скачать книгу бесплатно
– Это так некстати, – Яков недовольно посмотрел на жену.
Рада виновато взглянула на мужа и коротко вздохнула.
Яков опустил глаза, пробежал по строчкам, перевернул лист и сказал:
– Ладно. Я все равно собирался ехать. Думаю встретиться там с дельцом, который у нас виноград покупает, предложить ему купить винокурню и виноградники. Тамаш не может больше этим всем заниматься, а мне не хочется. Заодно зайду к лекарю, узнаю, как дела у Тамаша. Возможно, им нужны деньги.
Рада с обожанием посмотрела на мужа и тихо сказала: «Спасибо тебе». На веранду пришел рыжий спаниель Санду и прилег рядом. По деревьям пробежал ветерок. Листья зашевелились, перешептываясь.
Следующим утром Яков оседлал пораньше лошадку, поцеловал Раду, которая вышла его проводить, и отправился в путь.
После обеда маленькая Тамара сидела в огороде, рвала темно-красные ягоды с кустиков клубники и засовывала в рот.
– Тамарис! – воскликнула Рада, окинув дочку взглядом. – Ты опять вся перемазалась и испачкала платье!
Девочка оставила свое занятие и подняла на маму огромные черные глаза. Рада подошла к дочке, взяла на руки, вытащила из грядки и поставила перед собой.
– Моя любимая грязнулька…
Рада присела и обняла дочку, крепко прижав к груди.
– Майке[10 - ласковое цыганское обращение к малышу], моя дочечка, – цыганка нежно поцеловала ребенка и поставила на землю. Ротик, щеки, нос и руки Тамары были в клубнике, ножки в черноземе, а платье и в том, и в другом одновременно. Рада отряхнула платье, взяла дочку за руку и повела мыться.
Вечером вернулся Яков. Он привез «лекарство» жене и обновки дочке. Поужинав, он расположился на веранде. Рада вышла из дома и села рядом на кресло.
– Как съездил? – спросила она, с любовью посмотрев на мужа.
– Удалось поговорить про виноградники и винокурню. Мой знакомец заинтересовался покупкой, сказал, что сейчас все деньги у него вложены в дело, а на будущий сезон, это значит следующей весной, он будет готов. Мы даже обсудили цену, хорошие деньги предложил.
– Ты доволен?
– Да, – кивнул Яков и, помолчав, проговорил, – еще есть плохая новость.
– Тамаш? – озабоченно спросила Рада.
– Да, похоже, у него рак, – Яков грустно взглянул на жену. – Лекарь сказал, что проживет он недолго.
– А если в больницу его отвезти?
– Врач говорит, что болезнь уже неизлечима и Тамашу осталось два-три месяца, от силы – пять.
Рада закрыла лицо руками.
– Они вернутся через несколько дней. Иван Ефимыч сказал, что надо еще попить лекарство, вдруг все-таки поможет, хочет понаблюдать. Живут они в пристройке, как я и предполагал. Я заплатил лекарю. Он потом даст Агнешке кое-какие снадобья для поддержания нормального состояния Тамаша. Относительно нормального, конечно.
– Бедный наш Тамаш, – всхлипнула Рада.
– Не надо плакать, – Яков притянул к себе жену и поцеловал в макушку. – Слезами горю не поможешь. Ничего не поделаешь.
Они еще долго сидели на веранде, говорили о родителях Якова, винокурне, хозяйстве, о будущем.
Когда совсем стемнело, Рада пошла в дом, укладывать дочку.
– Ты мое солнышко, – приговаривала цыганка, накрывая Тамару легким хлопковым одеялком. – Закрывай глазки.
– А ты споешь мне песенку?
– Конечно, – улыбнулась Рада. Она чмокнула малышку в щеку, взяла ее ручку, поцеловала каждый пальчик и тихонько запела тягучую грустную цыганскую песню.
– Уснула? – спросил Яков, когда жена вышла из дома.
– Да, – кивнула Рада и пошла кормить кур, уток и гусей. Закончив с птицей, она убралась в курятнике и отправилась в конюшню. Рада зашла в стойло к лошадке, потрепала ее по спине и обняла за шею. Поглаживая гриву, она долго что-то шептала по-цыгански, смахивая слезинки, которые катились из ее черных бездонных глаз. Прибежал Санду, покрутился у ног Рады и прилег рядом с деревянной перегородкой. Шумно стрекотали цикады, соловей громко выводил завораживающую мелодию, присвистывая и прищелкивая.
Карта четвертая – десятка пик
Громко залаял спаниель. Яков приманил пса и потрепал по голове.
– Тише, Санду, что ты разлаялся? – негромко сказал он и внимательно посмотрел в сторону кустов, на которые лаяла собака.
Санду коротко тявкнул и замолчал. Вечерело, моросил холодный ноябрьский дождик. Яков не увидел ничего подозрительного и пошел в дом.
В детской комнате на кроватке лежала Тамара. У нее был сильный жар. Рада сидела рядом и гладила дочку по голове.
– Она вся в огне! – расстроенно сказала Рада, – я уже перепробовала все способы, которые знала, и которые ты мне читал из медицинской книжки. Ничего не помогает! Жар усиливается. Ее уже несколько раз вырвало. Со вчерашнего утра она ничего не ела и почти ничего не пила. Это плохо.
– Да, не очень хорошо, – согласился Яков и присел на кроватку, – очень похоже на лихорадку.
– Я видела такое, когда была в таборе. У одной женщины мальчик также заболел, мучился несколько дней и потом умер!
– Так! – воскликнул Яков, – хватит! С ней ничего не случится!
От резкого крика девочка открыла глаза.
– Мамочка, – простонала она.
– Ты ее пугаешь, – прошипела Рада, – говори тише…
Яков приложил ладонь ко лбу дочери и нахмурился.
– Она такая горячая! – мать смахнула слезинку, поцеловала Тамару и взяла за руку.
– Ее надо показать врачу, – задумчиво произнес Яков, – как это сделать?..
– Отвезти в деревню к лекарю? – пролепетала мать.
– Везти в такую погоду… – сморщился Яков, – можно хуже сделать. Надо съездить за врачом и привезти сюда, чтобы он посмотрел Тамару, может, оставить его на ночь, понаблюдать…
– Как же съездить?.. – эхом повторила Рада.
– Ох, как все неудачно! Агнешки опять нет! Нет, когда она так нужна!
– Но ты же сам отправил их в Кишинев неделю назад, – пробормотала Рада.
– Отправил! – повысил голос Яков, – потому что Тамашу уже не помогали лекарства, которые ему дал врач, и мне было не по себе от его душераздирающих криков. И вообще, я не мог допустить, чтобы он умер тут… у нас на руках…
– Думаешь, в больнице ему будет лучше?
– Уверен! Ему там колют морфий, он не чувствует болей, и Агнешка с ним рядом…
Во дворе опять залаял спаниель.
– Да что с ним такое сегодня? – Яков поднялся, подошел к окну, отдернул занавеску и выглянул во двор.
– Санду! – он гневно окрикнул пса, и тот замолчал.
– Мамочка, меня сейчас вытошнит, – слабым голосом сказала Тамара. Рада приподняла дочку за спину, схватила с пола миску и поднесла ей.
Яков поморщился и вышел из комнаты.
– Я поеду за врачом! – крикнул он, спускаясь вниз.
На улице совсем стемнело, дождь усилился, кругом были лужи и грязь. Яков испачкался, выругался и пошел в конюшню.
Через час он стучал в дверь лекаря. Ему открыла пожилая женщина, жена врача.
– Яков Михалыч! – удивилась она, – проходите, вы совсем промокли. Что случилось?
– Иван Ефимыч дома? – с порога спросил Яков.
– Нет, уехал к больному, но скоро должен вернуться. Да вы заходите скорее…
Барин вошел в небольшой одноэтажный дом, отряхнулся, снял длинный дорожный плащ и вошел в горницу.
– Сюда, поближе к печке, обсохните, Яков Михалыч, – женщина суетилась вокруг Якова, принесла ему шерстяное одеяло, придвинула к печке деревянный стул с высокой спинкой.
– Сейчас принесу горячего чаю с медом, у меня как раз самовар поспел, – сказала она и вышла в соседнюю комнату.
Яков устроился около огня, вытянул промокшие ноги и укрылся одеялом. Вернулась жена врача. Она поставила на табурет рядом с гостем чашку с ароматно дымящимся напитком и вазочку с медом, села на лавку и спросила:
– Что за беда вас привела, Яков Михалыч? Никак Тамаш совсем плох?
– Тамаш действительно плох, неделю назад я отправил его в больницу вместе с Агнешкой. Один он уже был не в состоянии… Я приехал из-за дочки.
– Что с малышкой? – обеспокоенно спросила женщина.
– Жар сильный, уже два дня. Сегодня ее начало тошнить. Боимся, что это лихорадка.
– Да, это надо, чтобы мой Ефимыч посмотрел. Вы не волнуйтесь, он уехал давно, думаю, вот-вот вернется.
– Я подожду с вашего позволения.
– Конечно, – женщина встала, взяла вязание и села обратно на лавку. – Давно не были у нас в деревне?
– Последний раз приезжал, кажись, в июне-месяце. Это когда Тамаш у вас был на лечении.
– Да, да… – женщина быстро крутила петли спицами. Помолчав, она сказала, – я-то часто на базар хожу, опять цыгане объявились. Сколько лет не было…
Яков вздрогнул и посмотрел на женщину.
– Да, – продолжала она, – видела их за последнюю неделю раза три. То два цыгана молодых ходят по рынку, чего им надо, небось, кошельки воруют и высматривают, что плохо лежит. Я знаю их отродье, всегда денежки прячу подальше да поглубже. А вчерась возле скобяной лавки две женщины-цыганки были, одна беременная, живот огромный, и пацанчик с ней годиков трех, милостыню просила. А с ней была еще постарше, та предложила мне погадать, позолоти, говорит, ручку, всю правду тебе скажу. А что мне гадать, я и так все знаю, – женщина вздохнула, быстро пересчитала петли и продолжила, – детей Бог не дал, а я так хотела ребеночка. Теперь уж, гадай не гадай, ничего не изменится…
– Цыгане, говорите? – с тревогой в голосе переспросил Яков.
– Они, окаянные. Давно их не было в наших краях, да вот опять пришли…
– Где же табор их стоит?
– Откель мне знать? Никто не знает. Они сегодня тут, завтра уже в другом месте, кочевой народ…
– Я часто охочусь. Знаю всю округу. Три дня назад ходил на косулю, никого не видел.
– Ну, касатик, если ты не видел, это еще не значит, что их нету…
Дверь распахнулась, и вошел лекарь. Он скинул мокрую накидку и удивленно воскликнул:
– Яков Михалыч! Вы ли это?
– Он самый, добрый вечер, Иван Ефимыч, – Яков встал и пожал протянутую врачом руку.
– Добрый, добрый, – врач подсел к огню. – Что стряслось?
– Дочка у меня заболела, сильно, надобно ехать срочно.
– Только приехал ведь! – всплеснула руками жена доктора, – пусть хоть обсохнет да поест!
– Надо так надо, – отмахнулся от нее Иван Ефимыч и встал, – лошадь я еще не распрягал, так что, поехали.
– Я очень вам признателен, спасибо! – Яков поднялся и с благодарностью посмотрел на доктора.
Мужчины вышли во двор. Доктор сел в свои дрожки с закрытым верхом и тронул вожжи. Яков лихо вскочил на свою лошадь и помчался к поместью, его сердце бешено колотилось в груди и щемило от недобрых предчувствий. Коляска доктора ехала следом, приседая на ухабах и подпрыгивая на кочках, сильно разбрызгивая грязь.
***
Рада вынесла миску, помыла и засунула под мышку. Намочила холодной водой хлопковую салфеточку, отжала, неловко придерживая сползающую миску, и пошла наверх. Тамара лежала в кроватке, свернувшись калачиком.
– Мамочка, мне жарко, – пробормотала девочка.
Рада присела рядом с дочкой, перевернула ее на спину и положила на лобик холодную салфетку.
