Человек без прошлого

Удивительно, как эти слова звучали развязно и по-хамски! Здесь он был один и на своей территории – ни тебе любезностей, ни комплиментов. Нилия не ожидала такой наглости. А где же «моя госпожа»?! А где «весенняя юность»?! Невероятно. Справившись с паузой, Нилия повторила:

– Эргон!

– Ниов.

– Нет. Ты Эргон. Ты пришел в столицу, чтобы узнать, кто ты есть.

– Я пришел узнать, кем я был. Теперь я Ниов. Мне не надо ничего, что принадлежало Эргону. В том числе и тебя.

Ну, уж нет! Нилия знала, зачем она пришла. У неё было время справиться с первым потрясением от встречи и собрать решительность в кулак. На этот раз она не будет рыдать, как дурочка. Нилия села рядом с Эргоном на кровать и взяла его за руку.

– Я хорошо помню день, когда тебя и ещё пятерых солдат посвящали в Волков. Это был день после моего шестого дня рождения. Пекло солнце, и мне было ужасно жарко стоять в плотном розовом платье с лентами. Ты стоял на площади Аират – такой гордый, такой ослепительный! Трубил рог. Когда отец повязал тебе на плечо и на лоб повязки Пылевого волка, я подумала: когда вырасту, этот красивый солдат будет моим мужем! Мне было все равно, что я маленькая, а у тебя уже, наверное, были девушки. У тебя на руке были браслеты – длинная кожаная лента с нашитыми на ней черными камушками. Ты размотал её с запястья и подарил мне. Ты сам намотал её мне на руку и завязал – тогда ты в первый раз прикоснулся ко мне. Я не снимала её днем, даже когда она не подходили к наряду. А ночью прятала под подушку и думала о том, когда же гордый воин Сиадр вновь ко мне прикоснётся. Вот, смотри – вот эта лента с камнями!

Она подвинула руку к полоске лунного света и приподняла рукав. Эргон коснулся браслетов. Пытаясь вспомнить, он стал задумчиво гладить её руку. Нилия решила не отдавать инициативу.

– Видишь, Эргон, я храню твои браслеты. Ты мне потом привозил много причудливых подарков из южных уделов. Но тот твой первый подарок – ты подарил мне его, а сам украл моё сердце в ту же секунду, – сказав, Нилия подумала, что невольно процитировала кого-то из прочитанных лириков. Наверное, прозвучало искусственно. Надо срочно исправлять положение, пока он снова не завёл свою песнь про «я тебя не помню». – Сейчас тут нет отца, служанок, Йорега. Никто не запретит нам быть такими, какие мы есть, – Нилия сплела его пальцы со своими, а вторую руку положила ему на плечо. Он уже открыл было рот, чтобы что-то возразить, но она быстро продолжила, – Мы любили ездить за город. Я уезжала под видом длительной прогулки, а потом сбегала к тебе из загородного домика. Я подговаривала служанок и дарила им свои платья, чтобы они молчали. У нас была наша ива – ты всегда ждал меня возле неё. Ива смотрелась в Астрону. А мы купались в реке вдвоём, а потом падали в траву без одежды, и ты укрывал нас своим плащом, – только бы опять не разрыдаться перед Эргоном, – Ты целовал меня и рассказывал, что ты видел в южных уделах, мой нежный Волк! Ты рассказывал про людей со смоляной кожей, про коварных шипохвостов, которые стаями нападают на наши южные деревни по ночам, про страшных лафатумов – рассказами про их крылья и бивни наши бабки пугают непослушных детей. А какие они, лафатумы? Расскажи мне еще раз! – всё несла она без умолку какой-то бред.

– Девушка, если ты сон, то ты очень назойливый сон. Я хочу уже проснуться. В своей постели. Один.

– Эргон, а помнишь, как мы с тобой однажды сбежали с пира Багровой Листвы? Мы вдвоём умчались на коне, а отец даже не хватился. Ты показал мне северную окраину Белой Долины, и…

– Да сколько же можно! – Эргон вскочил и освободился от её нежных ручек. Он смотрел куда-то в сторону, – Встань с моей постели, госпожа. Дверь там.

Луна падала на Эргона. В полумраке его шрамы выглядели зловеще. Глаза блестели – Нилии хотелось верить, что её слова растрогали Эргона и в глазах стояли слезы. Но тогда почему же он не берёт то, что принадлежало прежнему Эргону без остатка? У Нилии не осталось слов. Она стояла бессильная и безоружная перед равнодушием любимого мужчины. Больше аргументов у неё нет. Руки Нилии потянулись к завязкам корсета. Принцесса уже почти расшнуровала его и начала стаскивать с себя, шагнув к мужчине. Наверное, в темноте Эргон не сразу сообразил, что она задумала. Он стоял неподвижно и обескураженно. Потом резко подошел к ней. Схватил с кровати её плащ и сунул ей в руки. Он продолжал наступать.

– Красавица, ты знаешь, зачем пришла? Или ты только в книжках читала?

Нилия испугалась и попятилась назад. Эргон выглядел свирепо, но ей все равно нужна была победа. Он не умолкал:

– Что тебе нужно? Ты хочешь прямо здесь?.. Со мной? С хромым уродом? Ты сонетов начиталась? Ты невеста Гараима. И дай уже наконец мне поспать.

Отступая, она спиной вжалась в стену. В ход пошел её последний весьма хилый аргумент:

– Эргон, я тебя люблю! – ей стоило больших усилий опять не разрыдаться. Нилия уже и сама не знала, чего она хотела. Девушка опустила голову и беспорядочно теребила развязанные тесёмки корсета, – Люблю тебя, Эргон, люблю тебя, – перейдя на шепот, повторяла Нилия одно и то же.

Эргон сел на кровать, не глядя на нее.

– Приведи себя в порядок, а то дома увидят – подумают, что я действительно тебя… с тобой… был.

Пока она поправляла платье и накидывала плащ, он молчал. Затем произнес:

– Дверь там.

Нилия не попрощалась. Она вылетела из комнаты и быстро зашагала домой. Шла, не заботясь, видит ли её кто-нибудь. Внутри неё гнев и отчаяние столкнулись, как волна со скалой во время шторма. Проклятый Эргон! «Если б я тебя не любила, я бы сама тебя прикончила!» – подумала Нилия.

***

Ниов растерянно ковырял ложкой в тарелке. Он еле пережил утреннюю побудку: казалось, он проспал всего минуту или две. То и дело мелькала в памяти принцесса, которая навязчивой пчёлкой жужжала ему про любовь сегодня ночью.

Позавтракав, Ниов побрел в лазарет, который находился тут же на территории казарм. По пути он рассеянно здоровался с Рубиновыми и не переставал зевать. Несмотря на то, что он не был в строю, ему все же приходилось придерживаться солдатского распорядка. А значит, понежиться в постели и выспаться не удалось. Теперь Ниов опасался даже засыпать на казарменной койке. Он был уверен: ночная гостья точно не сдастся. Раз она пробралась даже к его постели, будут новые любовные атаки.

Попав в цепкие руки Чорнара, вырваться от врачевателя больной смог лишь к обеду. И то лишь клятвенно обещая уделить здоровью ещё пару предзакатных часов. Дав слово вернуться к вечерним процедурам, Ниов направился в Северо-западный квартал. Обедать в казармах он не стал – накормит Ретиллия. Ковыляя через мост, он радостно отметил, что боль в ноге показалась уже не такой острой. Выходит, знает Чорнар свое дело: то ли мази помогают, то ли его бесконечные воззвания к звёздным предкам.

Рестам был дома. Он встретил Ниова фразой:

– Ты, видать, из казарм своих ещё почуял, как тут обедом пахнет. Прямо к трапезе и пожаловал, друг.

Хозяйка как всегда улыбалась лучисто и приветливо. Повинуясь её рукам, на стол прыгали блюда. Аромат грибного супа смешался с запахом свежевыпеченного хлеба.

Наевшись, все молчали ещё минут пять, не в состоянии шевелиться. Потом Ниов спросил:

– А где народ? Съехали уже или у вас обитают?

Хозяйка защебетала:

– Зачем съезжать им? Чего Йорег удумал? Пусть живут себе, разве кому это в тягость? Вежливые, добрые гости.

– А резьбяр мне – доброе подспорье. Деток мы пока не нажили, помощи нет. Алестр мне вот уж третий день в лавке помогает. И сейчас я на него своё деревянное хозяйство оставил. Отличный, надо сказать, работник. Руки где надо у него, и голова на месте.

Ниову отрадно было слышать, что один его попутчик уже, можно сказать, себя пристроил. Рестам продолжал:

– Скорняку вот тяжелее тут. Шкуры-то загородом обрабатывают, сюда уже готовое всё привозят. Как бы ему обратно ехать не пришлось, ежели сынок его не придумает чего.

– А где Авит?

Хозяин хмыкнул.

– Ясное дело, где. В библиотеке с Талемом. Воякой станет, будет в правой руке меч держать, а в левой – руководство по мечевому бою!

Мужчины расхохотались, а Ретиллия заворчала.

– Ладно вам. Парень в своей деревне, может, и книг-то штуки две видывал. Пытливый мальчишка, чего ж тут такого!

За неспешным чаем серьёзных тем не поднимали. Явился Авит, занося в дом очередную стопку книг и пергаментов. За ним показался и Талем. Увидев Ниова, он заулыбался и обнял его. С чего это суровый солдат так приветлив? Ниов был уверен, причина этого – упрямо ползущие слухи о возвращении Сиадра в его лице.

Расспрашивая, что да как, они плавно перевели разговор в сторону Нилии. Ниов вспомнил, зачем пришел, и обратился к хозяевам:

– Прости меня, друг мой Рестам. Хочу у тебя снова попросить гостеприимности.

– О как! Что так? Не сравнится казарменная еда с кулинарными чудесами Ретиллии! – усмехнулся он. Ниов помолчал, а потом решил, что можно сказать правду: троица друзей да хозяйка – все вроде не из болтливых. Он осторожно начал опасную тему.

– Нилия Кронос, друзья мои. Это демон любви. И её атаки скоро могут достичь моего сердца, – по-простому заоткровенничал Ниов, словно говорил о назойливой соседской девчонке, а не о принцессе. Ретиллия опустила глаза и молча слушала. Мужчины переглянулись, присвистнули и заулыбались. Выдержав паузу, Талем произнес:

– Выходит, ты Эргон.

– Выходит, это она так решила и назначила меня Эргоном. Знаешь, что она учудила прошлой ночью? – эта фраза заставила всех напряжённо и жадно слушать Ниова. Но он решил – пусть они сами расспрашивают. В конце концов, ему, хромому и раненому, было просто-напросто лестно, что по нему страдает самая желанная невеста Кронграда. – Талем, ты уверен, что ваши казармы хорошо охраняются? Солдаты могут подвергаться нападению прямо посреди ночи, – снова пауза. Авит расплылся в улыбке, Талем удивлённо молчал. – Их атакуют красавицы, жаждущие утолить свою неразделённую страсть!

Лицо солдата сделалось перепуганным:

– Ты! С Нилией… Нилия приходила к тебе в казарму?!

– Приходила, – Ниов держал спокойный тон, забавляясь тому эффекту, который произвели его намёки. – Владыка выделил мне почётное место в казармах, которым я этой ночью предпочел бы пренебречь. Да забыл приставить ко мне пару солдат, чтобы охранять от своей влюблённой девочки.

– Если он узнает, что Нилия вчера была у тебя, он действительно приставит к тебе солдат. Они даже сопроводят тебя туда, где уже и Нилия до тебя не доберётся. В худшем случае это будет дно Астроны.

– Ты уверен, что дно Астроны для меня – это худший случай? Я уже и дно Леды видывал! – говорил Ниов самодовольно, словно победитель. Авит посуровел:

– С такими вещами шутишь, друг мой!

Талем выглядел сердитым и даже злым. Он не смотрел на Ниова. Солдат рассвирепел, словно Ниов покусился на его собственную жену.

– А теперь-ка давай без забав: что у вас с Нилией? Ясное ведь дело, она узнала тебя!

Ниов понял – больше палку перегибать не стоит. Рассказал по порядку о первой встрече с Нилией и о второй ночной аудиенции. Он умолчал о подробностях того, как девушка была готова консумировать свою любовь прямо в казарме, на солдатской койке. Ограничился лишь объяснением, что никакой взаимности с его стороны не встретив, принцесса расстроилась и ушла. Лицо Талема потеплело. Похоже, он успокоился.

– Лучше бы тебе оказаться Ранаяром.

– Уверен, принцесса не прекратит свои нападения. Мне бы деться куда-нибудь. Уехать куда? Только надо придумать куда и зачем.

Мужчины замолкли и задумались. В разговор вмешалась Ретиллия. Тихо и твёрдо она сказала:

– А я знаю, куда тебе деться. Ты один из Сиадров. Обоих не нашли после стычки у Враньего Пика. Туда тебе надо – искать брата.

Над столом повисла тишина. Мужчины переглядывались. Это было просто и очевидно.

Глава 6. Снова в Дубовье

Колено сходило с ума, словно в него впилась какая-то невидимая клыкастая тварь. Копыта лошади резво вдавливали белую пыль в дорогу. Глаза Ниова уже устали от мелькающих деревьев, кустиков, пустошей. Чуть поодаль слышался ритмичный стук – вторая лошадь тоже вколачивала ногами дорожную пыль. Волнения больше не было: Ниов оставлял позади часть своего прошлого. Скорее даже бежал от него. И куда – к новой главе своей забытой жизни!

Мельком обернувшись, он переглянулся с Авитом и подмигнул ему. Юноша даже не мог догадываться, как Ниов был благодарен ему за то, что тот снова стал его попутчиком. Молодому, горячему парню хотелось выслужиться перед Летиславом и всем правящим домом Кронос – это была одна из причин, почему он поехал. Одного лишь желания оказалось мало, чтобы стать Рубиновым или Пылевым Волком. Владыка предложил ему место патрульного к северу от города. Хорошо, что он не заметил, с каким презрением воспринял это предложение Авит. Мальчишка не надел попугайский плащ, а выбрал более опасный путь. Он напросился в попутчики к Сиадру. Летислава устраивало такое решение. По сути, ему тогда было все равно – в тот момент он был доволен, что Сиадр уедет подальше и Нилия, быть может, наконец перестанет вести себя, как влюблённая дурочка.

Честно признаться, Ниову было совершенно плевать на брата. Да, это трудно было объяснить всем тем, кто его окружал в последние дни. Но ведь они и память не теряли! Как им растолковать, что Ниов не чувствовал ничего? Ни-че-го! Его сердце не разрывала никакая непоправимая потеря – ни брата, ни любви. Только одна потеря его терзала и даже временами приводила в ярость: напрочь отшибленная память. Перед Летиславом Ниов разыграл неистовое желание найти брата. На самом же деле Ниову просто хотелось покоя: слишком много прошлого камнепадом обрушилось на него. Он оказался не готов к такому потоку бушующих событий. Так что поездкой руководили вовсе не братские чувства – они разом канули в Леду так же, как и любовь к принцессе Нилии.

Вечерело на удивление быстро, и здесь, на пустошах, сильнее ощущался контраст между тёплым солнечным днём и пронизывающе холодной ночью. Солнце склонилось набок и светило им в лицо. Воронья гряда на западном горизонте возвышалась белой полосой. Ещё пара часов – и солнце скроется за ней совсем, и ехать станет невозможно.

– Ниов! Эй, Ниов!

Отозвавшись, тот перевел коня на шаг и поравнялся со спутником.

– Мы ведь сегодня уже не доберемся до Дубовья? – тоскливо спросил Авит.

– Не доберёмся уж точно. Видишь, вокруг одни сухие пустоши. Дубовье еще там, подальше.

– Где заночуем? Эх, и почему здесь нет постоялых дворов, как при тракте у столицы?

– Потому что здесь уже нет тракта. Тракт идет на север, в обход Дубовья. Тут мало кто живёт, и почти нет деревень.

Нога жгла огнём – Чорнар предписал пользоваться мазями по часам. Но кто его слушал, этого взывателя к звёздам! Ниов самонадеянно рвался вперёд – ему было не до лекарств. Он думал, что успеет въехать под сень Дубовья до этой ночи. Темно-зеленые пышные леса едва виднелись на северо-западе перед горной цепью. Самоуверенность Ниова сыграла с ними злую шутку: кони устали, а им с Авитом пришлось вторую ночь провести на пустошах.

Они свернули и проехали две сотни шагов в сторону от дороги. Здесь под куцым кустиком Авит принялся разбивать их скромный лагерь и возиться с костром. Ниов сполз с коня и тут же стал приводить в порядок больную ногу, сверяя каждое действие с письменными наставлениями столичного лекаря.

Пустоши были всё-таки не такими безжизненными, как Белая Долина на юге. Чем ближе к Дубовью, тем всё больше попадалось кустиков и трав, напоминающих о том, что сейчас весна. Но здесь, как и к югу от столицы, днем звенела жара и было душно, а ночью пронизывал холод. Делать было нечего – нужно было пережить ночь и дождаться солнца, а с ним и тепла.

Хиленького костра, который развел Авит, хватило только на то, чтобы погреть руки: прошлогодние колючки и тонкие ветки не давали жара. Скромно поужинав пайком, они улеглись на еще не остывшую землю. Сон не шел. Ниов был зол. Он угрюмо спросил:

– О чем вы с Йорегом говорили перед отъездом?

– Он дал мне кое-какие наставления.

– Говорили обо мне? О Сиадрах, то есть? – с нажимом продолжил расспрос Ниов.

– Да, – просто и честно ответил Авит. Ниов почувствовал себя виноватым за грубость, и немного сбавил тон. В конце концов, надо как-то научиться не видеть в каждом человеке виновного за свои несчастья. Правда, давалось это Ниову с усилием.

– Что тебе он сказал такого, чего не захотел сказать мне?

– Откуда мне знать, сударь мой! Намалевал мне карту, да о братьях рассказал.

– Он думает, я кто – Ранаяр или Эргон?

– Он не уверен.

Ниов усмехнулся.

– Да? А Нилия уверена.

– Ты ж сам говорил, она надумала, что ты – именно Эргон.

Тут он остро почувствовал, что ему не хотелось говорить о девушке. Свалившись на его голову так внезапно со своей девичьей любовью, она утомила его ещё там, в Кронграде. Ниов много думал о ней. Но вовсе не в романтическом ключе. Он пытался разгадать, на что же рассчитывал Эргон, встречаясь с Нилией. Судя по рассказам об этом герое, помани он пальцем любую красавицу – она тут же отдала бы ему и сердце, и честь. Нет же, он зачем-то терпеливо ждал именно принцессу, стойко выжидая и не стремясь стать к ней ближе. Всё было сложно, гораздо сложнее, чем это виделось и самой принцессе, и её отцу.

Он старался переключить мысли на всё, что приключилось с братьями Сиадр. А в голове всё всплывала Нилия. Нилия встала между двумя братьями. Нилия каким-то образом вплеталась в эту странную историю.

Ниов мотнул головой, пытаясь прогнать назойливые мысли. Ему сейчас есть о чём беспокоиться. Например, о том, чтобы нормально поговорить, наконец, с Авитом.

– Авит, так что Йорег тебе рассказал? Что произошло во Враньем Пике?

– Он видел смерть Ранаяра. Вернее, не совсем смерть. Каррам наколдовал бурю, всё вокруг летало и ломалось. Ранаяр стоял у перил. Под ним была Леда. Ранаяр оступился и стал падать. Эргон пытался помочь ему, хватал его за плечи, за одежду. Но Ранаяр упал в пропасть на глазах у брата.

– А Эргон? Куда он потом подевался?

– Йорег говорит, он не видел момента падения. Там человек с десяток сорвалось из-под свода Пика вниз. Среди них были и Каррам, и Эргон. Многие из них были сильно изранены уже к моменту падения.

– Я вот чего не пойму. Так Каррам что, одинёшенек в этой проклятой башне заседал? И шесть десятков опытных воинов не могли с ним справиться? А потом шаман так просто упал и умер? Как-то странно получается.

– Не знаю… Знаешь, Ниов… Если честно, мне теперь страшновато ехать во Враний Пик. Нас только двое. С чем мы вдвоём можем справиться? Мало ли что.

Ниов сочувственно глянул на друга. В конце концов, чтобы завоёвывать почёт и нарабатывать опыт, молодой парень вовсе и не обязан соваться в самое жерло событий, которые к нему не имеют никакого прямого отношения.

– Авит, если хочешь, я один туда войду. Это мой путь. Мне нечего терять. Только сначала заедем в Дубовье. У меня появились новые вопросы к Аварту, – сощурив глаза, добавил он. После всего, что он узнал в Кронграде, ему начало мерещиться, что этот врачеватель сильно недоговаривает. Надо бы припереть его к стенке.

Авит молчал. Ниов понимал: он не хотел быть трусом. Но идти в башню вдвоём действительно было глупо и опасно. Потирая больную ногу, он сел и стал копаться в поясном кошельке. Надо доверять. Надо, чтобы он тоже знал. Ниов достал оттуда своё сокровище и обратился к попутчику:

– Смотри! – Ниов поднес руку к лицу Авита. В отблесках тлеющих угольков на ладони вспыхивали алые рубины, – Так как ты думаешь, я Эргон или Ранаяр?

Авит вначале в ужасе отшатнулся, словно Ниов сунул ему под нос змею. Потом рассмотрел брошь и даже залюбовался ею. Он то пялился на своего уродливого попутчика, то снова переводил взгляд на брошь. Сумерки почти скрыли шрамы Ниова – лишь отсветы скудного огонька бросали глубокие полосы теней и выглядели на его лице, словно морщины столетнего старика. Долго соображая, то глядя на брошь, то задумчиво разглядывая Ниова, Авит наконец произнёс:

– Это орден Ранаяра!

– Без понятия. Может так статься, что этот орден вообще не имеет отношения к Сиадрам.

– Нет, уж точно нет. Это орден Ранаяра, – настойчиво повторил он, – Почему ты не показал его Йорегу?

– Потому что Йорег делает слишком много выводов из воздуха! – отрезал Ниов, и его голос зазвучал сердито, даже злобно, – Так я Эргон? Или Ранаяр?

Авит ушёл в рассуждения:

– Ну, если предположить, что вы оба падали в Леду… Эргон ведь был Волком. Будем исходить из того, что это брошь Ранаяра. Ранаяр ведь не отрывал бы сам у себя с груди брошь! Если подумать, что Ранаяр падал… А Эргон пытался его удержать, и схватил его за брошь. И оторвал… Ты – Эргон!

Лицо Авита было как никогда озабоченным и серьёзным. Ниов и сам уже пришёл к такому же выводу. Он горько и грустно произнес:

– А знаешь, я думаю совершенно так же. Я – Эргон. Только Нилии не говори, – невесело хмыкнул он. – А то она примется с новой силой меня изводить.

Разговор друзей умолк, а мысли было не остановить. Угрюмо прижавшись спинами друг к другу, они молча дожили до утра, делая вид, что спали.

Холод пустынной ночи наконец сменило утро. Солнце пригревало, и потеплело не только в воздухе, но и на душе. Друзья въехали под сень леса, и словно оказались под крышей дома Рестама: стало и теплее, и уютнее, и в целом как-то спокойней. Армия едва распустивших листочки деревьев сомкнула свои зелёные ряды. Мхи и первые травки еще не полностью покрыли коврик из бурой пожухлой листвы. Глаза то и дело выхватывали яркие пятна первоцветов, и после однообразных зимних красок это вселяло необъяснимый, первобытный восторг. Ниов держался уверенно, хотя Авиту смутно казалось, что он понятия не имеет, в какой стороне Обитель. Лошади ковыляли по достаточно широкой тропе – шапки леса были высоко, так что друзья даже не спешились. Чуть придержав поводья, Авит пялился в клок пергамента, на котором была перерисованная карта. Ниова согрел вид первых весенних красот, но потом он вспомнил, что ему предстоит много тяжёлых встреч и разговоров, и снова впал в какую-то апатию.

– Ниов, по-моему, мы забираем севернее.

В ответ Ниов лишь угрюмо зыркнул.

– Ниов, слышишь? Нам надо чуть забрать на запад.

– Ну, забирай, – тон был равнодушным и бесцеремонным.

Авит пустил лошадь вперед, обогнал спутника и встал на его пути.

– А ну-ка слазь давай, умник!

Юноше, похоже, сейчас было всё равно, что друг болен и устал. Он спешился и гневно уставился на него.

Ниов молча слез с лошади. Его равнодушный вид взбесил друга. Авит тут же подлетел к нему и сгреб за грудки.

– Думаешь, ты тут самый умный, да? Страдалец выискался! Герой Кронграда! Любовник принцессы! Сиадр великий, Сиадр распрекрасный. Надо еще выяснить, какой ты Сиадр вообще! Думаешь, башкой об дно ударился, в Леде прополоскался – так теперь тебе всё можно, да? А я никто, так, листочек прошлогодний под копытом твоего коня? – Авит стиснул его еще сильнее, не заботясь о больной ноге друга. И всё не не унимался, – Так вот, знай, что если надо, я тебя стукну! Не посмотрю, что ты в прошлом герой, и что сейчас хромой. Стукну тебя, сударь мой, так, что ты как миленький припомнишь, куда нам ехать! Или хотя бы перестанешь из себя строить умника. Так вот.

Ниов виновато опустил глаза.

– Кроме как по дороге, нам больше некуда ехать, – резонно заметил он. – Давай передохнём, а то я сейчас отрублю свою ногу, лишь бы она не болела.

Авита кольнула совесть от этих слов.

После непродолжительного привала оба чувствовали себя чуть бодрее. Глупо было сознавать, что лес полон дичи, а их мучил голод. Но стрел не было – не станешь же гоняться за зайцем с кинжалом или палкой. Лучшее, что удалось найти – это родник. Ледяная вода привела их в чувство. Ниов невесело полюбовался на свое безобразное лицо в отражении ручья. Умывшись и напившись, друзья поговорили и помирились. Ниов перестал дуться и признался, что в Дубовье ориентировался плохо. Авит сверялся с картой, но составитель был не особо добросовестным. Дубовье было обозначено очень приблизительно – ясно было, что автор карты тут не хаживал. Зато часто бывал на юге Белой Долины – там каждая деревенька и небольшая дорога имели кучу приписок и исправлений.

Отдохнув и посовещавшись, Ниов с Авитом сошлись на том, что поедут по дороге и куда-нибудь она да выведет. Решение оказалось верным: часа через три дорога раздваивалась. Узкая тропа уходила строго на север и терялась в деревьях. А широкая дорога как раз забирала западнее – туда, где, судя по неточной карте, была Дубовая Обитель. Конь Ниова нетерпеливо перебирал ногами на перекрестке.

– А куда ведет северная тропа?

– На карте её вообще нет. В любом случае, нам туда не надо. Смотри, Ниов, западная дорога широкая, значит, мы ехали правильно. Здесь время от времени ходят телеги – возят снадобья к тракту и дальше в столицу.