
Полная версия:
Я поведу тебя
Он взял меня за руки и потряс их в благодарность. Я не успела вставить слово как тут подошел Гришка, склонился к моему уху и тихо, но с выражением, продекламировал: «А для нас это просто потрясающий рекламный ход: «Группа “Укрысы” покорила сердца зрителей на фестивале и даже Эльбрус пригласил их к себе поиграть!».
Пальцы Димона вытанцовывали по столу, как по клавишам. У всех горели глаза, голоса звучали звонко и весело. Я в ступоре, улыбалась и кивала в ответ. Ведь моя мечта к известности исполнялась на глазах. Я затеяла эту авантюру с фестивалем, и приключения продолжались. Где-то в глубине души зарождался порочный огонь честолюбия, но мне надо было выяснить какой ценой все это встанет. Брат заверил, что спонсору ничего не надо взамен, кроме билетов на наши концерты. Сам же Тимур мне обещал, что с продаж альбома вернет все деньги и за шмотки, и за аренду амуниции на восхождение. Он любил отдавать долги.
Меня не покидали мысли, что у Романа есть еще какие-то цели, но я гнала идею о том, что причиной его предложения могла быть я. Меня не пугал его интерес: так как постоять за себя я умела и повторять ошибок матери не собиралась.
– Мы вместе до конца! – я поцеловала брата в щеку, соглашаясь пройти с ним все испытания на пути к славе, и даже улыбнулась Роману.
Лежа на кровати в общежитии и, улыбаясь, глядя в потолок, больше я уснуть не могла. Книга Романа, как машина времени, перенесла меня снова в те дни. Дни, когда Тимур был жив.
В следующей главе я прочла подробнее об условиях спонсорства и мотивах Романа. Он предложил тысячу долларов на обновление образа участников в стиле названия. Роман писал:
«Для меня это не деньги – я умею копить и приумножать. Зато сейчас есть такая возможность стать ближе к настоящей жизни: к свободному духу музыкантов, приблизится к их творчеству и возможно подружиться с Марго.
Теперь я помогу другим людям осуществить свои мечты. У них есть все кроме денег, а у меня хоть они и водятся, но не хватает свободы. А зачем деньги, если ты чей-то раб? По-моему, это моя самая удачная сделка: благодаря ей я шагну на свою тропу желаний, вопреки представлениям отца.»
Я узнала, о чем думал Роман и радовалась, что ошиблась, считая его циничным. Его разговор с Владиславом расставил все точки над моими вопросами.
«Во время разговора с Тимуром про условия моей поддержки группы, у меня появляется еще одна отличная идея, как мне тогда показалось. Я подхожу к Владиславу. Он сидит у окна и заполняет какие-то бумаги.
– Владислав, как думаешь, музыканты, что играли сегодня в стиле сильных духом мужчин? Могли бы они на твоих благотворительных мероприятиях играть?
Влад оторвался от бумаг и убрал их в сумку.
– А что? Думаю, да. Очень динамичная музыка и слова мне откликнулись «Кто сильный – не непобедим, не даст он проиграть другим».
– Слушай, они на фестивале тут взяли главный приз, совсем юные еще в шоу бизнесе. Я хочу им помочь, и у меня возникла идея с твоим проектом их завязать. Они могли бы выступать, чтобы привлекать меценатов.
Владислав задумчиво щелкает фалангами пальцев и одобрительно кивает мне в ответ.
– А еще, если это возможно, давай с собой возьмем на восхождение. Я все оплачу. У нас ведь второй гид-помощник есть.
Эта идея ему не нравится. Его густые брови с недоумением поднимаются вверх он вскидывает руки вверх и отрицательно качает головой.
– Думаешь это прогулка на пикник? Да? Теперь тысячи человек ходят на вершины Эльбруса за год. С Юга подъем хоть и является самой легкой категорией трудности восхождения, но от статистики волосы встают дыбом: больше всех погибает именно тут, так как идут неподготовленные люди. Как ты, например, и как они.
Он говорит спокойно, но от его хладнокровного голоса у меня по телу пробегают мурашки. Я молчу, жду еще возражений, чтобы иметь больше вариантов для переговоров.
– Эльбрус непредсказуем, погода может измениться внезапно. Но даже в безветренную и солнечную погоду здесь внизу наверху минус тридцать и ветер такой, что полетишь вверх тормашками. Остановишься – замерзнешь. Побежишь – гипоксию схватишь. Попадёшь в ураган или в грозу на седловине – будешь кружить как слепой котенок, пока не упадешь без сил и замерзнешь. Собьешься с тропы – поймаешь трещину. А если и этим не убьет тебя Эльбрус, то можно просто утонуть в своих легких от отека, если пойти немного простуженным.
Он отворачивается и стучит костяшками пальцев по столу. В этот момент я отчетливо начинаю понимать, что и сам в зоне риска и могу не дойти. Но шанс терять не хочу. Я киваю. Владислав продолжает:
– Ром, на тебя я выделил отдельного сопровождающего и в нем уверен. Он спас немало людей. Но за его и мой многолетний опыт мы потеряли нескольких своих друзей, хоть это произошло на более сложных маршрутах, чем Эльбрус. Здесь я уверен на 99%. Но всегда есть 1%. Если пойдут еще четверо, то и риск растет.
Он говорит, и его доводы звучат логично. Я же ищу варианты. На этот момент, я ни разу не поднимаясь на высоту более двух тысяч метров, я не представляю, как сложно сделать шаг на ветру, как дышать и не надышаться, как чувствуешь себя сутки, когда пульс ниже ста пятидесяти не опускается. С опытом восхождений я бы и сам не пошёл без тренировки, и не сделал бы таких предложений амбициозным юнцам, но сейчас я не унимаюсь:
– Влад, не переживай. Я понимаю, что девчонка у них молоденькая, но обещаю буду ей помогать и, если надо сам не пойду наверх, останусь с ней в базовом лагере. Ребята из группы крепкие. И во всех вопросах последнее слово за тобой. У вас получится нормальный расклад по гидам и туристам. Ну и я уверен, что после покорения еще одной вершины своих возможностей, музыканты не откажутся поиграть у тебя на презентациях.
Владислав ухмыляется, потирает ладони, взвешивая за и против и вдруг спрашивает:
– Наверное тебе барышня понравилась, вот почему ты как жук вокруг меня скачешь?
– Понравилась.
Я широко улыбаюсь, пытаясь разрядить обстановку. Владислав хлопает меня по плечу и встает из-за стола:
– Хорошо, но сейчас не обещаю вести на Эльбрус. В период акклиматизации проверим стойкость девчат и ребят. На Чегет пойдем. Это около трех с половиной тысячи метров, может еще сами передумают идти выше. А если не соскочат, тогда все будет по моей указке и без возражений: если на небе солнце, никого не тошнит от горняшки, и даже насморка нет ни у кого, то идём выше, иначе разворачиваемся. И всем оформляем страховку. Для нас ребята из МЧС – посланники Бога!
Я не скрываю своей радости. Какой из моих доводов ему больше пришелся по душе я не знаю. Он говорит, чтобы ребята пришли утром на завтрак, там все решим по амуниции и он проведет инструктаж.
Тимур не верит своим ушам, когда слышит от меня новое предложение. Гришка жмет мне руку и бормочет: «Ты, чувак, – что надо!» Я доволен как слон, и, подбадривающе, хлопаю его по плечу. Димон свистит, как соловей-разбойник. Мне кажется, что он еще из детства не вырос и верит в чудеса. У меня в груди словно извергается вулкан гордости от того, что так просто осчастливлю ребят. Остается сообщить об этом Марго и я опасаюсь за ее реакцию. Она может не пойти с нами из-за того, что я пошло флиртовал с ней, о чем сожалею. Но утро вечера мудренее, мы еще целый час болтаем и расходимся с ребятами далеко за полночь.»
У меня словно камень упал с души. Роман казался искренним, описывая прошлое. Он, предлагая помощь нам, не преследовал корыстных целей и тем более не хотел навредить кому-либо. Ему хотелось приключений и эмоций. Роман сам записался в ряды моих защитников и покровителей, а я, глупая, тогда искала подвох. Никто не мог предугадать как все обернется. Засыпая, я думала, что надо его обязательно найти и поговорить.
Глава 6 ЛУЖА
У меня редко бывали два выходных подряд. Уже на первом курсе после участия волонтером в осеннем международном молодежном фестивале в городе Сочи, меня с удовольствием взяли на работу спасателем в бассейне в пятизвездочный отель в Роза Хуторе с проживанием. В свой единственный выходной я приезжала к маме. На сессии в Москве студентам тем более отдыхать не давали. Поэтому после редких гулянок с друзьями выспаться не получалось. Этот первомай был исключением, и я планировала до обеда нежиться в кровати.
Ближе к утру я несколько раз открывала глаза, смотрела на полоску рассвета на стене, пробивающегося сквозь занавески, и снова засыпала. Это повторялось пока в коридоре какой-то недобрый человек не уронил посуду и зачертыхался на весь этаж. На часах было всего девять. Мой мозг проснулся и капал мне на совесть: «Пора вставать, надо учиться – экзамен послезавтра, вечером на концерт Мумитролей с Гришкой идти, не забудь голову помыть…»
– Заткнись, – скомандовала я вслух, и опять задремала.
Вскочила я от звука перфоратора, и мне чуть не свело ногу от напряжения. На часах 9:15.
Через пару минут захлопали двери соседних комнат, послышались недовольные голоса ребят. Я натянула леггинсы и футболку с вытянутым воротом, что оголяет левое плечо, и направилась умываться. По пути я узнала, что на втором этаже приехали менять водонагреватели и пару часов, если не больше, предстояло находиться в этом аду, и как что-либо учить не понятно.
Возвращаясь к себе, я заглянула на общую кухню. Там уже толпилось человек десять, на конфорках скворчали яичницы и каши, а с потолка сыпалась штукатурка прямо в незакрытую крышками еду. Наташка намазывала бутерброды с плавленным сыром и позвала меня. Я любила завтракать одна в тишине. С разрешения подруги я вязала пару бутербродов и решила прогуляться, предвкушая отличное утро с кофе на вынос из ближайшего ларька в парке.
В детстве у меня всегда поднималось настроение во время прогулки по набережной в Сочи, трекингов в горы в Роза Хутор, домашних пикников на участке у дома Тимура. Таким же приятным оказался первый подготовительный прогулочный маршрут перед восхождением на Эльбрус год назад. Он запомнился мне неспешным темпом, и я успевала любоваться и зимними горами, и весенними лугами, а также смогла поближе познакомиться с Романом.
Проглотив один бутерброд и смакуя пенку с капучино, я погрузилась в воспоминания из книги Романа о том самом походе. Из почты в телефоне я открыла страницу, на которой остановилась вчера.
“Первый наш акклиматизационный выход в горы с поляны Чегет до озера Донгуз Орун предполагает набор высоты в двести метров и становится для нас началом испытаний. Приходится идти медленно и ритмично, словно зомби, чтобы не увеличивался пульс и не закружилась голова от нехватки кислорода. Идем нога в ногу. Периодически останавливаемся.
– В горах при разреженном воздухе организм на доставку кислорода в клетки организм тратит сил больше и поэтому за нагрузкой надо следить, – на привале объясняет нам Владислав.
Я замечаю, что у ребят из нашей альпинистской части группы есть специальные часы, которые показывают пульс и набор высоты. Решаю по прибытию в лагерь обязательно раздобыть себе такие, вместо тяжелых и бесполезных своей красотой металлических швейцарских. Я любуюсь природой вокруг и восхищаюсь ее величием.
Над нами возвышаются скалы кавказского хребта с ледником в виде цифры семь и с перекладиной посередине – все местные жители называют его «семёрка». Белые склоны блестят на солнце и заставляют жмуриться. От таяния снега в течение дня сходят лавины. Мы не видим ни одного снежного облака несущегося вниз по склону, но отчетливо слышим, как будто стреляют из пушек или гремит гром, но при ясной погоде.
Поход большую часть проходит вдоль громко журчащего ручья Донгузорун, образованный таянием ледника с таким же названием. Меня настораживают и одновременно восхищают узкие тропы с резким обрывом, завораживает россыпь ручьев. Эти пейзажи гор я возможно видел еще в детстве, но оценить их красоту удается только сейчас.
Я иду последний, вслед за нашей юной участницей похода. Как и обещал Владиславу, присматриваю за ней.
– Ты знаешь, куда мы идем Марго? – разбавил я скрежет камней под ногами.
– Знаю, – без комментариев кидает она в ответ.
– Красивое название правда? Озеро Донгуз Орун…. Слышала, как переводится на русский?
Я надеялся, что она не знает и попросит рассказать.
– А ты уже успел где-то подслушать? – отпивая глоток из бутылки с водой, она щурится на меня вполоборота.
– Место для свиней. – Не обратив внимание на сарказм отвечаю я. Она, хихикнув, пожимает плечами и продолжает идти впереди.
– Как же обманчива жизнь: красиво стелет, да жестко спать, – разговариваю я сам с собой.
Марго, не поворачиваясь, прокричала:
– Повезло свиньям, в их честь назвали какую-то лужу в горах!
Из-за поворота на горизонте, в низине ущелья открывается пейзаж треугольного озера бирюзового цвета, окаймленного остроконечным горным хребтом. Марго резко останавливается, и я едва успеваю, чтобы не врезаться в нее. Мы молчим, любуясь открывшимся пейзажем. Облака, как парусники, на голубично-синем небе бороздят по острым волнам-вершинам. С гребней струятся, как пена, белоснежные ледники, Далее они смешиваются с пепельной галькой и четкой извилистой линией обрываются переходя в зеленую, кружевную тину из кустарников. Ледники, тая и стекая вниз, будто окрашиваются во все цвета склонов и неба, и создают драгоценный трехгранный изумруд, играющий своими оттенками на солнце.
Обернувшись ко мне, Марго шепчет:
– А ты хотел бы, чтобы твоим именем назвали горы?
Я чувствую как волосы на руках приподнимаются от мурашек. Может это из-за прямолинейного взгляда моей попутчицы, или от вслух озвученной моей давней идеи. Уже несколько лет мне не дает покоя мысль остаться в памяти людей.
– Если для этого надо стать свиньей – то нет, – шучу я в манере Марго. Она машет на меня рукой, уводя взгляд на эту “лужу”. Я продолжаю рассуждать:
– Горы пусть именем Владислава называют, смотри какой он шустрый, как козлик скачет в пятьдесят лет.
У Владислава даже дыхание не сбивается. Он идет первый и задает нужный темп, но периодически оборачивается и контролирует нас. На его веку таких походов было не счесть.
Дав нам отдохнуть на привале и попить чаю, гид обращается к нам:
– Что вы ощущаете когда видите такую мастерски выполненную работу природы? Вы чувствуете энергию, радость, силы?
Мы киваем, не смея перебить.
– В это поход, вы наполнитесь чувством прекрасного и опасного до самых краев. Вас будет тянуть сюда, и вы не поймете почему. Это как любовь, она не дает ответов за что мы любим. А как вы думаете горы отвечают вам взаимностью?
– Да, разве могут они быть равнодушны к тем, кто их боготворит? – неожиданно для всех вступает в диалог Марго.
– Э, нет! Они лишь позволяют собой наслаждаться. И ты никогда не покоришь их. Они покоряют тебя своим величием.
Влад словно объявил минуту молчания. Мы стоим и слушаем весенний ветер, ручьи и шум лавин.
Перед вылетом в Пятигорск Владислав посоветовал мне почитать книгу «Категория трудности» Владимира Шатаева, библию для альпинистов. «Дерзание, я думаю, высочайшая категория трудности», – эти слова автора теперь не покидают меня. Мне в свои двадцать один не удалось еще дерзать, и трудности, которые я сам себе придумываю – ничтожны. Я боюсь мнения отца и даже не могу позволить себе заниматься тем, что он критикует.
С детства меня тянет придумывать истории. Няня, вопреки запретам отца, приносила мне книги: фантастику, приключения и даже подростковые любовные истории. Я восхищаюсь братьями Стругацких, Жюль Верном, Реем Брэдбери. Многие произведения уже успешно экранизированы и получили еще большую огласку среди моего поколения. Но, даже без удачного фильма по мотивам романа “Дюна” Фрэнка Герберта, эта книга остается для многих одной из самых любимых. В ней описан несуществующий мир, но с актуальными проблемой человечества: борьба между разумными существами за власть и технологии и за сохранение экологии планеты. Что же в итоге победит на земле?
Авторы-фантасты веками оставляют “глубокий след в истории”. Их имена до сих пор звучат громче лавин, потому что придуманные ими фантазии через десятилетия становятся явью. После разговора с Марго, мысль о том, чтобы остаться в памяти других людей, не как зеленая “лужа” Донгуз орун, а как автор новых миров и технологий с сохранением природных красот, не дает мне покоя. Шагая вслед за ней, я шепчу себе под нос:
– А свое имя я использую иначе….
Писать в стол я уже умею. Это, когда придуманные сюжеты и герои не находят своих читателей, только потому, что рукописи никому не показывают. В детстве я накопил в своем «столе» сказки про животных и насекомых, нападения космических пиратов на землю, а также волшебников, летающих на страусах. Да, в моих историях даже страусы летали. Как-то раз мой отец обнаружил тайник и все сжег. Я перестал писать, и вера в чудеса воображения угасла. Буквы стали лишь носителями планов, фактов и выводов.
Разговор с Марго, всколыхнул мою заветную мечту о писательстве. Есть ли серьезная причина, которая мешает мне сейчас этим заниматься? Нет. Даже обязательства помогать в бизнесе отцу никак не мешают этому. Здесь в приэльбрусье я чувствую освобождение и решаю начать писать книгу. Мне надо наконец-то стать самим собой. Здесь в горах начинается моя настоящая история и я еще не подозреваю какой будет ее финал. Я собираюсь идти на высоту выше пяти тысяч и еще не понимаю, что восхождение на Эльбрус для меня соответствует высшей категорией трудности. А пока что я наговариваю на телефон историю о Марго и наслаждаюсь ее улыбкой все чаще и чаще.»
Я закрыла глаза. «А у некоторых, кто шел с нами в связке история закончилась», – подумала я. Тогда погибли двое молодых и талантливых парней: мой брат Тимур и такой же молодой, как я, Димон. Они так мало успели.
Глотая слезы вместе с бутером, я осушила холодный кофе. Двумя пальцами сняла белую пенку со стенок и замерла. Белоснежные вершины Эльбруса (два пальца как вершины Эльбруса: повыше и пониже), выросшие перед глазами на руке, словно спрашивали: «Зачем вы ходите в горы?» У меня был один вариант – это безответная любовь, и я слизала их языком.
Смакуя вкус гор, я припоминала, что ведь действительно Роман что-то пробубнил тогда про свои планы насчет своего имени. Теперь, читая его книгу я понимала, что именно свой будущий роман он наговаривал на телефон. Меня подначивало тогда спросить, но я не хотела лишний раз проявлять свой интерес к его особе, чтобы не давать повода. Он записывал произошедшее каждый день, теперь его книга просто кинолента событий нашего восхождения. Мне стало немного жутко. Словно мне собирались показать в деталях то, о чем не хочется вспоминать. Я попробовала сама воспроизвести события.
Я не замечала у Романа проблем со здоровьем. Роман источал красоту и мужскую силу. В первый день похода он не остался без внимания других туристов. Чтобы немного сэкономить, Владислав предложил не брать дополнительную амуницию в аренду перед походом до Донгуз Орун, и мы ходили в своей обычной спортивной одежде. Роман выделялся белыми найками и красными штанами с зеленой пуховкой. Несколько раз он получал комплименты клевого прикида от проходящих мимо. На самом деле все настоящие спортсмены имели очень красивую и качественную одежду для восхождений и главное яркую, чтобы на белом снегу было виднее. Я же во всем черном щеголяла своими разноцветными волосами и мне доставалось внимания не меньше. Каждый раз заметив, что проходящий навстречу парень подмигивает мне, Роман шуточку какую-нибудь отвешивал типа «тебе главное голову в снег не прятать, а то ведь не найдут», а я ему в ответ «а тебе как раз ее только и можно прятать». Волосы Романа были цветом как самая черная ночь без звезд, а слегка завитая прядь выглядела как негатив полумесяца на белом небе.
Иногда я отрывалась от него и шла болтала с Гришкой и Тимуром, тогда Роман где то плелся сзади, и я даже не знаю, что он делал. На привалах он ненавязчиво предлагал чурчхелу, или наливал чай.
Я после этого похода расслабилась и перестала злится на него и даже подумала, что отличная идея была пойти в горы. Они давно стали моим наваждением. Кто там был хоть раз, навсегда оставляют их в своей душе. Может это действие низкого давления и недостаточной концентрации кислорода так влияли на восприятие. В горах мне всегда хотелось подняться все выше и выше и казалось нет невозможной высоты.
Целый час завтрака на московском, украшенном флагами бульваре пролетел как пять минут. Радостно чирикали птицы от теплой и безветренной погоды. Мне не хотелось возвращаться в общагу и готовится к экзамену.
Я вздрогнула и чуть не выронила телефон от звонка. На экране светилось довольное лицо Гришки. Мы с ним стали намного ближе после Эльбруса, но я совсем не помню, что там делал Гришка. Он совсем не интересовал меня как парень. Зато Роман постарался, чтобы я его не забывала. Каждый день он удивлял меня своим терпением и спокойствием в ответ на мое резкое к нему отношение. Его весёлые семейные истории не оставляли меня равнодушной. Мне так не хватало их в своей жизни, а его рассказы погружали в несбыточное.
Про отсутствие у себя отца я ему не рассказывала. Ненавидела, когда меня начинали жалеть. В память об его детстве я берегла поделку – ромашку, которую я нашла в кармане своей кофты. По пути домой я обнаружила, что одела флиску Романа, что была одним цветом с моей. Поделка, должно быть, была очень важна для него, если он ее взял с собой на вершину. Тогда, мне хотелось ее выкинуть от досады, но чтобы она не попадалась на глаза, засунула ее в дальний карман рюкзака.
Я сидела и вспоминала далекого Романа, когда рядом находился Гришка и постоянно заботился обо мне после трагедии. И мне нравилось его внимание. Я ответила на звонок телефона, который продолжал вибрировать в моих руках.
Глава 7 ПСИХОЛОГ
Первые недели после гибели Тимура прошли будто в тумане: я как-то жила, чем-то занималась. Благодаря маме и Гришке моя жизнь постепенно налаживалась, туман рассеивался. Вечерами мы с мамой исследовали все уголки морской набережной, а также реки Сочи, где снимали фильм “Бриллиантовая рука”. Бабушка рассказывала, что она бывала с дочками неподалеку от съемочной площадки. В один из дней мама с подружками прыгали в резиночки на набережной. Юрий Никулин подошел к ним и попросил дать ему попробовать. А мама ему ответила: “Дяденька, у вас же рука сломана, она же перевесит вас, вы упадете и ногу сломаете. Как же тогда в фильме сниматься будете?” Он засмеялся, назвал ее заботливой, затем вынул из кармана барбариску и угостил. Тогда она не знала об его известности, но запомнила добрый голос и взгляд. После выхода фильма мама стала местной звездой среди одноклассниц. Мы с ней смеялись, что она спасла картину не дав главному герою сломать ногу.
Помимо прогулок мы катались на велосипедах, купались в ночном море, нередко оставались на поющие фонтаны в Олимпийском парке. Игра светомузыки под классические и рок композиции, теплый ветер и брызги, вздымающихся вверх столбов воды, заставляли не думать ни о прошлом, ни о будущем, а наслаждаться моментом. Однажды, перед самым началом представления началась сильная гроза. Молнии, гром, запах моря и обжигающий холодом дождь заставил ощутить жизнь всеми органами чувств. Играла “Show must go on”. Я плакала от воспоминаний недавних дней, ловила дождь, стекающий по щекам, и чувствовала их солоноватый вкус. Все вокруг помогало мне пережить боль.
Днем мама работала, и ко мне забегал Гришка. Он мало говорил и проверял, что я выспалась и хорошо поела, мы перекидывались в подкидного, и он убегал на стройку.
У нас не было тогда общих тем, кроме музыки, но мы старались ее избегать. Чем больше мы не говорили о прошлом, тем больше узнавали нового друг о друге. Оказывается Гришка хорошо учился, а я и не знала. По возвращению с Эльбруса он получил красный диплом архитектора. Теперь помимо рельефа своих мышц, Гришка мог строить сложные технические конструкции.
Гришка любил природу и животных. В его семье всегда было подворье с курами, кроликами и козами. На своем участке он построил для них сарай и загон, причем его работа отличалась высоким качеством. Строитель, архитектор, барабанщик, и просто веселый парень никогда не сидел на месте и всегда был чем-то занят, но если я звала его на чай к нам или к тете Наташе, маме Тимура, Гришка безоговорочно отбрасывал все дела.
Через месяц после возвращения с Эльбруса я почувствовала, что готова к следующему шагу, только не могла понять, какой это шаг.
А маме Тимура легче не становилось. Каждый раз, забегая к ней в гости, я первым делом спрашивала у дяди Саши, ее мужа, как она. И ответ был примерно один и тот же: «Не хуже, хотя бы ест. Пьет успокоительные, неподвижно сидит в кресле и смотрит в окно, будто ждет чего-то. Часто плачет в ванной. Я скоро сам не выдержу».
Я думала как ей помочь и днем, и ночью, и однажды вспомнила об Олеге. С ним я познакомилась полтора года назад на Роза Хутор, когда на зимних каникулах подрабатывала контролером проката горнолыжного оборудования. Олег закончил университет по специальности “психолог”, работал в сочинской поликлинике по распределению, а зимой брал отпуск и волонтером помогал в организации соревнований зимних видов спорта на Роза Хуторе.