Человек без прошлого

– Владыка мой, позволь спросить мне! Твои солдаты Талем и Йорег немного рассказывали мне, но я толком не знаю, что приключилось с этими братьями Сиадр. Я едва познакомился с миром, в котором имею честь обитать. И я едва ли понимаю, за кого меня принимают.

– О, в это мирное время то была большая победа! – Летислав поёрзал в кресле, а затем предложил, – почему бы нам не побеседовать в более домашней обстановке?

Спустя двадцать минут они втроём уже устраивались в другом помещении среди диванных подушек, украшенных позументом и кистями. Комната была обильно увешена картинами и вышивками. Рядом был выход на открытую веранду, где было еще слишком прохладно, чтобы заседать за беседой. Расторопный слуга подавал закуски и горячий пряный чай. От ароматов у Ниова закружилась голова. Он прикрыл глаза и расслабился. Подставив под вечно ноющую ногу удобную скамеечку, Ниов приготовился слушать. Отпив пряного напитка, Летислав произнес:

– Итак, друг мой Йорег, я не знаю, что ты успел рассказать нашему честному гостю, – затем он обратился уже к Ниову, – У меня не поворачивается язык называть тебя Ниовом, ибо ты – Эргон или Ранаяр, нет тому сомнений! По чести говоря, мне думается, что ты всё-таки Ранаяр! Итак, – снова начал правитель, – шаман Каррам, что четыре десятка лет обитал во Враньем Пике, ушёл на покой. Как водится, он запросил себе дар от владыки Кронграда. Он потребовал мою дочь, Нилию! Ни торги, никакие обещания не помогли мне воззвать к Каррамову разуму: за свои сорок лет заступничества он хотел только Нилию. Мне не оставалось ничего другого – я послал на переговоры воинов. Оба Сиадра были среди переговорщиков, – Летислав кашлянул и притих. Ниов воспользовался паузой:

– Мой владыка, но вы же знали, что шесть десятков воинов не станут разговаривать, они сразу займутся делом.

– Ниов, ах, Ниов… Я не должен этого говорить, но… Нехорошо вышло с обоими Сиадрами! Ранаяр и Эргон – оба были неравнодушны к Нилии. Но моя юная орхидея охотно отвечала лишь одному из вас – Эргону. Эргон был Пылевым Волком, он был опытный, сильный. Среди воинов он был бриллиант, огранённый южными битвами! Младший, Ранаяр, был ловок, быстр. Он мечтал о том, чтобы пополнить ряды Волков. Но он был слишком неопытный, слишком горячий! Такими не разбрасываются, и я приблизил его к себе, сделал его Рубиновым, – Летислав прикрыл глаза, словно вспоминал или задумался. Йорег вставил:

– Все в городе знали про Нилию и Эргона. По крайней мере, солдаты все были в курсе. Она мечтала, что он перейдёт в Рубиновый полк и будет поближе к ней. И что когда-нибудь они поженятся.

Летислав вернулся назад из воспоминаний и резко ответил:

– Никогда этого не могло бы быть! Никогда бы Нилия не досталась ни Эргону, ни Ранаяру! Нилию Кронос ждет династический брак с Гараимом, младшим сыном владыки города Зимбрега, что на север отсюда. Они помолвлены и через год сыграют свадьбу.

Ниов отчего-то поник и расстроился. Он ещё не видел Нилию, но уже знал, что она ему запала бы в душу. Летислав продолжил уже более спокойным тоном:

– Итак. Каррам требовал Нилию, но я делал всё, чтобы мои северные соседи не узнали об этом – это могло бы бросить тень на невесту Гараима. Мой сын Чарог пришел в ярость от наглости волхва, он хотел проучить его. Но я слишком дорожу своим единственным наследником, чтобы посылать его на такое опасное дело, от которого впридачу разит магией. Эргон рвался в бой, а Ранаяр за ним, и я не стал отказывать им в таком удовольствии. Это было для них не только государственное дело, но и дело их сердечных переживаний. Я позволил им сделать это, – он поджал губы и словно пересиливая себя выдавил, – Есть в этом отчасти и моя… вина. Каррам, конечно, больше не объявлялся. Но я потерял своих лучших воинов. Вернулись трое, в том числе и Йорег, – он повел рукой в сторону солдата. Ниов слушал со стальным спокойствием – рассказ утолял его любопытство, но не будил абсолютно никаких проблесков памяти.

– Остальные все погибли?

– Не все, – ответил Йорег, – мы собрали только сорок тел. Остальных не нашли, но надо предполагать, что они не выжили. Ты один, скорее всего, – тут же добавил Йорег.

– Да. Не нашли обоих Сиадров, и это для меня самая большая потеря. Мой лучший Пылевой Волк сложил голову ради Нилии, с ним канул и пылкий рубиновый солдат Ранаяр – я всё же думаю, это ты и есть.

– Владыка, может, мы можем устроить встречу Ниова и Нилии? Она бы узнала любого из Сиадров, она хорошо знала обоих.

– Нет! Нет, мой солдат, моя дочь – невеста. И я не очерню её чистоту встречей с прошлым.

Ниову были неприятны эти слова. Ему захотелось убраться куда подальше из дворца и из столицы. В конце концов, эта девушка действительно могла бы прояснить, кто он есть.

– Мой владыка, я не помню ни вас, ни вашу прекрасную дочь, да цветёт она вечно. Я не помню Йорега Гурда. Я не помню берегов Астроны и улиц столицы. Но я хотел бы узнать, что было в моём прошлом, чтобы решить, куда направить путь в будущем. Если вам угодно прояснить, кто я был, госпожа Нилия могла бы помочь.

– Нет! – снова отрезал Летислав, затем уже спокойнее добавил, – Разве только в присутствии Йорега. При мне моя дочь не станет откровенничать. Завтра ты приведёшь себя в порядок, а послезавтра мы устроим встречу. Я распоряжусь поселить тебя в казармах Рубинового полка. Йорег покажет тебе всё. Йорег! Тебе назавтра подпишу лишний выходной, займись нашим Сиадром.

Летислав напустил на себя безразличный вид и отвернулся, дав понять, что приём окончен. Йорег и Ниов не стали злоупотреблять гостеприимством. Предстояло ещё много дел. Дел – и новых разговоров.

Глава 4. Воин и принцесса

Ниов неумело сдерживал волнение: он то и дело сжимал и разжимал вспотевшие ладони, шумно вздыхал и мялся с ноги на ногу. Хотя в маленьком зале было зябко, он чувствовал такой жар, словно его зарыли в раскаленные пески где-нибудь посреди Белой Долины.

Йорег стоял шагах в пяти от Ниова, а тот прятался в тени, в углу, и неотрывно смотрел на дверь справа от него. Сейчас сюда зайдет Нилия.

Напротив был другой проход, закрытый плотной портьерой. Тяжелая ткань портьеры предательски шевелилась, выдавая кого-то, кто решил подсмотреть за встречей. Йорег обмолвился заранее, что это, скорее всего, была государыня Зикка – мать Нилии. Не исключено, что приглядеть за дочерью из-за портьеры пришёл и ее венценосный муж. Это сейчас мало заботило Ниова.

Он стеснялся своей внешности, но при этом невольно сделал всё, чтобы привлечь внимание к своему уродству: натянул капюшон посильнее и сгорбился, опустив голову. В казармах, которые смахивали на постоялый двор для самых высокородных персон, Ниов два дня высыпался и отдыхал. Поэтому сейчас он чувствовал себя бодрым и здоровым, не считая ноющей ноги и шрамов по всему телу, которые тянули и мешали при каждом движении.

Наконец за дверью послышались шорохи. В зал плавно вплыла девушка, вслед за ней – ещё две, а затем – дуэнья лет пятидесяти. Йорег почтенно склонился и произнес:

– Доброго здравия моей госпоже Нилии Кронос!

Все четверо поклонились солдату в ответ. Затем трое, что вошли последними, сели поодаль на диванчике, а Нилия осталась стоять в паре шагов от Йорега.

Нилия! Ниов теперь знал, отчего оба брата как сумасшедшие скакали неделю ко Враньему Пику и положили у башни лучших воинов Кронграда! Стараясь не очень шумно втягивать воздух, Ниов осторожно и медленно вдыхал сладкий цветочный аромат, который вошёл в зал вместе с покачивающей бедрами девушкой. От её кожи цвета светлой меди, казалось, струилось бархатистое сияние. Как можно было не хотеть её коснуться? Чёрные волосы были аккуратно уложены в пучок, из которого спускались несколько локонов. Тёмный корсет был расшит синими камнями, похожими на кианиты. Очертания плеч, бёдер, спины легко угадывались под тонким шёлковым полотном цвета ночного неба. При любом движении юной госпожи юбки и рукава мягко обнимали силуэт медного тела.

– Доброго и тебе здравия, друг мой Йорег Гурд! Я с нетерпением ждала этой минуты. Где же…

Йорег отступил назад, а Ниов вышел из тени навстречу Нилии и медленно поднял голову, выпрямившись. Капюшон так и норовил упасть с головы на затылок, но Ниов придержал его рукой, чтобы не пугать девушку вот так сходу. Он скользнул глазами по её лицу, а потом отвёл взгляд куда-то мимо, боясь, что если он будет пялиться на прелестницу, это вызовет гнев её родителей – а он не сомневался, что встреча проходит под их строгим надзором.

– Доброго дня моей госпоже, – он старался запрятать подальше волнение, отчего его слова наполнились звоном холодного клинка. Как только он заговорил, Нилия поменялась в лице. Она сделала два шага навстречу – и тут же рухнула на колени и зарыдала, закрыв лицо ладонями. Ниов растерялся. Помочь ей подняться? Неловко прикасаться к этой юной орхидее. Стоять как равнодушная башня? Она расстроится еще больше. Йорег спас его, подав руку девушке:

– Я помогу вам, моя госпожа! Садитесь сюда, так будет лучше, – он почти силой усадил рыдающую Нилию на мягкий пуф и вручил ей стакан чая со столика с угощениями. Дуэнья наблюдала эту сцену с презрительным равнодушием, а юные воробышки чирикнули что-то друг другу на ушко и вновь с любопытством уставились на мужчин, хлопая ресничками. Нилия отпила из стакана и немного справилась с первыми эмоциями.

– Эргон, мой добрый воин! Не говори ничего, я знаю, мне уже рассказали твою историю! Нет, говори! Говори, я хочу слушать твой голос, тот голос, который говорил мне о любви, и о жизни, и о нас с тобой!

Ниов покосился на портьеру – там, за ней такая откровенность могла не понравиться. Наверное, надо показать ей себя. Он сел рядом и откинул капюшон.

– Госпожа моя, я рад, что имею честь любоваться вами сейчас. Но как могу я удостовериться, что вы не обознались, моя госпожа?

Нилию испугал вид раненого лишь на мгновение – уже в следующую секунду её глаза были полны ласки и тоски. Её руки потянулись к его волосам, она стала перебирать пряди пальцами.

– Сердце не может обознаться, мой драгоценный, мой любимый Эргон!

Это звучало фальшиво и пафосно, словно неопытная девушка процитировала строки старых сонетов. Но прикосновения убеждали лучше, чем слова. Ниову хотелось крикнуть: «Да, вот он я, твой… Как ты сказала? Эргон, да кто угодно, хоть северный шерстолап! Только не переставай меня касаться!»

– Моя госпожа, я не отрицаю, что могу быть Эргоном. Но я не помню ничего.

Она, казалось, не слышала, и не обращала внимания:

– Мой бедный Эргон! Что же сделал с тобой Каррам, да не найдет его дух звёздной гавани! – Она уже двумя руками гладила его волосы, лицо, шрамы. Пора это заканчивать, нерешительно подумал Ниов. Он открыл глаза и уставился перед собой в пустоту, лишь бы не смотреть на нее.

– Моя госпожа, я не помню вас. Я вас сегодня словно вижу впервые.

Она вновь принялась плакать:

– Нет! Посмотри на меня, Эргон! Зови меня по имени, зови меня любимой, как раньше! Эргон, Эргон! Посмотри на меня – я не снимаю траур по тебе, любимый! Я всю зиму ходила в цветах ночных небес и думала, что ты уже давно смотришь на меня со звёзд. А теперь ты здесь! Ты вспомнишь меня со временем, Эргон. И будешь любить как раньше.

Ниов сам не понял, как так вышло: он уже держал ее руки в своих, а до ее слез хотелось дотянуться губами. Он отпустил её ладони и поднялся.

– Любить тебя – дело нехитрое, госпожа. Как можно не любить юный весенний цветок, который источает аромат и умоляет взять всю его нежность и красоту? – Ниов не заметил, как и сам стал разговаривать пафосно, словно читая страницы лириков, – Я мог бы соврать, что вспомнил тебя. Я мог бы полюбить тебя заново. Нужно ли тебе это? Ты любишь Эргона, человека, которого я даже не знаю. Я мог бы… И даже хотел бы, наверное. Но ты – невеста. Я хромой, больной и безумный. Не обманывай себя, Нилия!

Он впервые назвал девушку по имени, отчего она снова отчаянно зарыдала и упала перед ним на колени. Её руки обхватили его ноги. Было неловко. Ниов покосился на портьеру – за ней уже слышались шорохи. Без сомнения, эту сцену наблюдают оба родителя.

– Встань, моя госпожа! Я тебя прошу!

Она прервала рыдания и посмотрела на Ниова снизу вверх. Её голос стал хриплым шепотом.

– Эргон! Видел там, в саду, фонтан с каменными нимфами? Как много вечеров мы гуляли возле него! Там ты поцеловал меня в первый раз. А потом… Помнишь, мы ездили загород – порознь, чтоб никто не догадался? А все всё равно знали! Мы гуляли у истока Астроны, ты ласкал меня под лунными лучами, а потом… Ты так и не решился сделать меня твоей! Ты помнишь? Ты обнимал меня, и мы засыпали в прохладной траве прошлым летом! Это было так недавно! Эргон, ты помнишь?

– Нет, моя прекрасная госпожа, я не помню. Я не помню Астроны, и фонтана с нимфами. Я не помню брата и Каррама. Я не помню Нилии, хотя верю, что мы могли быть счастливы вдвоём с ней. Но я не помню. Все они для меня – лишь персонажи ваших рассказов.

Вероятно, девушке надоело уговаривать хромого безумца. Она поднялась, долго вглядывалась в шрамы и в глаза, а потом резко сократила расстояние между их губами и коснулась Ниова. Шрам возле рта мешал в полной мере ощутить нежность губ этой маленькой орхидеи. Ему хотелось утонуть в этом поцелуе. Но Ниов не потерял голову. Он героически стоял скалой и не отвечал на её нежности. О, звёздные предки! Кто бы думал, что выстоять в этой пытке будет труднее, чем в битве с врагами? Он взял девушку за плечи и аккуратно отстранился, косясь на портьеру. Дама на диване словно и вовсе не присутствовала здесь, а девушки вжались в подушки маленькими мышками и жадно хватали подробности этой драмы. Йорег был совсем рядом, он смотрел на них обоих с сочувствием. Ниов был благодарен ему за то, что тот не вмешивался.

Хотя иногда хотелось, чтобы он вмешался. Ниову непросто было не поддаться соблазну и быть равнодушным. Его память упорно спала летаргическим сном. Но много ли надо больному и хромому мужчине, чтобы влюбиться в нежную юную красавицу, которая сама умоляет заключить её в объятия? Летислав дал понять, что отдаст дочь только высокородному жениху. Так стоит ли бередить сердце из-за нескольких возможных вечерних прогулок и пары нежных поцелуев? Ниов взглянул на свою бывшую возлюбленную. Если бы можно было ради неё еще раз броситься в Леду, со скалы, в лапы шипохвосту – он бы сделал это завтра же. Пора заканчивать это.

– Прости меня, госпожа моя Нилия. Позволь мне попрощаться: нога разнылась, и шрамы болят. Я пока всё ещё болен, и если ты позволишь, я удалюсь в казармы.

Она не сдавалась: подняла на него глаза и тихо, так что даже Йорег не слышал, прошептала:

– Шрамы моей души болят не меньше… – ей на глаза навернулись слёзы. Она сморгнула, гордо отвернулась, а потом сурово и решительно продолжила уже в полный голос, – Доброго здравия тебе, Эргон. Отдыхай, любимый!

Взмахнула шелками и ушла, оставив запах юности в воздухе. Взбудоражила Ниову все надежды, спутала в голове все мысли и оставила его недоумённо смотреть ей вслед. Йорег с легкой ухмылкой разглядывал Ниова, пытаясь угадать, разбудила ли пылкая принцесса в нём хоть какие-то воспоминания.

Вслед за принцессой хмуро удалилась женская молчаливая часть компании. Если в начале разговора они ещё похихикивали, то теперь они были скорее перепуганы и суровы одновременно.

Владыка не солгал – с первого же дня пребывания Ниова в казармах им занялись два лекаря. Опытный, но суровый Чорнар говорил с акцентом. На вид он был выходцем из южных земель, что лежали за Белой Долиной. Казалось, он неплохо ориентировался в местных травах, но Ниова настораживало, что при каждом удобном случае Чорнар приговаривал:

– Да пребудет с нами здравие по воле наших предков, что дарят нам милость со звезд!

Как-то не внушало это уверенности в его врачевательских способностях. Лечил он добросовестно, хоть и без излишнего рвения. А этой фразой будто оправдывался за возможную неудачу. А вот его помощник напоминал Авита: юный и старательный, он учился искусству целительства у Чорнара, перенимая каждую мелочь и стараясь даже сверх меры. Вот как раз от него Ниову было труднее всего вырваться, когда он уставал принимать отвары и наносить мази по часам. И всё же Ниов таки сбежал от лекарей в Северо-западный квартал – ему не терпелось повидаться с Рестамом, Ретиллией и своими попутчиками, особенно с Авитом, с которым он успел крепко подружиться. Удивительно: неделю назад он их и вовсе не знал, а теперь тосковал по ним.

По пути из казарм Ниов задержался у моста через Астрону. Он покружил возле дома, на который указал ему Йорег. Но воспоминания не шли. Просто дом. Таких здесь сотни. Словно ищейка, потерявшая и вновь отыскавшая след, он вышел обратно на мощеную дорогу и взял курс на дом резьбяра. Ниов как мог старался ковылять побыстрее, но больная нога не слишком позволяла ему это. Ко всему впридачу по дороге из Дубовья он окончательно убил сапоги. Мощёная улица была твёрже загородного тракта, и идти Ниову было больнее. С тракта можно было, по крайней мере, свернуть на мягкую траву, а здесь, в городе, каждый камушек так и норовил своим ребром лягнуть Ниова в пятку.

С мыслями о стоптанных сапогах он пришёл к Рестаму. Солнце было уже высоко, но до полудня ещё было много времени. В такой час хозяин, как и предполагал Ниов, копошился в лавке. Дома порхала Ретиллия. Хозяйку лучше неё трудно было представить: казалось, что под её легкими руками тарелки и ложки моют себя сами, огонь разжигает сам себя, а сырые булочки сами прыгают на противень, который тут же расторопно отправляется в печь.

Авит тем временем сидел за столом, а перед ним в одному ему ведомом порядке были разложены пергаменты, бумаги и рукописные книжки. Разумеется, первое, чем занялся Ниов, был второй за сегодняшнее утро завтрак. Едва успев поздороваться, он получил от щебечущей хозяйки приглашение за стол. Радость Авита от встречи с потерявшимся на несколько дней Ниовом сменилась недовольством и ворчанием: Ретиллия требовательно заставила его подвинуть книжки и стала заставлять освободившееся пространство яствами.

Пока еда прыгала на стол под чутким руководством хозяйки, Авит поведал Ниову новости. Благосклонно настроенный Талем натаскал сюда книжек из библиотеки, чтобы юноша штудировал историю Кронграда и уделов. А тот и рад был! Истар, как только выдавалась возможность, стрелой летел к сыну, а Алестр падал ему на хвост. Йорег хотел переселить отца на недорогой постоялый двор, но не оставлять же Алестра – придётся платить и за него, чем усложнялись поиски жилья. Всё это Ниов узнал, вернувшись в дом Рестама. Йорег не делился с Ниовом всеми этими планами, хотя все эти дни был возле него – стало немножко обидно. А Авит и сам очень рассчитывал на то, что в казармах найдётся место для ещё одного рьяного защитника Родины. С видом верного сторожевого пса Авит прибавил:

– А еще Талем мне намекнул, что для меня уже есть первое задание!

– Ты ж еще не солдат, какое тебе задание, юнец?

– Ну, наверное, по итогам дела меня и примут.

– Это как? – Ниов усмехнулся, – Если выживешь, стало быть, примут? А если нет, куда подашься? – и он добродушно расхохотался. Авит не обиделся, но резко переменил тему.

– А ты знаешь, что о тебе уже вовсю в солдатских кругах судачат? Я за последние пару дней слышал версий с десяток о том, кто ты таков! – он сбавил тон и заговорщицки спросил, – Ты скажи мне лучше, какая она?

– Кто?

– Ну, она. Дочь владыки.

– Ты уже знаешь, что мы виделись? Слухи тут бегают быстрее, чем я хромаю по улице, что поделать!

– Так расскажешь? Ты вспомнил её?

Ниов тяжело и шумно вздохнул.

– Нет, Авит. Я не вспомнил её. Она… такая, как и положено быть принцессе. Юная, откровенная и опасно красивая.

– Почему опасно?

– Встретив её, я ничего не вспомнил. Но любой бы потерял остатки разума, если б был на моем месте.

– Красивая? – мечтательно спросил Авит.

– Красивая…

– Ниов, так она узнала тебя?

– Говорила, что узнала. Что я её Эргон Сиадр. Честно говоря, может, я и есть один из братьев. Но то, что я именно Эргон, она надумала.

– Чего это? Может, и правда узнала. Говорят ведь, что вы… То есть, они с Эргоном были близки.

– Говорят?! Авит, ты и недели еще не пробыл в Кронграде! Ты сидишь дома за книгами! Кто говорит-то?

Авит поёжился, и Ниов понял, что зря прикрикнул. На него опасливо покосилась Ретиллия, но она не проронила ни слова. Он продолжил спокойным тоном:

– Авит, представь, она прекрасна. Она юная и свежая. Она рыдала в моих объятиях и умоляла быть с нею. Посмотри на меня – и мне пришлось ей отказать!

– Но может, можно ещё сделать так, чтобы вы были вместе?

– Авит, владыка Летислав Кронос послал обоих Сиадров на гибель, чтобы только убрать их подальше от Нилии. Они были не того ранга, чтобы претендовать на неё. Теперь она – невеста какого-то северного вельможи Гараима. И самое главное – я не помню её, Авит! Разве мне, хромому и больному уроду, не было бы приятно быть с ней? Да я даже не отличил бы это от любви! Но я её не помню. Лучше отказаться от неё: это не подарит мне счастья.

Авит тихо и грустно смотрел куда-то мимо собственных рук. Потом тихо и твёрдо сказал:

– Тогда тебе больше нечего делать в Кронграде теперь.

Глава 5. Ночная гостья

Девушка опасливо кралась по ночному лабиринту казарм. Хорошо, что стоявший на часах Варайар был её давним приятелем. Вернее, не её, а брата. Но главное, что он всегда был благосклонен и любезен с ней, а самое главное – он жил в том же крыле, куда поселили и Эргона. Иначе кто ещё бы ей сказал, что сегодня ночью оба его соседа по комнате уйдут на дежурство?

На всякий случай Нилия накинула на себя коричневый плащ. Он сильно отличался от форменного полкового плаща Рубиновых, но в темноте сошел бы за неплохую маскировку.

Со стороны дворца проникнуть на территорию казарм через проход в примыкающей общей стене было проще, чем она думала – вот и выявлена прореха в охране! Надо будет сказать об этом отцу. Но только после. Сейчас её голова уже четвертые сутки была занята Эргоном. Ей было плевать, что он до неузнаваемости исполосован шрамами, что он болен и хромает. Ей было всё равно. Единственное, что было не всё равно – что любимый забыл её. Забыл не так, как забывают иногда солдаты в длительном военном походе, находя мимолётные замены счастью вдали от жён. Эргон упал в Леду и едва не погиб в бурлящих потоках вод безумия – так рассказал принцессе Йорег. Странно, что сам Йорег вроде бы и не узнал Эргона: он говорил о нём так, словно так и не определился, кто же из Сиадров был перед ним. Но Нилия знала наверняка – это были те самые губы, которые когда-то покрывали её поцелуями! И она во что бы то ни стало получит его сердце вновь, даже если Леда отняла его вместе с его памятью.

Девушке было страшно одной – она привыкла ходить с постоянным сопровождением. Каждый шорох домовой мыши ей казался грохотом армейских сапог. Она боялась, что в темноте не отыщет сразу комнату, где спал Эргон, или что Варайар напутал и неправильно объяснил ей, где найти любимого. Но покружив по коридорам несколько минут, Нилия все же стала у той самой деревянной двери, на которую указал Варайар. Он предупредил, что выщербил две вертикальные полоски внизу, и Нилия нагнулась, чтобы нащупать тайный знак в темноте. Одна ладонь от пола и одна от стены – где-то здесь… Да! Она коснулась пальцами двух желобков, оставленных её тайным помощником.

Её сердце перешло на галоп, когда она взялась за ручку двери, чтоб потянуть её. Нилия помедлила – вспомнился страх и холод отказа Эргона. Усилием призвав себе на помощь решительность, Нилия вошла. Ни дверь, ни половицы не скрипнули. В комнате было теплее, чем в коридоре. Маленькие окошки едва пропускали скудный луч луны в комнату. Но даже во мраке Нилия заметила, что здесь уютно. Две кровати пустовали, на третьей кто-то был – непонятно было, спал или просто ждал, пока девушка приблизится. У кроватей были постелены шерстяные коврики с длинным ворсом. Нилия шагнула ближе, аккуратной кошкой ступила на пушистый коврик и начала разглядывать лежащего на кровати мужчину – теперь стало ясно, что он действительно спал. Убедившись, что она ничего не перепутала и перед ней действительно Эргон, она немного успокоилась и наклонилась к возлюбленному.

Когда Нилия начала бережно водить пальцами по его щекам и лбу, Эргон проснулся. Наверное, на какое-то мгновение он принял её за сон, потому что слабо улыбнулся и не сдвинулся с места. Потом он резко сел на кровати и грубо убрал её руку. Его голос звучал отстраненно и холодно:

– Проникновение посторонних на территорию казарм карается утоплением в Астроне.

Нилия улыбнулась, подумав, что он шутит.

– Эргон!

– Содействие проникновению карается тем же, – затем добавил уже мягче, – Если я о тебе не доложу, это будет содействие. Пожалуйста, прелестница, покинь мою спальню. Своей красотой ты мешаешь мне спать.