СвободнаЯ

Марина Грибова

СвободнаЯ

Повесть-исцеление из серии «ПРОВОДНИК»

Как начать жизнь с чистого листа, выбирая счастье и свободу

Сколько бы сложностей ни выпало на долю человека, сколько бы ни было поводов себя пожалеть, стоит принять твердое решение перестать страдать – и в жизни появляются новые люди и новые возможности.

Пролог

Траурная процессия шла по главной аллее кладбища. Четверо крепких мужчин, одетых в темную одежду, медленно несли лакированный гроб в сторону недавно вырытой могилы. От большой группы скорбящих родственников, сопровождавших усопшего, отстал мужчина лет сорока. Он замедлил шаги и остановился, скорее всего, заметив знакомую фамилию на надгробии, расположенном совсем близко от дороги. Под овальными фотографиями на черном граните были выгравированы два женских имени:

Луговая Лидия Игоревна

25.07.1952 – 12.10.1994

Луговая Мария Анатольевна

17.08.1972 – 20.12.2013

Мужчина несколько раз пробежал глазами надписи, покачал головой и быстрым шагом пошел к своим. Догнав родных, он осторожно тронул за плечо пожилую женщину и, когда она обернулась, кивнул в сторону черного могильного камня и начал что-то рассказывать, склонившись поближе к ней, чтобы не мешать другим.

Глава 1. Первый шаг

«Опять вставать», – с досадой думаю я, нажимая на кнопку пиликающего будильника и мысленно благословляя функцию отложенного сигнала. Еще пять минут… А потом еще пять… Может, с четвертой попытки удастся собрать волю в кулак и подняться с кровати? Надеюсь…

Это очередное унылое январское утро. Я нехотя сажусь, нахожу ногами пушистые тапочки, окончательно разлепляю глаза и поднимаюсь. Шаркая ногами, иду в ванную. Холодная вода поможет мне взбодриться – проверено.

Выхожу из ванной уже почти нормальным человеком, запахивая объемный домашний халат. Надо только выпить чашечку кофе, и жизнь войдет в привычное русло. Нахожу турку в раковине – опять забыла вчера помыть, наспех ополаскиваю и погружаюсь в процесс создания подобия хорошего настроения через привычный ритуал заваривания любимого напитка.

Наливаю кофе в большую кружку, бережно обнимаю пальцами обжигающую керамику, подношу к губам и замираю, когда мой взгляд падает на окно.

Где моя береза?! Куда дели?! Кому она помешала? Всю жизнь, все девятнадцать лет я жила в этой квартире на четвертом этаже и, завтракая, любовалась из окна на тонкие веточки, на белый ствол. Я природу люблю, а не вот это вот все! А теперь придется созерцать голую кирпичную стену соседнего дома да очень «увлекательную» жизнь его обитателей. Хоть бы занавески повесили, что ли, а то как сговорились…

В этот момент я понимаю, что день испорчен безвозвратно, а ведь сегодня у меня еще экзамен в универе. Я подхожу к окну, надеясь понять, что же произошло.

Что за ерунда?!

Я вижу море. Да-да! Все дома нашего квартала погружены до уровня второго этажа в морскую воду, и всюду на обозримом просторе лишь темная вода.

А, ну теперь все понятно….

А как все хорошо начиналось! Будто обычный будний день, но это опять сон – навязчивое сновидение, в котором я никогда не могу попасть в нужное мне место. Как бы ни начиналась история – а чаще всего там происходит что-то пугающее и жуткое, – все заканчивается стеной из полупрозрачного матового стекла, за которой мне мерещится спасение от мук и страданий, блаженство и спокойствие. Но стена незыблема, и я не могу преодолеть это препятствие. Видит око, да зуб неймет, или как там у классика? Это пытка какая-то! Каждый раз одно и то же. Интересно, однако, что сейчас, во сне, я осознала, что это сон… Что-то новенькое.

Ставлю кружку с кофе на стол и иду по коридору своей двухкомнатной квартиры в сторону входной двери. В холле, взявшись за дверную ручку, оборачиваюсь, чтобы убедиться в безопасности. Пока все нормально. Держа левую руку на вертушке замка, прижимаю щеку к обивке двери и, затаив дыхание, смотрю в глазок, прислушиваюсь. Тихо.

Открываю дверь. Все спокойно, все как обычно. Не знаю почему, но это пугает больше, чем какое-нибудь внезапно появившееся чудище. Делаю первый шаг на лестничную клетку, следующий… Вроде все нормально. Осторожно спускаюсь на третий этаж, на второй…

И тут внезапно лестничная клетка второго этажа – вся полностью – превращается под моими ногами в бездонный бассейн с темно-синей водой. Я резко проваливаюсь в холодную обволакивающую бездну, чудом успев задержать дыхание. Вода соленая и щиплет глаза. Это просто ужасное состояние, когда ты не знаешь, где верх, а где низ, находясь в плотной, плохо освещенной субстанции. Собравшись с духом, наугад плыву куда-то, надеясь, что там верх и спасительный глоток воздуха. Но, похоже, это не так. Что-то такое происходит, что-то меняется там, вне поля моего зрения. Я лишь смутно догадываюсь об этом и чувствую спазм в области солнечного сплетения, вызванный приступом паники и страха.

Ожидать можно чего угодно! К чему готовиться? Гигантские щупальца? Косяк рыб? Кит? Я понимаю, что этот бассейн уже вовсе и не бассейн, а самое настоящее бескрайнее море. Отчаянно барахтаюсь, судорожно пытаясь вынырнуть, боясь сделать вдох прямо под водой. В этот момент я замечаю, что надо мной проплывает гигантская тень. В глазах темнеет, силы покидают меня… Чернота…

Я прихожу в себя от звука упавшей капли воды, гулко разносящегося в пространстве и многократно отраженного от неровных стен. Наконец-то я там, где нужно. Вдруг на этот раз станет понятно, как попасть туда…

Я лежу на неровных, влажных камнях пола небольшой пещеры. Открываю глаза. Почти ничего не видно, лишь вдали есть намек на выход и призрачный свет. Впрочем, как всегда. Я уже знаю, что будет дальше, но настырно встаю и подхожу к неглубокому озерцу. Нащупываю босыми ногами безопасный путь, двигаясь по щиколотку в воде, и, развернув влево корпус, попеременно переставляю руки по холодным, влажным сводам пещеры. Впереди ждет поворот налево, а за ним – свет и выход. Или отсутствие выхода. Сейчас узнаем.

Делаю еще несколько шагов, короткий вдох, и сразу за поворотом моему взору открывается привычная картина: метрах в двадцати от меня выход из пещеры заслоняет мощная стена из матового стекла, пропускающая малую толику света и не дающая возможности покинуть это место. Раздраженно и шумно выдыхаю. Как же это надоело! В груди закипает ярость. Пренебрегая опасностью, рискуя поскользнуться, я срываюсь с места, бегу к проклятому стеклу и начинаю изо всех сил колотить его кулаками. Рукам нестерпимо больно, но мой гнев сильнее боли! Естественно, стеклянная стена выдерживает мой напор, что бы я ни делала, поэтому опустошение – это все, что я чувствую сейчас.

Мой гневный порыв уже прошел, и мне остается лишь в отчаянии пнуть ненавистное препятствие ногой. Что тоже, очевидно, плохая идея, но это уже неважно. Через какое-то время я сдаюсь и прислоняюсь лбом к толще матового стекла, опершись ладонями о холодную, гладкую стену и силясь разглядеть, что же там, по ту сторону.

Там, кажется, ярко светит солнце, а сразу за стеклом мне чудится небольшой водопад. Как бы то ни было, я чувствую непреодолимое желание попасть туда, но понимаю, что это невозможно… Отворачиваюсь, сажусь прямо в ледяную воду, облокотившись спиной о мерзкую стену, и рыдаю. Сначала беззвучно, а потом в голос, слыша, как эхо многократно усиливает крик моей неизбывной душевной боли! Кажется, что это будет длиться вечно, но внезапно все исчезает…

***

…Я проснулась в темноте своей комнаты. Подушка – мокрая от слез. Краешком простыни вытерла заплаканное лицо и почувствовала, как в груди клокочет тревога, ужас и отчаяние. С тех пор как не стало мамы, я никак не могу прийти в себя. Вот уже целый год меня одолевают сотни мыслей и эмоций, но всем, кто меня знает, я изо всех сил стараюсь показать, какая я сильная и храбрая. Наверное, поэтому мне такое снится. Душа ищет покоя, а он где-то там, недостижимый, скрытый. Я по-прежнему считаю мамину смерть ужасно несправедливой. Она не должна была умереть такой молодой!

Спустя какое-то время я немного успокоилась, и в области сердца появилось новое чувство – это пробуждалась моя решимость изменить свою жизнь и выйти из этого замкнутого круга.

Все! Так больше продолжаться не может, иначе я сойду с ума! Ленка давно предлагала мне свою помощь, а я все отказывалась, не хотела пускать никого в свой «хрупкий внутренний мир». Но эти сны становятся все «страньше и страньше», как говорила Алиса в Стране чудес. Не исключено, что в них таятся ключи и отгадки, а я их игнорирую. Дура!

В очередной раз разбередив душевные раны, я все же нашла в себе силы встать и начать собираться. Внезапно я вспомнила про березу и побежала на кухню. Фух! На месте, родимая, никуда не делась. Слава богу!

***

– Шнайдер, давайте зачетку, – сказала преподавательница, после того как я ответила на дополнительные вопросы к билету. – Хм… София Генриховна… У вас немецкие корни?

Она расписалась рядом с отметкой «хорошо» и обратилась к моим сокурсникам:

– Кто идет отвечать?

После успешно сданного экзамена по микроэкономике я вышла из аудитории, быстрым шагом прошла по коридору, спустилась на пару этажей вниз и, отчего-то волнуясь, позвонила Лене. Она – единственный человек, кто поддерживает меня. Единственный, потому что больше я никому не доверяю.

Мы дружим уже лет пять, со старших классов школы. Всякое бывало: и ссорились, и не разговаривали неделями, но всегда мирились и продолжали дружить. Ленка надежная, как скала, но немного эксцентричная. Только ей я могла бы позвонить среди ночи и сказать, что мне нужна помощь…

Но год назад я дождалась утра, хотя страшное известие из больницы пришло накануне вечером.

Всю ночь я истерично рыдала, кричала, что этого не может быть, обращалась к маме: «Как ты могла?!» – а под утро, изможденная, уснула.

Проснувшись, первым делом я позвонила не отцу, а именно подруге. Сквозь слезы я сообщила ей, что мамы не стало, что Лене приезжать не надо и я справлюсь сама.

Потом я долго собиралась с мыслями, чтобы сделать второй звонок.

– Папа, – я с трудом выдавила из себя это слово. И горько разрыдалась, не в силах сказать что-то еще.

Он все понял. Он знал, что мама в больнице, но не приходил к ней. Это меня ужасно злило: он не был с ней рядом в последние дни. Да и я не была рядом. Уехала домой утром того злосчастного дня, оставила маму в палате с сиделкой.

Тогда я положила трубку, не дожидаясь реакции отца, отложила телефон, свернулась калачиком на кровати и лежала, тихо подвывая. В этот момент раздался звонок в дверь. Это была Лена. Я была так благодарна ей за то, что она примчалась поддержать меня! Я поняла, что теперь именно она мой самый близкий человек. Мы обнялись прямо в дверях и плакали навзрыд, пока слезы не кончились.

***

Наверное, не зря подруга выбрала профессию психолога. Только лишь одним своим присутствием она всегда облегчала мое состояние. И не только мое. Она – вечная «жилетка» для всех страждущих. Вот и мне пора поплакаться.

Стоя в холле университета, я нетерпеливо слушала длинные гудки, переминаясь с ноги на ногу. Наконец щелчок и заветное «Алло…»

– Леночка, я так больше не могу! Привет, кстати, – выпалила я.

– Сонечка, что случилось? Ты в порядке?

– Нет, не в порядке. Меня замучили страшные сны. Я тебе рассказывала о них. Нам надо встретиться и поговорить об этом. Мне нужна твоя профессиональная помощь.

Пауза на том конце линии несколько затянулась.

– Лен, ты же давно предлагала мне свою помощь…

– Да… Я хочу помочь, но это такая ответственность. Мне немного страшно. Я же еще не все изучила, далеко не все.

– Леночка, давай попробуем. Я больше никому не доверю копаться в моем подсознании.

Поразмыслив, подруга сказала:

– Ну, ладно. Рискнем. Мы как раз недавно Юнга проходили: он работал со сновидениями. Попробуем применить на практике. Ты готова стать подопытным кроликом?

– Кажется, я уже на все готова! – ответила я.

– Приезжай прямо сейчас. У меня следующий экзамен послезавтра, я успею подготовиться, – беспечно сказала Лена.

– Хорошо. Жди меня! Пока.

– До встречи, Сонечка.

Я положила трубку, чувствуя некоторое облегчение, убрала телефон в рюкзак, бросила безразличное «пока» парочке однокурсников и, надев объемную куртку и застегиваясь на ходу, быстрым шагом пошла, почти побежала к автобусной остановке.

***

– Ну что, зима – у шизофреников обостряется активность? – Ленка встретила меня на пороге квартиры своими обычными шуточками, хитро прищурив красивые зеленые глаза.

– Я думала, весной и осенью у них обострение, – с грустной улыбкой ответила я.

– Ну, значит, это авитаминоз. Проходи.

Я оставила куртку в коридоре на вешалке, взяла рюкзак, достала телефон, чтобы отключить звук, будто мне может кто-то позвонить, и заметила, что пальцы трясутся, а в груди стремительно нарастает тревожность.

– Ты знаешь, это… – сказала я, заходя в гостиную и останавливаясь в нерешительности. – Если ты не готова, давай перенесем этот разговор. Кофейку попьем с печеньками, а?

Ленка как раз протянула руку к лежавшей на журнальном столике книге. Она замерла на секунду, затем взяла ее и устроилась на краю дивана с подчеркнуто прямой спиной. Она нарочито тяжело вздохнула, сделала недовольное лицо, насупив брови, и больше всего в этот момент напоминала строгую учительницу. Я почувствовала себя не в своей тарелке.

– Что, прямо вот так сразу?! – строго спросила она.

– Что сразу? – робко уточнила я.

– Известно что! Саботаж!

Ноги мои подкосились, и я плюхнулась на диван рядом с подругой. Слезы потекли сами собой. Я не понимала, что происходит.

– Ой, – озабоченно сказала Лена, переменившись в лице. – Прости, пожалуйста. Я не хотела тебя напугать, – дрожащим голосом продолжила она. – Мы это проходили просто. Это нормальная реакция подсознания на возможные изменения. Оно нас так защищает, – уже почти прошептала она. – Сонечка, прости! Я сделаю кофе.

И она убежала на кухню.

Мне как будто стало немного полегче, и, облокотившись на спинку дивана, я дала волю слезам. Это была не истерика: слезы медленно катились по щекам, а перед глазами я видела мамино лицо.

«Как ты могла?» – думала я.

– Так-с, – Ленка с умным видом листала книжку. – Ага, вот оно!

Она положила в учебник мобильник вместо закладки, и мы сидели и пили кофе в полной тишине.

Я поставила пустую кружку на столик очень медленно, понимая, что дальше откладывать не получится, и тревога дала о себе знать с новой силой. Мне пришлось собрать всю свою решимость, чтобы начать разговор.

– Лен, я схожу с ума. Они, эти сны, все страшнее и страшнее, и каждую ночь, и это стекло… – Я начала всхлипывать.

Она обняла меня за плечи и сказала, чтобы я глубоко дышала и не плакала с закрытыми глазами. Если плакать с открытыми, то не так сильно впадаешь в жалость к себе. Я прислушалась к ее совету и потихоньку успокоилась, а подруга принесла стакан воды и салфетки. Много салфеток.

– Что ж, – сказала Лена, – сейчас мы сконцентрируемся на подробностях твоего сновидения. Хорошо было бы, конечно, его записать во всех деталях, включая цвета, количество разных предметов, эмоции. Но уж как есть. Начинай.

– Знаешь, там так страшно было, что я все-все помню! – сказала я, тяжело вздыхая, и во всех подробностях пересказала историю, начиная с как бы обычного пробуждения в своей квартире.

Лена слушала очень серьезно, не перебивая и конспектируя без остановки. Когда я закончила свой рассказ и снова начала всхлипывать, она протянула мне воду и салфетки со словами:

– Плачь, если хочешь. Только глаза не закрывай, а то мы до завтра тут будем сидеть.

– Я, кажется, передумала плакать, – вытирая слезы и печально улыбаясь, сказала я. Мысль о бесконечных рыданиях до самого утра меня не прельщала.

– Вот и хорошо, – деловито заявила Лена, – давай разбираться.

Она просмотрела свои записи, сделала несколько пометок и, повернувшись ко мне, начала:

– Так-с… Я буду рассказывать свою версию, а ты анализируй и озвучивай ассоциации. Смотри, во сне ты увидела свое обычное утро и вдруг обнаружила: то единственное, незыблемое, что ты привыкла видеть каждый день, исчезло, лишив тебя внутреннего равновесия. И отсутствие этого привычного делает для тебя видимой жизнь других людей и тебя видимой для них, и тебя это раздражает, так? Дальше ты увидела, что твой привычный мир погружен в морскую воду, которая, как мы помним, соленая.

Я начала понимать, к чему она ведет, и продолжала внимательно слушать.

– Затем ты вышла в подъезд, и то, что обычно считается безопасным, таковым для тебя интуитивно не является. И твои ожидания оправдываются, ты резко оказываешься в море…

– Слез, – заканчиваю я фразу за подругу.

– Ага, хорошо. Следишь за ходом мысли. Да, там было у тебя, что вода щиплет глаза. Уверена, это про слезы. Кроме того, темно-синяя толща воды мешает тебе видеть, где безопасно, где можно выплыть, то есть мешает найти выход, иными словами.

Меня так заинтересовало Ленкино объяснение, что я на время забыла страдать.

– Потом в этом море ты почувствовала скрытую угрозу, помимо страха утонуть, и отключилась.

– Да… – задумчиво сказала я. – Мне кажется, это страх сойти с ума или страх беспросветной депрессии. Наверное, так.

– Да, похоже на то. Именно этот страх привел тебя сюда сегодня.

Мне снова стало жалко себя, но я совладала с собой, чтобы продолжить.

– Лучше плачь, Соня. А то утонешь в море слез, – сказала Лена, сочувственно глядя на меня.

И я плакала. Тихо и долго. Иногда делала глоток воды, вытирала слезы очередной салфеткой и снова плакала. Конечно же, с закрытыми глазами.

Потом слезы высохли. Мои веки распухли и сильно зудели. Время от времени я терла глаза тыльной стороной ладони.

– Думаю, стоит сделать перерыв, – сказала Лена, забрала пустые кружки из-под кофе и ушла на кухню за бутербродами и сладким чаем для нас.

Я отрешенно смотрела в окно, обмякнув, ссутулившись и положив на колени обессилевшие руки. Уже темнело, хотя было еще совсем не поздно. Я понимала, что мы в самом начале пути, и меня пугала перспектива выплакать за один день все слезы, накопившиеся за год. Даже за два года.

Когда Лена пришла с небольшим подносом, я поделилась своими опасениями, что, может, мы зря все это затеяли, но подруга сказала, что дальше полегче пойдет, ведь теперь мое подсознание знает, что можно хоть где-то проявлять подавленные эмоции. Тогда у меня появилась робкая надежда разобраться с этой ужасной стеклянной стеной.

– И вот еще что, – сказала Лена, откусывая огромный кусок бутерброда, – если кратко, то если ты год назад не сошла с ума – уже не сойдешь. Надеюсь, тебя это успокоит. Твое подсознание уже сделало свой выбор тогда. С депрессией не все так однозначно, но я постараюсь тебе помочь!

Я поблагодарила подругу, а потом, ощутив внезапный приступ голода, буквально заглотила один бутерброд за другим. В данной ситуации мой организм, похоже, расценил сладкий чай как целебный бальзам, и у меня появилось призрачное ощущение, что жизнь налаживается.

– Море слез, – ухмыляясь, сказала Ленка.

– Море слез, – повторила я, и мы вместе безудержно захохотали, согнувшись пополам.

Все эмоциональное напряжение улетучилось в один миг, и я поняла, что готова двигаться дальше.

– Так-с… Теперь самое интересное. Навязчивые образы. Сколько раз примерно ты уже приходила к этой стене? – спросил мой юный психолог.

– Тысячу! – не задумываясь, воскликнула я.

– Не сходится, – гнусавым голосом сказала Лена, протягивая к моему лицу ручку, наподобие микрофона. – Триггерная ситуация случилась примерно год назад, а в году 365 дней. Так что по шкале от одного до трехсот шестидесяти пяти оцените, пожалуйста, количество повторов.

– Ох, да… – задумчиво сказала я, улыбаясь Ленкиной манере переводить все в шутку. – Раз десять, точно. Но это сновидение так выматывает, что кажется, уже тысячу.

– Понятненько, – продолжила она паясничать, делая пометку в блокноте, но тут же снова стала серьезной и деловито задала следующий вопрос: – Этот образ пещеры, откуда он появился? – спросила она.

– В книжке какой-то прочитала…

– Соня, а ты, когда прочитала, представляла, что там дальше будет, когда ты выйдешь?

– Нет, мне тогда это было не сильно интересно. Вообще не знаю, почему я начала эту книжку читать. Там что-то полезное было про то, как бросить курить. Наверное, поэтому. Хотела папе помочь… А потом быстро расхотела, и ты, конечно, знаешь почему, – сказала я, и, насупив брови, скрестила руки на груди, уставившись в черноту за окном.

– Знаю, – вздохнула Лена. – Но сейчас не об этом, а о твоем сне. Смотри, у Юнга написано, что можно погрузиться в мир образов твоего сновидения и стать кем угодно и чем угодно из этого списка.

Лена придвинула ко мне блокнот с записями и прочитала вслух:

– Пещера, камни, вода, поворот, стена из матового стекла…

– Стеной! – воскликнула я в нетерпении. – Я хочу стать стеной! Тогда я увижу, что там, за ней!

– Вот и молодец, – удовлетворенно улыбнулась моя подруга. – Закрой глаза, сделай несколько глубоких вдохов и выдохов, и представь, что стеклянная стена – это ты. Что ты чувствуешь, что ты видишь?

Я замолчала на несколько минут, концентрируясь на образе.

– Я стена, стеклянная, холодная со стороны пещеры и теплая с другой стороны. На меня падают прохладные капли водопада. В пещере тщедушное тельце то бьет меня, то пинает, то рыдает, облокотившись на меня. Мне ровно. Я просто есть.

– Хорошо, продолжай, – подбодрила Лена.

– Ага. Лен, там так красиво с другой стороны! Я тебе передать не могу! Ярко светит солнце, все утопает в зелени и цветах – просто тропическое буйство красок, а вдалеке я вижу море и окруженный садом особняк на берегу. Как в сказке!

– Что ты чувствуешь, глядя на эту красоту?

– Не зря я туда хотела. Там мой персональный рай.

Я открыла глаза.

– И что, вот так просто можно было сделать? А я мучилась столько времени? – разочарованно спросила я.

– Во-первых, все происходит по мере готовности. То есть приди ты раньше, не факт, что получилось бы. И во-вторых… Не хочу тебя расстраивать, но знание того, что там, за стеной, не гарантирует, что в следующий раз ее не будет, – пожала плечами Лена и закрыла книжку. – Думаю, на сегодня все.

– Грустно… – Я с досадой отодвинула блокнот с записями подруги.

– В смысле?! – возмущенно воскликнула Ленка. – Ты хотела узнать, что за стеной, тебе стало легче?

– Ой, прости, – спохватилась я. – Правда, столько всего стало понятно! И береза эта, и море. А я расстроилась, что стена, может, и не пропадет в следующий раз. Прости, пожалуйста!

– Да ничего, бывает, – снисходительно сказала подруга, тепло улыбаясь. – Я бы на твоем месте меня убила. – Она закрыла лицо руками. – Столько плакать тебе пришлось…

– Нет, нет! Мне намного легче! Я только сейчас поняла, как легко стало на душе!

Мы обняли друг друга крепко-крепко, а потом долго сидели, взявшись за руки и глядя прямо перед собой, – каждая в своих мыслях.

Я ехала домой, думая снова и снова о прекрасном месте с особняком, морем и садом. Странно, но в час пик для меня нашлось свободное место в вагоне метро. Я пришла домой, бросила куртку и рюкзак на пол в прихожей. Еле передвигая ноги, добрела до дивана и заснула прямо в одежде, кажется, уже в момент, когда щека коснулась подушки.

Глава 2. Идеальный мир

Мой новый день начался с приятного ощущения, что я выспалась, и впервые за долгое время мне не снилось абсолютно ничего. Невероятно! И надо же было мне столько терпеть страдания, чтобы вот так запросто все решилось! Я села, глянула в сторону окна и заметила, что между шторами пробивается луч солнца. Значит, на улице сегодня очень красиво и, скорее всего, морозно.

«Какой чудесный день!» – думала я, попивая кофе и довольно улыбаясь. Потом позвонила Ленке, чтобы рассказать, как все хорошо теперь. Подруга очень обрадовалась и предложила погулять после обеда.

Часа в три она позвонила в домофон и сказала, что ждет меня внизу. Я оделась потеплее, взяла телефон и спустилась. Погода была великолепная, под стать моему настроению. Снег искрился на ветках деревьев и на волнистой поверхности сугробов. Я зажмурилась от удовольствия, а потом внимательно и с наслаждением разглядывала мерцание снежинок, пока мы с Леной медленно шли по двору. Просто удивительно, как с каждым шагом одни снежинки будто выключаются, а соседние включаются. Я любовалась этим мерцанием, все больше погружаясь в свои размышления. На две вещи я могу смотреть бесконечно: снежное покрывало в солнечный день и яркое голубое небо. Нет ничего прекраснее этого. Ну, разве что еще горы. И море, и зелень, и цветы, и бабочки, и… Я пыталась слушать, что говорит подруга, но мыслями была далеко. После моего очередного «угу», сказанного невпопад, Лена возмущенно сказала, щелкая пальцами перед моим носом: