В Нави все кошки серые

Марко было все равно, что это за магия. Он обессиленно опустился на землю, воткнув рядом с собой факел. Остальные последовали его примеру.

Круг получился довольно широкий, Джениусу пришлось обойти эпицентр битвы, когда он его рисовал. Все стянулись ближе к центру, чтобы твари не нависали прямо над ними.

– И что дальше? – спросила Кошка, тяжело дыша. – Долго мы собираемся здесь прятаться?

– Нам нужно хотя бы перевести дух. – Ответил ей брат. – И мне нужно безопасное место, чтобы обратиться.

– Давно пора, – недовольно буркнула сестра.

Твари шевелились за чертой. Некоторые бесновались и бросались на стену, но, в основном, спокойно разгуливали в ожидании. Их было так много, а некоторые были такие огромные, что Марко искренне не понимал, как они вшестером до сих пор живы.

Факела почти все погасли, и стало бы совсем темно, если бы не пятерка огненных ифритов, роившихся за кругом. Они неплохо освещали местность.

Марко жадно напился воды из фляги. Задрал кофту и посмотрел, насколько погано выглядят его раны. Да и все его друзья тоже чувствовали себя не лучшим образом.

– Что будем делать? Ждать рассвета? – спросила Джулия, убирая от лица спутанные волосы. – У Гвенделя хватит Силы так долго держать защиту?

– Если утром будет пасмурно, эти твари никуда не денутся, – ответил ей Данте.

Кошка внезапно вскочила на ноги. Принюхалась.

– Сера… – растерянно проговорила она, оглядываясь по сторонам.

Скоро все почувствовали запах. Зловонный дым наполнил всю территорию внутри круга. Марко закашлялся и подумал, что их хотят выкурить за черту на растерзание чудовищам. Но дым вскоре рассеялся.

Наемник открыл глаза и поднял голову, уже зная, кого увидит. Но реальность превзошла все его ожидания. Да, перед ними стояли старые знакомые – птицелюди в черных плащах. Их, к тому же, была целая толпа, но не это было самое главное. Между ними стояла невероятной красоты женщина в роскошном черном одеянии. У нее были длинные белые волосы и холодный взгляд. Тонкие пальцы в перстнях сжимали трость с рукояткой в виде головы черного дракона.

Не сложно было догадаться, кто явился перед ними собственной персоной.

Свет Онори, Тьма Нинель

Нинель была похожа на богиню Онори, как две капли воды. Только не было роскошной короны с глазами. Но по выражению лица, по саркастически искривленным кроваво-красным губам, по взгляду, полному льда, можно было догадаться, что перед ними богиня Тьмы. Данте знал, что они с Онори были сестрами, но не ожидал, что близнецами.

– На что, интересно, рассчитывала эта кучка идиотов? – спросила Нинель у своих слуг.

И птицелюди дружно заклокотали, слегка подергиваясь. Видимо, это должно было обозначать смех.

– Я как раз заскучала, сидя в своем замке. – Продолжила богиня. – Здесь, в Яви, тоска смертная.

– Зачем ты здесь? – спросил Данте, пытаясь потянуть время.

– Трудно влиять на ход истории, не находясь в гуще событий, – любезно пояснила Нинель.

И тут же добавила:

– Взять их!

– Обращайся, Джениус, мы тебя прикроем! – крикнул Данте, отбиваясь от первого быстрого, как вихрь, удара.

Он помнил, как хорошо эти создания Нинель владеют мечами. Проклятые вороны.

Над полем боя раздались дикие нечеловеческие крики Джениуса, принимающего свое теневое обличие. Хранителю на глаза попался Марко. Он плотно сжал губы и едва сдерживал себя, чтобы не обернуться.

Данте заметил, что некоторые птицелюди просто стоят в стороне. Похоже, они считают, что хватит и пятерки их воинов, чтобы расправиться с маленькой кучкой жалких людишек. Возможно, так оно и было.

Смолкли вопли и хрипы Джениуса за спиной, и по правое плечо Данте возникло рослое демоническое создание по имени Саммаэль Бертран.

Богиня Нинель казалась удивленной.

– Кому ты служишь, посланник ада? – с презрением спросила она. – Темная сторона Нави гораздо ближе тебе, чем эта кучка смертников.

– Кучка смертников – это твои носатые ублюдки, – равнодушно отозвался Саммаэль.

Нинель слегка нахмурила брови и сделала жест своим слугам. Сразу трое бросились на наемника. И, какими бы ловкими и сильными не были птицелюди, Джениус в этом обличии ничуть им не уступал. Кажется, у команды Данте появился небольшой шанс на победу. Если только Гвендель сможет сотворить еще какое-нибудь заклинание.

Богиня прогуливалась вдоль черты. Похоже, выйти за нее она не могла.

– Как приятно видеть, что с вами Правитель погибшего города Флаверна, – заявила она. – Посмотрите, сражается, как пантера. Даже ранил одного из моих птенчиков…

Нинель сделала знак, и птицелюди замерли в боевых позах. Данте и остальные тоже застыли в напряжении, готовые в любой момент снова отражать атаки.

– А теперь опусти меч, Гвендель Энироуз, – Жестко отрезала богиня Тьмы, – и вспомни, что ты должен быть на нашей стороне.

– Действительно, почему бы нет, – развеселился Гвендель. – Друзья, всем пока, я на сторону Нинель!

Но Данте было совсем не смешно. Он понимал, что богиня не просто так говорит эти слова.

– Обрати меч против своих друзей или мы заберем обратно то, что вернули тебе! – жестко отрезала Нинель.

– Что же? – поинтересовался Гвендель с широкой усмешкой.

– Твой город, – медленно начала богиня, – твою семью, жену, маленькую дочурку.

– Гвендель не слушай, – твердо проговорил Данте, – Они ничего тебе не возвращали. Все на самом деле мертвы.

– Что вы говорите? – недовольно отозвался Правитель погибшего города. – Все они живы и здоровы. А цветущий город Флаверн благоухает, как и прежде.

– Только до тех пор, пока ты не пойдешь против нас, – усмехнулась Нинель. – Тогда все исчезнет. Выбирай – горстка неудачников или вся твоя жизнь?

– Горстка неудачников? Это вы про себя?

– Ну что же, придется тебе кое-что напомнить…

И тут Данте понял, что к его другу возвращается память. Гвен выронил меч и уставился в землю невидящим взглядом.

– Только не убивайте его, – кинула с усмешкой Нинель своим слугам. – Дайте насладиться эффектом.

Теперь все смотрели на Гвена. Стояла тишина, только монстры чавкали, рычали и сопели за пределами круга.

– Все они погибли… – медленно проговорил черноволосый маг, поднимая глаза на Хранителя. – Данте, как я мог забыть? Мою жену Лиз схватили Серые Мастера и должны были сжечь на костре как ведьму. Я не знал. Я пришел на площадь и увидел ее, привязанную к столбу. А потом начался ураган, который уничтожил весь город. Ветер не пощадил никого. Я бродил по руинам мертвого города. Я стоял на обломках дома, под которым было погребено тело моей дочки…

Гвендель, похоже, напрочь забыл, где они сейчас находились, и что должны были делать. В его глазах были только ужас и боль.

– А потом… – медленно продолжил маг, – Нинель вернула мне их…

– Не верь ей…

– Она вернула все, как было, – повторил он.

– Она не возвращала, Гвендель. Все мертвы, – с трудом ответил ему Данте.

– А теперь подними меч, и убей Хранителя! – приказала Нинель. – Или снова потеряешь все.

– Поверь мне, – тихо попросил Хранитель, – она лжет.

Но Данте понимал, что ни одному нормальному человеку, не захочется верить, что его семья мертва, а город разрушен. И он сжал меч покрепче, готовый отражать удар своего лучшего друга.

И Гвендель действительно поднял оружие с земли. Данте не успел и моргнуть, как маг разрубил стоявшего рядом с Хранителем птицечеловека. Битва мгновенно завязалась снова.

– Тогда вспомни еще кое-что, Правитель погибшего города. – Холодно сказала Нинель.

Друг Данте вскрикнул и схватился за голову. Меч выпал из его рук.

– Прикрывайте Гвенделя! – заорал Хранитель.

Пока Данте отвлекся, птицелюди успели слегка ранить его с двух сторон. К счастью, возле мага возникла мощная фигура Саммаэля, и Хранитель мог спокойно продолжать сражаться. Только вот без Гвенделя и его магии шансов у них не было. Никаких.

Краем глаза Данте видел, что друг стал весь белый, как полотно и осел на землю. Просто сел посередине сражения и явно не собирался подниматься.

– Вставай! – заорал Хранитель. – Вставай, черт возьми, и сражайся! Так ты не вернешь свою семью! Ты нужен нам! Ты мне нужен!

– Нет…– тихо прошептал Гвендель. – Нет…

Данте огляделся по сторонам. Все были еще живы, но бились с трудом. Марко чуть не выпал за черту, где его быстро бы растерзали. Кошка только и делала, что уворачивалась, потому что не могла уже нанести нормальный удар от усталости. Только Саммаэль яростно сражался за четверых. Но птицелюдей было еще слишком много. Нужно было чудо.

Джулия встала плечом к плечу с Данте.

– Уже поздняя осень, Хранитель, – громко сказала она ему. – Это прекрасное время, чтобы умереть.

– Прямо сейчас? – спросил он, догадавшись, о чем говорит рыжая девушка.

– Я не умру просто так. – Она говорила почти весело. – Я принесу себя в жертву тебе и всем твоим соратникам. Ты понимаешь, что это значит?

Да, он понимал. И он не хотел этого. Но его руки уже едва поднимались, чтобы нанести очередной удар, болели раны, не хватало дыхания…

– Я попросила бы тебя убить меня, но Джениус не простит тебе этого. Так что… Просто передай, что я всей душой люблю его. А теперь прикрой меня, пока я проведу ритуал. И смотри, чтобы Джен не видел.

Сражаясь, они отступили прямо к черте. Так, чтобы не попадаться на глаза Нинель. Девушка встала за Данте. Он отводил удары от нее и от себя и слышал обрывки фраз, которые Джулия говорила нараспев.

– Как осенний дождь, падающий с неба, прими земля мою кровь. Как горячий ветер с юга, прими, Творец, мой последний вздох…

К счастью, Саммаэль сейчас был слишком занят, чтобы заметить их странный маневр, ведь на нем сейчас лежала вся основная нагрузка.

– Я приношу свою жизнь в жертву Хранителю Данте и его соратникам, – продолжала рыжая жрица любви. – Всю энергию моих непрожитых лет я отдаю его борьбе за процветание Великого Королевства. Пусть все выйдут живыми из этой битвы. Пусть чаша весов качнется в сторону Света. Да пробьется трава через ледяную почву! Да пребудет весна!

И она сделала шаг назад. За черту. Данте не обернулся, он просто не мог, его атаковали со всех сторон. Но за спиной он ясно услышал звуки разрываемой одежды и плоти, чавканье и жадное сопение. И картинка того, что происходило сейчас за кругом живо возникла у него перед глазами. Джулия не издала ни звука. Она умерла молча. Никто даже не заметил.

Он бился, а перед глазами стояло ее красивое улыбающееся личико с рыжими волосами. Они вместе путешествовали, ели из одного котла, смеялись над одними и теми же шутками, сражались бок о бок. Джулия была восхитительна и не на кого не похожа. Жрица любви, храмовая танцовщица, отважный воин. Но ее больше не было. Он позволил ей умереть. Потому что так было надо.

Данте заметил, как Саммаэль посмотрел в одну строну, потом в другую. Успешно зарубив очередного противника, он обернулся, встретившись глазами с Хранителем. Джениус искал на поле битвы свою жену. Но птицелюди продолжали атаковать, и наемнику оставалось только сражаться.

Силы покидали Данте. Он чувствовал, что враги теснят его к черте. Еще немного, и он окажется за пределами круга. Его разорвут, Навь заберет его тело, вылечит, а потом через пару дней вернет его земле, потому что его время еще не пришло. Только вот на этой земле уже не будет ни его любимой девочки, ни лучшего друга, ни двух героических наемников, ни Шенена.

Похоже, жертва Джулии не была принята Творцом. Им уже ничего не поможет. Даже Саммаэль выдохся. А Нинель наблюдала за всем происходящим, как за интересным представлением. Похоже, они и правда здорово развеяли ее скуку.

Хранитель поднажал немного, вкладывая всю силу в удар, чтобы хоть чуть-чуть отодвинуться от черты.

И тут в голове раздался голос Гвенделя.

«Я вспомнил, богиня Нинель. Теперь все вспомнил».

По растерянным взглядам окружающих Данте понял, что голос мага звучит в головах у всех присутствующих.

Хранитель глянул в ту сторону, где сидел на земле его друг. Он поднялся и даже с новыми силами отражал атаки кинувшихся на него птицелюдей.

«Моя жена была привязана к столбу, – продолжал звучать в голове голос. – Я стоял в толпе и смотрел на нее. И чувствовал, как в жилах моих закипает Сила, которую я скрывал ото всех и не использовал много лет. И кто-то будто шепнул мне на ухо: «Давай! Это единственный шанс спасти Лиз!». Это была ты, Нинель».

Битва немного замедлилась, ведь все слушали этот голос у себя в голове.

«Ты научила меня. И я вызвал ураган. Самый страшный, который только мог быть. Вся дремавшая во мне Сила вылилась наружу. Я и не подозревал, какой разрушительной она может быть. Я в упоении управлял ею. Сначала я убил всех, кто жаждал смерти Лиз, всю толпу на площади. Потом снес Флавернскую Обитель Серых Мастеров. Жажда разрушения поглотила меня, и, сам себя не контролируя, я уничтожил все. И не успокоился, пока в городе не осталось ни единого живого человека».

Данте обнаружил, что этот голос вытеснил все остальные мысли, и сражение стало настолько вялым, что можно было опустить меч и отойти в сторону. Все слушали и ничего не могли с этим поделать.

«После этого, еще не понимая, что натворил, я подошел к единственному нетронутому месту – к кострищу. Я отвязал Лиз, и она мертвая рухнула мне на руки. Палач из жалости придушил ее перед сожжением».

Больше никто не сражался. Гвендель не просто передавал мысли. Он передавал эмоции. Те, которые пережил он сам в тот момент. И это было невыносимо. Конечно, это не действовало на Нинель, но вороны были когда-то обычными людьми, им не чужды были эмоции. Теперь все они, в том числе и Хранитель, чувствовали себя как Гвендель, когда он бросил меч и опустился на землю. Данте обнаружил, что из глаз его текут слезы.

«Тогда я понял, что натворил. Я огляделся по сторонам и увидел руины. Я прошел мимо домов, где жили мои друзья и близкие… И я не выдержал, я воззвал к голосу, который шепнул мне «Давай» тогда у костра. И ты откликнулась, Нинель. Ты предложила мне все забыть. И я согласился, потому что понял, что жить с этим невозможно. И пошел бродить по свету счастливым дурачком».

И так как над полем боя теперь висела тишина, не считая зоопарка за кругом, то голос Нинель прозвучал громко и отчетливо:

– И тебе не пришлось бы жить с этим, если бы ты не вел себя как идиот.

– Но и ты, моя богиня, допустила ошибку, – тоже вслух ответил Гвендель и поднял руку. – Ты научила меня, как пользоваться этой разрушительной силой.

И тут Данте услышал вой ветра. Такой громкий, что он тут же заглушил все другие звуки. Воцарилась полная темнота, никаких светящихся ифритов больше не было и в помине. За пределами круга пыль стояло столбом, а ветер ревел так жутко, что все заткнули уши. Это был звук катастрофы. Промелькнула мысль, что однажды, вся земля погибнет именно с таким звуком.

В кругу не было ветра, но от Гвенделя исходила такая мощь, что Данте буквально размазало по несуществующей стенке из воздуха. Она держала его и не отдавала безжалостному урагану. Что было с остальными, он не знал. Только разглядел в темноте светящиеся глаза Лины-Лин и Саммаэля. Брат с сестрой были вжаты в противоположную стенку магического круга.

Данте не понял, как долго длился этот конец света, но когда вой ветра утих, и столп пыли за чертой опустился, уже почти рассвело. За пределами их круга больше не было ничего. Ни деревьев, ни монстров, ни замка темной богини. Только голая земля куда ни глянь. Лишь там, откуда они пришли, снова начинался выжженный лес.

Птицелюдей тоже не было. Их снесло за пределы круга. Наемники и Лина-Лин были на месте. Джениус уже был в своем обычном виде. Окровавленные, грязные, еле живые от усталости, они ошарашенно оглядывались по сторонам, лежа на земле.

Нинель находилась там же, где была до начала урагана. Она тоже озиралась, не веря своим глазам.

Напротив нее спокойно стоял Гвендель. Он был бледный и усталый, длинные волосы окончательно спутались, но маг твердо держался на ногах.

Первый лучик утреннего солнца скользнул по лицу Данте, и вскоре вся поляна медленно начала заливаться холодным осенним светом. И Хранитель вспомнил про Джулию и ее жертву. Это солнце тоже подарок им всем от нее.

– Шенен! – вдруг воскликнул Джениус, вскакивая. – В том чертовом замке был Шенен!

Гвендель отрицательно покачал головой.

– Нет. Не было. – Ровно ответил он, и голос друга показался Данте чужим и далеким. – Я не просто вызвал ураган. Я сам и был этим ураганом. Видел все его глазами, понимал все, что творится кругом. В замке, когда я разрушал его, не было Шенена.

– Где он, Нинель? – спросил Данте, не слишком надеясь на ответ.

Богиня закрывалась рукой от солнца.

– Что происходит? – спросила она. – Где я?

Ее голос тоже изменился. Из него исчезли железные нотки.

– О нет… – Нинель ощупала голову, – где моя корона?

Она была уже совсем прозрачной, когда говорила это. И вскоре исчезла совсем. Но Данте все понял. Спустя столько лет истина открылась ему. И он предпочел бы никогда не узнать ее… Онори и Нинель – это одно и то же лицо. Разные лики одной и той же богини…

Женщина, которая чуть не погрузила мир во Тьму и Хаос, была его матерью. И той, кто всю жизнь боролась с Тьмой, хотя сама же ее и создавала.

– Хранитель Данте, где моя жена? – глухо спросил Джен.

Он знал ответ. Ему было нужно только подтверждение. Но как же тяжело было произнести это вслух.

– Джениус, мне очень жаль. Она умерла.

На суровом окровавленном лице наемника не отразилось ничего.

– Как это произошло? – только и спросил он.

– Случайно вышла за черту.

Он не мог рассказать, что девушка принесла себя в жертву. Никто из них не готов сейчас это понять. Хранитель вспомнил еще кое-что очень важное.

– Джениус, она просила передать, что любит тебя всей душой.

Вот тут наемник посмотрел на Данте ошарашенно. Этого он точно не готов был услышать. Он ни о чем даже не догадывался.

– Идем отсюда, – потерянно проговорил Джен и отвернулся, чтобы никто больше не видел его лица.

Каково это – узнать о любви, когда человека уже больше нет в живых?

Марко с трудом поднялся, пошатываясь, и подал руку Кошке. Но та встала сама.

– А знаете, было даже забавно, – устало сказала она. – Я никогда еще столько не сражалась.

– Нинель убила Шенена? – задал Марко еще один страшный вопрос.

– Думаю, нет– покачал головой Данте. – Онори говорила, что…

Хранител осекся. Да, она говорила, что Нинель принесет чистую душу в жертву только в полнолуние. Но ведь Онори и была Нинель. Вряд ли Хранитель теперь сможет когда-нибудь ей верить. Он больше не придет за советом к своей матери.

Все вместе они двинулись по дороге назад. Опустошенные, уставшие и утратившие так много.

Гвендель, разом лишившийся всего. Во второй раз. Но не это самое страшное, а то, как много душ он загубил. Маг молчал. Как он теперь будет жить с этим? И будет ли? Стоило признаться себе честно, что Гвен стал опасен для Великого Королевства… И когда все закончится, Данте должен будет решить, что ему делать с лучшим другом. Но сегодня этот маг спас мир. Разрушил темный замок. Теперь темное обличие Нави долго будет восстанавливаться после такого удара.

Джениус так и брел впереди, спотыкаясь через каждые несколько шагов. Он мог умереть в любую минуту, но судьба распорядилась, чтобы смерть первой унесла его жену. И чтобы наемник осознал, что любит эту женщину, только когда ее уже не станет в живых.

Лина-Лин потеряла не меньше, чем Джениус, но не помнила об этом. Убив в себе всю любовь, которая у нее была к людям, она утратила смысл жизни. Сегодняшняя ночная битва показалась ее веселой забавой, потому что ей наконец-то было, чем заполнить время, которое теперь течет совершенно без смысла, как в песочных часах. И пустоту, которая теперь была на месте сердца.

У Марко по щекам сегодня потекли слезы, когда после страшной ночи он увидел первые лучи солнца. Но он сказал, что у него просто слезятся глаза. Марко любил Кошку, которая не отвечала ему взаимностью. Любил Джениуса, который фактически был уже мертв. Любил Шенена, которого не оказалось в замке.

И среди них шел Верховный Хранитель Данте, который навсегда утратил то, ради чего жил. Как хранить баланс, если борьба Света и Тьмы – это просто раздвоение личности и дешевый фарс? В чем смысл вековых традиций и тысяч жертв, подобных Джулии? В том, чтобы богиня Нинель играла в свою дурацкую игру и переодевалась из светлого платья в черное, как Лина-Лин в спектакле «Зеленого гуся»?

Их теперь осталось пятеро после смерти Джулии. Пять одиноких и потерянных людей, бредущих по голой выжженной земле в сторону леса.

Выжившие

Это была одна из самых темных и тяжелых ночей в жизни Марко. Он и не думал уже, что она когда-нибудь закончится. Призрачные псы, монстры, Нинель, птицелюди, очередное обращение Джениуса, смерть Джулии, которой он даже не заметил… И потом голос Гвенделя в голове. И самое ужасное, что Марко пережил все вместе с ним. Он почувствовал, будто он уничтожил целый город, он помнил многих из жителей в лицо, кого-то из них любил…Он обрушил здание на собственную дочку… Марко думал, что его убьют, потому что больше не мог сражаться, но, оказалось, что все чувствуют то же самое.

И в завершении был конец всего. Наемнику показалось, что теперь Гвендель решил уничтожить весь мир. Маркус был один в темноте, было невыносимо холодно, он не мог пошевелиться. Только слушал страшный шум, от которого разрывались барабанные перепонки… Хотелось забыть это и никогда не вспоминать.

А потом оказалось, что Шенена нет в замке. Марко не верил, что его убили. Оставалось надеяться, что богиня Онори подскажет Данте, где теперь искать их подопечного.

Страшная неестественная пустошь, оставленная ураганом, кончилась. Начались выжженные деревья. Лина-Лин остановилась, и Марко увидел, что она собирает вещи, оставленные ими перед битвой с сикомэ.

Все остальные прошли мимо мешков, будто их не существовало. Марко было не по себе от эти пустых глаз и выражения безысходности на лицах Хранителя, Джениуса и Гвенделя. Такими он их никогда не видел.

Наемник помог Кошке собрать вещи. Надел на себя один заплечный мешок, другой на Джениуса, который машинально придержал его, не оборачиваясь.

Перед ними снова лежало кладбище. Только призрачных псов больше не было видно. Наверное, солнце разогнало их. Марко оглядывался по сторонам. В утренних лучах здесь было очень красиво и не совсем не жутко. Он разглядывал старинные статуи ангелов – плачущие, молящиеся, скромно потупившие взор. Теперь он мог разглядеть их лица – спокойные и симметричные, прямо как у Шенена.

Один из ангелов был разрушен, осколки валялись у постамента. Странно, ведь здесь не было смерча, а призрачные псы не могли наносить физический урон…

– Доброе утро, – услышал наемник за спиной.

Все резко обернулись и так и застыли. У одного из надгробий стоял Шенен. Он был в своем белом одеянии, в котором его похитили во время представления. Только краски на лице, к счастью, уже не осталось. Иначе они приняли бы его за привидение. Несколько секунд висела тишина.

– Объятия? – спросил их подопечный, пытаясь определить действия, подходящие к случаю.

Он был жив. Стоял перед ними, как ни в чем не бывало – невозмутимый и прекрасный. Марко обнаружил, что улыбается во весь рот. Встреча с Шененом здесь была как первые лучи солнца после несостоявшегося конца света. Наемник первый подбежал и обнял его до хруста костей. И почувствовал, как светло и тепло становится на душе. Потом подошла Лина-Лин, приобняла небесное создание и чмокнула в щеку.

– Привет, Шенни! – весело сказала она. – А мы как раз тебя искали!

Шенен задержал на ней взгляд. Похоже, почувствовал, что она изменилась.

Джениус еще немного простоял в ступоре, но все же сделал два шага вперед. И снова замер, будто не веря своим глазам. И Шенни сам подошел к нему. Лицо его в этот момент было таким светлым, будто он улыбался, хотя губы оставались неподвижными.

Они обнялись и замерли. Марко заметил, что Джениус уткнулся Шенену в плечо, а тот легонько поглаживал его по спине, будто утешая. Наверняка, их подопечный уже все понял. И про кинжал в сердце, и про Джулию.

Так они и стояли посреди кладбища, обнявшись – небесное создание и порождение ада. Два существа, которые по всем законам природы должны были ненавидеть друг друга.

Наконец, Джениус отстранился. Его взгляд уже не был таким пустым. Марко почувствовал, что другу стало легче.

Гвендель и Хранитель молча наблюдали за происходящим. Но Шенен подошел и обнял их по очереди, забирая частички и их боли тоже, вселяя надежду.

– Я все это время стоял на постаменте. – Пояснил Шенен. – Нинель спрятала меня, когда поняла, что вы идете. Я не мог ни двигаться, ни говорить. К счастью, после нашего спектакля это было не сложно.