Человек без прошлого

Марина Удальцова

Человек без прошлого

Человек без прошлого

Марина Удальцова

Глава 1. Новые знакомства

– Подвинься, старик!

Трое мужчин подошли к наглухо закутанному в потёртую дорожную накидку путнику. Один подсел рядом с ним на скамью и грубо пихнул его в бок. Двое других уселись напротив. Человек равнодушно подвинулся и молча уставился на кружку разбавленного сладковатого пойла, которое хозяин местной забегаловки почему-то называл вином. Троица шумно орудовала руками, раздирая ароматного гуся, и никак не отставала:

– Так как тебе местечко, дед? Куда идёшь?

По правде говоря, дорожная накидка скрывала вовсе не старика, а потрепанного ранами мужчину, которого лишь едва коснулась седина. С недавних пор он называл себя Ниов – он не помнил, как его звали раньше, да и о собственном возрасте он мог только догадываться.

До столицы было еще четыре дневных пеших перехода, поэтому сегодняшний вечер можно было считать удачным просто потому, что удалось добраться до подобия таверны у тракта, а ночь предстояло провести на подобии кровати. Заведение на поверку оказалось отвратительным, хотя было видно, что хозяйка старалась и готовила как могла. Троица мужиков снова оживилась, навязывая разговор. Самый заводной и толстый из них, что сидел по правую руку от Ниова, снова пихнул его плечом и требовательно сказал:

– Эй, старик, ты что, немой? Или ты глухой? – троица гоготнула, дожевывая гуся. – Так какого тебе лешего в столицу понадобилось ковылять? Ясное ж дело, туда ты идешь, тут одна дорога. Чего в столице ищешь?

– Ищу, что потерял, – ответил Ниов и залпом допил вино, опрокинув кружку. От резкого движения мышцы под накидкой заиграли, и собеседники удивлённо подняли брови. Заводила, всё пытаясь заглянуть в лицо под капюшоном, переменился в лице:

– Ого! Да ты крепкий мужик! И не дед вовсе. Дружить будем? Я Алестр. А это, – он ткнул в сидящего напротив друга помоложе и послаженней его, – племянничек мой, Авит. А вон тот, – он снова ткнул в жующего бородатого толстяка, – Истар. Он у нас самый умный.

– Поэтому, наверное, он молчит, а ты болтаешь? – беззлобно заметил Ниов. В его голосе звучала насмешка. Пусть лучше они сегодня развлекают его беседами, чем мысли в голове будут вести монологи ночь напролет.

– Гы! Точно! – гоготнул Алестр. – Так ты что за зверь будешь? Вояка?

– Может, и вояка, – Ниов и правда не был уверен наверняка, кто он был, хотя лекарь, подобравший его, тоже говорил, что он, скорее всего, был воином. Алестра не смутила угрюмость собеседника.

– А звать тебя как?

– Иду в столицу искать тех, кто знает, как меня звать. А вы меня зовите Ниовом.

Троица выглядела добродушно и забавляла Ниова. Если они тоже шли в столицу, он с удовольствием бы примкнул к их компании. Поэтому он и решил, что пора перестать отмалчиваться.

– Ого! Во как! Так тебе, видать, по такому случаю компания нужна? В столице хоть бывал? Дорогу знаешь?

Ниов засмеялся:

– Ты ж сам сказал: тут одна дорога.

– Точно, – снова гоготнул Алестр. Покончив с ужином, в разговор вмешался Истар, понизив голос так, чтобы никто посторонний их не слышал:

– Ты б, мил человек, нам лицо своё предъявил, что ли. Нехорошо это, ты уже наш, можно сказать, попутчик, а лицо в капюшон запрятал и рукавом еще прикрываешься. Мы-то лиц в плащи не кутаем, все трое на виду, скрывать нам нечего. А ты вон какой скрытный: имени у тебя нет, лица у тебя тоже, что ль, нет? Ты уж нам себя предъяви!

– Имя у меня есть, только бы найти тех, кто его знает. А вот лицо… Тут ты почти прав! – С этими словами Ниов откинул капюшон. Даже сумрак не сделал его вид человеческим. Лицо пересекали безобразные шрамы. Нет, не пересекали – за шрамами буквально невозможно было разглядеть черт лица! Алестр занервничал, но его друзья, хоть и напугались, все же сохраняли самообладание. Наконец Авит прервал драматичную паузу:

– Да, брат, с таким лицом и те, кто знал, не узнают тебя теперь. Ты уж извини, что я так по-простому. Но тебе, видать, и правда нужна помощь.

Его бесцеремонно перебил Алестр, тряся головой:

– Вот это да! Вот так ничего себе! Эх, надо ж так! А тело у тебя… Как и лицо? Тоже?

– Тоже, – спокойно подтвердил Ниов, снова натягивая капюшон. – Не спрашивайте как. Я не знаю. Я таким уже был, когда очнулся. Хватит разговоров на сегодня. Завтра. После завтрака мы едем в столицу. Доброй ночи!

Ниов решительно встал и, наклонив голову, отправился на второй этаж отдыхать. Только сейчас стало заметно, что он чуть горбится и прихрамывает. Выходя, он мельком оглянулся на троицу. Недотёпа Алестр, казалось, уже был не рад новому попутчику. Ниов горько усмехнулся про себя. Он уже начал привыкать, что его облик внушает страх. Интересно, всегда ли так было раньше.

Спустившись к завтраку спозаранку, Ниов быстро, словно воровато, ел, стараясь не привлекать внимание. В утренних весенних лучах уже было трудно скрывать лицо, и хозяин общался с постояльцем перепуганно и услужливо, стараясь делать вид, словно он ничего не замечает. В конце концов, мало ли разного странного народу по тракту путешествует! В зале никого не было, кроме Ниова – попутчики еще спали. Ниов сел в самый незаметный угол, чтобы дождаться своих новых знакомых.

Наконец-то показались Авит и Истар. Алестр, вероятно, еще потягивался в постели или досматривал утренний сон. Заметив Ниова, Авит приветливо улыбнулся ему и быстрым шагом направился к столу. Истар, перекинувшись парой слов с хозяином таверны, присоединился к другу, хотя вид у него был совсем не такой лучистый, как у младшего товарища.

– Доброе утро. Ну, что, сейчас дождемся Алестра и идем? – сказал Авит.

– Давно ты тут торчишь? – не поздоровавшись, спросил у Ниова Истар. Казалось, его раздражала приветливость Авита.

– Нет. Встал на рассвете, позавтракал, жду вас.

Истар хмыкнул и молча уселся в ожидании тарелок. Ниов спросил:

– Что-то не так?

– Я тащусь по Белой долине в Кронград уже третий день. А всё потому, что моя красавица нашла себе вместо меня – вместо законного мужа! – какого-то пройдоху. И всё бы ничего, да ведь он неудачник и самый криворукий скорняк в нашей округе. Сменила одного скорняка на другого, специализация у неё, понимаешь ли, такая! Какого, спрашивается, лешего я меряю ногами пыльный тракт? Алестр позвал меня с собой, да только что мне там делать? Скорняки в столице не нужны! – помолчав, он добавил, – Сын у меня там. Не видел его уже года четыре, как он в солдаты загремел, так и расстались. В армию вначале нанялся, а сейчас до Рубинового полка дослужился, в его двадцать годочков-то! – в голосе Истара боль сменилась гордостью.

Всё понятно, про себя подумал Ниов. Бородатый смугляк весь погряз в своих переживаниях. И за сына, наверное, сердце болит. В почетный Рубиновый полк просто так не попадают, парень явно успел отличиться. Интересно, где это, время-то вроде как мирное. Спросить неудобно, только сильнее разнервничается.

Послышались грузные шаги. Недостающий четвертый участник компании, лениво позёвывая, показался на лестнице. Еще более приветливый и разговорчивый, Алестр подошел к товарищам и зычно изрек:

– Доброе утречко! Авит, ты что ж это дядьку не дождался, не растолкал к завтраку? Я там, понимаешь ли, сплю весь голодный! А вы тут об чём судачите?

Истар помрачнел еще сильнее.

– Ох, ну ясно! Ты уже всю душу перед нашим другом вывернул. Не переживай! – Алестр труханул товарища за плечо, – Вон моя вообще померла. И ничего. Жизнь идёт, впереди столица! – он патетично раскинул руки, а потом приобнял за плечи попутчиков. – Да, Авит? Будем втроем счастья в Кронграде искать. Вот так вот! И ничего, Истар, дружище, что нам с тобой уже годочков не три и не четыре уж десятка. Не нагоняй тоску!

– Угу, – угрюмый Истар был занят заеданием сыра ломтем вчерашнего хлеба. Алестра же было не остановить:

– Ниов, а ты что же? Так и не расскажешь, чаво-то там с тобой приключилось? Вот эта штука… – он кивком указал на Ниова, подразумевая, конечно же, шрамы. – Как ты так умудрился физио… лицо так распанахать? Ну, я в смысле, не об ветки ж ты в лесу так повредился, а?

Ниов ещё не решил, готов ли он откровенничать с едва знакомыми, но вроде бы внушающими доверие путешественниками. Впрочем, ему вроде как нечем было рисковать. Он улыбнулся, что не особо сделало его лицо привлекательнее, и откинул капюшон, в котором было жарковато. Пусть смотрят.

– Сказать по правде, я и сам не помню. У меня память вроде как отшибло.

– Вот прям всю таки-отшибло? Прям ну нисколечки не помнишь? – недоверчиво сощурился Алестр.

– Меня нашли на берегу реки, там, где Истрица впадает в Леду. Четыре месяца я пробыл у лекарей в Дубовой Обители.

– В Леду?! Да вы, мой сударь, искупались в черных водах реки забвения и безумия! – перебил его Авит, привлекая своим возгласом внимание хозяина этой придорожной забегаловки. Благо, он оказался не настолько любопытен, чтобы отвлекаться от своих повседневных дел. Алестр толкнул его локтем:

– Да не перебивай ты! Ниов, страшные штуки про эту реку рассказывают.

– Я знаю. Слышал от врачевателей, и потом ещё от разных людей понемногу. Леда берет начало где-то в Вороньей гряде, там, в горах, она зовется Червивый Исток. Звери её вод чураются, не пьют. Она течёт в основном под землей, лишь кое-где выходит на поверхность, где в неё впадают другие речушки, вот как в Дубовье – Истрица. А ещё…

Авит увлечённо слушал, а теперь снова перебил:

– А еще на Леде стоят девять башен, Волховьи Пики! Леда течет под ними, и внутри них. И в каждой башне, внизу – можно видеть воды Леды. Только волхвы и могли взять верх над Забвением, только они в старину удерживали свои башни на проточных водах Леды!

Алестр вновь недовольно глянул на перебившего рассказ племянника. Ниов продолжил:

– Ну, видать, меня и угораздило в Леде пополоскаться. Я плохо помню, как меня нашли. В бреду ли я был каком, да только лекари говорили, удача моя, что выжил. Мало случаев, чтоб кто-то, выйдя из проклятых вод, остался живым. И вовсе нет на их памяти таких историй, когда б выживший не сошел с ума, не мучился бы кошмарами и страшными видениями, и вконец был не измучил душу до смерти.

– А как ты попал в Леду-то? Не искупнуться же жарким деньком ты решил, – спросил Алестр. Ниов улыбнулся.

– Это река забвения. Заб-ве-ни-я, понимаешь? Не помню я, кто я был и как звали меня, плакал ли кто о моей погибели. А как в Леду попал – и подавно не помню. Ранен я был, как видишь, едва концы не отдал, кровью истек в реке. Жилы мои пропитались забвением, по венам моим теперь течёт вместе с кровью безумие! – зелёные глаза Ниова сверкнули при этих словах, и уродливый лик стал зловещим даже при свете приветливого весеннего дня. Алестр отшатнулся и спросил:

– А ты часом не из этих… Из буйных каких-нить? По ночам не бродишь? Может, ты кровь пьешь, или волком воешь, или, не приведи Государь, людей душишь? Может, ты умом тронулся?

Ниов засмеялся, и вид его сразу утратил зловещую грозность, хотя, конечно, остался уродливым.

– Разве похож я на умалишенного? В Дубовье лекари знают свое дело. Каждую травинку они готовят так, что она от чего-нибудь лечит. Я видел всё то время, что был у них, как они собирают травы, ягоды, коренья, как готовят из них мази, отвары, зелья. У них огромная библиотека с книгами и рецептами, и лаборатория. Они для всего найдут рецепт.

– Почему же для твоих шрамов не нашлось у них мази? – Авит пристальнее вгляделся в безобразное лицо Ниова. Ему пришлось побороть себя, чтобы не закутаться в накидку от этого взгляда. – Почему твои шрамы покрыты зеленью и гнилью? Почему в Дубовье не сделали так, чтобы от них остались одни лишь рубцы?

Ниов помрачнел и вздохнул.

– В Дубовье, да и ещё где-либо вряд ли найдётся нужный лекарь. В Обители лечат тело. А раны эти пробили душу. На шрамах магия. Лекари смогли их залечить только на теле, – видя недоуменное выражение трех лиц, он быстро продолжил. – Аварт, владыка Дубовой Обители, сказал, что не знает той силы, которая оставила на мне эти шрамы. То ли меня ранили магией, то ли обыкновенные раны пропитались водами Леды, но врачевание бессильно помочь мне. Ещё он говорил, что может быть, оставшиеся шрамы продолжают точить мою душу и я умру от них, ведь они вылечили только тело.

За столом повисла мрачная пауза. Друзья смотрели один на другого без слов, и теперь Ниов почему-то почувствовал, что выбрал тех самых попутчиков, что надо – никого в этот миг не было сплочённей этой четверки. В глазах Авита сочувствие сплелось с горячим любопытством, Алестр нервно барабанил пальцами по столу, а Истар сопереживающе и с пониманием смотрел на Ниова. Паузу прервало настойчивое чириканье весенней пташки за окном. Алестр безмятежно встал, как ни в чем не бывало.

– Чаво-то мы засиделись, ага. Ну, погнали, ещё нам топать изрядно, если не встретим телегу какую попутную. Давайте там, шмотки никакие не забыли? Поднимайтесь, ага? Погнали, пока утро, пока солнце мне в плешь не припекает.

Кронград ещё едва угадывался вдали, а тракт уже стал более оживленным. Тут и там его пересекали дорожки и тропинки, на которых можно было встретить самый разный люд. Всё чаще попадались горожане: можно было безошибочно догадаться, что это были люди не из сельской местности. Одеты они были опрятнее и богаче, с аккуратностью и вниманием к моде. Они держались надменно, и при каждом снисходительном взгляде какого-нибудь проходящего мимо столичного жителя на четверку пыльных и примятых путников Алестр шумно и презрительно хмыкал, демонстрируя взаимность такого отношения горожан к ним, далеким от столичной жизни работягам.

Попадались и патрули. Холёные и гордые, они вызывали только смех у любого, кто хоть немного смыслил в бою и драке. Одного взгляда на вышколенную охрану хватало, чтобы понять – если на столицу нападут, с такими защитниками она не продержится и часа. Давно не ввязываясь ни в какие военные конфликты, власть только и делала, что улучшала вид военной формы. Улучшения достигли такой тяжёлой степени, что очередной проходящий патрульный отряд из шести пар солдат скорее напоминал стайку страшно довольных собой попугаев, чем блюстителей порядка. Теперь настала очередь Ниова хмыкать и презрительно подшучивать. На смешки Ниова обиженно отреагировал Авит:

– А я, между прочим, мечтаю стать солдатом и совершить подвиг! Я бы прославился и сделался настоящим народным любимцем.

– Да, сынок, в нынешнем Кронграде последний величайший солдатский подвиг – это смена патрульной формы с оранжевой на бирюзовую. Куда им без тебя, Авит! – Ниов зычно засмеялся, а Авит подавленно отвернулся, – Ладно, прости. Не обижайся, у тебя хорошие стремления. Только они, кажется, не для этих мест. Ты же не хочешь пополнить стайку вот этих попугайчиков. – Ниов кивнул в сторону удаляющегося патрульного расчёта.

Мотнув головой, он случайно сбросил капюшон. Друзья уже привыкли к его виду, но уродливое лицо заметила пара-тройка солдат. Впрочем, эти юные горе-патрульные не остановили путников, а наоборот, пугливо отшатнулись и поспешили дальше дефилировать по пыльной дороге, вероятно, рассчитывая на то, что всех врагов распугает их устрашающего вида бирюзовая форма. Истар не выдержал:

– Да, такие много наохраняют. И в одной из этих попугайных стаек служит мой сын!

– Нет, твой сын в Рубиновом полку. Те солдаты даже в мирное время – страшный сон для врага.

– Откуда тебе знать про Рубиновый полк? Ты что-то вспомнил?

– Нет, но в Дубовье была библиотека, да и врачи много рассказывали мне. Многие из них обошли полмира, прежде чем осесть в Дубовье. Они говорили, что лучшие защитники Кронграда – Рубиновый полк. Их главная цель – защита правящей династии и её резиденции. Они отмечены орденом с четырьмя рубинами. По преданию, когда ранят рубинового солдата, именно четыре капли крови успевает увидеть враг. Пятая капля призывает силу огня и поджигает воина вместе с его врагом. А лучшие защитники Белой Долины – Пылевые Волки, другими словами, пограничные войска. «Они станут незаметнее пыли, и оставят от врага только пыль», – дословно процитировал Ниов слова одного из известных сказаний. Истар задумался и замедлил шаг.

– Как ты думаешь, про кровь – это правда? – немного помолчав, спросил он.

– Не знаю. Так говорят предания.

– А на самом деле как?

– А на самом деле враг всегда падал замертво еще до того, как пролить и одну каплю крови огненных воинов.

– И там теперь служит мой сын?

– Да. И просто так туда не попадают.

Истар заволновался и погрузился в молчание. Весь этот разговор жадно ловили Авит и Алестр. Молодой и переполненный благородными идеями Авит схватывал на лету каждое слово, а на лице его дяди было недоуменное выражение. Наконец Авит произнес:

– А знаешь что, Ниов? А ты, наверное, раньше жил в столице, раз так хорошо это всё знаешь. Ты же не просто пересказываешь предания мудрецов Дубовья.

Ниов хмыкнул, а потом резко и уклончиво изрёк:

– Не уверен, что я вообще раньше жил до Дубовья. Теперь у меня только одна жизнь и ей всего четыре месяца.

– Зачем же ты тогда идешь сюда в поисках того, кем ты был?

Хитро завернул Авит, подумалось Ниову. А ведь он прав. Ниов не знает зачем и куда ему идти, и просто ищет смысл и цель жизни. А поскольку зацепиться больше не за что, он хватается за единственный факт его прошлой жизни – падение в Леду. И Ниову страстно хочется узнать, что толкнуло его на шаг в реку безумия.

Он чуть отстал от друзей и похромал к обочине. Нога, которая полностью не выпрямлялась в колене, заныла. Ниов рухнул в тени дерева, Алестр подхватил его, смягчив падение. Друзья остановились, чтобы отдохнуть и привести мысли в порядок. Благо, город был уже в нескольких сотнях шагов, а короткие тени редких деревьев говорили о том, что закат ещё нескоро.

Глава 2. Столица

Ещё десяток-другой шагов – и Ниов войдёт в этот пыльный, шумный, гомонящий, людный мир: такой представлялась ему столица все эти четыре месяца. Сердце заколотилось чаще. Его чувства, казалось, разделял только Авит. Юный и мечтательный, он благоговейно уставился на огромные распахнутые врата Кронграда. Их спутники неспешно тащились чуть позади и были заняты увлечённой болтовнёй. Ниов и Авит переглянулись.

– Ну, что?

Авит молча положил руку на плечо Ниову. Они словно делили одно волнение на двоих. Вместе они решительно зашагали к северо-западным вратам.

Стена лежала перед ними огромной и грузной грядой, словно смуглый древний исполин прилег позагорать в закатных лучах. Старые камни прерывались воротами, а над ними – башенкой из более светлых камней. Было ясно, что возраст башенки и ворот просто младенческий по сравнению с вековой историей стены. За ней надёжно скрывался город, в который попасть можно было лишь через шесть ворот по периметру крепостных стен. Искрясь бронзовыми отблесками в угасающем солнце, каменные стены взбудоражили в груди Ниова необъяснимое волнение. Возможно, там, за ними его покорно ждёт его прошлое, которого он не помнит.

Он снова взглянул на Авита. Увлечённый юноша восхищался величием столичной крепости. Если Ниов пришёл сюда за былым, то мечты Авита несли его сюда в надежде найти здесь будущее. Ниов оглянулся на Алестра и Истара – их внимание тоже захватила колоссальная стена.

Налюбовавшись монументальным сооружением, Ниов опустил глаза к Северо-западным вратам. Помимо важных патрульных в броских костюмчиках здесь стояла четверка ребят посуровее. Их форма была темно-оливковой, а сверху неё были наброшены коричневые плащи. В руках они держали посохи, которые, Ниов не сомневался, были гораздо более серьезным оружием, чем казалось на первый взгляд. Стражники уже заметили четверку глазеющих путешественников и не спускали с них глаз. Грозный вид дал понять: будет жёсткий допрос и, возможно, досмотр. Ниов направился к вратам, за ним последовали остальные. Приближаясь, Ниов заметил, как на груди одного из постовых, с правой стороны, где плащ был немного откинут, блеснула алая искра.

– Добрый вам вечер, стражники! – первым заговорил Ниов, по привычке ниже наклоняя голову, укрытую капюшоном. Тщетно: всё равно ведь потребуют снять.

– Доброго здравия, путник. Покажи свое лицо, – приказал тот, кто, вероятно, был начальником их смены.

Ниов медленно снял капюшон и спокойно взглянул в глаза патрульному. Тот не дрогнул, хотя и переглянулся мельком с соратниками. Сразу видно, люди подготовленные. Рубиновые – а у Ниова не было сомнений, что это были они – вглядывались в лица его спутников.

– Покажи, что под накидкой. Оружие?

Ниов спокойно скинул плащ и обернулся кругом, давая себя досмотреть.

– Теперь ты, – страж кивком указал на Авита. Тот покорился, продолжая благоговейно пялиться на солдата. Затем ту же процедуру прошли и Истар с Алестром. Но допрос не закончился:

– Зачем в столицу?

Истар затараторил:

–Понимаешь, уважаемый, сын тут у меня. Жена моя ушла, а куда мне одному деваться! Вот я к сыну и пошёл, – слова беспорядочно сыпались, как горох из перевёрнутого мешка, – а он у меня тоже защитничек! Как вы, уважаемый, рубиновый тоже. Найти бы мне его, вот сердце б и порадовалось! Как казармы ваши-то разыскать, не подскажешь, уважаемый воин?

Суровое лицо чуть потеплело.

– А эти все с тобой, что ль?

– Да, это мои все, мои! – разволновавшись, снова закудахтал Истар, – меня Истаром величай. Истар Гурд я. Этот вот, Алестр, сосед мой, добрый человек, рукастый резьбяр. А это племянничек евойный, смотри, добрый воин, – он подтолкнул Авита поближе к стражнику. – Мечта у него знаешь, какая? Тоже солдатиком стать хочет, Родину боронить.

Стражники хмыкнули. Главный спросил, подбирая слова:

– А этот… раненый который, кем тебе будет, отец?

Истар замялся, и это покоробило Ниова.

– Это мой… друг тоже хороший. Пусти нас, добрый воин, ноги уже не несут.

– Куда пойдешь, отец?

– Где казармы рубиновых? Туда мне надо, сын у меня там.

– Путник, казармы полка – это государственная тайна, я не проведу тебя туда и путь не укажу. Всё, чем помочь могу – напишешь письмо сыну, я передам. Как зовут-то его?

– Йорег Гурд сынок мой зовется, не видал его уж четыре годочка. Смилуйся, добрый страж, передай весточку.

– Йорег Гурд? Его я знаю. Все его знают. Ну, ладно, не задерживайте. У меня служба. Туда вон проходите все четверо во врата, там впишете себя в книгу прибытия. Киракс, проводи! – Тут же один из порхавших неподалеку «попугайчиков» отделился от стайки патрульных и подбежал к гостям столицы. Он наткнулся на нескрываемое презрение четверки рубиновых, поэтому поспешил выполнить приказ. Начальник бросил вслед Истару, – Я сменяюсь, когда лучи солнца перестанут падать на стену. Буду ждать тебя с письмом на той стороне ворот. Талем моё имя. До встречи!

– Благодарствую, добрый воин Талем! Спасибо и вам, доблестные солдаты! Бывай, я приду на закате!

Истар затрепыхался в благодарностях и поклонах, а потом поспешил за Кираксом и остальными к писарю, который вел книгу прибытия.

Ниов не ошибся: каменный муравейник гомонил, копошился и звенел. Перед закатом горожане спешили засветло закончить свои дела и попасть домой. Оглядевшись вокруг, Авит поинтересовался:

– Куда нам теперь?

– Кажется, придется ждать Талема. Денег на гостиницу у меня нет.

– Да не волновайтесь вы, друзья, – подал голос Истар, – сын весточку получит и придёт. Он не может не прийти.

– Ага, получит. Нужны мы шибко Талему твоему. Вон, рожа суровая какая, – угрюмо пробурчал Алестр, – сейчас мы тут достоимся, потом впотьмах нас твои распрекрасные рубиновые в тюрягу какую и упекут.

– Зачем в тюрьму? Тут нет комендантских часов, мирное же время, – возразил Ниов. – Стой смирно, раз уж пришел. Нам ничего больше не остаётся.

Четвёрка озиралась по сторонам настороженно, даже как-то враждебно. Все здесь было каменным, пыльным, незнакомым. Горожане безразлично сновали мимо, на город упорно наползали сумерки, но Ниову казалось, будто каждый норовит разглядеть под накидкой его шрамы. Становилось прохладнее. Он сильнее закутался в шерстяной плащ и похромал в сторону. Нога разнылась, и Ниов уселся на ступеньку ближайшего домика, в котором разместилась какая-то торговая лавка. Наконец на мощёной улице показалась знакомая фигура. Талем вернулся один, что совсем не обнадёживало. Он успел переодеться в гражданскую одежду, но посох и орден по-прежнему были с ним.

– Не могу порадовать тебя, Истар. Йорег сегодня на ночной смене на юге, у Пылевых ворот, он только заступил на дежурство. Твоё письмо у меня. Ты сможешь увидеться с ним только завтра на рассвете.

– Ой, незадача, вот так дело! – запричитал Истар.