, стягивая носки. – Я должен это сделать. Рано или поздно я должен встретиться лицом к лицу со своими страхами. И в данный момент это может нас спасти.

– Хранитель Данте, – твердо обратилась она к бывшему любовнику, – запретите ему.

– Пусть он делает то, что должен, – мягко ответил Данте. – Никто не может уйти от своей природы.

Девушка окинула его презрительным взглядом и отвернулась. Хотя раньше она наверняка обомлела бы от того, что он сказал ей целую фразу.

Джениус снял ремень и остался в одних подкатанных штанах. Марко с удовольствием последовал бы его примеру, потому что в подвале уже было невероятно жарко. А от духоты слегка мутился рассудок. Только сейчас он сообразил, как же сильно ему хочется пить.

– И только попробуйте завизжать, – ровно кинул Джен проституткам, которые жались к стенке, беззвучно рыдая.

Марко так и не понял, что сейчас должно произойти. Просто встал напротив друга, и все остальные – Гвен, Хранитель, Кошка, Джулия – замкнули кольцо. И только когда его напарник начал говорить – громким, размеренным и будто не своим голосом – на Маркуса накатила волна паники. Перед глазами снова встал мечущийся в клетке зверь. Самое страшное было то, что если Джен сейчас станет чудовищем и набросится на него, Марко не сможет поднять на него руку. Да и Лина-Лин тоже.

Но, тем не менее, все пятеро сейчас сжимали в руках свое оружие. Человек в круге продолжал говорить. Его лицо было на редкость спокойным. Не было даже привычной складочки между бровями. Джениус будто читал молитву. Только это была не молитва. Марко слушал слова и дрожь бежала у него по телу.

– Именем, данным мне при рождении моей матерью – Саммаэль, именем моего отца, чья душа служит Мраку – Бертран – я взываю к своей сущности. Я принимаю Тьму внутри себя и позволяю ей выйти наружу. Ад, которому навеки принадлежит моя душа, покажи мне мою сущность. Мать! – Джениус огляделся, будто она должна была стоять где-то рядом, – если ты слышишь меня – помоги! Все свои жертвы на полях сражений я посвящал тебе. Помоги мне сохранить контроль над собой. Изменяя тело, оставь мне разум. Впусти…

Договорить фразу Джен не успел. Он согнулся пополам так резко, будто бы его пронзили сотни огненных стрел и заорал, срывая голос. Марко не двинулся с места, но от этого полного нечеловеческой боли крика, из глаз невольно потекли слезы. Но что он мог сделать? Лина-Лин, стоявшая по левую руку от Маркуса, смотрела на своего брата с некоторой тревогой, но, в целом, была на удивление спокойна. Или же она просто прекрасно держала себя в руках, что тоже было совсем на нее не похоже.

Его друг упал на пол, его начало трясти, изо рта пошла пена, глаза закатились и налились кровью. На руках стали отчетливо видны вылезшие вены.

Марко посмотрел на Хранителя. Тот наблюдал со спокойной сосредоточенностью. Перехватив взгляд своего наемника, он только покачал головой, пресекая мысленное желание Маркуса кинуться и попытаться помочь Джениусу.

Крики сменились сдавленным рычанием. Наемник приподнялся на четвереньки, тяжело упираясь обеими руками в пол. Ногти его начали расти и загибаться. Он приподнял голову и Марко увидел, что кожа на лбу с двух сторон полопалась, образовались две раны. Застилая глаза, хлынула кровь, в несколько струй потекла по лицу, падая на пол, и изо лба полезли рога. Из груди Джениуса снова вырвался отчаянный крик, тело сжалось от боли.

Марко стиснул зубы и кулаки, не в силах больше видеть и слышать, как в адовых муках корчится и кричит его друг.

Рога все продолжали расти, дырки во лбу все расширялись, кровь залила уже все лицо… Крик резко оборвался. Наемник все еще стоял на коленях и тяжело дышал. Марко физически ощутил, что напарнику больше не больно.

Джениус, он же Саммаэль Бертран, медленно поднялся с колен. Он изменился. Лицо трудно было разглядеть – оно все было в крови. Но Марко заметил, что напарник теперь был выше ростом и пошире в плечах, тело выглядело более могучим – сильно бугрились мускулы, выступали вены.

На окровавленном лице выделялись глаза. Белок был красным, а зрачок превратился в едва заметную точечку.

Рога были длинными и загибались немного назад.

Никто не произнес ни слова. Только слышно было тяжелое дыхание Джениуса и всех остальных. Температура в подвале неумолимо ползла вверх.

Марко поднял с пола рубашку друга, подошел к нему и начал отирать его лицо. Тот стоял не двигаясь. Остальные пока не решались приблизиться, не зная, что на уме у этого существа.

Когда кровь была отерта, Марко увидел, что в остальном черты лица выглядят прежними, только, может, стали немного острее.

– Как ты, Саммаэль? – тихо спросил он.

– А ты как думаешь? – Джен улыбнулся, и во рту у него ослепительно блеснули новенькие клыки.

– Я думаю, тебе было очень больно. И я не уверен, что ты все еще тот человек, которого я знал, – честно признался Марко. – И что ты не захочешь вдруг вырвать мне сердце, чтобы сожрать его.

– Мне и в прежнем состоянии иногда трудно было смирять это желание, – хмыкнул демон. – Но, пожалуй, я сдержусь.

– Рад слышать, – улыбнулся Марко.

Лина-Лин тоже слегка улыбнулась. Видимо то, чего она боялась, не случилось. По крайней мере, пока что.

Громкий треск возвестил о том, что дверь в подвал прогорела. С грохотом упала на пол одна из почерневших досок.

Марко поймал взгляд хозяйки борделя. В нем не было уже ни страха, ни отчаяния. Только пустота. Она уже смирилась со скорой кончиной. Женщина обнимала своих подопечных, не замечая, что две из них уже потеряли сознание.

Джениус потянулся, разминая свое изменившееся тело и двинулся к выходу. Вскоре он откинул горящую дверь и скрылся в дыму и огне.

Все молча проводили его взглядом. Кошка сильно закашлялась. Гвендель достал флягу и протянул ей. Все они уселись плотно у дальней стенки, ожидая спасения. Или конца.

– Здесь есть щели в пространстве? Ты можешь уйти? – спросил он у Лины-Лин.

– Нет. – Ответил за нее Данте.

Видимо, он тоже думал, как бы спасти хотя бы ту, кого он любил. И которая больше не любила его.

Выпив, девушка пустила цветочное вино по кругу, и все сделали по глотку.

– Надо дышать через мокрую одежду, – крикнула Джулия тем проституткам, которые были еще в сознании.

Марко чувствовал, как мутнеет в глазах. Он стянул с себя промокшую насквозь от пота рубашку и принялся дышать через нее.

Прошло еще сколько-то времени, наверное немного, и Джениус спрыгнул с люка, проигнорировав лестницу.

– Идем. – Коротко кинул он.

Оглядевшись по сторонам, он подобрал свою одежду и закинул одну из потерявших сознание шлюх себе на плечо.

– Возьми вторую, – кинул он Данте.

Видимо, на Марко сейчас сложно было рассчитывать. Он даже плащи и мешки собрал с полу с трудом.

Саммаэль исчез в огне вместе с девушкой. Следом шагнули туда Лина-Лин и Джулия.

На лестнице было горячо, но Марко верил Джениусу. Он сделал еще пару шагов и оказался в горящей комнате. Она действительно пылала, но не там, где стоял Марко. К двери будто была проложена дорожка без огня и дыма. Было жарко, но вполне терпимо.

– Быстрее, – хриплым голосом проговорил Саммаэль, – я не смогу долго его удерживать. К тому же, здесь мало воздуха. И, дождавшись остальных, они двинулись вслед за крупной фигурой с рогами.

Пламя раздвигалось на их пути, дым рассеивался. Тот, чья душа навеки принадлежала аду, вел их через огонь.

– Вылезем через окно, поближе к свалке, – распорядился Джениус. – Там меньше всего народа.

Какого народу? Замутненное дымом сознание Марко не сразу выдало ему мысль о том, что дом наверняка все еще оцеплен. Серые Мастера по-видимому ждут, что ведьма вылетит из горящего здания на метле.

– Выметайтесь, – кинул Джен, распахивая окно. – И сразу держите оружие наготове. Марко, ты слышишь? Не время вести себя как протухшая тефтеля.

Мотивирующая речь приятеля не слишком подействовала на наемника. Он из последних сил держался на ногах.

– Давайте мне девушку, – попросил он Хранителя. – Я ее понесу, потому что едва ли смогу прямо сейчас сражаться.

Гвендель пошел первым, за ним перелез Хранитель и Джулия. Когда на улице оказался Марко с проституткой на руках, то увидел только три трупа в серых балахонах на траве.

– Похоже, остальные стражи и толпа зевак с другой стороны, – пояснил Хранитель, вытирая меч от крови.

Наемник огляделся. Здесь было неудобное место – дикая вонь от свалки, забор.

Последним в окне показался Джен с девчонкой на плече. Он был уже в своем нормальном обличии, и его штаны слегка дымились. Когда они отбежали подальше от горящего здания, Марко заметил свежие ожоги на спине напарника. Из двух ран на лбу, где совсем недавно были рога, сочилась кровь, постоянно застилая глаза.

Гвен с Данте выломали пару досок в заборе. И, перелезая через зловонный мусор, все они, включая ошарашенных и потерянных проституток, вышли к маленькой грязной речушке.

– Когда обнаружат трупы, за нами организуют погоню, – сказал Данте.

– А что наши лошади? – вдруг вспомнила Лина-Лин. – Они на переднем дворе, в конюшне. Они сгорят.

– Не беспокойся, – хмыкнул Марко, – их уже наверняка отвязали и увели.

Волна досады накрыла наемника. Как он теперь будет без своей верной Музы. Лица остальных тоже заметно помрачнели. Странно, что Кошка не устраивает истерику из-за своего Молочка.

– Когда все кончится, мы вернемся за ними в город, – сказал Гвендель. – А теперь надо уходить. Я создам ложный след.

И Марко увидел, как загорелся на его груди магический медальон.

Что-то не так?

После того, как они ушли из города N, у Лины-Лин до самого вечера было чувство, будто она что-то забыла. Что-то очень важное. Она вспоминала, что такого лежало в ее сидельных сумках, которые остались на Молочке. Но вроде она все забрала. Или, может, чего-то осталось в комнате номер четыре борделя «Святая Августина»? Девушка так и не смогла определить, что она забыла в гостеприимном Норингтоне. К утру это неприятное навязчивое чувство почти прошло.

Да и других забот хватало. У Джениуса кровоточили шрамы на лбу от рогов, приходилось каждые несколько часов менять ему повязки. На спине у Лапули остались ожоги, волдыри полопались и присохли к тряпичным компрессам, которые вчера наложил ему Марко. Отдираться они теперь желали только вместе с кожей.

На привале напарник брата все мялся и никак не мог дернуть, как следует, за край повязки.

– Перед тобой не девчонка, Одуванчик, – улыбнулась Лина-Лин. – Я знаю Джениуса, он даже не пикнет.

С этими словами она сама подошла и быстрым движением руки отодрала оба прилипших компресса. Брат только посильнее сжал зубы. Ничего, на нем быстро все заживет. Как всегда.

Маркус взял сморщенные повязки из Кошкиных рук и как-то странно на нее посмотрел. Вчера она начала замечать, что он довольно часто кидает на нее взгляды, когда думает, что девушка его не видит. Но сейчас было не то. Наемник глянул так, будто она что-то не так сделала.