скачать книгу бесплатно
Кэсси полукровка. И вынуждена скрывать это.
Полукровки запрещены. Если их обнаруживали, их убивали, а всю семью предавали суду. Потому что нет ничего святого в тех, кто рожден вне закона, против правил самого Бога, духов, Неба.
Кэсси знала – мама и отец прошли магический обряд. Что это за обряд, Кэтрин не рассказывала. Только то, что он очень опасный. Что для него нужен маг или манлио. Эберт Бём был магом.
И их с Кэтрин любовь была крепка. Мама всегда говорила, как они мечтали вдвоем растить Кэсси. Это имя дал ей отец, поглаживая мамин живот. По крайней мере, так она рассказывала.
Кэсси полукровка. Рожденная и воспитанная в любви. Она не осуждала маму и отца. Не сетовала на жизнь. Так уж вышло. Ей нести это бремя.
К тому же полукровки рождались с особыми талантами. Они могла открывать все запечатанные магией замки? и где бы ни были – везде сойдут за своих. Кэсси бы с радостью узнала о возможностях полукровок как можно больше, но не было таких книг в библиотеках, по телевизору о них говорили только после разоблачения и казни. В поле Кэсси не существовало информации о полукровках, а мама говорила, что она сама мало что в этом смыслит. Все знал отец. Но его нет в живых.
Кэсси верила, что таланты полукровок вряд ли ограничивались открыванием замко?в. Порой ее мучили кошмары, в них участвовали совершенно незнакомые ей люди и виделись ужасные события, произошедшие с ними. Она не понимала сути этих снов. А мама говорила, чтобы она меньше смотрела ужастиков. Кэсси их не боялась, они напротив смешили ее отвратительной съемкой и глупым сценарием. Ее пугали собственные кошмары. Там она могла оказаться и жертвой, и нападающим, и наблюдателем со стороны. И то, что она видела во снах, ее по-настоящему пугало, а не эти второсортные ужасы, которые входили в программу телевидения. Власти Элькарона тщательно подбирали фильмы для показа, настолько тщательно, что их было невозможно смотреть.
Кто-то из сокурсников рассказывал, что ему удалось достать фильмы из-за границы. Качественное кино, нереальная графика и захватывающие сюжеты. В этих фильмах можно было встретить истории о манлио и манишах.
Среди яшуто и илувий появлялись и потомки духов – манлио. Они не принадлежали миру простых смертных. Медленно старели, долго оставались в силах, но угасали быстро, обращаясь в пепел после смерти. Их создатели забирали тела и души без остатка.
Ген манлио передавался исключительно по мужской линии. Зато женщина могла стать обладательницей гена маниш и нести в мир магию, чистоту и нежность.
Манлио выделялись тем, что их тела покрывали рисунки. У яшуто – черного цвета и светились голубым. У манлио илувий рисунки медного цвета, и свет исходил уже оранжевый. Еще до появления людей эти существа скитались по миру в образе Теней и уничтожали демонов, оберегая все живое, включая природных духов.
В школе рассказывают: Всевышний сотворил людей равными. Но люди разделились на племена, назвав себя илувий и яшуто. Одни считали, что жить стоит по законам духов солнца, а другие – по законам океана. Закон солнца запрещал убивать, он дарил людям энергию жизни через свой свет. Дух океана разрешал «брать все, что дает природа, но с уважением и почтением». Это сделало илувий и яшуто врагами.
Всевышний покарал их: отныне общие дети перестали рождаться. Со временем люди прекратили воевать, но ненависть никуда не исчезла.
Меж тем духи солнца и океана одарили своих собратьев – духов Тени и Тьмы – телом, нарекли манлио и велели защищать людей от демонов. Их тела были выносливее, чем у простых людей, скорость бега, быстрота регенерации, невосприимчивость к любым ядам, порчам – манлио являлись прекрасным воплощением силы, которая даровалась избранным.
И были маниши. Они поклонялись ангелу Лури и носили золотые браслеты с прорезью, которая при использовании магии светилась белым. Как только девочки получали сан, стиралось понятие яшуто и илувий – была только маниша, которая обязана помочь любому, кто нуждается. Маниши уже не считались людьми как таковыми, а в соитии с мужчиной любой расы рождались только девочки – с геном маниши или со способностью колдовать. В глазах маниш ничего не отражалось. Простые люди считали эту особенность странной, неестественной, пугающей.
И манлио, и маниши – это образ жизни, служение народу. Их дела священны и скрыты от людей. В возрасте шести лет манлио яшуто отправлялись в школу Со Хэ, манлио илувий – в Яси?н. Маниш забирали сразу после рождения. Из любой точки мира их отвозили в Шам-Рат – обитель жизни.
Манлио и маниш боялись, именовали их посланниками Дьявола, либо боготворили за то, что они каждый день защищали мир от демонов.
Кэсси мечтала увидеть манлио и маниш. Но она прекрасно понимала, что в Ив Рикаре это произойдет с нулевой вероятностью.
Манлио на землях илувий управлялись Янтарным Домом, а яшуто – Кленовым Домом. Оба дома повлияли на исход войны между эрлифцами и рикарцами. Янтарный Дом обвинил военных в том, что из-за их действий демоническая активность возросла. Никто не захотел нести ответственность за чудовищные последствия, и война затухла.
– Может, сведения ложные? – спросила Кэсси, поглядывая на окно. За легким тюлем виднелось серое небо и слабые проблески солнечных лучей сквозь толстые тучи. Ноябрь всегда дождливый и холодный. – Может, яшуто ошиблись?
Элькарон расположен на землях илувий. Здесь до безумия ненавидели яшуто, а манлио яшуто были готовы просто разорвать.
Кэтрин выложила замороженную малину на дно квадратной формы для пирога, залила тестом и аккуратно выложила спиралью твердые красные ягоды сверху.
– Я даже не знаю, милая, надеюсь, что нас это не затронет. Земли яшуто занимают весь восток Ив Рикара. Это далеко от нас, но не слишком.
Кэтрин сложила в раковину грязную посуду, поставила пирог на плиту сверху дожидаться своей очереди. Кэсси принялась мыть тарелки.
На кухне пахло ванилином, а еще чистотой, как и во всем доме. Шесть лет назад их семья переехала в Элькарон из Дэ Лаура. Кэтрин сказала тогда, что ее уволили, новых мест в их городке нет, а ей предложили перебраться в Элькарон, город скоро, мол, строиться будет. Как же сейчас это наивно смотрелось.
Переезд был неожиданным.
Деньги заканчивались, Холджер тогда не работал, ему везде отказывали. И бывший начальник предложил Кэтрин работу в Элькароне. Деваться было некуда, все смирились с тем, что нужно переезжать. Тем временем долги росли быстрее, чем сугробы той холодной снежной зимой. Маленькая Кэсси особо не вникала в суть всех проблем, но ей пообещали уютную квартиру и город, в котором все будет хорошо.
Долгов накопилось столько, что родственники Холджера приезжали к ним, чтобы лично забрать свои деньги, так как на звонки они не отвечали. Со многими испортились отношения, но как только семье Валери удалось вернуть деньги, родственники и знакомые попытались восстановить общение. Но Валери держались теперь отстраненно.
Они собрали пожитки, выставили дом на продажу. Клиент нашелся быстро, но сильно занизил цену. Мама и Холджер согласились. Они раздали долги тем, кто был особенно настойчив. В Элькароне купили дешевую квартиру, нашли работу. Дэвид вообще работал с шестнадцати лет, параллельно закончил школу. В Элькароне устроился на оружейный завод и неустанно помогал семье. Кэсси восхищалась и гордилась им.
Благодаря маме скоро их квартира обзавелась мебелью, пусть и подержанной, коврами и техникой.
На кухне стоял небольшой круглый стол, накрытый цветастой клеенкой. Возле стола – деревянные стулья с мягкими поролоновыми подушечками, которые Кэтрин сшила на пару с Кэсси. У стены напротив – кухонный гарнитур, состоящий из нескольких верхних и нижних шкафов, между которыми притерлась металлическая мойка и плита с чугунной замасленной решеткой сверху. У входа притулился невысокий холодильник.
– В любом случае, если что, приедут манлио из Конлаока и спасут нас. Бояться нечего.
Смывая с миски мыльную пену, Кэсси вздохнула:
– Ив Рикар и так выглядит плохо, демонов он точно не выдержит.
Через час Кэсси переоделась в утепленные синие джинсы и светло-желтого цвета кардиган. Накинула сверху бежевое пальто, белую вязаную шапку с помпоном и шарф ей в пару. На улице плюс пять, довольно пасмурно, и Кэсси, обуваясь в черные полусапожки на плоской подошве, посматривала на зонт, висевший на крючке. Вся ее одежда выглядела просто и стоила дешево. Из украшений – только гладкие золотые гвоздики в ушах.
– Не забудь зайти в швейный и забрать отложенный отрез. Я продавщице оставила залог, так что отдашь ей только пятьдесят синшей. – Кэтрин держала в руках холщовую сумку, в которой был аккуратно сложен обед для дяди Холджера.
– Хорошо. – Кэсси выпрямилась, застегнув замки на сапожках и взяла сумку из маминых рук. – Ма, точно завтра приедут родственники дяди Холджера?
Кэтрин закатила глаза, сунув руки в карманы штанов.
– Кэсси, их дети не такие уж и плохие.
– Мам, они портят мои вещи, все переворачивают в комнате! Ну их на фиг! Варвары они, понимаешь?! Они мою игрушку в прошлый раз чуть не разорвали!
– Кэсси! – Кэтрин указала рукой на дверь. Она не выглядела в этот момент злой или недовольной: она улыбалась, вернее, пыталась это скрыть, но у нее, как и всегда, это плохо выходило. Кэсси злилась, но уголки губ сами ползли вверх. – Иди, иначе Холджеру придется есть холодное. Иди давай!
Мама протиснулась к двери, отперла ее.
– Не открывай дверь в мою комнату, – сказала Кэсси. – Пусть в гостиной развлекаются. Почему комнату Дэвида ты не открываешь, а в моей устраиваешь проходной двор?
Кэтрин посмотрела на дочь и мягко улыбнулась.
– Дэвид большой мальчик, а ты маленькая девочка. В конце концов, у тебя тоже когда-нибудь будут дети…
– Такими невоспитанными – не будут! Ма, не пускай их в мою комнату завтра! Ладно?
Кэсси казалось, эти гости и их неугомонные и вездесущие дети – самое глобальное и самое удручающее, что есть в ее жизни. Ей не нравилось, что они бегали по ее комнате, трогали вещи и предметы и потом не возвращали на место. И самое печальное – они упрашивали Кэсси подарить им ее игрушки. Она не была готова с ними расставаться. Ну, или по крайней мере, она не хотела отдавать их именно этим детям. Ясно же – через неделю, без голов и выпотрошенные, игрушки окажутся на помойке.
Родственники приезжали к ним раз в сезон, ну или после праздников. Признаться честно, Кэсси ждала их гораздо позже, например, после Дня Поклонения Всем Святым[20 - Отмечается 27 декабря. К этому празднику долго и тщательно готовятся, соблюдая целый свод традиций.].
Каждый их визит означал капитальную уборку после и закупку продуктов. Кэсси родственников не любила, но обижать дядю Холджера не хотела.
Глава третья
– Кто? – раздался мужской голос в динамике, вмонтированном в стену. Она была обшита гипсокартонном, и вымоченный низ уже разбух, а зеленая бумага превратилась в жеваную тряпку.
Еще в начале недели здесь не было никаких кнопок: Кэсси просто шла мимо охраны к строящемуся дому. Эта черная кнопка выбила ее из колеи.
– Я Кассандра Валери! Пришла к Холджеру Валери!
Оттого, что приходилось громко представляться, Кэсси было неловко. Она осмотрелась по сторонам, стоя на деревянной, наспех сколоченной площадке, больше похожей на поддон; щели между неотесанными досками были огромными, и сквозь них виднелась грязь, утопающие в ней окурки и фантики от дешевых конфет.
Стройку огородили высоким забором, но он не спасал от шума и пыли. Больше всех был заметен подъемный кран, который прямо сейчас тащил тяжелые бетонные плиты на пятый – пока что последний отстроенный – этаж.
– Кто?! Говорите громче! Нажимайте на кнопку и говорите! Жмите на кнопку сильно! Говорите, я слушаю!
Волна злости поднялась откуда-то снизу, и Кэсси едва не долбанула кулаком по чертовой кнопке. Она сжала в онемевших от холода пальцах ручку сумки. Кэсси выдохнула и услышала, как позади кто-то остановился. Чиркнула спичка о коробок, и потянулся запах дыма от сигареты. То, что теперь Кэсси тут не одна, и то, что теперь ее вопли на всю улицу будут слышать другие – ей совсем не нравилось.
А еще ей не хотелось задерживать людей.
Поэтому она нажала на кнопку и вдруг услышала:
– Ты вдави ее до конца и держи. Прямо до упора вдави, чтобы щелкнула.
Грубоватый мужской голос за спиной звучал вполне по-доброму. Кэсси поблагодарила кивком, не оборачиваясь, и надавила на кнопку так сильно, что указательный палец хрустнул и заныл от боли. Но кнопка щелкнула, и в динамике раздалось шипение.
Тогда Кэсси наклонилась к нему и сказала, не слишком громко и не слишком тихо:
– Я Кассандра Валери, пришла к Холджеру Валери!
Отдаленно Кэсси слышала эхо своего голоса, и он был такой дурацкий: не то детский, не то писклявый. Кэсси хотелось хлопнуть себя по голове и сбежать от позора.
– Проходи.
Раздался щелчок, и массивная железная дверь завибрировала. Кэсси торопливо открыла ее и проскочила на территорию стройки. Тут был совершенно другой мир: люди в синей спецодежде сновали туда-сюда, таскали доски, инструменты, катили тележки. Кто-то ездил на погрузчиках, кто-то копал яму экскаватором. Здесь было ужасно шумно и слишком суетливо. Кэсси невольно сравнила строящийся дом с муравейником, а людей, бегающих под ним и внутри него, – с муравьями.
Здесь помимо сырости и смога – завсегдатая этого города, особенно в ноябре, – стоял запах цемента, древесных опилок, которые усеивали землю, и вонь сварки. Кэсси поспешила ко входу в здание. По грязной и скользкой натоптанной дороге ее несколько раз задевали мужчины неопрятного вида с тележками и другой ношей, мерзкими голосами они велели не путаться под ногами у работающих людей. Кэсси это место было не по душе: то ли энергетика такая бешенная, то ли люди слишком злые. То ли Кэсси не привыкла к такому темпу.
За то, что дядя Холджер работал на этой стройке, нужно благодарить маму. И, признаться, его было очень сложно устроить, потому что на весь город это единственная новостройка за все двадцать мирных лет. И то – заказчиком выступал какой-то иностранный частный предприниматель, решивший, что здесь его бизнес будет в безопасности, подальше от демонов. Дядя Холджер работал сварщиком – отец научил в свое время. Теперь это ремесло кормило семью.
В здании было холодно и сыро, а бетонные голые стены буквально давили. Кэсси побежала по ступеням, маневрируя между рабочими. Дядя Холджер должен быть на третьем этаже. Здесь еще не было перегородок, поэтому Кэсси быстро дошла до дядиной бригады.
– О, наша красавица Кассандра пришла, нам пожрать принесла! – Голос принадлежал чудаковатому мужчине, худощавому, с жиденькой рыжей бородкой. Он с первых дней проявлял подозрительный интерес к Кэсси, и она его даже побаивалась. То, как он плотоядно смотрел на нее и как недвусмысленно шутил, – ей не нравилось.
О нем Кэсси знала мало, и этого-то знать не хотела. Его звали Симон, фамилию она не уточняла, а он и не говорил. Он разведен уже очень давно. Он съедал все еду минут за пять-десять и потом оставшееся от обеда время неподвижно лежал на мягком строительном материале, рассказывая истории из своей семейной и очень несчастливой жизни.
Обернувшись, Кэсси дежурно улыбнулась.
– Здравствуйте. Я дяде еду принесла, а вы… – она скользнула взглядом по толстой упаковке колючей шлаковаты, – а вы уже поели, судя по лежбищу.
– А ты внимательная, мышка моя! – Он закинул руки за голову и улыбнулся гнилыми зубами, осматривая Кэсси с ног до головы. От его взгляда у нее все похолодело внутри. – Хороша девка, пропадает зря! – Его узкие глазки превратились в две щелочки и из-под полей панамы стали почти не видны. – Сколько, говоришь, тебе?
Кэсси отвернулась, ее начало трясти от негодования. Он был мерзким, а летом того года, когда стройка только началась и Кэсси часто захаживала сюда в коротких шортах, – так он бегал за ней, пока дядя не велел отстать. Защита у нее была только тогда, когда с ней шел Дэвид – его слово как удар ножом. Сейчас этого ножа не хватало.
Выдохнув, Кэсси стала искать взглядом дядю Холджера, но услышала:
– Валери здесь нет. – Симон то ли специально, то ли от природной глупости ставил ударение в их фамилии всегда на первый слог, игнорируя просьбы произносить правильно, с ударением на последний. – Он ушел.
– Куда? – ей совершенно не хотелось спрашивать, и вопрос можно было посчитать риторическим. Язык едва шевелился во рту, а в теле была какая-та непреодолимая тяжесть.
Кэсси продолжала искать взглядом дядю, но мельтешащие одинаковые рабочие усложняли задачу, а выкрикивать во все горло его имя ей совершенно не хотелось. Кэсси было двинулась с места, как вдруг резко замерла, когда увидела свежезалитый цементным раствором пол. Она осмотрелась и нашла несколько проходов, но все они были заняты строителями. Ей определенно придется ждать здесь. Кэсси посмотрела на улицу через пустые глазницы дома – тяжелые серые тучи несли сюда дождь. Ветер стал усиливаться и, залетая внутрь, поднимал пыль и мусор и бросал в лицо.
Вокруг стоял непрекращающийся шум стройки. Разговаривали здесь криками, которые перемежались отборным матом, кто-то непрерывно дробил стену, кто-то занимался спайкой арматуры на полу, и разноцветные искры летели во все стороны. Кэсси слышала, что долго смотреть без специальных очков на варку железа нельзя, можно ослепнуть. Но она смотрела, потому что столб искр был прекрасен.
– Куда, говоришь? Дак мы его женили! – Симон хрипло рассмеялся. Кэсси покачала головой и прижала к ногам сумку, когда мимо пронесли какие-то черные рулоны. – Тут такая баба появилась: знаешь, ну прямо сочная дынька! Ебаться – так за обе щеки эти жирные и ляхи!
Он снова мерзко захохотал.
– Не смешно, – произнесла Кэсси и тут услышала голос дяди Холджера:
– Кэсси, я иду! Я тут!
Кэсси всегда удивлялась высоченному росту Дэвида и его крепкому телосложению. Со стороны их сложно было назвать отцом и сыном. У дяди имелся слегка отвисший живот и второй подбородок, и ростом он не вышел – метр шестьдесят семь. Но каким бы он ни был – Кэсси не могла сказать о нем чего-то плохого. Она любила и уважала отчима. Он добрый, ни разу не повысил на нее голос, ни разу не ударил. Но иногда он был слишком мягким и ранимым. Роль заступника он всегда отыгрывал за спиной: тихо и мирно.
– Прости, детка, что заставил тебя ждать! – Дядя Холджер был одет в синюю теплую спецовку, на голове темно-зеленая плотно облегающая шапка, в которой виднелись черные прожженные дырки от огарков стальных сварочных электродов. Он приобнял Кэсси, улыбаясь ей. – Как ты, милая?
– Все хорошо! – Кэсси передала ему сумку. – У вас теперь целая система внизу. И такая дурная кнопка! Я чуть палец не сломала об нее!
– Извини, забыл предупредить. У нас начальство поменялось, и они решили усилить охрану. Сказали, что скоро вообще посторонних пускать не будут.
Дядя Холджер присел за импровизированный столик, собранный из прямоугольной широкой доски. На нем стояли заляпанные кастрюли, грязная пластиковая посуда, валялись пустые пачки из-под сигарет и что-то, не поддающееся описанию. Возле столика стояли перевернутые пластиковые ведра, которые использовались как табуреты. Дядя снял теплую синюю куртку, накинул на плечи, а рукава флисовой серой кофты завернул до локтей. Под толстыми перчатками его ладони и пальцы были чистыми, но Кэсси все же хотелось, чтобы он помыл руки перед едой.
– А почему все так серьезно? – Кэсси сунула руки в карманы пальто и скрестила ноги. Под испачканными ботинками хрустела бетонная крошка и опилки. – Что-то случилось?
– Да говорят, что демоны к нам скоро вернутся! – встрял Симон. Все взоры обратились к нему, и он улыбнулся тонкими обветренными губами.
– Что ты городишь? Откуда это взял? Начитался газет? Этим газетенкам верить нет смысла.
Дядя Холджер, широко расставив короткие ноги, придвинулся к столу, на котором уже лежала еда: четыре жареные ножки, отваренный белый рис, нарезанный огурец. Крепкий черный чай с сахаром в термосе, в отдельном контейнере кусочек малинового пирога. Кэсси еще не успела поесть, и ее желудок заурчал.
– А то и говорю, Валери. – Ошибка в фамилии резала слух и злила. – Демоны к нам идут. Вот увидишь! Моя мамка была колдуньей: предсказывала по мелочи, гадала на картах. Ее это… нужно было бы отправить в этот, как его там…
– Шам-Рат, – подсказал дядя Холджер, протирая круглое лицо платком.
– Да, Шам-Рат этот дебильный! Но денег на обучение у ее родителей было нема.
Даже если нет денег, ребенка все равно отправляют учиться. После учебы они два года отдают долг за обучение из своей зарплаты. А если их отчислили, то все равно система действует и с другой работой. Кэсси совершенно не понимала, как можно не знать таких важных деталей? Что Со Хэ, что Ясин – они готовы на все, лишь бы заполучить ребенка с нужным геном. Миру нужны манлио и маниши. Это баланс, это закономерность. Шам-Рат, единственная школа для маниш, отличался от школ манлио. Семья не платила за обучение дочери. Родители и близкие больше никогда не видели ее, тогда как манлио приезжали домой на выходные и на каникулы, а после окончания школы могли вернуться домой. Девочка с геном маниши всегда принадлежит Шам-Рату: там ее семья, духовные сестры и служба людям и манлио.
– А ген был? – спросил дядя. – Если бы был, маниши сами приехали, из рук родителей забрали – и поминай как звали.
С сочным хрустом прожевывая кружок огурца, дядя Холджер показал Кэсси на табурет-ведро. Она отрицательно покачала головой, слыша хриплый голос Симона:
– Да кто его знает?! Вроде был.
