Сломанные вещи

А теперь – нате вам: я всё же нашла того самого робота, и он оказался даже лучше, чем в моих смутных воспоминаниях. Совсем как человек. И ещё этот голос, от которого я готова растаять и растечься по полу. Просто какая-то подлость – жить в одной квартире с таким… эм, существом, в то время как у меня нет и не предвидится ни секса, ни, тем более, отношений.

Дэн собирает пустую посуду и уносит на кухню, а я закуриваю, старательно избегая взглядом мужчину, что не так-то просто, когда он сидит напротив меня. Всё нормально, я спокойна. Подумаешь! Что я, роботов, что ли, не видела?

Когда моё блуждание взглядом где угодно, кроме него, становится слишком продолжительным, я всё-таки бросаю взгляд на мужчину и мельком улыбаюсь. Типа, мы тут сидим эдак по-приятельски. Его губы вздрагивают в ответной улыбке – и не успеваю я разумно всё обдумать, как уже слышу свой голос будто со стороны:

– Как ты себя чувствуешь? Лекарства помогли?

– Да, спасибо. – Его дыхание стало легче. Да и в целом он выглядит более оживлённым.

Не удержавшись, я снова улыбаюсь ему – то ли от того, что нервничаю, то ли потому, что надеюсь выманить у него в ответ ещё одну улыбку, пусть даже она будет только из вежливости. Тем не менее, получилось: уголки его губ вздрагивают, а больше всего улыбка заметна по глазам. Не знаю, это его так запрограммировали или что, но выглядит искренне и подкупающе. Когда он улыбается, то кажется располагающим к себе парнем, у которого под обликом сурового военного скрывается чувство юмора и лёгкий характер.

Боги, как хорошо, что я приняла успокоительное: сижу наедине с полуголым мужиком, переглядываюсь с ним, разговариваю – и всё в порядке, даже не краснею. Фух… Ничего, это только поначалу неловко, а потом я к нему привыкну, и всё будет отлично. Я справлюсь.

9.

Вернувшийся с кухни Джанки вновь занимает вращающееся кресло справа от меня.

– Так что? – я киваю на робота. – Можно починить?

– Аха. Есть пятая десятка… – В ответ на мой недоумевающий взгляд Дэн терпеливо поясняет: – У него форсированная шестнадцатая. А энто десятая. С пятым классом защиты. Крепкая.

Десятая, хм… Чем старее серия псевдо-органики, тем более она несовершенна: выше шанс, что не сработает модификатор, а то даже может случиться откат, когда ткани неожиданно начинают деградировать, возвращаясь в исходное состояние биомассы. Тогда или заменять всё более дорогим материалом, или, если денег нет, регулярно ходить на поддерживающие уколы модификаторов. Может, из-за подобных страшилок я так и не решилась что-нибудь себе поставить.

Но, вообще, десятая серия считается приемлемой, её и сейчас предлагают в клиниках. Конечно, все говорят, что ставят исключительно семнадцатую, – как только появляется новинка, никто не признается, что использует старьё. Но ведь сказать можно что угодно, а раз десятка популярна, значит, она вполне надёжная. Да и армейская органика должна быть качественной.

– Ну ладно. Вроде ж нормально, да? – я кошусь на робота. Он наблюдает за нами спокойно, будто обсуждение вовсе не про него.

– Тока партия – минимум два кило. Шамра – две штуки.

– Всего две тысячи? Ты ж говорил, эта бронированная ещё дороже обычной?

– Места нужно шнать, – Дэн усмехается довольно. – Чёрные у своих же шнырят и сдают на сторону – дёшево, штоб быстрее скинуть.

– Ну так отлично! Бери. Излишки оставишь себе. Пустишь на установку чипов. Кому-то повезёт.

– Больно щедро.

Понято, что такой вариант ему не нравится. Джанки ненавидит быть должным – это осталось от прежней жизни в Порту, где долг означает, что ты обязан вернуть его во что бы то ни стало.

– Пусть это будет премия за работу. Чем я хуже твоих заказчиков? Имею право накинуть сверху.

Он раздумывает.

– Оставлю тебе. В морозилке. Вдруг надо будет.

– Уговор. Тогда давай чинить?

Однако Джанки, наоборот, располагается удобнее, закинув лодыжку одной ноги на колено другой. Постукивает пачкой папирос по тыльной стороне ладони.

– Не, мисса, спервой давай ту историю, што ты от меня шхерила. А уж потом решу, делать или нет.

Да уж, Дэна явно зацепило, что я скрыла от него события на Одде. Врала ему в лицо, будто ничего не помню. Я бы на его месте тоже обиделась.

Что ж, я тяжело вздыхаю, собираюсь с мыслями и начинаю:

– Два года назад я поехала в шале на Одде. Покататься на лыжах.

Дэн, вытаскивая папиросу, саркастически передразнивает:

– «В ша-але».

– Ну хорошо, в гостиницу, если тебе так больше нравится.

– Аха, – он прикуривает от спички, – с такой-то бахатой шварыдой только «в ша-але» кататься.

– Вообще-то это неважно!

– Важно! Я ещё впервой грил, што он чмо. Но ты ж у нас умнее лоцмана, те ж надо переться в любую херню! Вот как щас.

Я раздражённо закатываю глаза – ну да, давайте прилюдно обсуждать мою личную жизнь и тыкать носом в неудачи!

В ответ на мою реакцию Дэн складывает руки на груди, бурчит:

– Лады, шкнулся.

Однако меня уже понесло в оправдания – чёрт, как всегда. Почему я всё время чувствую себя виноватой?

– Дело было не в нём. Я с детства видела Одду из окна, мечтала туда съездить. А тут подвернулось это приглашение, я и согласилась. Ты же сам говорил, что нужно выбираться из дома. Так вот. В итоге мы поссорились, он уехал, а я осталась.

Джанки раздражённо хмыкает. Да уж, моё знаменитое, эпично проваленное свидание! К тому же единственное в жизни, но это уточнять необязательно. Секс не получился, разочарованный кавалер уехал, я вусмерть перепилась текилой в гостиничном баре, позвонила Дэну среди ночи, рыдала в трубку, а ещё грозилась немедленно пойти в горы, найти орлиное гнездо и выброситься оттуда в пропасть. Точнее, это Джанки мне потом так рассказывал, а я этого разговора вообще не помню – и это замечательно, потому что я могла наговорить лишнего. Ну, судя по тому, что я дошла до подобных идей. Но если я не помню – значит, и не стыдно. Какие ещё орлиные гнёзда? Не было такого!

Вот и сейчас я старательно игнорирую реакцию Дэна, продолжая как ни в чём не бывало:

– Утром меня разбудил сильный толчок, чуть с кровати не сбросило. Я не поняла, что это, хотела обратно заснуть, но в коридоре так орали… Сначала решила, что ссора, а потом услышала слово «землетрясение». И ещё про лавину. Ну, тут уж я выползла из кровати и пошла в коридор выяснять. Мимо бежала женщина, сказала, что взрыв. Она побежала к лестнице, а я – за ней.

Когда я замечаю, что робот тоже внимательно слушает – по-прежнему наклонившись вперёд, не отрывая взгляда от моего лица, – сразу забываю половину словарного запаса. Боги, вы только гляньте на этот рельеф плеч… Так, лучше я буду смотреть на Дэна, это как-то привычнее.

– На улице был туман, ничего не видно. Пасмурно, снег. Какие-то звуки – только потом поняла, что выстрелы. Я остановилась… Ну, вообще, если честно, ночью я, конечно, перебрала, поэтому… Ноги малость заплетались. Но в итоге это меня и спасло, потому что та женщина побежала вперёд, через двор – и тут её застрелила эта чёрная хрень.

– Пулемёт, – подсказывает робот.

– Это не было похоже на пулемёт.

Он рассудительно говорит:

– А на автоматическую самонаводящуюся турель 4-Ан, оснащённую пулемётом Виктория-63?

– Возможно, – я поджимаю губы. – Значит, её застрелила турель.

Робот опускает взгляд на свои ногти, ковыряет там какой-то заусенец и говорит себе под нос:

– Пулемёт. Турель отвечает только за движение по траектории.

Я раздражённо повышаю голос:

– Он что, стреляет сам по себе?

– Да, – мужчина поднимает взгляд. – Турель реагирует на движение, а пулемёт – на источник тепла.

Голос-в-голове издевательски тянет: Ну ты и тупая – спорить с военным роботом об оружии!

Я несколько секунд смотрю на мужчину, прищурившись, но в итоге вздыхаю, сдавшись.

– Ладно. Значит, это была такая чёрная херня, похожая на паука. Непонятно, откуда она взялась посреди двора гостиницы. Я решила, что поднялась из-под земли, других вариантов нет. И вот та женщина бежала, а потом – выстрелы, и она лежит. Меня парализовало. Я смотрела на эту штуку и думала, что сейчас она меня тоже заметит. Но она не двигалась. И вроде всё было нормально, но тут за спиной раздался шум, голоса… Другие люди вышли из шале… И вот зря ты критикуешь мою текилу, – я указываю пальцем на Дэна, – потому что она меня спасла. Если бы я была трезвая, точно начала бы рассуждать, думать… А бухая я реагирую на автомате. Я повалилась в снег – чуть рёбра себе не отшибла, – а эта гадость тут же повернулась к нам, с таким противным скрипом, защёлкала и начала стрелять.

Я замолкаю, перевожу дыхание. В моей жизни было много хреновых моментов, которые я бы хотела забыть, и поездка на Одду – точно из худших.

– Они кричали. Я уткнулась в снег, ничего не видела. Думала, отморожу себе лицо. Потом эта штука поскрипела в другую сторону, снова стреляла. Затем непонятный шум, и всё затихло. Когда я подняла голову, то увидела, что чёрной штуки больше нет – она валялась на земле неподалёку. Тогда я встала и пошла через двор, к выезду с территории. Всё ждала, что меня вот-вот застрелят. Кажется, снова был взрыв. Или землетрясение. Потом я увидела ещё одну. Точнее, как раз не увидела, потому что её присыпало снегом, а только вдруг услышала этот звук – такой тихий скрип. И она повернулась ко мне. Я остановилась, а она начала щёлкать – то ли раскручиваться, то ли как там она работает… Но тут меня что-то толкнуло…

На мгновение я прерываю свой вдохновенно-запутанный рассказ, перевожу взгляд на Дэна и вижу его скептическое выражение лица.

– Я клянусь тебе, всё так и было! Ну, или почти так, я не очень помню. Но главное, что там была ещё одна турель, и она бы точно меня застрелила, если бы не он, – я указываю на робота.

Воспоминания о тех событиях кажутся мозаикой, в которой не хватает половины кусочков. Вот я стою и смотрю, как эта штука поворачивает ко мне чёрный ствол, припорошённый снегом. Огромный – потому что я смотрю прямо на него и не замечаю ничего другого. Думаю, что нужно бежать или хотя бы упасть на землю, но тело не слушается. А в следующую секунду в правый бок что-то больно врезается, и мир опрокидывается.

Перед глазами мельтешат оттенки серого – словно безумный калейдоскоп, – а левый бок обдирает колючая корка снега, пока меня волочёт по земле.

Следующий кусочек. Меня вздёргивает в воздух и прикладывает спиной к болезненно-твёрдому. Перед глазами появляется мужское лицо. Он склоняет голову – волосы ложатся на правое плечо, – разглядывает меня пару секунд, а потом исчезает из поля зрения.

Оставшись одна, я поначалу бессмысленно пялюсь в пространство, затем принимаюсь озираться по сторонам, чтобы понять, где я. Оказывается, мужчина усадил меня спиной к автомобилю, сверкающему глянцево-чёрной краской. Под руками – снег настолько холодный, что пальцы сводит. Джинсы и футболка промокли. Я замечаю странный звук, а потом понимаю, что это стучат мои зубы.

Ещё один кусочек. Со стороны шале быстро надвигается плотное коричневое облако. Неправдоподобно чёткая граница. Разве дым может так выглядеть?

Чья-то рука дёргает меня вверх, подхватывает под грудью и несёт. Я вижу белый снег, ноги в чёрных штанах и военных ботинках и мои собственные – болтающиеся в воздухе. Дышать трудно, и кажется, что держащая на весу рука сейчас сломает мне рёбра. Желудок после ночной попойки пытается то ли завязаться узлом, то ли превратиться в камень.

Затем, почти мгновенно, мир вокруг исчезает. Остаётся лишь коричневый дым. Тело становится невыносимо тяжёлым. Единственное, чего мне хочется, – чтобы этот человек оставил меня в покое, позволил лечь на землю и уснуть. Кажется, перед тем, как я окончательно отключилась, снова слышала этот звук – механический щелчок, одно воспоминание о котором и сейчас замораживает страхом, – и рука наконец-то меня отпустила.

А дальше я пришла в себя в больничной палате со светло-голубыми стенами.

Из воспоминаний меня выдёргивает голос робота:

– Повезло, что центр 2-4755 находился в глубине страны, никогда не подвергался атакам и, наверное, поэтому не был рассчитан на серьёзное противостояние. Виктория-63 – модели устаревшие и медлительные.

– И ещё был газ, – я смотрю ему в лицо. – Но на тебя он не подействовал. Тогда зачем они его использовали? Они ведь должны были знать, что это бесполезно?

– Возможно, это был протокол на случай нарушения режима секретности объекта. Или сотрудники запаниковали и активировали все доступные уровни защиты.

– В любом случае, спасибо, что помог. В тот раз я была не очень в кондиции, чтобы это сказать.

Мужчина кивает. Мои щёки теплеют, и, чтобы скрыть смущение, я беру со стола пачку сигарет и принимаюсь крутить в пальцах.

– В общем, очнулась я в больнице Промышленного района. Сначала решила, что перепилась до глюков. Наверняка текила была настояна на неправильных кактусах, и всё это мне приснилось. Но когда я спросила врача насчёт гостиницы – оказалось, она и вправду разрушена, все погибли, якобы из-за лавины. Тут бы мне промолчать, конечно, но я сдуру ляпнула, что была там. А теперь – оп, и сама собой оказалась в больнице, какое чудо. Буквально через полчаса в моей палате уже был какой-то мутный хромой мужик, устроил чуть ли не допрос, а мои вопросы, кто он вообще такой, демонстративно игнорировал. Я сразу решила, что военный. Ну, или из комитета безопасности, что, в общем-то, одна хрень. Тут у меня хотя бы хватило мозгов сообразить, что всё это не просто так и мои глюки – совсем не глюки, а про лавину – враньё. Мужику я настаивала, что в шале утром проснулась от шума, спустилась на первый этаж, потеряла сознание и ничего не помню. В конце концов он отстал. Сказал, что, даже если мне что-то показалось, не нужно беспокоить родных этими фантазиями и, тем более, наживать себе дешёвую популярность в сети на столь ужасной трагедии. Я решила, что он вообще-то прав и не стоит никого втягивать… в такое. То есть, – я поворачиваюсь к Дэну, – мне, кроме тебя, и втягивать некого. Не сердись?..

Джанки проходится пальцами по шевелюре, глубоко вздыхает. Открывает пачку папирос.

– Мисса, как ты умеешь в такое впереться, а?

Посмотрев на него, я тоже закуриваю. Сейчас мне определённо нужна успокаивающая доза никотина. Может, даже две подряд.

– Позже я добралась до армейской сети, узнала, что на Одде был какой-то секретный объект. Писали скупо: якобы он был атакован армейскими роботами, которые в результате неизвестных неполадок вышли из-под контроля. В тот же день появилось объявление о розыске трёх андроидов. Очень странное: ни моделей, ни характеристик, указано только, что экспериментальная партия. Я соотнесла эти явления между собой и решила, что у меня есть шанс найти, – киваю на робота, – его.

10.

Дэн выдыхает носом облако дыма и поворачивается к роботу:

– Твойная история?

Я ободряюще улыбаюсь, и мужчина начинает размеренно:

– Шале «Снежное покрывало» являлось прикрытием для научно-технологического центра 2-4755. Нашу серию там разработали и создали. В тот день восьми экземплярам провели модификацию физического носителя операционной системы. По всей видимости, во время процедуры были допущены ошибки в настройке параметров. В результате некоторые экземпляры атаковали инженеров. Пять были ликвидированы. Оставшиеся, включая меня, приняли решение покинуть НТЦ. Кто-то из сотрудников активировал систему защиты периметра, чтобы воспрепятствовать этому.

– А как ты был ранен? Та штука в тебя всё-таки попала?

– Нет, это было раньше. Сразу после модификации. Была перестрелка.

– Сколько убил ты? – Дэн уже принялся за своё любимое занятие: наматывать и разматывать цепь на руке. Металл щёлкает через равные промежутки времени. – Чёрных? Гражданских?

– После модификации я никого не убивал, – мужчина смотрит настороженно.

– Никого, – в тоне Джанки не слышно вопроса, лишь скепсис.

– Я понимаю, что это звучит неправдоподобно, но я ничем не могу подтвердить свои слова.

– Он не убил меня, – встреваю. – И даже помог.

– Кстати, с чего?

Робот раздумывает, говорит неуверенно:

– Госпожа смотрела на пулемёт так же, как те люди, раньше, смотрели на меня. Это вызвало неприятные эмоции, не знаю точно какие. У меня возникло желание воспрепятствовать происходящему.

Дэн бросает короткий взгляд на меня.

– Потом?

– Покинув территорию НТЦ, я спустился с Одды и направился к Бергену. Конечно, это был опасный вариант, потому что очевидный, но другие города далеко, а я был повреждён. Решил, что в текущих условиях заодно помогу госпоже, – робот кивает на меня. – Она не приходила в сознание…

Заметив, что Дэн уткнулся лицом в ладонь и страдальчески мычит, мужчина недоумённо замолкает.

Джанки косит на меня одним глазом из шнуды и бормочет:

– «Госпожа», твою ж за ногу…

Закатив глаза, я делаю вид, что вся эта пантомима ко мне не относится.

– Я неверно выразился? – робот хмурится.

Однако Дэн не реагирует на него – отнял ладонь от лица, но по-прежнему укоризненно смотрит на меня.

– Скока раз ты уже чуть кони не двинула, а, «госпожа»? По жопе бы те дать, да жалко.

Я растягиваю губы в ехидной улыбке.

– Спасибо, хоть кому-то «жалко» меня бить.

Ноздри Джанки вздрагивают, челюсти чуть заметно сжимаются. Каждый раз бесится, если затронуть тему рукоприкладства. Наконец отпускает взглядом моё лицо и поворачивается к роботу.

– Ладн, дальше.

Мужчина, ещё немного посмотрев на нас, продолжает:

– Приблизившись к городу, я пошёл вдоль границы на юг. Пока добрался до района без пропускного режима, уже стемнело. Отнёс госпожу к больнице. Нашёл пустующую квартиру. Как я понял, хозяйка умерла. Планировал провести там несколько дней, чтобы восстановиться и уйти дальше от Одды, но затем решил, что не стоит рисковать. По крайней мере, у меня было укрытие и продукты. Через пять месяцев туда пришли люди, и я нашёл другую квартиру. К тому моменту из-за повреждений и нехватки питательных веществ моё состояние ухудшилось настолько, что покидать Берген было неразумно. Сменив ещё несколько квартир, в итоге я оказался там, где госпожа нашла меня сегодня.

– Где? – Дэн смотрит на меня.

Вот чёрт. Нехотя бормочу:

– Роторный проулок. Если тебе это о чём-нибудь говорит.

– Мне?! Мне энто грит, што ты впёрлась уже в самый Порт посреди ночи. Просто… – он возмущённо запинается. – Просто, блядь, я не шну, как ты ещё живая.

– Вот видишь, значит, мне необходим телохранитель. И какое совпадение – у нас есть подходящий кандидат, – я указываю на мужчину, который спокойно наблюдает за происходящим.

– Те башку надо на место ставить, а не «кандидата». Хотя… – прищурившись, Дэн оглядывает робота. – Мож, с таким мужиком ты бы дома сидела, а не шлёндрала хер пойми где.

– Точно! Значит, давай его чинить.

– Да погодь ты! Решить надо толково…

– Что именно?

Вместо ответа Дэн подпирает челюсть кулаком, мрачно уставившись на мужчину. Наконец изрекает:

– Попадался на камеры?

Тот кивает.

– Отслеживания по внешности нет. Я уверен.

Вот насколько всё-таки Джанки лучше меня приспособлен к жизни – я даже и не подумала об этом. Вечно порхаю в мечтах и не задумываюсь о практических деталях. Очень мне повезло, что у Дэна хватает мозгов на подобное, тем более, что сейчас-то меня и вовсе клонит в сон.

– Прям «уверен»?

– После того, как в первое из моих укрытий пришли люди, я покинул его, – мужчина запинается, затем продолжает ровным голосом: – Проанализировав ситуацию, решил, что нерационально прятаться дальше и стоит сдаться. Поэтому я вышел на улицу и направился к работающей камере уличного слежения. Постоял перед ней минут десять, однако никакой реакции не последовало – ни полиции, ни военных.

Дэн говорит скорее утвердительно:

– Ты сделан с кого-то? – и кивок робота он воспринимает как должное. – Если они кинут фотку в базу, камеры будут шухерить на того мужика.

– Я тоже предположил, что объяснение в этом. Вероятно, в проекты повышенного приоритета нельзя посвящать другие организации, в том числе полицию.

– И ещё чёрные бесятся, когда их тычут мордой в ихнюю лажу.

Мужчина кивает с готовностью.

– Насколько я видел эту систему изнутри, там распространена практика скрывать допущенные ошибки. Тем более, за секретные проекты отвечают высокопоставленные люди.

Смотри-ка, они уже нашли общий язык. И, кажется, пришли к какому-то выводу. Одна я чувствую себя тупой на этом празднике взаимопонимания.

– А можно мне объяснить?

Дэн приглашающе кивает роботу, и тот поясняет:

– Система уличного видеонаблюдения входит в зону ответственности полиции. Если камеры раз за разом будут срабатывать на определённого человека, патрульные начнут задавать вопросы, почему его не привлекают к ответственности, но и не убирают из базы преступников. Тем более подозрительно, если в этом будет замешан Военный комитет.

– А. В смысле… Ты выглядишь как кто-то другой? Но военные не хотят объяснять полиции, как так вышло. Но подожди, разве они не могут сказать, что ты – просто робот? Ведь есть куча роботов с внешностью реальных людей, достаточно оформить разрешение на использование.

– Больно похож на живого, – Джанки качает головой. – Я так шну, по правде его сканеры не видят. Про такое начнут болтать. А у шавок всегда шнырят журналюги, тут же тиснут в новости, ещё и с фотками, и вся секретность пойдёт к херам. За такое всех генералов вые… – глянув на меня, он запинается. – Того.

– Зацензурил прям без палева, – я было усмехаюсь, но тут же подскакиваю от пришедшей в голову мысли. – В армейской базе написано, что на Одде все роботы ликвидированы. Взрыв уничтожил секретный объект и всё вокруг. По официальным данным их нет.

Мы все задумчиво переглядываемся. В глубине души я надеялась увидеть на лице робота радость и облегчение, но – никаких эмоций. Это разочаровывает.

– Типа, чёрные пришхерили энту историю?

– Не, ну а что? У них пропали дорогущие роботы. Отследить нельзя, – я непроизвольно смотрю на левую руку мужчины, на которой нет браслета чипа. – По внешности искать нельзя. Военные подождали – ничего не происходит. Ну, они и решили списать всё на взрыв. Концы в воду, никому не нужно отвечать за утерянное имущество.

– Ты ж грила, объявление?..

– Так там никаких деталей! Это просто я догадалась, потому что видела, что военные врут. У них написано: «свидетелей нет», – а вообще-то есть я. И он. Вот я и подумала, что он и есть робот. А в самом объявлении сказано так, общими словами: награда за любые данные о местоположении каких-то андроидов, которые непонятно как выглядят. Будто это для проформы.

Мы с Дэном изучаем мужчину, который смотрит на нас совершенно спокойно. Должно быть, привык к подобным взглядам. Хотела бы я иметь такое самообладание! Выглядеть уверенной в своих силах и крутой, как бронетанк. Конечно, для этого нужно иметь хоть какие-то силы…

Однако тут я отвлекаюсь на поразительную мысль:

– Погоди, если у тебя всё тело… Ну, детали идентичны человеческим, значит, ты – полностью органическая копия конкретного человека? То есть не как обычно, когда на заготовку натягивают органику с внешностью человека, а прям целиком? – дождавшись кивка мужчины, выпаливаю возбуждённо: – Но ведь это запрещено! Нельзя копировать тело больше двадцати процентов, репродуктивные клетки, эмбрионов… И мозг. – Ошеломлённая, смотрю на мужчину. С недоверием спрашиваю: – У тебя есть мозг из псевдо-органики?

Робот кивает совершенно спокойно. Я оборачиваюсь к Дэну, он цыкает и качает головой:

– Такое в новостях не пишут.

– На основании разговоров наших инженеров и техников я сделал вывод, что сконструировать искусственный мозг с нуля они не способны, а вот скопировать с органического объекта могут. Хотя, насколько я понял, это неэтично и, кажется, нелегально.

Я мелко киваю, подтверждая:

– Ага, точно нелегально! Ахуеть… – невольно расплываюсь в улыбке.

– И што ты лыбишься? – на лице Дэна нет ни грамма радости.

– Да блин, интересно же! Подпольные военные эксперименты! Я только в книжках читала про подобное, а тут – вот! Подожди, а у тебя есть его воспоминания? Того, с кого тебя делали? Кстати, он кто вообще?

Робот и Джанки говорят одновременно:

– Капитан армии второй степени. У меня нет его воспоминаний.

– Мисса, херню-то не пори.

Но Дэну с его скептическим здравомыслием не охладить мой восторг так просто, меня уже понесло в оживлённую болтовню:

– Ну мало ли!.. А навыки? Вот это прыгать по крышам и прочее?

– Я не понимаю вопрос.

– Тебе можно прям в мозг закачивать прошивки?

– Нет.

– Тогда откуда ты знаешь, что делать?