Сломанные вещи

Жар бросается в лицо, и вот теперь я точно покраснела. Дотянувшись до Джанки, нелюбезно пихаю его кулаком в плечо.

– Хэй, что за хрень?!

Посмеиваясь, он разматывает с руки цепь. Оставляет её на столе, тушит окурок, берёт что-то вроде тонкой отвёртки, поднимается и подходит к роботу.

– Давай поломки.

Мужчина наклоняет голову и убирает волосы с шеи.

Джанки склоняется над его затылком, присвистывает. Тычет концом отвёртки в основание черепа – туда, где обычно стоит порт.

В следующее мгновение робот уже сжимает его кисть, сильно вывернув запястье, отвёртка падает на пол с тонким «звеньк», я испуганно вскакиваю с кресла… Дэн болезненно морщится, однако не шевелится и говорит спокойно:

– Без руки чинить не умею.

Мужчина сразу отпускает его, показывает открытые ладони.

– Прошу прощения. После модификации у меня снизился болевой порог, поэтому реакция чрезмерна.

Дэн разминает руку, хмурясь.

– Всё наживую?.. Почему не убрал чувствительность?

– Я сам не могу. Только через систему.

А я стою и смотрю на этот диалог с открытым ртом. За четыре года я ни разу не видела, чтобы Дэн спокойно реагировал на агрессию в свой адрес. Что за чудеса такие? Да он даже на слова срывается в два счёта, а тут – робот чуть ему руку не сломал, а Джанки хоть бы хны. Единственное объяснение, которое я могу придумать, – он воспринимает находящегося перед ним мужчину как увлекательную техническую новинку, а такое Дэн обожает.

Он снова склоняется над затылком робота, на этот раз не пытаясь прикоснуться:

– Сам удалил?

– Нет, это сделал другой экземпляр.

– Почему?

– Хотел помочь. Мы знали, что базовый алгоритм уничтожения ликвидирует именно порт.

Так, а чего я-то стою без дела посреди комнаты? Любопытно же!

Голос-в-голове шепчет: Ты только что от него отошла – и снова хочешь подойти? Для девушки неприлично так откровенно показывать интерес к мужчине. Что о тебе подумают?

Однако я отмахиваюсь: Он вовсе не «мужчина»! Речь про починку, я должна быть в курсе.

Так что я тоже подхожу и заглядываю. Вместо маленького круглого разъёма – рана с рваными краями, словно порт выдрали из тела вместе с кожей, которая его окружает. Стоит вообразить подобное, как по моему собственному затылку пробегает фантом боли, аж передёргивает.

В середине углубление, в котором виднеется какая-то грязь, наверное, засохшая кровь, и среди этого всего – тёмный матовый материал. Насколько я помню устройство системы, это должен быть нейроконнектор, к которому с одной стороны крепится порт, а с другой – сходятся все эти проводки в мозгу, как их там по-научному называют.

Кожа вокруг кажется воспалённой: края бордовые, припухшие и с виду болезненно-твёрдые. Однако кое-где среди корки заживающей раны виднеется розовая ткань рубца. У этого робота заживают повреждения?.. Всё это выглядит так неожиданно, особенно в сочетании с его нездорово-горячей кожей, пульсом, дыханием и прочим, что, повинуясь внезапному порыву, я наклоняюсь к сидящему мужчине и заглядываю в лицо.

– Слушай, а ты, вообще, уверен, что не человек? В смысле, откуда ты знаешь?

– У меня внутри четыре пули. Я уверен. – При виде моей шокировано вытянувшейся физиономии он поясняет: – Я предупреждал, что повреждён.

– Покажь, – выдыхает Дэн с восторгом.

Ну всё, у Джанки от энтузиазма уже глаза засияли. Вот только непривычно, что при этом перед ним не какие-то металлические детали, а вроде как человек.

Мужчина поднимается – неторопливо, с усилием. Аккуратно снимает куртку и вешает её на спинку кресла. Поворачивается к нам спиной. На футболке – четыре отверстия, диагональю от левой лопатки до поясницы. Вокруг – блеклые пятна крови, футболку явно стирали. Я не спец, но кажется, что крови было до странного немного.

– Ты же говорил, что пуленепробиваемый?

– Это крупный калибр. И я до сих пор функционирую, – он берётся за ворот футболки, одним движением стягивает её через голову и бросает на спинку стула, к куртке.

Дэн тут же бесцеремонно разворачивает его спиной к свету и склоняется, чтобы лучше рассмотреть отверстия, прикасается к краям углублений в коже: они тоже выглядят как наполовину зажившие, наполовину воспалённые. Хмурится, задумчиво потирает скулу тыльной стороной шнуды.

Чёрт, не успела я остыть с прошлого раза, как физиономия снова краснеет. Лета, да возьми же себя в руки! Это всего лишь робот! Полуголый, крепкий, мускулистый… и просто идеальный. Серьёзно, военные инженеры постарались на славу, будь у меня секретная информация, я бы в два счёта всё ему рассказала. Даже если бы он не захотел слушать, я бы всё равно бежала за ним и на ходу выдавала государственные тайны одну за другой.

Накачанный в меру: рельеф мышц заметен, но он выглядит естественно, а не как гипертрофированные мускулы любителей натолкать себе под кожу килограммы псевдо-органики. И волос почти нет – хорошо, я терпеть не могу мохнатых мужиков. Вот разве что слишком бледный, это бросается в глаза по контрасту с Дэном. В последние годы Джанки почти не выходит из дома, но всё равно кажется загорелым.

Тем временем Дэн включает стоящий на столике неподалёку аппарат – тот беззвучно вспыхивает зелёным огоньком – и тянет мужчину развернуться, чтобы можно было дотянуться до его спины двумя манипуляторами. А поскольку я смотрела на поясницу робота – ну там ведь дыра от пули, вот я и смотрела, – то теперь мой взгляд упирается в его живот. Рельефный такой, а от пупка спускается полоска тёмных волос и ныряет за ремень штанов…

Шею мгновенно обливает жаром, я прокашливаюсь, тороплюсь поднять взгляд. Но теперь он цепляется за соски со светло-коричневыми ареолами. Да что за чёрт!..

Голос-в-голове мурлычет сквозь зубы: Лета, кончай пялиться, все заметят.

Финальный рывок в попытках найти пристойный участок тела – выше груди он точно будет! – и я натыкаюсь прямо на внимательный взгляд робота. Всё это время он смотрел на меня?!

Сердце подскакивает куда-то в горло, и я тут же утыкаю взгляд на комод в углу. Говорите, это настоящий чиппендейл? Так интересно! Ручки очень изящные…

От избытка адреналина кровь чуть не кипит. Чтобы хоть как-то отвлечь робота от того, что я разглядывала его тело, будто вещь на витрине, ляпаю первое пришедшее в голову:

– Тебе нужно обезболивающее?

Джанки переводит на меня скептический взгляд. Однако мужчина откликается с готовностью:

– Было бы неплохо, – его голос звучит устало. – Можно я сяду?

Дождавшись кивка Дэна, он опускается на металлическое кресло, снова облокачивается на колени. Ну да, теперь очевидно, почему он не откидывается на спинку. Да и вообще выглядит обессиленным. Или, может, это моё сознание дорисовывает образ с учётом дыр на его спине и затылке.

– Што ты уже шабнул?

– Что это значит?

Дэн задумывается, подбирая слово.

– Принял?..

Меня всегда восхищало, что Джанки не удивляется вообще ничему. Как будто готов к абсолютно любому повороту. И разбирается в ситуации гораздо быстрее меня. Вот и тут: с чего он это взял? А тем не менее, робот трёт лицо ладонями, выдыхает – на этот раз точно утомлённо – и подтверждает:

– При повреждении моё тело вырабатывает повышенное количество нейропептидов. Они помогают от боли, но далеко не полностью.

Я хмурюсь:

– А перевод можно?

– Эндогенный аналог опиатов.

– То есть как это?! Военные воткнули в тебя генератор наркоты?

Мужчина поднимает на меня удивлённый взгляд.

– Интересная идея, но нет. Это стандартный физиологический процесс, только усиленный. И я могу его регулировать – в некоторых границах.

– Фига, какие штучки. А ты как догадался? – я настороженно смотрю на Джанки.

– Потому што в глаза надо глядеть, а не куда ты, – Дэн хихикает над моей недовольной физиономией. – Ладн, шерстану, што дают.

Он забирает со стола дисплей и уходит – видимо, на кухню, к окну доставки.

Ну, раз мы остались вдвоём, я решаюсь: приседаю и заглядываю роботу в лицо. И правда, зрачки у него очень маленькие, просто сначала я не обратила внимания. Да я бы и сейчас не подумала, что это что-то значит, если бы Дэн не сказал.

Через пару секунд взгляд мужчины плывёт, и он закрывает глаза, устало свесив голову.

Жду, но ничего не меняется.

– Эй, что с тобой? Ты же не собираешься выключиться?

– Низкий уровень энергии…

Я растерянно оглядываю его лицо, шею, но взгляд тут же сбивается ниже, скользит по телу с охотой, жадно… Так, стоп!

Он сказал, что точно андроид. Поэтому, собрав в памяти скудные познания о функционировании роботов, я выдаю с предельно умным и деловым видом:

– И что тебе нужно? Розетка? Какое-то топливо?

– Кофе… – мужчина выдыхает тихо, будто сонно.

Эм, и что это значит? Нет, ну хорошо, кофе так кофе. Пока никто не видит, я напоследок облизываю взглядом его бицепсы… И отправляюсь на кухню.

8.

Однако прежде сворачиваю в ванную. Нужно успокоиться. Тем более, что на кухне Дэн заказывает медикаменты, он может снова пошутить о том, куда там я роботу заглядываю… Стыдоба.

Закрывшись в ванной, поднимаю рукав толстовки и прикусываю кожу выше запястья. Боль совсем слабая, но лучше, чем ничего. Немного помогает.

Смотрю на покрасневший отпечаток зубов. Провожу по застарелым шрамам от лезвия, от сигарет. Свежие выше. Надёжнее спрятаны. Вот бы мне сейчас хотя бы бритву… Но я обещала Дэну не делать этого в его доме. И я не буду.

Тем более, что и нечем. Иногда я ношу с собой небольшой нож, это успокаивает, однако сегодня, собираясь в Район после комендантского часа, решила, что лучше обойтись без него. Лишний соблазн воспользоваться, а я совершенно не умею обращаться с холодным оружием. Даже если на тебя кто-то напал, не стоит доставать нож, который отнимут в два счёта и тебя же им и ткнут.

Однако всё обошлось. Всё прошло успешно. Я нашла робота. Теперь у меня другая проблема – его слишком сексуальное тело.

Голос-в-голове мурлычет: Что, Лета, позоришься, как обычно? Уже все заметили, как ты пялишься на него голодными глазами, – будто тебя лет сто никто не трахал. А, погодите! Ведь так и есть! Дэн, небось, офигел от такого поворота: стоило тебе показать полуголого мужика – даже ненастоящего! – как ты уже весь пол слюнями залила, вот-вот полезешь на него прямо тут. Ну, знаешь, как эти гадкие собачонки, которые трахают любой столб. Вот и ты так же выглядишь. Думаешь только об одном.

Я раздражённо срываюсь: Это ты думаешь об одном! «Он такой, он сякой…». Я не хочу об этом думать!

Голос снисходительно усмехается: Ну да, ну да, расскажи мне. Зациклилась на нём, будто заевший проигрыватель. Всё время так делаешь. Это отталкивает нормальных людей. Как ещё Дэн тебя терпит? Наверняка тоже скоро пошлёт. Вот выйдешь сейчас на кухню, и он всё тебе выскажет.

Снова вцепившись зубами в руку, рычу: Заткнись! Это неправда, я знаю, что это не так. Когда-нибудь я избавлюсь от тебя и твоего вранья…

Голос-в-голове переходит на размеренную, с детства знакомую интонацию главного городского судьи: Малышка, хватит говорить глупости. Ты прекрасно знаешь, что это невозможно. Без меня тебе не выжить. Мир – опасное и жестокое место, преступники на каждом шагу, люди думают лишь о собственной выгоде. Они все тебя бросят в конце концов. Только я всегда здесь и забочусь о тебе – потому что люблю.

Я дышу глубоко и размеренно: Ты никогда меня не любил. Это не любовь! Я ушла от тебя. Всё изменилось. Я буду жить по-другому.

Голос возвращается к своему обычному насмешливому тону: Ушла она! И чего добилась? Ни ума, ни силы воли… Ты всегда была слишком ленивой и рассеянной. Пока другие добивались результата, ты витала в глупых фантазиях. Вот, о каких-то роботах, например.

Я стараюсь говорить рассудительно: Но сейчас результат есть. Я его нашла, я добилась.

Голос-в-голове передразнивает: Да, нашла. А зачем вообще ты его искала? Думаю, все уже поняли, что вовсе не ради помощи, долга и прочих пафосных слов, а в надежде, что, может, хотя бы робот тебя трахнет – потому что нормальным мужикам ты нахрен не сдалась. Добрая Лета, такая гуманистка, любит всех спасать! А на самом деле – всего лишь озабоченная дрянь. Только представь, что они сейчас о тебе думают…

Открываю шкафчик над раковиной и заглядываю в единственное на всю квартиру зеркало. В этом мы с Джанки схожи, в моей спальне зеркало тоже спрятано, только внутри бельевого шкафа. Ну, любоваться мне особо не на что. Волосы белёсые, скучно-серенькие – мне ж лень поддерживать какой-нибудь приятный оттенок, золотистый, например. Каре обросло и висит неопрятными пасмами, после беготни по влажному воздуху волосы спутались… Ужас какой. Представляю, как я выглядела перед тем полицейским: золотая дамочка что-то из себя строит, а выглядит не лучше бездомной.

Выуживаю из шкафчика расчёску – хоть немного привести себя в порядок.

Впрочем, это мало помогает. Какая разница, что у меня с причёской, если к ней прилагается вот такое лицо: нос «бесформенный» – недостаточно тонкая спинка, «неопрятное» распределение мышц, – скулы «рыхлые», при этом всё какое-то худенькое, тощее… В общем, «много работы», как сказал хирург. Отец называл это по-другому: «крысиная мордочка». А сейчас эта мордочка ещё и пошла красными пятнами от смущения.

Голос-в-голове хнычет: Лета, ну как можно быть настолько жалкой, а? Нет, ты только посмотри на себя, посмотри! Мало того, что страшная, так ещё и покраснела, как дура. Какой стыд…

Закрываю шкафчик. Умываюсь холодной водой. Размеренно дышу. Полощу рот. Снова дышу. Подумав, опять умываюсь.

Снова смотрю в зеркало. Вроде лучше. Нет, конечно, только красные пятна прошли, остальное на месте – и «неопрятный» нос, и прочее.

А вот иногда говорили, что у меня красивые глаза. Может, и правда. Во всяком случае они большие и необычные: радужка светло-серая, а кайма по краю тёмная. После того как я покрасила белёсые брови и ресницы, стало почти хорошо.

Голос-в-голове хмыкает: Думаешь, одних глаз хватит, чтобы ему понравиться? К тому же не переоценивай, это стандартный комплимент, глаза хвалят, когда больше нечего. Вот, посмотри. Губы узкие.

Я решаюсь возразить: Не такие прям и узкие. Обычные.

Голос возмущённо повышает тон: «Обычные»! Вот именно! Помнишь, какие у той девушки были? Пухленькие, мягонькие, верхняя такая прям… Бери и целуй. Вот какие нужно губы иметь, а не эти твои – «обычные». А тело? Мужчинам нравятся соблазнительные девушки, а ты худосочная, как палка.

Я мямлю: Ну и не совсем. Вот грудь ничего такая. Размер вполне средний, я читала, что такой многим нравится.

Голос закатывает глаза: О, нашла чем похвалиться – «размер средний с уклоном в незначительный»! А всё остальное – сплошные кости. И ноги худые. И кривые.

Раздражённо захлопываю дверцу шкафчика: Они не кривые! Просто так кажется!

Голос расплывается в неправдоподобно широкой улыбке, полной акульих зубов: Какая разница? Думаешь, он будет приглядываться? Отец говорил, что кривые, со стороны лучше видно. А одежда? Джинсы, толстовка и розовая футболка с котиком? Тебе что, десять лет? Смотри, тут на животе ещё и дырки от сигареты. Да, наряд соблазнительницы, ничего не скажешь!

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Ну и ладно. Пусть я такая. Плевать. Мне на всё плевать! И пусть они догадались, что робот мне нравится. Я не собираюсь приставать к нему, а мои фантазии – моё личное дело. Нужно сейчас перетерпеть эту неловкость, а потом ситуация нормализуется.

Пока я копалась в ванной, Дэн уже ушёл с кухни. Зато оставил здесь дисплей. Отличненько!

Воровато озираясь на дверь, захожу в список доступных аптек и заказываю первое попавшееся успокоительное. Второпях даже не посмотрела какое. Что хоть за магазин? Ой, официальный… Наверняка успокоительное будет слабеньким, какие-нибудь травки, но более углублённо ше́рстить нелегальные аптеки, доступные через взломанную доставку Дэна, и искать рецептурные варианты некогда.

Жду, разглядывая то мелкие цветочки на бежевых обоях, то коричневые шкафчики – банальные настолько, что аж зубы сводит от скуки. Типичная кухня нормальных людей. Дэн оставил всё, как было на момент покупки квартиры, только пластиковый стол, стоявший между дверью и окном, заменил на круглый деревянный. Ну и правильно, коричневый вписывается в этот интерьер гораздо лучше, чем прежняя серая дешёвка.

Не удержавшись, провожу кончиками пальцев по столешнице из вытертого, выскобленного, но ещё крепкого дерева. Нравится мне этот стол. Тяжеленный, потемневший от времени, с массивной опорой по центру. Надёжный. Мне всегда было интересно даже не столько, где Дэн его раздобыл, сколько само это пристрастие к старинной мебели. Если вложиться в реставрацию, то, думаю, можно было бы продать за приличную сумму и этот стол, и комод в лаборатории. Хотя, конечно, я знаю, что Дэн выбирал их не для перепродажи, а лично для себя. Я была рада видеть, что он понемногу обустраивает квартиру, – значит, принял её в качестве своей «норы».

За высоким окном ночь, и оранжевый свет фонарей ломается на границе между двумя видами стекла: нижние три четверти – густо-матовое, выше – прозрачное. Сквозь него видны набухшие тучи.

Тихий писк доставки. Торопливо рву упаковку и, нервно напевая под нос, по очереди прижимаю все три ампулы к локтевому сгибу. Редко пользуюсь ампулами, предпочитаю таблетки – иначе все руки были бы подозрительно исколоты, – но сейчас нужен быстрый результат.

Так, этот вопрос решён, идём дальше. Кофе, значит. Он имел в виду напиток или что-то другое? Чёрт, нужно было переспросить! Вечно я так: стесняюсь уточнить, боюсь показаться глупой, а в итоге – вот, не знаю, что теперь делать. Ладно, приготовлю и всё. Дэн и так в курсе моих недостатков, вряд ли его мнение обо мне сильно ухудшится, даже если я попытаюсь напоить робота кофе. А сам робот – всего лишь неразумная железка. И если он решит, что я дура, – интересно, он оперирует подобными категориями? – я могу наплевать на его мнение.

В холодильнике оказываются только шоколадная паста и какой-то брикет в промасленной бумаге – кажется, это вообще не еда, а что-то техническое.

А, вот, в шкафчике – сухие сливки. На задней стороне упаковки надпись стыдливым мелким шрифтом: «Соответствуют органическим на 25%». Нет уж, я не позволю Дэну травиться синтетикой! В мусор их!

Ладно, тогда закажу. Заодно и еду, потому что Дэн наверняка ничего не ел. А где? Моё любимое кафе не подходит, им владеет один из трёх сетевых гигантов. Чуть засветишь адрес – примутся засыпать рекламой, а там уж система отслеживает параметры и подаст сигнал в полицию о том, что доставка клиента ведёт себя нехарактерным образом, как будто пользователь самовольно менял настройки. Я бы сама никогда не догадалась о подобном, но Дэн специально предупредил на этот счёт. Сказал, что это очевидно: монополисты сотрудничают с государством на взаимовыгодных условиях. Я тогда скромно промолчала. Не очень-то приятно выглядеть наивной дурочкой, которая долгое время верила словам о том, что государство искренне, по-отечески заботится о каждом.

Второпях – и так уже долго засиделась на кухне, подозрительно – тычу в первое попавшееся заведение. О, «пицца дня», должны доставить максимально быстро! Но стоит щёлкнуть по кнопке «оплатить», как понимаю, что заказала вегетарианскую, с соевым сыром. Чёрт, заказ уже не отменить!

Окошко доставки негромко пищит. Да уж, морковка и брокколи выглядят не особенно сытно. Зато упаковка сливок сияет крупными белыми буквами: «идентичны органическим на 93%». Так-то лучше. Ясно, что рекламное враньё, наверняка по факту там процентов восемьдесят, но это всё равно полезнее, чем полная синтетика.

Щедро сдабриваю сливками и сахаром содержимое двух чашек, третью – для Джанки – оставляю так. Дэн любит всё горькое.

Разместив чашки с кофе и две тарелки с пиццей на подносе, возвращаюсь в лабораторию.

Дэн, стоящий рядом с креслом робота, вытаскивает у того из шеи иглу ампулы и удивлённо уставляется на меня.

– Подалась в офинцаантки?

– Что колешь?

– Пиралгин и цефтазил.

На комоде лежит россыпь ампул, но отсюда не видно, полные или пустые.

– Ну, обезболивающее я ещё могу понять, а что такое цефтазил?

– Антибиотик. Ты евонную шею видала? Я не шну, што положено ширять робаатам, но пусть будет.

Поставив по тарелке и чашке на наши с Дэном столы, с последней направляюсь к роботу. Вот он, момент истины. Протягиваю. Всё внутри замирает в ожидании. Мужчина удивлённо поднимает брови, настороженно смотрит то на чашку, то мне в лицо.

– Это мне? – Я подношу чашку ещё ближе, чуть не тычу ему в грудь, тогда он наконец-то её берёт. – Спасибо.

Делает глоток и чуть заметно морщится.

– Ты не такой имел в виду?

Он заглядывает в чашку, отпивает ещё.

– Больше похоже на сладкое молоко.

– Ну извини, – в моём голосе явно звучит раздражение. Будет он ещё критиковать! – Нужно конкретнее формулировать свои просьбы.

– Это была не просьба.

– А что тогда?

Робот окидывает настороженным взглядом меня, Дэна, который уже завалился обратно в своё кресло и приступил к пицце, и наконец говорит:

– Что-то вроде шутки.

– И в чём её суть? Ты просил кофе. Ты его пьёшь. Я не понимаю.

– Я не просил, потому что не ожидал, что ты можешь его принести. Я сказал, что он мне нужен. А суть шутки в том, что это такой человеческий ритуал – пить кофе при низком уровне энергии. Мне он тоже помогает, как и любая другая еда, однако на меня не действует кофеин.

Он допивает, и я протягиваю руку за чашкой.

– То есть ты и пиццу будешь?

Робот косится на стол за моей спиной – определённо жадным взглядом. Сглатывает.

– Это помогло бы мне чувствовать себя лучше.

– Ну так надо было сказать. Чего молчишь-то?

Взяв со стола свою тарелку, протягиваю ему. Мужчина берётся за край, благодарно улыбается… И я просто зависаю, глядя ему в лицо. Честно говоря, я не думала, что он вообще умеет улыбаться – собранный, волевой мужик, – а тут… Таким он определённо нравится мне больше…

Голос-в-голове заворожённо бормочет: Ты обязана ему отдаться! Вот как хочешь. Делай что угодно, но трахни его. Смотри, он уже без футболки…

Голос робота выдёргивает из мира фантазий:

– Так можно или нет?

Я отдираю взгляд от его лица, опускаю на тарелку между нами – и вдруг обнаруживаю, что крепко вцепилась в неё.

– Ой, извини. Конечно!

Торопливо разжимаю пальцы, слишком поздно сообразив, что сейчас злополучная тарелка упадёт на пол между нами, однако робот успевает перехватить её поудобнее.

Бросаюсь за свой стол. Ну вот, я осталась без еды, ещё и кофе остыл. Завистливо кошусь на Дэна, который уже закурил, и он – неожиданно – протягивает мне тарелку с двумя кусками пиццы. Опять не доел! Иногда я вообще не понимаю, на какой энергии Джанки существует. Не иначе как никотином питается.

Хм, а ведь успокоительное не такое и слабое, по телу уже разлилось блаженное расслабление…

Некоторое время в лаборатории стоит тишина. Я делаю вид, что увлечённо жую пиццу – как и ожидалось, абсолютно невкусную, – а сама размышляю. Ну да, лучше поздно, чем никогда.

Всё это время, пока я искала робота, не особенно верила, что найду. Помочь ему – это была приятная фантазия. Поступить правильно, вернуть долг, отплатить тому, кто спас тебе жизнь. Романтика, даже наивная. Потому я и не рассказывала Дэну об этом – слишком глупо. А сам процесс поисков был, скорее, игрой в «важное дело». Надо же иметь цель в жизни, так почему не такую? Я бродила по Району, деловито осматривала дома, проверяла варианты, листала треды подпольной сети, переписывалась с якобы крутыми хакерами, в ответ на их бахвальство намекая, что у меня тоже есть «прошлое», с которым «нужно разобраться». В общем, играла в крутую сыщицу.

И я, понятно, не думала, что будет дальше. Решила, что если вдруг всё же удастся найти этого робота – что очень маловероятно, – то временно поселю его в своей квартире, а там посмотрим. Да, я совершенно точно не представляла, как такой вариант будет выглядеть на практике.

Но теперь это уже не фантазии и не гипотезы. Вот он, вполне реальный, сидит напротив меня и жуёт последний кусок пиццы. А если Дэн согласится на всю эту аферу, мне придётся вести этого мужчину в мою квартиру? Остаться с ним наедине? Жить вместе, серьёзно?!

Два года назад я видела его всего несколько секунд. Да, мне показалось, что он был симпатичный. Однако затем я начала его искать: добралась до армейской базы данных, просмотрела фотографии всех, связанных с этим делом, всех постояльцев гостиницы, не нашла среди них никого похожего. Несколько дней думала над этой загадкой. А потом, когда я, устав, тупо пялилась на армейское объявление о розыске трёх экспериментальных андроидов, появление которого странным образом совпало с происшествием на Одде, в голову пришла странная мысль: что, если тот мужчина был одним из роботов? Он быстрый, сильный, ему удалось покинуть опасную территорию… Вот только очевидно, что военных андроидов не будут делать няшными милятами, а значит, память сыграла со мной странную шутку. Должно быть, из-за шока.