скачать книгу бесплатно
Поднявшись на площадку первого этажа, госпожа Батёр наткнулась на толстую женщину, лет около пятидесяти. Это была хозяйка «меблированных комнат».
Она спросила:
– Что вам угодно?
– Мне нужно бы было видеть госпожу Антонию.
– Пятый этаж, комната №47.
Госпожа Батёр поднялась наверх, прошла каким-то очень тёмным коридором и остановилась перед дверью №47.
Она потихоньку два раза постучалась. И услышала ответ:
– Войдите!
Глава IX
Комната, куда вошла госпожа Батёр, выглядела невзрачно. Голые стены, плохенький комод, несколько стульев, маленький столик, колыбелька, в которой кричал новорожденный ребенок – вот и вся обстановка номера.
Колыбелька, с плачущим ребенком, стояла рядом с альковом. Из его ниши донеслись слова:
– Войди, Селина! Неужели ты меня боишься? Если ты никак не можешь осмотреться здесь – в темноте, подними занавески. И скажи мне, который час?
Госпожа Батёр подошла к кровати, на которой лежала Антония. Она колебалась, у нее внутри шла борьба. С одной стороны, как женщина, она не могла преодолеть в себе сочувствия и жалости к своей больной подруге, с другой – она не могла смотреть без отвращения на ту обстановку, которая свидетельствовала об ужасной нищете и позоре, с которыми успела свыкнуться несчастная женщина.
– Боже мой, какие мокрые и сырые стены!
В постели госпожа Батёр разглядела фигуру молодой женщины.
– Подойди ко мне, Селина! – сказала она, с какою-то странной беспечностью.
– Боже мой, бедная моя Антония, какое страшное положение!
– Ты хочешь, верно, сказать, что я немного изменилась, не так ли? Да, точно – пришлось многое вынести за эту неделю. Но, все кончено, кончено! На будущей неделе – его уже не будет здесь!
– Ты, следовательно, решилась расстаться со своим ребенком?
– Да, да – возьми мою девочку.
– Но, ты хорошо понимаешь, на что ты идешь. Ведь, это преступление! Наконец, это, просто, нечестно!
– Так надо!.. Меня вынуждают, заставляют поступить таким образом… Я уже тебе говорила об этом! – сказала Антония, с какой-то резкостью в голосе.
– Бедная Антония!
Госпожа Батёр устремила пристальный взгляд на больную. На глаза навернулись слезы, у нее не хватило духа, чтобы сказать ей еще что-нибудь.
Антония повернулась в постели, подложив руки под голову.
«Неужели она не отдавала себе отчета в своем поведении? Неужели она не понимала различия между тем, что хорошо и что дурно?»
Селина взяла ребенка к себе на руки.
Это была такая прелестная девочка, розовенькая, пухленькая, с белокурыми волосами. Она громко кричала, заявляя, верно, о том, что ей хочется, очень хочется есть и жить!
Селина поцеловала ребенка в лоб.
Девочку, как будто бы, удивила подобная необычная ласка. Она замолкла.
– Итак, следовательно, ты желаешь, чтобы я взяла твою девочку.
– Да, да, Селина!
– Подумай!
– Говорю тебе, Селина, да! Прощай!
– В таком случае, обещай мне, по крайней мере, хоть то, что ты никогда не возьмешь у меня обратно своего ребенка?
Мать сделала было попытку расхохотаться, но горло ее сдавили судороги.
Потом она сказала:
– Можешь спать спокойно! Ты никогда ничего обо мне не услышишь!
– Желаешь поцеловать ребенка?
– Да.
Госпожа Батёр протянула к ней девочку.
Взяв свою дочь на руки, Антония сделала порывистое движение, как будто не желая расстаться со своим ребенком и навеки удержать его в своих материнских объятиях. Она покрыла девочку поцелуями. Селина, взволнованная, следила за ней.
– Ты вовсе не такая испорченная и злая, какой хочешь казаться, – сказала она. – Зачем, скажи, расстаешься ты со своей девочкой?
Антония пожала плечами.
– Пиэкер не хочет, чтобы я ее оставила у себя. Он бы заколотил ее до смерти.
– Брось этого человека!
– Нет! Поступи я подобным образом, он, непременно бы, убил меня! И при том… при том, я… я люблю его!
Наступило продолжительное молчание.
Обе женщины не находили что сказать друг другу.
Антония в последний раз поцеловала свою девочку.
– До свидания, моя деточка! – сказала она сдавленным голосом.
Глава X
Когда госпожа Батёр вернулась в магазин, ее муж поспешно выбежал к ней навстречу, обеспокоенный ее долгим отсутствием.
– Посмотри-ка! – воскликнула молодая женщина. – Вот прелестная игрушка. Осторожнее! Осторожней!
Господин Батёр скорчил гримасу. Но Селина выглядела такой счастливой, волей-неволей пришлось господину Батёру замолчать.
Да и вообще-то он был врагом всякого рода скандалов. Неужели этот ребенок может послужить поводом к взаимному раздору. Никогда!
Да и при том: у Батёра не было детей. Он очень скоро привык к новому члену семейства. Его послало ему само Провидение.
Таким образом, Анна Комбредель вошла в дом Батёров. Это был первый дебют в ее жизни.
Антония держала свое слово. О ней ни слуху, ни духу не было. Только, на протяжении долгого времени, каждый год, 29 июля – в день рождения девочки, Селина получала письмо, в котором находилось несколько засушенных цветов. Но в послании не было ни одного слова.
Несмотря на свое падение, на свой позор, мать нет-нет вспоминала о своей дочери.
Потом, впоследствии, прекратились эти послания. Антония, как бы, совсем забыла свою покинутую девочку.
Что с ней случилось? Никто не знал…
Анна, между тем, росла и росла. Она стала взрослой девушкой.
Господин и госпожа Батёр продали свой магазин, а так как они оба были из Шато-ле-Шателе – решили вернуться обратно в родной город и жить там на проценты со своего капитала.
Со свойственной женщине деликатностью, госпожа Батёр ни разу не заикнулась своей приемной дочери о тайне ее рождения.
Анна иногда упоминала в своих молитвах имена отца и матери – ей было сказано, что родители ее давным-давно умерли – без того, чтобы воспоминание о них не пробуждало в ней скорбные чувства и не вызывало краски стыда на ее лице.
В семействе Батёров ей жилось хорошо. Супруги были к ней очень добры, окружили ее обстановкой, полного счастья!
Тут подоспела любовь, со своими радужными грезами. Комбредель получил вдруг важное значение в ее жизни.
Начались робкие улыбки, немой разговор глазами – а у нее были такие большие, прекрасные голубые глаза! Тайные, застенчивые рукопожатия, под сурдинку от постороннего взгляда.
И ее сердце было, отдано!
Она была такая маленькая, такая нервная! Но лишь только она оказывалась рядом с избранником своего сердца, чувствовала себя уже не такою слабой. Девушка оперлась на его сильную руку, прислонила свою белокурую головку к его груди, в которой билось сердце, готовое на любую жертву ради нее. Она знала, что молодой фермер души в ней не чаял. Так Анна сделалась фермершей.
Этот благословенный союз, освещенный лучистым солнцем счастья, был на время омрачен смертью госпожи Батёр, вслед за которой, почти тотчас же, отошел к лучшей жизни и ее муж.
Оба, не имея прямых наследников, оставили дочери Антонии часть своего небольшого состояния.
Про Анну мало было сказать, что она любит своего мужа. Она, просто, его обожала.
То, что случилось потом, было ужасно…
Глава XI
Комбределя не было дома. Он отправился в Шато, где его ждали дела.
В его отсутствие, в Армуазе появился какой-то неизвестный человек, лет сорока, или даже пятидесяти. Он интересовался как добраться до фермы Глориэт и спрашивал госпожу Комбредель.
Хотя этот человек в прошлом, был очень красивым, и теперь сохранил остатки былой красоты, хотя в его фигуре проглядывало некоторое изящество, впечатление он создавал скорее отталкивающее.
Его чёрные, блестящие глаза внимательно бегали под прикрытием густых ресниц. В его взгляде выражалось что-то беспокойное и угрожающее, в одно и то же время.
Его лоб – узкий и выпуклый на висках, свидетельствовал о хитрости и злости. В этой хитрости было пронырливость лисицы, а в злости – жестокость и кровожадность волка.
Нос его был прямым и непропорционально большим. Он спускался почти до самых губ. А губы были бледны и едва выглядывали из-под редких усов.
Борода незнакомца, очень густая, чёрная, без единого седого волоса, была, однако, не настолько длинна, чтобы прикрыть длинную, худую шею, изборожденную мускулистыми узлами.
Незнакомец был высокого роста, и худощавый. Природа, как видно, поскупилась отпустить на его долю достаточное количество мяса и крови. Глядя на его руки и ноги, любой не задумываясь назвал бы его «долговязым».
Мускулы на его лице отличались чрезвычайной подвижностью. Мимика на его физиономии была, просто, поразительна.
Жозилье, выполнявший на ферме роль, управляющего хозяйственной частью, отправился также в Шато, в сопровождении господина Комбределя.
Странного посетителя привел к госпоже кто-то из слуг. Анна пригласила его присесть. Он сел.
В руках у него была палка. Он надел на набалдашник свою шляпу, сжал палку между ног и, затем, сказал резким голосом:
– Вы меня не знаете. Я – Пиэкер, второй муж Антонии!..
Молодая женщина промолчала, тогда незнакомец повторил свое заявление.
– Вы говорите Антонии! – сказала тогда госпожа Комбредель, словно очнувшись. – Антония… Мою мать звали Антонией.
С этими словами, Анна взглянула на человека, находившегося перед ней. По ее плечам пробежала какая-то инстинктивная оторопь.
Взгляд скользнул по человеку, всматриваться пристальнее в ужасного незнакомца уже не хватило духу…
Пиэкеру совершенно достаточно было одного взгляда, чтобы понять и сразу дать правильную оценку молодой женщине. Он сразу же догадался, что протест не в ее характере, она кроткая и робкая. Несколько угроз, и она сдастся!
После нескольких минут мучительного и тягостного молчания, на протяжении которых Анна Комбредель, с болезненной ясностью чувствовала, как кровь приливает к сердцу, она собралась, наконец, с духом, чтобы спросить у загадочного гостя:
– Кто вы такой?
Голос ее дрожал. Волнение было таким сильным, что она никак не могла преодолеть его.
– Сделайте одолжение, милостивый государь, объяснитесь!
– Я – Пиэкер, второй муж Антонии… Антонии, вашей матери… законный муж!
Анна поднялась со своего места.
