Безымянная гора

Отец был добр с Тривеной, но всю жизнь мучился от ее независимого, горячего, зачастую вспыльчивого характера. В чем-то отец с дочкой были похожи, они оба были непреклонны. Поэтому Тривена покинула дома отца, наплевав на угрозы, что отец бросил ей в след. Отец обещал лишить ее наследства, отречься от нее и забыть, но даже это не остановило девушку. Вместе с верными ратниками, которые составляли ее личную охрану, она отправилась в Асдалию.

Великий князь Ольберг радушно принял Тривену, предложив ей место за княжеским столом. Но главное, она почувствовала себя свободной. Не было запретов, и глупых, устаревших традиций. В Асдалии никто не рассказывал ей, как она должна жить, и не указывал, что она должна была делать.

Асдалия и Гордомир сильно отличались друг от друга. Асдалия было легким, беззаботным и красивым княжеством, а Гордомир был суровым, жестким краем, где красоте предпочитали практичность. Жители Асдалии были улыбчивыми, веселыми людьми, которые часто шутили и смеялись, и выглядели счастливо, гордомирцы были хмуры, немногословны, суровы, и зачастую замкнуты. В Асдалии можно было мечтать, фантазировать, грезить, в Гордомире заставляли соблюдать дисциплину, и учили подчиняться. В Небесной Заре, столице Асдалии, были широкие улицы, наводненные статуями, садами и фонтанами. Строения были изящны, отличались друг от друга, и были выполнены в различном архитектурном стиле. На просторных площадях располагались величественный храмы, посвященные Светлобогу, и роскошные дворцы князей, бояр и воевод. В Стальном Кулаке, столице Гордомира, все здания походили на строй солдат – были однообразны и угрюмы, и подчинялись строгой геометрии, выстраиваясь вдоль улиц ровными, одинаковыми рядами. Все площади были пусты, и использовались исключительно для тренировок ратников или общих собраний. Во всем Стальном Кулаке была лишь одна статуя, посвященная Светлобогу. Несмотря на всю строгость и скупость, Тривена смогла со временем полюбить Стальной Кулак, когда девочкой посещала столицу вместе с отцом. Но когда она увидела Небесную Зарю, то влюбилась в нее с первого взгляда.

Рассуждая о прошлом и представляя будущее, Тривена заметила всадника, который пробрался сквозь массу ратников, и, пустив коня рысью, начал взбираться по холму, приближаясь к ней. Несколько гордомирцев, которые сидели позади девушки у костра, прервали разговор, поднялись со своих мест и подошли ближе к Тривене. Она слышала, как забряцали их кольчуги и зазвенели мечи, вытаскиваемые из ножен. Жестом она показала им, что все хорошо, и не стоит тревожиться.

Каждого гордомирца с детства учат, что асдалийцы их самые заклятые враги. Тривена представляла, как тяжело было ее ратникам находится в стане войска князя Асдалии. Она видела, как часто были напряжены их лица, а их взгляды постоянно выискивали опасность. Но ни один из них не высказал Тривене своего недовольства, они беспрекословно подчинялись ее приказам. Девушка была безгранично благодарна ратникам за выдержку и терпение, которые они проявляли.

Всадник держал в левой руке копье, к концу которого крепился треугольный штандарт с изображением медведя. По зелёному плащу Тривена поняла, что всадник принадлежал к младшей дружине великого князя. Скорее всего всадник был гриднем. С ног до головы он был закован в доспехи, лицо скрывал шишковидный шлем с забралом.

Поравнявшись с девушкой, всадник осадил коня, и ловко, несмотря на громоздкие доспехи, спрыгнул на землю. Сняв шлем, он склонился перед Тривеной на одной колено. У него были длинные тёмные вьющиеся волосы. Это было немного чуждо гордомирцам, так как гордомирские мужчины предпочитали стричься либо налысо, либо очень коротко. Гордомирцам разрешалось опускать только длинные бороды.

Взглянув в лицо всадника, Тривена заметила, что он был совсем юным, безусым мальчишкой. Она не могла представить, как в столь юном возрасте он мог стать телохранителем великого князя? Но асдалийское и гордомирские войско набиралось по разному принципу. Девушка слышала, что в младшей дружине великого князя Асдалии служили знатные бояре и часто это право передавалось по наследству, от отца к сыну. В Гордомире дружинник должен был в бою заслужить право сидеть за княжеским столом.

– Сударыня, – любезно и немного напыщенно произнес всадник. Тривена едва сдержалась, чтобы недовольно не скривить губы, так как ненавидела, когда воины обращались к ней подобным образом. Она любила, когда мужчины говорили с ней как с равной, как с воином, а не как со знатной девушкой. Она как можно дружелюбнее улыбнулась в ответ и кивнул головой в знак приветствия. Дружинник поднялся на ноги и продолжил. – Великий князь Ольберг просит вас незамедлительно прибыть в шатер Советов, – и секунду помедлив добавил, – он приносит извинения за такую срочность, но дело очень важное.

Юноша замер, переминаясь с ноги на ногу. Тривена вовремя спохватилась. Иногда асдалийцы казались чересчур вежливыми и тактичными.

– Я с радостью принимаю предложение великого князя, – ответила она, чуть склонив голову.

Всадник еще раз поклонился, вскочил на коня, и поскакал назад. Тривена хмурила брови, провожая всадника взглядом. Никогда великий князь Ольберг не посвящал ее в свои военные дела, и тем более не приглашал в шатер Советов, где князья и воеводы проводили важные совещания. Насколько она знала, ни одна девушка еще не переступала порог этого шатра.

«Тем быстрее мне надо отправляться», – подумала она.

– Илар, – громко позвала Тривена, и через мгновение перед ней вырос высокий лысый мужчина с острой, аккуратно стриженой иссиня-черной бородой. На нем была кольчужная рубашка обычного ратника и светлые, легкие брюки, заправленные в высокие, красные сапоги. – Ты отправишься со мной к великому князю. Только ты один, никто больше. И оставь оружие, – Илар хотел было что-то сказать, но Тривена остановила его. – Илар, мы среди друзей, а не врагов.

Илар молча кивнул, но Тривена уловила недовольство в его глазах. Она должна была научить своих ратников, что в лагере асдалийцев им нечего было бояться.

В Шатре Советов было шумно и многолюдно. У войска, что собиралось на Летнем поле, было много командиров. Князья и воеводы сгрудились вокруг длинного стола, который пересекал практически весь шатер. Командиры что-то живо обсуждали, активно жестикулируя руками, стараясь перекричать, и переспорить друг друга. Стоял невообразимый гам от множества голосов. В шатре было жарко и пахло потом, едой и кислым пивом.

Когда внутрь в боевом облачении вошла Тривена, голоса стали затихать, и мужчин начали оборачиваться в ее сторону. Наконец, все смолкли и наступила тишина. Тривена чувствовала на себе взгляды: недоуменные, любопытные, удивлённые, возмущенные. Ей стало неуютно от столь пристального внимания. Тривена пожалела, что Илар остался снаружи, и не мог ее поддержать. Но она старалась держаться стойко, держа голову прямо и выдерживала назойливые взгляды.

Из-за стола вышел высокий мужчина, с волевым подбородком, и твердым взглядом. Он подошел к ней и тепло улыбнулся.

– Я очень рад, что вы приняли мое предложение, Тривена, – приятным баритоном произнес он, склонив перед ней голову.

– Для меня большая честь присутствовать здесь и быть вам полезной. Вы предоставили мне крышу над головой, и меньшее, что я могу сделать, это откликнуться на ваш призыв, – Тривена улыбнулась ответ. Она едва удержалась, чтобы стыдливо не опустить глаза в пол. Ей казалось, что щеки ее вспыхнули, а в глазах читались все чувства. Великий князь было очень красивым мужчиной. Он был высоким и стройным. Она слышала, что у Ольберга был острый ум, и в манерах он был изящен. Великий князь был благороден и добр. Тривена осознавала, что Ольберг начинал ей нравиться все больше, с каждой их новой встречей, даже несмотря на то, что он был старше ее на двадцать лет, и его золотистого цвета волосы начала изрядно проедать седина. На нем были позолоченные доспехи, в которых великий князь выглядел очень мужественно. Девушка ощутила, как ее сердце начало биться сильнее. Она молила, чтобы ее голос не дрогнул, когда ей снова придется заговорить.

«Не для этого ты покинула родной дом, – старалась отдернуть она себя, сжимая губы, – чтобы влюбиться и стать той, кем ты не хотела стать».

– Даже за короткой стрижкой нельзя спрятать милого личика. На военном совете девка!

Тривена прожгла гневным взглядом маленького толстого лысеющего мужчину, что стоял у стола и качал головой, недовольно глядя на нее. Именно он бросил в ее сторону неприятные слова.

– Мой дорогой Крисп, – спокойно произнес Ольберг, не поворачиваясь к толстяку. Он продолжал внимательно смотреть на Тривену. – Эта, как вы выразились, девка стоит не менее десяти хоратийских наемников, многие из которых еще вчера держали плуг. Гордомирские девушки умеют держать меч ничуть не хуже мужчин.

Среди собравшихся прокатился легкий смешок.

– Это не касается знатных дам, – не унимался Крисп. – Удел дочерей гордомирских князей вязать. Спицы и нитки, вот их оружие!

Кто-то громко рассмеялся.

– Хм, – пронзительные, голубые глаза, казалось, видели Тривену на сквозь. А милая улыбка не сходила с губ великого князя. – Я кое-что знаю про Тривену. Вы позволите?

Он изогнул бровь, ожидая согласия годромирки. Тривена в ответ смогла только кивнуть.

– Я много наслышан про Тривену. Она упражнялась с оружием с самого детства, о чем нем знал ее отец. Именно поэтому она оказалась здесь, так как Радомысл видел в ней удачную брачную партию, а не воина. Я слышал, что Тривена умеет держать меч не хуже, чем любой мужчина-гордомирец. Увидеть девушку-гордомирку в рядах врага к большой беде. Они неистовы, как львицы, и беспощадны, как хаганские волчицы. Поэтому, мой Крисп, – теперь Ольберг посмотрел на толстяка. Великий князь посерьёзнел, его голос стал тверже, – на твоем месте, я более любезно бы обращался с нашей гостьей, и тогда сударыня может быть простит тебе твою дерзость.

Смех становился громче, но теперь смеялись над Криспом.

– Как прикажет великий князь, – недовольно произнес толстяк. Потом он перевел взгляд на Тривену и состряпал самую неестественную улыбку, на которую был способен. – Прошу простить меня, сударыня, за эти грубые слова. На такой жаре пиво сильно ударило мне в голову.

Он слегка поклонился ей. Впрочем, поклон был небрежным, и неестественно-почтительным. Тривена кивнула ему в ответ. Но он назвал ее девкой! Она решила его немного проучить.

– В моих родных краях пиво пьют только в трех случаях: когда кто-то умирает, кто-то рождается, или когда человек чего-то сильно боится. Как вижу, – она огляделась, – среди нас нет мертвецов. Также, я не слышу, чтобы где-то кричали новорождённые дети.

Разразилась новая волна смеха. Крисп вжал голову в плечи, став еще меньше, и больше не произнес ни слова.

Тривена, – великий князь стал задумчив и хмур, – вы сказали, что я дал вам крышу над головой и меньшее, что вы могли бы сделать, это прийти сюда.

– Именно так, великий князь, – согласно кивнула Тривена.

– Но я вынужден буду просить вас о большем, – он рукой пригласил Тривену подойти к столу.

Несколько воинов, по виду фрагийцев, немного подвинулись в стороны, гремя оружием и доспехами, пропуская великого князя и Тривену. Девушка заметила, как мужчины внимательно смотрели на нее. Назойливые, непристойные взгляды преследовали ее все жизнь. Она была высокой, стройной, красивой девушкой, с приятными чертами лица. Разве что стричься она предпочитала коротко. Но многие говорили, что короткие волосы подчеркивали ее красоту.

– Нам поступили не самые радужные донесения, – начал Ольберг, обращаясь к Тривене. На столе лежала карта Верхнего мира, на которую он положил свою ладонь. – Гордомирцы и кочевники хаганских пустошей собирают войско, их рати двигаются к нашим границам. Марийцы, союзники Гордомира, – он провел ладонью по карте в сторону Марийского княжества, – созывают орду. По донесениям наших лазутчиков орда вскоре двинется в сторону Асдалии. Нам будет грозить опасность вдоль наших северных и западных границ.

У Тривены кольнуло в груди. Она вздрогнула, но надеялась, что этого никто не заметил. Девушка не могла представить даже в самом страшном сне, что ей придётся скрестить мечи с гордомирцами, что они станут ее врагами на поле боя. Но, судя по всему, все складывалось именно так. Но об этом она должна была думать раньше, когда тайно пересекала границу Гордомира и Асдалии. Тривена попыталась отринуть мрачные мысли.

– Наши союзники, фрагийцы, заняты внутренними делами. Фрагийское княжество сотрясают смуты, и мятежи, они не смогут прислать войско, – Ольберг посмотрел на смуглого, толстогубого мужчину в длинном пестром халате, что стоял напротив. – Иерахаим, не обижайся, но там сам знаешь, как обстоят дела. Мы не можем рассчитывать на великого князя Абностора.

Иерахаим согласно кивнул в ответ, немного прикрыв глаза.

– Поэтому, – Ольберг обратился к Тривене, – вам надо будет отправиться в Легирию.

Воеводы и князья начали негодовать, услышав эту новость. Несколько дружинников, вытаращив глаза, тыкали пальцами себя в грудь, и просили великого князя послать их вместо Тривены. Ольберг выдержал паузу и спокойно продолжил:

– Вам надо будет заручиться поддержкой великого князя Велхемаса. Из Легирии к нам пришли немногочисленные рати удельного княжества Аривии, и легирийские наемники, число которых невелико. Удельный князь Аривии Альнос, и наемники не могут представлять интересы великого князя Велхемаса. Мы посылали в Душистый Сад сов и голубей, но наши призывы о помощи пока остались без ответа. Легирия всегда была нашим надежным торговым партнером, и верным другом. Мы должны удостовериться, что легирийцы выступят на нашей стороне. Я рассчитываю, что великий князь Велхемас соберет свои рати, и выдвинется к границам Марийского княжества, о чем я просил его в письмах. Этот маневр должен будет оттянуть силы орды от нашей границы, и мы избежим войны на два фронта. Тривена, вы должны отправиться к Велхемасу, и просить его о помощи от моего имени.

Когда Ольберг произнес последнюю фразу, шатер взорвался. Толкаясь, воины пытались перекричать друг друга. Некоторые откровенно враждебно смотрели на Тривену, бросая в ее сторону гневные, оскорбительные слова. Тривена сжалась, ощущая как это все масса мужчин в миг стала ненавидеть ее, и испуганно посмотрела на великого князя. Ей льстило, что Ольберг выбрал ее для такой важной миссии, но она боялась, что живой не сможет выйти из этого шатра.

Ольберг сдержанно смотрел на все происходящее перед ним. Но Тривена чувствовала, как внутренне великий князь стал напряжен. Он переводил взгляд с одного лица на другое. Девушка слышала, как Ольберг тяжело вздохнул. Он подождал, пока поток проклятий начал иссекать, и ударил кулаком по столу, после чего разом стихли все голоса.

– Братья, – голос Ольберга был как некогда холоден и тверд. – Мне очень стыдно смотреть на вас. Многие из вас присягнули мне на верность, другие взяли мое золото, поклявшись свято блюсти законы наемничества. Мы должны были стать одним целым! Я рассчитывал, что вы не будете сомневаться в моих приказах, – воины начали смущенно опускать глаза. – Великие князья Равнин должны были сплотиться перед лицом общей опасности, но, к сожалению, не всего этого хотят. Лед рушится, – сухо сообщил он, и повисла такая тишина, что можно было услышать биение собственного сердца. – Мы должны помочь ледяному миру. Мы выдвинемся к берегу Моря Льда, и встанем у Кровавых ворот. Чтобы бы не задумали гордомирцы, мы будет охранять вход в Подледье. Мы должны дать подледцами время, чтобы они справились с угрозой, которая нависла над ними. Мы будем защищать Подледье от тех, кто хочет нарушить священный договор, но должны быть готовы, что если лед рухнет, то нашими противниками станут не только люди.

– Огненные змеи, это всего лишь глупые легенды, – бросил кто-то с дальнего конца стола.

– В детстве мне, как и вам, рассказывали сказки про камнекожих. А теперь окоченелые утверждают, что они видели их сквозь лед. Камнекожие еще недавно были глупыми легендами, – спокойно парировал князь.

Ольберг на несколько секунд закрыл глаза. Было видно, как ему сложно давался этот разговор. Жизни всех этих людей, а возможно и существование всего мира зависело от его решений.

– Я хочу верить, что истории об огненных змеях – это вымысел… И я очень надеюсь, что те, кто хочет нарушить древний священный договор, одумаются, и нам не придется проливать кровь. Но до мне доходят слухи, что великий князь Гордомира Будимир хочет воспользоваться тем, что подледцы ослаблены, и заняты своими проблемами. Ледяной мир сейчас не может дать достойный отпор. Будимир хочет править Подледьем, в каком бы состоянии он ему не достался. Ужаснее всего, что гордомирцы находят союзников не только наверху, но и подо льдом.

– Подледцы действительно начали зазнаваться, может быть, стоит их немного проучить.

Бросившего это фразу юношу в доспехах с гербом на груди вечноцветущего зеленого дерева, великий князь прожег взглядом, и другие воины вытолкнули юношу из-за стола.

– Я не нарушу клятву моих предков, честь для меня дороже чужого куска земли. Напомню, что девиз Асдалии гласит, что честь выше власти, – Ольберг едва сдерживался, чтобы не перейти на крик. Его взгляд стал жестким. Каждый, кто пересекался с ним взглядом, опускал глаза, не в силах его выдержать. – Наши предки умирали, чтобы установился мир, и я не хочу развязывать новую войну. Кто будет сражаться против камнекожих и огненных змей, если мы перебьем друг друга?

Великий князь обводил всех властным взглядом, но никто не осмелился посмотреть на него, и что-то сказать. Немного успокоившись, Ольберг продолжил:

– Мне нужны все, кто сейчас стоит передо мной. Важен каждый меч. Только объединившись, мы сможем остановить гордомирцев, если они захотят воплотить в жизнь свои гнусные планы. Помните, я доверяю каждому из вас, и каждому отведена особая роль в моем войске. Вместе, мы часть одного большого, единого механизма. Я не могу лишиться никого из вас, иначе весь механизм рухнет. Я доверяю и вам, Тривена, – мягко, слегка улыбнувшись, он обратился к девушке. – Вы моя гостья, и я не могу позволить вам сражаться в рядах моего войска, но я хочу вас попросить выполнить мою маленькую, но очень важную просьбу.

– Все, что пожелаете, – тихо, без капли сомнения, ответила Тривена.

– Но она гордомирка! – возмутился кто-то. – Как мы можем доверять ей, если собираемся воевать против Гордомира?

– Она гордомирка, – лукаво улыбнулся князь. Он продолжал смотреть на Тривену, а девушка не могла отвести взгляда от его ясных глаз. – Тривена, помните день нашей первой встречи, когда я принял вас в своем дворце, и позволил вам остаться? Помните, как вы дали клятву, что будете всегда мне верны?

– Конечно помню, – коротко отвечала девушка.

Ее небольшой отряд вступил в Небесную Зарю. Было необычно, что ворота столицы были открыты и никто их не охранял, Ворота Стального Кулака почти всегда были наглухо закрыты, и нужно было добиться разрешения, что попасть внутрь. Тривена и ее ратники, как дикие звери озирались по сторонам. Любому гордомирцу с детства внушают, что асдалийцы кровожадны, и они непристойно себя ведут. Ей говорили, что асдалийцы ходят голыми, совокупляясь друг с другом прямо на улицах, а некоторых несчастных сжигали на кострах, поедая потом человеческое, жареное мясо. Но ничего такого она не увидела в Небесной Заре. Улицы были чисты, жители были хорошо одеты, и мило улыбались, завидев их отряд. Ее сильно удивило, что асдалийцы не боялись отряда вооруженных гордомирцев. Ольберг тепло приняли Тривену в своем дворце. Ее ратников разместили в гриднице, а Тривене великий князь устроил экскурсию по сдворцу. Он взял ее за руку, и они неспешно шли из одних палат в другие. Он ей живо что-то рассказывал, а она не слышала ничего, разглядывая его мужественное, открытое лицо. Она помнила только прикосновения его рук. Ладонь его не была груба, как ладонь воина, на ней не было шрамов, которыми обычно хвастались гордомирцы между собой, но это была крепкая ладонь мужчины. Она помнила тепло его кожи. Тривена хорошо запомнила тот день, как и любой другой день, когда ей удавалось увидеть великого князя.

– Если гордомирец дает клятву великому князю, – заявил Ольберг, – то он верен ей до самой смерти. Для гордомирца нет большего позора, чем предать данную клятву. Помните, что девиз Гордомира гласит: клятва крепче железа.

– А Будимир? – произнес бородатый, крупный мужчина. Судя по фибуле, которым был закреплен его красный плащ на груди, он был сотником или тысяцким. – Если для гордомирца так важна клятва, то почему он готов нарушить клятву предков?

– Формально Будимир не давал клятву предков, – отвечал Ольберг. – Мой отец не мог присутствовать на коронации Будимира, поэтому он отправил меня. Я был еще ребенком, но хорошо запомнил тот момент. Будимир клялся в верности Гордомиру, своему народу, Светлобогу… Но он не поклялся соблюдать договор заключённый с подледцами. Думаю, он сознательно не сделал этого. Поэтому я повторю, гордомирцы не нарушают данную клятву, поэтому у меня причин сомневаться в Тривене.

– Верно, княже, – согласно крикнул кто-то, другие закивали головами.

– Мы тоже доверяем ей, если ей доверяет великий князь, – громко произнёс другой голос.

Ольберг довольно улыбнулся.

– Тривена, я должен предупредить, что вас ждет непростой, и очень опасный путь. Вам надо будет преодолеть враждебные земли Марийского княжества, где каждый захочет вас убить, если узнает с какой целью вы идете в Легирию. Марийское княжество кишит разного рода разбойниками. Также не стоит забывать, что земли марийцев граничат с землями ненавистного Азарда. Я не склонен верить всякого рода слухам, но мне сообщали, что не все волхвы были повержены. В безлюдных землях Азарда можно наткнуться на них. Поэтому я бы не советовал вам идти через Азард.

Тривена постаралась не выдавать страх, который сковал ее, когда было произнесено название уничтоженного княжества. Страшнее сказок о камнекожих, были только легенды о волхвах.

Ольберг сделал едва заметный шаг навстречу Тривене, их взгляды встретились.

– Поэтому, – тщательно подбирая каждое слово, продолжал великий князь, – я прошу вас хорошенько подумать перед тем, как вы дадите окончательный ответ. Я приму любое ваше решение, и не хочу вас ни к чему принуждать.

Как она могла ему отказать! Глядя в его глаза, она понимала, что не может оторвать взгляда от великого князя! Она была готова пойти ради него на всего! От внезапного осознания этого факта она почувствовала на душе легкую, горькую обиду. Она убегала из родного дома, чтобы стать независимой, но в итоге чувства брали верх над ее разумом.

– Да, я согласна, – не раздумывая, ответила Тривена.

Князь посмотрел на нее как-то по-другому. В его глаза она увидела благодарность? Нет, это было что-то другое. То, отчего она смущенно опустила взгляд, сразу ругая себя за проявление слабости.

– Я благодарен вам, Тривена. Вы храбрая девушка, как и любой гордомирец, – тихо произнес он, и взял в свои ладони ее, отчего девушка от волнения задержала дыхание. Он наклонился чуть ниже, и прошептал ей на ухо, —я очень буду ждать вашего возращения.

Тривена недоуменно смотрела на него. Чтобы это значило? Великий князь Ольберг, известный свои непостоянством, что-то почувствовал в Тривене? Ольберг никогда не брал прилюдно за руку девушку, как сделал это сейчас, с Тривеной. Это заметили многие его подчиненные. На их лицах появились довольные улыбки.

Великому князю было сорок лет, но он не был женат. У него были легкие интрижки со знатными дамами, но они ему быстро надоедали. Его близкие и приближенные побаивались, что никогда не дождутся наследников великого князя. Это могло привести к печальным последствиям в будущем, когда Ольберг умрет. Асдалию могли начать раздирать смуты, как произошло в Гордомире, в Суровый год. Великий князь Гордомира не оставил после себя наследников, и многие удельные князья и некогда преданные трону воеводы пожелали захватить власть в великом княжестве.

«Нет, – пыталась успокоить себя Тривена, но сердце ее бешено колотилось. – Это все мои глупые фантазии».

Ей хотелось, как можно быстрее выполнить задание, что поручил Ольберг, чтобы поскорее вновь увидеть его! Она хотела ловить на себе его взгляд! Вот такой, каким он смотрел на нее буквально минуту назад!

– Крисп, – Ольберг убрал ладони с рук Тривены, и повернулся к толстяку. Крисп выпрямился, когда его позвал князь, и приготовился внимательно слушать. – Ты мой верный воевода наемников. Всем известно, что многие наемники побывали во всех уголках Известного мира.

– Истинно так, княже, – согласился Крисп, и, улыбнувшись, добавил. – Я знаю мужей, которые спускались в Сумрачные земли, и возвращались оттуда с полными карманами золота. Ходят слухи, что кто-то из них прихватил с того света себе наложниц.