Фауст и Маргарита. Часть I. Пробуждение

Медсестра принялась куда-то звонить и торопливо кому-то что-то объяснять. Буквально сразу из разных концов отделения появился спешащий медперсонал. Все они тоже исчезли в том же направлении, куда увезли Маргариту.

– Пойдемте, – обратилась к ней медсестра.

– Куда? Зачем? Я тут буду ждать, – запротестовала Слава в страхе, что ее выгоняют.

– Будете. Только у вас колени разбиты. Пойдемте, я обработаю, и ждите сколько хотите.

Слава только сейчас заметила разорванные колготки, через которые проглядывали грязные, окровавленные колени. Странно, но боли она совсем не чувствовала. Сейчас это было совсем неважно. Главное, успела: Рутковский вернулся.

Медсестра, поняв, что сейчас с ней договориться почти невозможно, вернулась на пост и уже через несколько минут подошла снова, но уже со стаканом воды.

– Вот, выпейте, станет лучше, – протянула она стакан.

Слава не стала противиться.

– Вот и хорошо. А сейчас пойдемте, а то заработаете заражение.

Слава послушно побрела за медсестрой на сестринский пост, куда совсем скоро подошел один из дежурных врачей.

– Ну вот, – сказал дежурный, заклеивая колени пластырем, – все хорошо. Можете ехать домой.

– Я не поеду, – снова встревожилась Слава.

Врач озадаченно посмотрел на медсестру.

– Подруга у нее в первой, – пояснила ему та, – заведующий вернулся.

Врач понимающе кивнул.

– Хорошо, – обратился он снова к Славе. – Можете ждать, хоть у нас и не принято сидеть ночью в отделении. К тому же это может быть долго.

– Я не уйду, – упрямо заявила Слава.

– Хорошая подруга? – спросил вдруг врач.

– Самая лучшая, – тихо сказала Слава, и вдруг ее будто прорвало.

По лицу струились черные, перемешанные с тушью слезы, которые она дрожащими руками пыталась вытирать, отчего только еще больше размазывала по всему лицу черные полосы. Врач и медсестра усадили рыдающую в голос Славу на кушетку и вкололи что-то в плечо. То ли от того, что наконец выплакалась, то ли от распространившегося по организму успокоительного через минут десять ей стало лучше. Медсестра снова протянула что-то выпить.

– Вашу подругу оперирует команда лучших врачей, – сказал дежурный врач. – Собрали всех, кто сейчас есть. К тому же еще и профессор Рутковский там всем этим заправляет. Нужно ждать.

Дежурный врач ушел, оставив Славу на попечение медсестры.

– Где можно умыться? – спросила она, подняв заплаканное лицо.

Медсестра, видимо, опасаясь, что Слава где-нибудь опять грохнется, проводила ее до дверей туалета. А когда Слава, приведя себя в порядок, оттуда вышла, протянула ей плед.

– Вот. Можете ждать там, – она показала на зеленый диван, стоящий недалеко от сестринского поста.

– Спасибо, – прошептала Слава и побрела в сторону дивана.

«Странно – совсем не болит», – думала она, укрывая пледом заклеенные на коленях пластырями-повязками ноги.

Прошло уже больше пяти часов. Глубокая ночь. Спать Слава не могла. Просто сидела и следила, как загипнотизированная, за бегом секундной стрелки настенных часов, время от времени повторяя: «Господи, помоги ей, Господи, помоги».

Она впервые в жизни пожалела, что так и не запомнила те молитвы, что когда-то ее заставляли учить родители, таская в костел по воскресеньям.

«Боженька, спаси ее, – шептала она, сцепив побелевшие пальцы рук. – Она не может вот так…»

Медсестра изредка поглядывала в ее сторону, удостоверяясь, что она в адеквате. Один раз снова подходил и спрашивал про самочувствие дежурный врач. Несколько раз звонил Герман, порываясь приехать, но она каждый раз заново ему объясняла, что тут нельзя и что она сама первый кандидат на вылет.

Наконец, уже почти утром, в конце коридора в синем хирургическом костюме появился Рутковский. Слава, вскочив, застыла, молча наблюдая за его неспешным, но уверенным приближением. Бешено колотилось сердце. Подойдя к посту, он что-то коротко сказал медсестре и направился в сторону Славы.

– Она жива, жива?.. – заикаясь на каждом слове, повторяла Слава, не сводя глаз с Рутковского, пытаясь хоть что-то понять по его лишенному эмоций лицу.

– Все хорошо, – наконец сказал он спокойным, но очень уставшим голосом. – Состояние стабильно тяжелое. Множественные переломы конечностей, большая потеря крови, пришлось удалить селезенку и были общие непредвиденные сложности во время операции.

– Она… с ней ведь все будет в порядке?..

– Да, только нужно будет немало времени на восстановление. Чудесным образом, что почти невероятно после такого удара, целы позвоночник и голова, только сотрясение мозга и несколько осколков стекла достали.

– Спасибо, – прошептала Слава, вытирая снова полившиеся слезы.

– Скажите, у нее были в детстве проблемы с сердцем?

– Н… не… помню, – Слава задумалась. – Хотя… да. Кажется, да. Маргарита в школе и в универе никогда на физру не ходила. Была все время освобождена. Правда, она особо не объяснила почему. Что-то не так?

– Все ясно, – задумчиво произнес Рутковский. – В электронной карте нет ничего об этом…

– Что-то плохо? – встревожилась снова Слава.

– Уже все хорошо, – спохватился он.

– А можно мне к ней?

– Нет. Она сейчас в реанимации и минимум еще сутки будет там.

Он достал из кармана маленький листок бумаги и ручку.

– Напишите свой телефон. Я вам позвоню, когда ваша подруга придет в себя.

Слава быстро написала номер своего мобильного и протянула ему листок.

– Доктор, а можно…

– Нельзя, – перебил он. – Я же ясно сказал – домой. Надеюсь, вы не за рулем. А то через полчаса и вас привезут.

– Я н-н-нет… То есть да, но я машину оставлю, – торопливо заверила она, демонстративно доставая телефон. – Я позвоню и меня заберут.

Рутковский кивнул и повернулся уходить.

– Доктор, – позвала Слава.

Он обернулся, молча ожидая, что же еще не договорила эта сумасшедшая.

– Спасибо огромное за Маргариту, – сказала она тихо. – Спасибо, что вернулись…

– Я здесь ни при чем, – резко оборвал ее Рутковский. – Здесь вполне справились бы и без меня.

Он развернулся и скрылся где-то в отделении. Слава набрала Германа и медленно потащилась к лифту. Только сейчас она стала осознавать, как сильно устала и как же все-таки ноют при каждом шаге разбитые колени.

Венец Ваала

Дамиан закрыл на ключ двери кабинета, стянул хирургическую тунику и, оставшись в майке и брюках, лег на диван. Ехать домой смысла не было. Скоро новая смена. Надо хоть немного отдохнуть. Но сколько ни пытался, заснуть не получилось. Только сейчас, когда самое страшное уже было позади, до него стало доходить, что же случилось на самом деле. Еще несколько часов назад ее могло снова не стать.

«Сомнений больше нет – это она, – думал он. – И об этом знаю не только я. От нее за километр несет магическим воздействием. Авария не случайна. Ее спровоцировали. Вопрос зачем? Что хотели этим добиться? Ведь убить можно из без всего этого цирка. Или… – в голову пришла внезапная догадка, – асистолия, длившаяся всего около минуты с небольшим… Для врача это всего минута, а для находящегося в состоянии клинической смерти, по ту сторону, эта минута может быть целой вечностью, и за это время может много всего произойти».

Вскочил, схватил с вешалки белый халат, накинул его и вышел из кабинета.

К частому появлению заведующего хирургического отделения в реанимации уже давно привыкли. Он сразу после операции лично сопровождал сюда каждого пациента и потом еще приходил не единожды. Сейчас, тоже в рабочей суматохе, никто особо не обратил внимания на то, что он зашел в гудящий от многочисленных звуков аппаратуры зал. Все были заняты своим делом, цена которого была чья-то жизнь.

Он кивнул, приветствуя сидящую за столом дежурную. Посмотрел на висящее на стене у самого входа общее цифровое табло с множеством номеров кроватей и цифрами главных показателей возле каждой. Почти все цифры горели зеленым, говоря о том, что пациенты в норме и беспокоиться не стоит, и только две были в желтом цвете – те, кому пока требовалось особое внимание персонала. Если хоть что-то загоралось красной мигающей строкой, сразу же включалась соответствующая сирена и все спешили туда.

Подключенные к аппаратуре пациенты лежали на специальных мобильных кроватях, которые при необходимости меняли местами или даже увозили на МРТ или другие сложные аппаратные диагностики, предварительно переключив к мобильной реанимационной аппаратуре. В ногах на саму кровать крепились планшетные компьютеры, на которых можно было просмотреть всю динамику состояния пациента с момента его подключения.

Если бы не пряди волос насыщенно-медного цвета, выбивающиеся из-под повязки, да имя-фамилия в компьютере, в перебинтованном с ног до головы теле Маргариту было бы не узнать. Просмотрев информацию о ее состоянии в планшете, Дамиан подошел ближе. Ее тело гудело только ему слышимой вибрацией. Он сжал ладони в кулаки и тут же разжал, будто сбрасывая что-то лишнее. После чего начал обходить вокруг Маргариты, ощупывая невидимые человеческому глазу оболочки тела. В операционной не было времени и возможности на такую диагностику.

«Как ни странно, все тонкие тела целые – повреждений нет», – констатировал он в уме как раз в тот момент, когда левую руку, занесенную над ее головой, буквально затрясло.

«Твою ж мать! – выругался он, поднимая кверху взгляд, – Венец Ваала… мне следовало догадаться…»

– Девочка, тебя и правда намеренно отправили погулять, – сказал он совсем тихо.

Он еще раз провел левой рукой над ее головой, немного дольше останавливаясь в области лба, где вибрации магического артефакта были особенно сильны.

«Следы ловко спрятаны, – сделал он вывод, – причастен сильный черный маг, а может, и без Князя не обошлось. Вот только зачем? Кому это надо?»

Такие ритуалы в магическом мире давно были под запретом и совершались только при крайней необходимости, с разрешения Великого Магистра, коим он сейчас и являлся.

Дамиан отнял руку, которую уже стало ломить от боли. Венец был надежно защищен от посягательств другой магии. Еще раз проверил показатели приборов, фиксирующие физическое состояние Маргариты, и, убедившись, что они показывают норму, вышел из реанимации. Нужно было подумать.

Вернувшись в кабинет, Дамиан поднял крышку ноута. На экране высветились пропущенные звонки от Ирины.

«Только ее сейчас и не хватало», – подумал он.

Что-что, а уж способности Ирины чувствовать, что что-то не так, можно было только позавидовать.

«Пять утра, – отметил он, посмотрев на часы. – У них день». Немного помедлив, нажал на вызов. На том конце океана ответили сразу.

– Что опять случилось? Я места себе не нахожу! – возмущалась Ирина. – Ой, прости, – осеклась она, заметив интерьер кабинета. – Ты на работе? Что-то очень сложное? – раздраженному тону сразу же уступил виноватый.

– Я на работе, – сказал он устало.

– Все хорошо?

– У меня да.

– А у кого плохо? – не унималась Ирина. – Если ты ночью на работе, то у кого-то явно не очень.

Дамиан молча отвел взгляд от экрана.

– У кого плохо? – настаивала Ирина, будто уже зная ответ.

– Вчера утром привезли Маргариту.

– О Боги, – воскликнула в ужасе Ирина. – Что случилось? Как она?

– Стабильно тяжело. В реанимации сейчас. Не справилась с управлением, вылетела с дороги. Хорошо хоть, не на виадуке.

– Сильно?.. – еле слышно, спросила Ирина.

– Досталось. Пострадали руки, ноги, селезенку удалили сразу, почки удалось спасти. Клиническая еще была на шестом часе. Оказалось, что у нее проблемы с сердцем с детства. Ситуация была экстренная, не могли знать.

– Сынок, ведь все будет хорошо? – с надеждой в голосе сказала Ирина.

– Будет, но не скоро. Слишком много травм.

– Ты ведь ее не оставишь? – произнесла она уже строже.

– Что значит не оставлю? Я уже сделал все что мог. Дальше уже от нее самой зависит.

– Так сделай тогда и то, что не можешь! – Ирина явно злилась. – Что от этой девочки зависит, если ты говоришь, что там куча травм, да еще и сердце не в порядке? Ты собираешься ее бросить?

– Невозможно бросить того, кого у тебя и не было. Мы с ней совершенно чужие. Ключевое слово тут – Ч У Ж И Е…

– Знаешь что, меня уже достали все эти ваши божественно-дьявольские игры с реверансами и без. Мне наплевать, кто ты там в магии. Тут ты человек и мой сын. И если ты оставишь ее сейчас, когда она в тебе больше всего нуждается, ты можешь катиться к чертям собачьим и забыть, что я твоя мать, а ты мой сын. – Ирина исчезла с экрана, прервав звонок.

Дамиан был в шоке. Такой он ее еще не видел, разве что когда она ссорилась перед разводом с отчимом – тогда орала как бешеная. А с ним так разговаривать она никогда себе не позволяла. Решил не перезванивать. Пусть поостынет. Больше всего сейчас волновало другое.

«Убивать Маргариту точно не хотели, – думал он, сидя за столом. – Хотя бы потому, что такой способ слишком энергозатратный. Ни один профессиональный маг, а это сделал точно профессионал, не станет тратить энергию на то, что можно сделать гораздо проще. Если он, конечно, не псих какой. Все, что можно сделать без магии, должно быть сделано без магии, – повторил он про себя неписаный закон. – Ее намеренно отправили на короткую прогулку в мир мертвых. И самое плохое не то, что она прогулялась, а то, что кто-то набрался наглости и посмел».

На кого думать, он пока не знал. Таких, кто на это способен даже с поддержкой Князя тьмы, можно было по пальцам пересчитать, как действующих, так и отошедших от дел. Кто из них страх потерял?

Дамиан поднялся и, будто что-то вспомнив, спешно покинул кабинет. Он вернулся в реанимацию и, делая вид, что осматривает, нанес на тело Маргариты несколько охранных рун, которые хоть и не могли полностью нейтрализовать Венец, но и свалиться глубоко в царство Аида тоже не дадут. На какое-то время их хватит.

«Где же ты сейчас, детка», – думал он, глядя как беспокойно дергаются вверх-вниз под закрытыми веками ее глаза.

Обычно это означает одно – человек во сне поднимается по лестнице… или бежит. Он, долго не думая, проник в ее видение.

Гром и молния раздирали на части темное ночное небо, подсвечивая едва заметную узкую лесную тропу. Мокрые ветки деревьев больно хлестали по лицу, оставляя красные отметины на коже. Ноги разъезжались, она падала, опираясь на черные от прилипшей грязи руки, вставала и бежала снова… Отчетливо слышалось тяжелое, громкое дыхание огромного мерзкого монстра за спиной – оно настигало.

Дверь. Спасительная приоткрытая дверь, материализовавшаяся прямо на пути, – если это, конечно, не ловушка. Думать некогда. Заскочив туда, она захлопнула ее за собой и налегла всем телом, чтобы сдержать то, что так отчаянно за ней гналось. Руки нервно искали хоть какое-то подобие замка, крючка, защелки, но уже было поздно. С другой стороны налегало другое тело, намного мощнее ее хрупкого женского. Вот уже видна в образовавшейся щели огромная мохнатая лапа монстра. Дикий леденящий ужас, животный страх, которого никогда в жизни не испытывала… Страх столкнуться с тем, что так отчаянно ломится в дверь, прорывается в ее жизнь… Сил нет уже совсем, двери распахиваются, и оно…

«Ну хватит уже, – Дамиан мгновенно положил ей руку на лоб. – Так и до сердечного приступа недалеко».

Самоубийца

«Маргарита, вы слышите меня? Открываем глаза. Просыпаемся», – настаивал женский голос, продирающийся сквозь пелену тяжелого, вязкого сна и боли. Попытка открыть глаза усилила боль во всем теле.

«Маргарита, надо просыпаться», – продолжал настаивать голос. Кроме противного, режущего слух голоса Маргарита постепенно начала улавливать ритмичный писк какого-то прибора, голоса других людей. Наконец удалось поднять тяжелые веки.

Яркий свет больно ударил в глаза, на какое-то время полностью ослепив. Из глаз полились слезы, которые кто-то ей тут же осторожно вытер.

«Что происходит?» – возник в голове вопрос.

Сознание постепенно возвращалось. Она снова попыталась открыть глаза.

– Как чувствуете себя, Маргарита? – спросила стоящая рядом женщина в медицинской одежде.

Рядом был кто-то еще. Его она видеть не могла. Полностью отсутствовала возможность пошевелить телом, а любое движение головы усиливало боль настолько, что глаза снова застилала пелена тумана, грозя опять засосать в другую реальность. Чувствовала, что кто-то дотрагивается до ее рук и ног, и слышала, как знакомый голос негромко говорит что-то женщине. Вот только никак не могла вспомнить, кому принадлежит этот голос…

«Очень больно», – хотела пожаловаться она, но получился только хрипящий шепот. Женщина тут же отошла и вернулась через минуту со шприцем.

– Скоро станет лучше, – сказала она Маргарите. – Вы сейчас будете снова спать. Когда проснетесь, будет значительно лучше.

Буквально сразу после ее слов глаза и правда сами собой закрылись, чье-то осторожное поглаживание ладони ее правой руки. А может, просто показалось.

«Срочно в Магистрат! – думал он. – Срочно! Это нельзя так оставить. Мало того что она пострадала, так еще и явный камень в мой огород».

Выйдя из реанимации, Дамиан достал из кармана халата телефон. Слава ответила мгновенно, как будто все это время сидела с телефоном в руках.

– Добрый день, – сказал он спокойным холодным тоном. – Это доктор Рутковский. Ваша подруга пришла в себя.

– К ней можно? – Славе очень хотелось самой убедиться, что Маргарита правда жива.

– Пока нет. Она по-прежнему в реанимации.

– Что-то плохо?

– Уже значительно лучше. Но, поскольку были осложнения с сердцем, мы будем мониторить вашу подругу до завтрашнего утра. Если все хорошо, а я думаю, что так оно и будет, переведем в отделение, и тогда сможете навестить. Я вам сообщу.

Сказав это, он сразу отключился.

«Хам, – подумала Слава. – Мог бы быть и помягче. Каменный какой-то. Но позвонил же, как и обещал. Хотя настоящий профессионал таким и должен быть. Всё только по делу и никаких соплей. Надо сохранить себе его номер». Едва она успела это сделать, как от него пришла эсэмэска: «Сообщите близким вашей подруги о ее состоянии. Ей понадобится помощь».

«Ага, щас, – подумала с иронией Слава. – У нее их столько, что до вечера устану всем звонить».

Маргарита проснулась уже поздно вечером. Какое-то время лежала с закрытыми глазами и прокручивала в памяти все, за что могло зацепиться сознание. Вспомнила последние секунды перед ударом. Боль. Противный звон бьющегося стекла. И эта странная погоня по мокрому лесу, монстр, который пытался ее схватить и, похоже, схватил… Вспомнив, даже вздрогнула всем телом, настолько все выглядело правдоподобно. Что-то изменилось. В ней. Во всем мире. Все стало другое.

Открыла глаза. К ней почти сразу же подошли.

– Как вас зовут? – спросил молодой светловолосый доктор.

«Можно подумать, не знаете», – подумала Маргарита, но решила ответить.

Почему-то почти не было голоса и сильно першило в горле, как будто вот-вот ангина начнется.

– Голос восстановится, – понял ее замешательство врач. – Такое бывает после общего наркоза. А раздражения оставляет интубационная трубка.

– Вы понимаете, где вы? – снова спросил он.

Маргарита утвердительно моргнула.

– Сознание в норме, – сказал врач, обращаясь к только что подошедшей медсестре.

– Сильно я… – прошептала снова Маргарита.

– К сожалению, да, – подтвердил врач. – Больше вам сможет объяснить уже ваш лечащий врач. Я думаю, к утру мы вас переведем в отделение.

– А можно сейчас? – попросила она.

«Эти звуки убивают», – подумала она про себя.

– Может, и можно, – ответил с некоторым сомнением доктор. – Я сейчас созвонюсь с вашим отделением. Если они дадут добро, то я со своей стороны не имею ничего против. У вас сейчас вполне хорошее состояние.

– Переведем вас утром, – сообщил врач, вернувшись через несколько минут. – Распоряжение вашего лечащего врача. У вас были осложнения с сердцем, и он хочет перестраховаться.

– Хорошо, – прошептала Маргарита и закрыла глаза. Снова жутко клонило в сон.

Лица совсем не видно. Только пряди огненно-рыжих волос выбиваются из-под капюшона черного плаща.

«Я ее помню, – думает во сне Маргарита, – уже видела. Да, она. Та самая».

Только в этот раз в одной руке она держит зажженную черную свечу, пламя которой, несмотря на жуткий ветер наверху башни, не гаснет. Ее губы шевелятся. Тихо поет. Поет древнюю молитву на незнакомом языке.

«Хотя нет, этот язык я уже тоже слышала, – проносится в голове Маргариты, – вот только не помню где».

Незнакомка медленно двигается к краю стены. И Маргарита в ужасе понимает, что именно та решила сделать.

«Нельзя это допустить! Я должна ее остановить!» Маргарита пытается ее звать, но та… та уже сделала решающий шаг в темноту…

– Не-ет! – кричит Маргарита, и сознание выныривает в звуки реанимации.

Не сразу получается открыть глаза. По щекам текут слезы, тяжело дышать, бешено колотится сердце. Возле нее уже несколько работников из медперсонала. Видимо, сработала подключенная аппаратура.

– Маргарита, как чувствуете себя? – встревоженный голос все того же доктора.

– Просто сон, – прошептала она, открыв глаза.

– Ничего, так иногда бывает после травм, – успокаивает доктор. – У вас стрессовое состояние. В отделении с вами поработает психотерапевт. Все встанет на свои места.

Медсестра вытерла с ее лица слезы и подала пить. Доктор какое-то время просматривал еще что-то в компьютере. Что-то даже туда вписал и только тогда отошел.

Маргарита снова закрыла глаза. Спать уже не хотелось. Просто раздражал свет ярких потолочных ламп. А эти звуки аппаратуры, отсчитывающие удары сердца, и вовсе вгоняли в жуткий страх. Сон. Она до сих пор помнила его во всех подробностях, как будто и не сон это был вовсе, а иная, параллельная реальность. Кто эта девушка? Почему она это сделала? Совершенно не укладывалось в голове. А еще было дико страшно. Будто сама только что едва не шагнула вслед за ней.

«Ничего, психотерапевты мне помогут, – сказала она себе с иронией, вспомнив слова доктора. – Как бы не так. Как же плохо, что я сейчас просто думающая и говорящая мумия. И это, судя во всему, надолго».

Скоро за ней и правда пришли две девочки-медсестры. Отключили все, кроме какого-то одного небольшого аппарата, который поместили в ногах, и вместе с ним укатили ее в отделение. В палате Маргариту подключили к уже другой аппаратуре, не такой назойливо-громкой. Затем сунули в руку маленький пульт с одной-единственной кнопкой и, велев нажимать, если что-то плохо, ушли.

Оставшись одна, Маргарита принялась изучать обстановку. Большую часть палаты занимала ее кровать с какой-то сложной аппаратурой у изголовья. Рядом тумбочка. У окна простой стол и стул. Чуть дальше, у стены, мягкий диван. Напротив кровати висел плоскоэкранный телевизор. А у входа виднелся узкий шкаф с раздвижными дверями.

«Ну вот, теперь это моя новая квартира, – подумала она. – Славка, наверное, с ума сходит», – и едва она успела это подумать, как двери снова открылись, и медсестра, сказав, чтобы та недолго, пропустила в палату Славу собственной персоной.

– Привет, – совсем тихо и чуть не плача сказала Слава.

– Только не реви – я жива, – Маргарита старалась говорить как можно бодрее.

– Как ты? – Слава оглядывалась по сторонам в поисках, где присесть. – Меня в реанимацию не пустили. Только сегодня доктор Рутковский прислал СМС, что мне можно прийти.

– Я в норме, насколько это возможно. Сама видишь. А почему Рутковский? Я в какой больнице?

– В Университетской больнице ты, в хирургии. К тому же, может, только благодаря ему ты и жива.

– Он меня оперировал?

– Не один, конечно. Но именно он собрал целую армию врачей. Я ждала больше шести часов. Я так испугалась, что могу тебя потерять, – в голосе Славы снова послышались плаксивые нотки.

– Прекрати. Все же нормально. Подумаешь, побуду какое-то время мумией. Ты же сама говорила, что писателю всякий опыт полезен. Лучше расскажи, что со мной случилось. Я почти ничего не помню.

– Полиция сказала, что ты не справилась с управлением… врезалась в бетонное ограждение, сразу за мостом… Как-то мне не верится, чтобы ты – и…

– Я не помню, – сказала Маргарита, силясь хоть что-то прояснить, но память отказывалась складывать нужную мозаику.

– Кто-то еще пострадал?

– Только ты.

– Это хорошо, – выдохнула Маргарита. – Что тебе сказал… Рутковский?

– Сказал, что все будет хорошо, но нужно время на восстановление. Сказал, что тебе повезло – голова и позвоночник целые. Руки и ноги заживут.

– У меня еще с животом что-то.

– Я не очень в этом разбираюсь. Ты лучше спроси у него сама, когда придет.

Маргарита закрыла глаза. Накатила усталость.

– Тебе нехорошо? Я позову сейчас кого-нибудь, – Слава вскочила со стула.