Фауст и Маргарита. Часть I. Пробуждение

– Я понимаю, что вы хотите, – обратилась она уже к Маргарите. – Мы могли бы сшить для вас платье на заказ.

– Увы, – ответила Маргарита, – на пошив времени уже нет.

И тут девушка буквально изменилась в лице.

– Вот я дура, – хлопнула она себя по лбу ладошкой. – У меня же лежат на складе приготовленные для отправки хозяйке платья из других коллекций. Я их только вчера убрала с экспозиции. Еще не увезли. Вы только подождите немного. Мне придется повозиться.

Слава и Маргарита переглянулись и одновременно утвердительно кивнули. Девушка мгновенно скрылась где-то в подсобном помещении.

Слава с помощью Маргариты стала снимать с себя выбранный наряд.

– Нам еще нужны прически и макияж, – сказала она, окончательно освободившись от платья.

– Нет. Мне не надо. Я все сделаю сама. Я два раза делала макияж в салоне красоты, и оба раза все заканчивалось тем, что я спускала пятьдесят евро в канализацию.

– Ты просто не видишь себя со стороны. Кстати, тогда на Новый год тебя очень красиво накрасили.

– Возможно. Но если мне самой не нравится, ничего не попишешь.

Их спор прервала девушка-продавец, вернувшаяся с несколькими свисающими с рук платьями.

– Вот, все, что смогла найти. – Она положила на диван четыре платья. Одно из них было ярко-красное. Его Маргарита сразу отложила в сторону.

«Слишком вызывающе», – подумала она.

Другое темно-синее. Очень красивое, но оно трикотажное и в обтяг.

«Тоже будет не в тему», – решила она.

Третье – серое кружевное. Оно само по себе красивое, но ей никогда не шел серый цвет. А вот четвертое действительно привлекло ее внимание – темно-зеленое в пол, с длинными рукавами.

Платье оказалось как по ней сшито. Размер, рост – даже исправлять ничего не надо, что редко бывает. Кружевной верх с неглубоким V-образным вырезом очень красиво подчеркивал ее небольшую грудь и даже визуально добавлял объем. Длинные кружевные рукава закрывали руки. Верх платья заканчивался лифом сразу под грудью. От лифа шла легкая, падающая красивыми складками юбка. Правда, был достаточно глубокий вырез на спине, но его скрывала идущая от самых плеч длинная, до самого пола, полупрозрачная накидка-шлейф из такой же воздушной ткани, как и юбка. Темно-зеленый цвет невероятно шел к ее рыжим волосам и белой коже.

– И те твои туфли еще сюда, – прошептала восхищенно Слава за спиной у подруги.

Но Маргарита ее совсем не слышала. Она, оцепенев, смотрела в зеркало, в котором отражалось странное дежавю: молоденькая, поразительно похожая на нее девушка в длинном платье зеленого бархата посреди средневековой залы с высокими потолками, с которых свисают громоздкие кованые люстры, а чуть поодаль, у стены, суетится за мольбертом художник…

– Маргош, ну что? – откуда-то издалека донесся Славкин голос, – ты чего застыла и молчишь?

– Все нормально, – стряхнула наваждение Маргарита и повернулась к подруге. – Я беру его.

Уже через полчаса она ехала домой, а на заднем сиденье, в чехле из плотной бежевой ткани лежало платье. Вот только не давало покоя увиденное в зеркале.

«Хочется верить, что я не схожу с ума, – думала Маргарита. – А если это не сумасшествие, то тогда что? Еще и эти сны. Надеюсь, просто устала. Хорошо, что хоть с понедельника в отпуске».

В Президентском дворце

Почти готова. Последний штрих – из небольшой бархатной коробочки достала бабушкины золотые серьги, выполненные в удивительном стиле: паутина, на которой приземлился паучок с жемчужным пузиком. Они всегда поражали Маргариту степенью ювелирного мастерства. Вот только до сих пор их было некуда надеть, да и страшно потерять – фамильная драгоценность как-никак.

«Их день пришел, – решила она, застегивая вторую сережку. – Так, еще маленький черный клатч и все. К сожалению, нечего набросить на плечи. Не в плаще же ехать. Ладно, такси туда, такси обратно – не замерзну».

Она бросила последний взгляд в зеркало, провела рукой по волосам, поправляя непослушные рыжие локоны, и торопливо вышла из дома.

– Ну ты и копаешься, – попыталась возмущаться Слава, немного подвигаясь на заднем сиденье такси. Придирчиво осмотрела подругу и, оставшись довольна ее образом, решила сменить гнев на милость.

– Выглядишь сногсшибательно! – похвалила она Маргариту.

– Ты тоже.

– Я само собой, – засмеялась подруга. – Я каждый день неотразима. А вот ты в последнее время мне совсем не нравилась со своим монашеским стилем.

У президентского дворца они были примерно через полчаса. Ехать туда не так и далеко, но это центр, к тому же Старый Город. Там столько различных ограничений для автомобильного передвижения, что к назначенному месту всегда приходится добираться кругами.

Подъехав к зданию президентуры, пришлось почтительно ждать в очереди таких же машин. Двери каждой открывал швейцар, поклоном приветствовал мужчин, а если это были дамы, то подавал руку и помогал выйти из машины. Куча камер – у входа работала съемочная группа Центрального телевидения. То тут, то там щелкали вспышки многочисленных фотокамер.

Маргарита, чтобы унять легкую дрожь в руках, сжала покрепче клатч и зажмурилась. Вдох, выдох, улыбнулась и вслед за Славой подала руку швейцару.

– Почти как в Голливуде, – прошептала Слава на ухо, когда они уже шли по красной ковровой дорожке, ведущей к центральному входу.

«Скорее бы войти и затеряться в толпе, – думала в этот момент Маргарита. – Зачем я только согласилась на эту авантюру? Какое же счастье, что меня тут никто не знает».

Было жутко неуютно идти под таким пристальным вниманием средств массовой информации. А вот Слава сейчас явно была в свой тусовке. На самом деле так оно и было. Ее семья принадлежала к старинному польско-литовскому графскому роду Тышкевичей. И ее родители были очень небедные люди. Вот только она, из-за своего решения остаться в Литве и стать журналисткой, а не уехать учиться в Оксфорд со всеми вытекающими последствиями, с ними почти не общалась. Иногда Маргарите казалось, что очень даже зря. В Славе часто пробивались ее дворянские замашки.

Внутри их ждала лестница с роскошными позолоченными перилами, устланная таким же, как и на улице, красным ковром. Лестница вела на второй этаж прямо к открытым дверям в Белый зал. Именно в нем всегда проходили официальные приемы и различные церемонии награждения.

Зал полностью оправдывал свое название. Белые стены и потолок, украшенные затейливыми узорами лепнины, слегка разбавлены оттенками золота. Шикарные люстры на золотых цепях, золотые канделябры на стенах и шторы цвета золота на окнах. По всему периметру белая с позолотой мебель.

Из центральной ниши зала за всем происходящим наблюдала скульптура литовской крылатой Статуи Свободы. По обе ее стороны два флага: триколор и национальный с Погоней. Немного в стороне расположился небольшой музыкальный коллектив, который играл что-то нейтрально-спокойное.

Гостей собралось уже немало. Туда-сюда сновали с подносами услужливые официанты, предлагая закуски и напитки. Слава, остановив одного из них, взяла два бокала шампанского и показала Маргарите на свободные места у стены.

– Пойдем, присядем, пока есть место. Скоро начнется официальная часть. Придет президент. Начнутся всякие там награждения, поздравления, выступления. Потом, когда президент уйдет, народ будет просто тусить: есть, пить, сплетничать об окружающих и танцевать.

– А твой Герман где? – поинтересовалась, оглядываясь по сторонам, Маргарита.

Ответ подруги она уже не слышала. В самом центре зала, в сопровождении невероятно красивой брюнетки в белом, окруженный репортерами, стоял ОН. Восьмерка жезлов не соврала.

Рутковский, сдержанно улыбаясь, отвечал на вопросы журналистов, в то время как его спутница не сводила с него восхищенных глаз. И надо сказать, было чем восхищаться. Темно-серый костюм с отливом, белая рубашка и галстук цвета баклажана ему невероятно шли. А аккуратно, явно не без руки мастера, уложенные волосы делали его еще неотразимее.

– Обалдеть! – Маргарита услышала наконец последний возглас Славы. – А я-то думаю, чего это ты вдруг оглохла.

– Красивая, – прошептала еле слышно Маргарита.

– Да, – согласилась Слава. – Очень эффектная особа. Интересно, кто она. Я ее не знаю. Явно не местная.

– А ты говорила, он всегда один, – с едва заметным разочарованием в голосе произнесла Маргарита.

– Так и было до сегодняшнего дня. Чего, ты думаешь, его сейчас обступили? Пойду-ка я пройдусь, послушаю сплетни, – вскочила Слава.

Маргарита хотела ее остановить, но подруги уже и след простыл.

«Меня это совершенно не касается, – думала Маргарита. – Стыдно только будет снова с ним столкнуться. Надо постараться не попасться ему на глаза. Хорошо, что людей много. И даже то, что он не один, тоже хорошо».

«Все, успокойся, – приказала она себе. – У него свои дела – у тебя свои».

– Ну ты и спряталась, – сделав круг по залу, вернулась Слава. – Еле нашла тебя. Короче, ее никто не знает и никогда не видел.

– Знаешь, мне как-то все равно, – ответила уже совсем спокойно Маргарита.

– Мне в начале так не показалось…

– Меня это действительно не волнует, – перебила Маргарита подругу. – Просто будет неловко столкнуться после той позорной ночи.

– Хорошо, – невозмутимо согласилась Слава. – Пофиг так пофиг. – И тут же добавила: – Мне, кстати, вблизи показалось, что она его старше.

– Хватит! – оборвала ее Маргарита. – Ты же знаешь, как я ненавижу сплетни.

Слава тут же прикрыла рот рукой, давая понять, что больше на эту тему не скажет ни слова.

– Там моя тетя, я обещала ей подойти, – сменила она тему. – Не против, если отойду ненадолго? Скоро все начнется. Вон уже выстроилась личная охрана президента. Ты разглядывай пока публику и никуда не уходи.

Маргарита кивнула в знак согласия.

Среди многочисленных приглашенных мелькали лица писателей, художников, музыкантов, некоторых артистов театра и кино. Но, в основном, тут были политические деятели, основатели и владельцы крупных, если таковыми их можно назвать в маленьком государстве, компаний, руководители университетов и медицинских учреждений, профессорская элита и еще непонятно чем занимающиеся, но, судя по тому, что их сюда пригласили, очень важные персоны. Чтобы всех их знать в лицо, нужно круглосуточно не вылезать из телевизора и новостных порталов соцсетей. В крайнем случае еженедельно ходить на такие вот светские тусовки, глядишь, через год-другой начнешь узнавать.

Несколько минут она и правда добросовестно пыталась изучать высшее общество Литвы, всякий раз старательно отводя взгляд от того места, где был Рутковский и его спутница, но силы были не на ее стороне. В конце концов она сдалась и принялась осторожно за ними наблюдать.

Дама в белом ему постоянно что-то говорила, а он, будучи ее намного выше, наклонялся к ней, чтобы лучше слышать и ответить. При этом все время ей улыбался.

«Оказывается, мистер холодность умеет быть совсем другим», – едва она успела это подумать, как Рутковский обернулся и посмотрел прямо на нее.

Маргарита испуганно метнулась в сторону, едва не сбила с ног какую-то пожилую даму, быстро извинилась и поторопилась спрятаться в толпе.

Музыканты заиграли национальный гимн. Все дружно устремили свои взгляды на главу государства. Началась основная часть вечера.

Маргарита вместе со всеми пыталась слушать речь президента, но то ли от присутствия в зале большого количества людей, то ли от волнения стало очень душно, а лицо горело огнем. Она то и дело дотрагивалась до него обеими ладонями, пытаясь хоть как-то охладить пылающие щеки. Хоть ладони и были контрастно-ледяными, помогало это только на короткое время. Оставаться в толпе стало невыносимо.

«Надо на воздух, – решила она. – Тут должен быть балкон. Его нам когда-то показывали во время школьной экскурсии». Выскользнула из толпы и, пройдя немного вдоль стены, наткнулась на приоткрытую балконную дверь и ни секунды не размышляя вышла наружу. После яркого освещения зала там было совсем темно. Подошла к перилам, вдохнула свежий воздух и снова потрогала руками горячее лицо.

– Снова плохо чувствуете себя, – совсем рядом прозвучал знакомый голос.

Между лопатками пробежала волна холода, а руки инстинктивно вцепились в перила.

«Черт, только этого не хватало, – пронеслось в голове. – Спокойно, только спокойно. Ничего не случилось».

Усилием воли Маргарита заставила себя повернуться на голос. Рутковский стоял всего в паре метров от нее. Не застегнутый пиджак, куда-то запропастившийся галстук и небрежно расстегнутые две верхние пуговицы рубашки – невероятная мужская сила и сексуальность. И что-то еще. Чему Маргарита пока даже в мыслях не могла найти определение.

– Простите, я думала, что тут никого нет, – стараясь не смотреть ему в глаза, ответила она.

– Все в порядке, балкон не моя собственность, к тому же в зале действительно очень душно.

«Придурок, – подумала Маргарита, – не считает даже своим долгом представиться. Такая знаменитость, что все и так должны знать. И снова этот дурацкий, пронизывающий взгляд…»

– Не ожидал вас тут увидеть, – продолжал Рутковский, не спуская с нее глаз. – Я думал, вы посещаете другие заведения.

«Как же она похожа, – думал он. – Еще и это платье. Ее любимый зеленый».

– Я, господин… – она сделала многозначительную паузу.

– Рутковский. Дамиан Рутковский, – холодно представился он и попытался поймать ее взгляд.

Чтобы подключиться к ее мыслям, нужен был прямой контакт хотя бы на секунды три, но Маргарита старательно прятала глаза.

«Будто знает, – отметил он, – а если не знает, то великолепно чувствует».

– Я, господин Рутковский, обычно не посещаю ни такие, ни какие-либо другие заведения, – хладнокровно заключила Маргарита и наконец, чуть прищурив глаза, посмотрела на Рутковского.

Он мгновенно поймал ее взгляд, но тут на пороге возникла Ирина.

– Дамиан, ты сказал, что ты только на минуту, – обиженным тоном начала она с порога.

– Ой, – спохватилась она, заметив Маргариту.

Подошла совсем близко к Рутковскому и, прильнув к нему, спросила: – Ты нас не представишь?

– Да, конечно, – опомнился Рутковский от столь внезапного вторжения в его планы. – Ира – это Маргарита Наус. Маргарита – это Ирина Шевченко, – сказал он и обнял свою спутницу за талию.

– Как интересно, – встрепенулась Ирина, – прям булгаковская Маргарита.

– Нет, – холодно возразила Маргарита. – Мой отец был большим поклонником Гёте.

– Восхитительно! – ответила та, улыбаясь, и тут же сменила тему: – Дамиан, я хочу танцевать.

– Да, конечно, – ответил он ей и нежно улыбнулся.

«Умеет же иногда смотреть иначе, – отметила Маргарита. – А эта могла бы не так нагло виснуть на нем. И так ясно, кто тут с кем».

– Маргарита, что вы думаете по поводу танцев? – непринужденно продолжала Ирина. – Дамиан, ты должен потанцевать с Маргаритой.

– Я не танцую, – резко оборвала эту тему Маргарита.

Рутковский легонько подтолкнул Ирину к выходу. На пороге он обернулся и произнес:

– Kehre in die Halle zurück. Es ist kalt hier2.

– Thanks for taking care of me. So, I hate German3, – ответила ему Маргарита.

– It’s sad to hear it4, – ответил он ей и вышел, увлекая за собой свою спутницу.

– Что ты ей сказал на этом варварском языке? – спросила Ирина, наклоняясь к Дамиану в медленном танце.

– Что там холодно, и посоветовал пойти в зал.

– Ха… А она заявила, что ненавидит немецкий. Потрясающе!

– Какая хорошая девочка! – трещала Ирина. – Такая дерзкая и держится с достоинством. И очень красивая. Она даже лучше, чем я ожидала. Тебе не кажется, что ты слишком груб с ней?

– Я с ней такой, каким должен быть. Моя цель тебе прекрасно известна.

– Не кипятись, я все понимаю, – Ирина положила голову сыну на грудь, как раз в тот момент, когда Слава и Маргарита проходили мимо.

– Надеюсь, ты сейчас не ковырялся в ее голове? – Ирина подняла голову и посмотрела девушкам вслед.

– Благодаря тебе не успел, – ответил Дамиан не без тени досады и увлек в танце свою партнершу вглубь зала.

Маргарита и Слава, протолкнувшись через толпу приглашенных, вышли на улицу.

– На тебе лица нет, – сказала Слава, взволнованно поглядывая на Маргариту. – Ты что, привидение увидела?

– Славочка, вызови мне, пожалуйста, такси и ничего пока не спрашивай, – попросила та.

– Ясно. Столкнулась с ним. Ладно. Но потом в мельчайших подробностях!

Машина подъехала почти сразу, что спасло Маргариту от переохлаждения. Почему-то именно сейчас ей стало невероятно холодно. Едва сдерживала себя, чтобы не стучать зубами.

– Возьми вот, – сказала Слава, накидывая ей на плечи свою шаль.

– А ты?

– Меня отвезет домой Герман. Все, садись скорее. Холодно. Заболеешь еще.

– Извини, я так с ним и не познакомилась.

– Все хорошо, не парься. Увидимся как-нибудь в более спокойном месте.

Оказавшись дома, Маргарита, заварила большую кружку зеленого чая и, закутавшись в мягкий плед, прямо в вечернем платье устроилась на диване.

«Что это? – думала она, обнимая двумя руками чашку. – Что вообще происходит? Почему я перед ним как кролик перед удавом? Еще и эта Ирина. Кажется, я даже ревную. Полный бред. Он же мне вообще никто».

Тепло горячего чая и нежность мягкого пледа подействовали. Она поставила пустую кружку на пол и, положив под голову подушку, прилегла.

«Только немножко полежу и пойду спать», – пообещала она себе.

Мама Рутковского

По самому верху средневековой башни, вдоль серой каменной стены, крадется женская тень. Полы длинной темной накидки развеваются на ветру, открывая подол платья темно-зеленого бархата. Из-под капюшона выбиваются огненно-рыжие вьющиеся волосы, которые нервно прячет обратно маленькая рука с длинными изящными пальчиками. Лица совсем не видно. Она, придерживая капюшон одной рукой, часто опасливо оглядывается, словно боится погони, и наконец подходит к краю…

Маргарита вскочила, тревожно огляделась и, сообразив, что она дома, снова легла, но, почувствовав неудобство от сковывающего тело вечернего платья, опять села, забыв про странный сон.

«Черт, уснула в гостиной, да еще в таком виде», – пробормотала она и поднялась с дивана.

Дошлепала до кухни, нажала на кнопку чайника и, пока тот шумел, кипятя воду, побрела переодеваться во что-то более подходящее для дома.

Когда вернулась, чайник уже умолк. Маргарита где-то читала, что для кофе совсем не надо всех ста градусов по Цельсию – вполне хватает и девяноста. Не стала включать второй раз. Открыла висящую над раковиной тумбочку, где на самой верхней полке выстроились все ее любимые чашки с изображениями сов и котов. Сегодня рука интуитивно потянулась к авторской чашке, купленной пару лет назад на рождественской выставке. Эта была одной из любимых. По тонкому белому фарфору растянулся серый полосатый кот с золотыми усами, лижущий розовым языком лапку.

«Хорошо хоть, сегодня выходной и никуда не надо бежать», – думала Маргарита, попивая ароматную «лаваццу».

Часы на микроволновке показывали ровно 10:00 утра. Она открыла почту в ноутбуке. Только реклама и сообщения о разных акциях в интернет-магазинах. Заветных писем, которых так ждала, нет. Разочарованно закрыла и уже хотела опустить крышку ноута, но взгляд зацепился за папку «Роман», и вот уже мышка сама поползла в ее направлении. Щелчок. Еще один. Быстро пробежала глазами последнюю главу и принялась торопливо, чтобы не выпасть из потока, набирать текст.

Маргарита снова писала. Иногда застывала, глядя в экран компьютера, иногда поднимала глаза и смотрела невидящим взглядом куда-то вдаль, потом вскакивала и принималась ходить по комнате, проговаривая вслух диалоги героев, снова садилась…

Наконец во второй половине дня она закрыла ноутбук.

«На сегодня все, – сказала она себе и откинулась на спинку стула. – Я сделала это! Мои первые пять страниц за последние три года. Надо как-то отпраздновать».

Натянула темно-синие джинсы и такого же цвета худи, сунула ноги в кроссовки, на всякий случай захватила с собой куртку и вышла из дома. Уже в машине, заглядывая в зеркало заднего вида, собрала резинкой на затылке непослушные волосы и выехала со двора.

«Так, куда поедем? – спросила она то ли саму себя, то ли машину. – О! Знаю! Я сто лет не была в Старом Городе».

Оставив машину на стоянке у Национального театра оперы и балета, вышла на улицу Вильняус5. Пересекла оживленный проспект и пошла медленным шагом дальше.

Маргарита очень любила Старый Город. Хоть Вильнюс и не был таким ярким, как Рим, Париж или та же Прага, но в нем было что-то свое, особенное. Она называла это многослойностью. Органичное соседство разных архитектурных стилей: готика, ренессанс, барокко и классицизм. Многочисленные храмы разных религиозных конфессий, говорящие о том, что тут всегда был некий свой балтийский Вавилон. Быстрая Вильняле, несущая свои воды более спокойной сестре Нерис, которая в свою очередь делит город надвое, после чего покидает его и уже в Каунасе сплетается с Неманом. Она была уверена, что знаменитый Макс Фрай очень даже прав. У города есть свой дух, хранитель города, который водит незадачливых туристов кругами, заставляя снова и снова приходить в одно и то же место, в то время как сам сидит на ближайшей крыше и хихикает, когда те наконец понимают, что снова вышли на ту же площадь, к тому же памятнику или фонтану, – тот еще озорник.

В самом начале улицы Вильняус Маргарита улыбнулась и помахала рукой сидящему на крыше входа в подземный паркинг ангелу6, прошла мимо здания магазина Zara7, итальянского ресторана De Antonio, мимо магазинчиков одежды, обуви, косметики и различных кафе. На углу у ресторана Banakosi свернула на узкую маленькую улицу Лабдарю8. Не пройдя и ста метров, возле ресторана Vyno ruselis снова свернула направо и остановилась возле совсем непримечательной двери с выцветшей на солнце вывеской Zodiakas.

Дверной колокольчик оповестил о ее приходе. С порога повеяло запахом восточных благовоний. «Зодиак» – единственный в городе эзотерический магазин. Нечто похожее есть еще в Каунасе у эзотерического центра «АУМ», но там больше атрибутика, а тут в основном литература.

Маргарита прошла к книжным полкам. Тут можно было найти все что угодно: книги всех возможных эзотерических направлений, религиозных и не совсем учений, по нетрадиционной медицине, астрологии и загадкам истории.

Она медленно обошла полки, читая на корешках названия и в очередной раз удивляясь, что все это кто-то написал, а значит, оно присутствует в этом мире. Единственное, чего она никогда тут не видела – это книги типа «Настольная книга черного мага» или «Как приручить демона», что несказанно радовало. Хоть она и не верила во все это мракобесие, но кто знает, чем может обернуться такая практика в руках дурака с инициативой. Минимум – поедет крыша, а максимум – могут быть человеческие жертвы.

Снова прозвенел колокольчик. Маргарита юркнула в другой зал. Не очень-то хотелось столкнуться с кем-то, кому тут тоже может быть интересно. Она как будто боялась в чем-то признаться не только другим, но и себе.

В другом зале, помимо всяких эзотерических мелочей, были колоды карт Таро. Не сказать, чтобы много. Карты Маргарита заказывала обычно в интернете. Но иногда и тут попадались очень интересные экземпляры. Вот и сейчас ее внимание привлекла очень интересная колода. Большая коробка вместе с книгой, на которой красовалась надпись Witches Tarot («Колдовское Таро», или «Таро Ведьм»). Она хотела уже вернуться в основной зал и попросить продавца показать ей эти карты, как внезапно услышала у себя за спиной негромкий женский голос:

– Maiden, Mother, and Crone, now guide my hand and heart, Show me your wisdom today by this Witch’s art. With the power of three times three, As I will it, so shall it be9.

Маргарита обернулась. Прямо у нее за спиной стояла вчерашняя спутница Дамиана Рутковского, только уже не в белом вечернем платье, а в черных брюках и черной майке с огромной совой на груди. Несмотря на простой стиль, она была все так же эффектна.

– Это значит, – сказала она снова, – «Дева, Мать и Старуха, направь теперь мою руку и сердце. Покажи мне свою мудрость сегодня этим колдовским искусством. С силой трижды три, как я хочу, так и будет».

– Я в состоянии перевести с английского, – опомнилась Маргарита.

Уж кого-кого, а Ирину Шевченко она точно не ожидала тут встретить.

– Очень хорошая колода, – продолжила та. – Я давно уже с ней работаю. Попросите открыть.

– А вы здесь как? Вы…

– Приехала прогуляться по центру, пока Дамиан в клинике. Брела и случайно набрела на этот магазинчик. Сначала подумала, что что-то связанное с астрологией. Название такое – «Зодиак».

– Вам следовало бы попросить своего парня провести экскурсию, если вы никогда не были в этой части города, – холодно заметила Маргарита и тут же испугалась, что это может показаться грубо.