Other Side. Когда туман сгущается

– Дунуть? – удивленным шепотом спросил Андрей.

– Ну и дурак ты, – впервые за долгое время Рита рассмеялась, – просто дай мне свой мизинец.

Их пальцы сцепились, и Рита энергично затрясла рукой.

– Мирись, мирись, больше не дерись. Если будешь драться, я буду кусаться. А кусаться – не причем, будем драться кирпичом. А кирпич ломается – дружба начинается!

Отсмеявшись, она прыгнула на кровать и попросила Андрея выключить свет. В комнате стало темнее, но серебристый купол тумана, висящий над домом, даже через плотные занавески неземными отсветами плясал на стенах. Она поманила его рукой, он подошел, и она поцеловала его. Поцелуй был долгим, инициатива переходила то к нему, то к ней. Не отрываясь друг от друга, они начали раздеваться. Внезапно на Андрея нахлынули те же чувства, как в их первую ночь, проведенную вдвоем.

Тогда он был робок и стеснителен, боялся спугнуть ее неловким движением, оттолкнуть чем-то для нее неприемлемым. Ведь тогда казалось, что на карту поставлена его любовь, и если он спугнет ее, завтра для него рухнет целый мир.

Но приступ ностальгии резко оборвался: он уже не тот робкий мальчик Андрей, которого всю жизнь шпыняли. Он вырос, он знает, где добро и зло, он героически выиграл схватку на крыше, он нашел в себе силы объясниться с Ритой. Сейчас они знали и тела, и привычки друг друга, а завтра может рухнуть не только его любовь, но и весь мир. И в этот разгар войны перед ним возникла перспектива – насладиться девушкой, которую он так любит. Разве герой не заслужил этот отдых, или смертник не заслужил последний ужин?

Он окончательно перехватил инициативу, его движения стали уверенными и упрямыми, чувствуя, что это ей нравится. Она будто таяла в его руках и губах, старательно, но не всегда эффективно скрывая стоны. Ближе к кульминации он закрыл ей рот рукой, она не могла больше сдерживаться, он тоже. После он лег справа от нее, обвитый Ритиными руками. Они лежали в туманных отблесках посреди так и не расправленной постели. Искренние объятья людей, обретших кратковременное счастье.

Утро застигло любовников рассеянным холодным светом, пробивающимся через бежевые занавески, и стуком Химика в дверь.

– Одевайтесь там, все уже проснулись и ждут в гостиной. Через пять минут будет кофе.

Гостиная тоже не выдавала принадлежности хозяина дома к криминальному миру. Огромный коричневый диван во всю стену, на удобных подлокотниках которого уже дымились чашки кофе и лежали блюдечки с печеньем для каждого гостя. Большой экран на противоположной стене, все остальные стены были заставлены книгами. Андрею не приходилось еще видеть столь разнообразной и впечатляющей коллекции минимум на четырех языках. Помимо пришедших, в комнате были Джек и Химик.

– Ну что, – начал Химик, – поскольку улей взбесился и перешел к открытому нападению, времени у нас не осталось. Пора приводить план в исполнение. Вот только одна милая девушка говорит, что сделать нам этого не удастся. Собственно, тебе и слово, – он иронично, но галантно махнул рукой в сторону Риты.

– Улей невозможно разрушить снаружи, не уничтожив при этом половину города. Единственный выход, который я вижу: возглавить его и безболезненно, сегмент за сегментом разрезать по кускам. Да, это займет какое-то время, но зато мы не только избавимся от этого монстра, но и сохраним десятки тысяч жизней ни в чем не повинных людей.

– Ты хочешь стать Хозяйкой? А как же Триумвират? Они сразу явятся за тобой, – всполошился Джек.

– Насколько я поняла дядю, они не сильно вмешиваются во внутренние дела улья. Так что можно будет провернуть все по-тихому, а когда они заметят что-то неладное, будет уже поздно. К тому же я думала, что забота об избавлении от Триумвирата ляжет на плечи квадры после того, как мы расправимся с ульем.

– Слушай, я против, чтобы ты так собой рисковала, ведь неизвестно, что именно с тобой случится, если ты станешь полноправной Хозяйкой, – запротестовал Андрей

– Во-первых, кто бы говорил о риске: один на один с охотником на крыше, да у него еще и клинок пустоты был! А во-вторых, про улей я знаю практически все, в отличие от всех присутствующих.

– Не надо тебе совершать такую ошибку, – раздался слабый голос у входа в комнату. Говорил Ярослав, явно превозмогая боль, с видом мученика опершись о дверной косяк.

– Имя им – легион. Нет смертного, способного справиться с таким полчищем, удержать и рассыпать их изнутри.

Джек встал, чтобы проводить ослабшего Исповедника до спальни. Тот на прощанье, уже как бы себе, говорил.

– Только в свиней, в стадо свиней, и со скалы.

– Ты можешь ручаться, что сохранишь за собой контроль, когда возглавишь улей? Судя по тем скромным данным, что мы имеем, ты перестанешь быть просто человеком, – спросил Химик.

– Да, я же уже говорила. Дядя обучал меня все это время.

– Но ведь он входил в Триумвират, а значит – был под контролем чужих решений, – не унимался вернувшийся Джек.

– У них были мощные рычаги давления на него, на меня их нет.

– Не могу поверить, что мы всерьез это обсуждаем! – Андрей, встал и направился к выходу из гостиной. – Мне надо покурить, я скоро вернусь.

Накинув на плечи пальто, он вышел из холла на выложенную зеленой плиткой террасу. Андрей сел на резную скамейку у входа. Благо пепельница стояла на ближайшем подлокотнике. Он закурил и уставился на висящий перед входом дверной фонарь. Туман, клубящийся вокруг дома, все время пытался его поглотить, но что-то явно у него не получалось. Он облизывал желтое пламя светильника, временами съедая его полностью, оставляя лишь тусклое желтое гало, но, будто бы не выдержав такой жгучей пищи, выплевывал, вновь позволяя тому озарять светом ухоженную террасу. Докурив сигарету, завороженный этой микроборьбой стихий, он заметил Клотта, сидящего по левую руку от него.

– Сперва я хотел бы поговорить о том, что наплел этот твой новый приятель Джек. Но немного поразмыслив, я пришел к выводу, что возможно, временами я правда чересчур давил на тебя. Чтобы ты понимал, я видел твою чудовищную инертность и знал, что времени у нас в обрез, потому и действовал местами слишком жестко. Однако, как видишь, я оказался прав.

– Можешь не извиняться, я и сам это понимаю.

– В любом случае, приношу тебе свои официальные извинения за то, что был груб с тобой.

– Официально их принимаю.

– Это славно, не будем больше об этом. Теперь я хотел сказать пару слов по поводу Риты. Как бы ты не хотел это отрицать, но стать Хозяйкой улья — ее дар. По большому счету ни ты, ни вся квадра не вправе противиться ее решению. Насколько я понимаю, каждый, кто открылся, имеет обязательство перед Той Стороной реализовать свой дар. Мешают этому только такие мрази, как фуражиры, улей и прочий Триумвират. Не стоит им уподобляться.

– Но если улей окажется сильнее и поглотит ее?

– Вполне вероятно, однако ты, идя на встречу с охотником и уж тем более соглашаясь с глазу на глаз побеседовать с парнем, который на тебя травлю устроил, рискуешь не меньше.

– Но это мой риск!

– А ей рисковать нельзя?

– Можно, наверное. Но ведь мы говорим о девушке, которую я люблю.

– Настоящая любовь — это принять человека таким, какой он есть, и позволить ему реализоваться тем способом, который он сам для себя выбрал. У каждого своя судьба, не стоит совершать отцовскую ошибку и пытаться обрубить чужие крылья, закапывая чужой талант в землю. А то, что она девушка, никоим образом не делает ее слабее тебя. Во многом она даже более вынослива, выбрось уже из головы эти навязанные гендерные стереотипы.

– Я чувствую, что ты прав, но мне так не хочется принимать эту правду.

– Подумай вот о чем. Если все пойдет, как задумано, вы избавитесь от одного из Триумвирата, она развалит улей изнутри, пока вы будете разбираться с остальными. И настанет наконец золотая эпоха, где каждый сможет стать тем, кем ему предначертано, где у каждого появится шанс попасть на Ту Сторону.

– Почему это звучит так утопически?

– Как и победа над охотником, или, скажем, секс с человеком, который тебя ненавидел.

– Пошляк.

– Я понимаю, что ты снова только обрел счастье и панически боишься его лишиться, но далеко не факт, что все случится именно так. А даже если и случится, значит, так было нужно для вас обоих.

– Вот это действительно пугает.

– Страх — это нормально. Ненормально давать ему собой управлять. Ты уже, кстати, третью докурил, пора возвращаться. Что тебе говорить там, решай сам, но помни, как тяжело тебе было осознать предательство родных людей. Ты ведь не хочешь этого для Риты?

Андрей вдавил истлевшую сигарету в стекло пепельницы и пошел в дом. Когда он вошел в гостиную, все взгляды устремились на него.

– По глазам вижу – ты с нами, – ухмыльнулся Химик.

– Типа того, – Андрей повернулся к Рите, – если твой дар – стать Хозяйкой улья, никто из нас не вправе тебе мешать.

– Вот и славно. Теперь время обсудить наш новый план. Завтра уже пора приводить его в исполнение.

Химик сложил ладони лодочкой и начал рассказывать…

Обсуждение всех деталей плана продлилось несколько часов, проведенных в серьезном мозговом штурме. По завершению Химик предложил гостям отправиться перекусить на кухню. Судя по всему, в доме присутствовал кто-то из «неживых», поскольку большой обеденный стол, накрытый пестрой скатертью, был уставлен горячими блюдами. Хозяин дома, к удивлению Андрея, оказался вегетарианцем. Не смотря на этот прискорбный, по его мнению, факт, поданная еда отличалась разнообразием. В основном это была умопомрачительная смесь пряной индийской кухни и израильского фастфуда. Когда сытые гости стали расходиться, Джек придержал Андрея за локоть на пути к лестнице.

– Слушай, ты ведь с эльфом говорил? Как все прошло?

– Сперва он извинился, а затем дал мне неплохой совет, вот и все.

– О, извинения от вечно юных далеко не каждому суждено услышать. Видимо, он и правда считает тебя лучшим другом.

– Я совсем забыл. Хотел же тебе книжку вернуть, она у меня в комнате, я мигом.

– Да не спеши, если еще не все прочитал.

– Стыдно признаться, но только пару сказок я пока и осилил. Если завтра со мной случится что-то нехорошее, я хочу, чтобы она была у тебя. Передашь ее еще кому-нибудь, может, для него это откроет путь на Ту Сторону.

– От тебя так и веет оптимизмом. Впрочем, я согласен. Только прочитай «Речные гости Ньюри» перед тем, как отдать.

– Договорились.

После того разговора в гостиной обсуждать, казалось, больше нечего. Все разбрелись заниматься своими делами и готовиться к завтрашней схватке. Химик с Ритой ушли куда-то в подвал, общаться с ее дядей по каким-то закрытым каналам. Джек пошел проведать Ярослава. Андрей же, подложив под голову подушку, лежа на кровати в гостевой комнате, принялся за чтение, вновь утекая из реального мира на зеленые просторы Ирландии.

«Речные гости Ньюри»

Всем давно известно, кто и когда прогнал змей с нашей родины. Но сегодня, в день поминовения Святого Патрика, я хочу рассказать вам историю про последнюю змею, которую видели на нашей земле. А точнее, в воде.

Случилось это давным-давно, в деревне под названием Ньюри. Это сейчас она так выросла, что ее иногда даже городом называют, хотя и в те времена народу там было – не протолкнуться. А каждый год там устраивали ярмарки, бывало, даже балаганы заезжали. В ту пору священником там был суровый отец Бирн. Он, конечно, всячески не поощрял подобные затеи и даже пару раз пытался запретить въезд в деревню шумным обозам с неприличными увеселениями. Но упрямые деревенские жители всегда настаивали на своем. Ведь им так невтерпеж было отдохнуть от строгого патера хотя бы недельку. Они начинали умасливать его еще с середины лета.

Каждый раз отец Бирн так поражался возрастающему благонравию своих прихожан, что шел у них на поводу. Так случилось и в тот памятный день, когда в Ньюри собрался приехать знаменитый «Караван на воде». Разные слухи ходили об их представлениях, поговаривали даже, что все тамошние артисты завязаны с нечистым. Преподобному, конечно, об этом никто не рассказывал, да и слухов он не любил, считая их пустословием. А в ту пору еще и родная мать лежала на смертном одре, в пятидесяти верстах от деревни, так что из Ньюри уехал он еще до прибытия балагана. На хозяйстве же он оставил своего пятнадцатилетнего племянника, строго наказав ему, чтобы тот ни в коем случае не смотрел на эти непотребства, а лучше бы друзей своих отговаривал. А на прощание сказал.

– Вся наша семья издревле борется со злом, чем бы оно не притворялось. Да что уж тут говорить, если прадед твой своими руками поборол нечистого. Да не просто победил, а убил настоящего злого духа, под чужой личиной явившегося в Ньюри скупать человеческие души в дни нужды. С одной лишь молитвой на устах да старым кинжалом в руке – тем самым, что висит у нас теперь над камином, в неравной схватке одолел это отродье. Вот и твои дни борьбы начались – борьбы с искушением.

Но вот в деревню нахлынули крытые повозки, а в речку Ньюри уже стали вбивать сваи для установки нашумевших шатров без дна, принялись прудить реку… Конечно, все разговоры в деревушке стали только об этом, да и о предстоящем выступлении. Тяжело было парнишке выслушивать рассказы товарищей и на повозки наглядевшихся, и на реку успевших сбегать. Сам-то он от дома ни ногой, помня о наказе от дяди.

А затем настало время первого выступления. Оно, конечно, было для взрослых, но вы знаете хоть одного ребенка, которого бы это остановило? Да детей не больно-то и гоняли, не замечали ни глупых, ни хитроумных убежищ. Артистам нужно было одно – публика. И они ее получили сполна: вся Ньюри сбежалась посмотреть на такое диво. Длинный шатер, установленный по всей запруженной части реки, был набит народом. Ох ,что потом рассказывали об этом представлении!

Помимо обычных уже факельщиков, музыкантов, фокусников и прочего народа, там были укротители водных тварей. И поющие рыбы, и выполняющие все, даже самые сложные команды нерпы, и даже плавающие в воздухе аки в воде, угри. В конце представления они складывались в немыслимые, а порой и похабные образы, которые еще и сверкали своими вспышками в темноте под куполом.

Бедный Джуд бежал от этих разговоров как от огня, но где укрыться, когда на представлении была вся деревня? А стервецы-артисты на следующем представлении обещали показать морской народ, и не соврали. Ух, что творилось под куполом в тот день: синекожие люди, способные дышать одной лишь водой, такие номера выписывали: пускали фонтаны вверх, крутили омуты и водовороты, да всего и не пересказать-то.

А на завтрашнее представление был заявлен новый гвоздь программы – Хозяин балагана. Так эти хитрецы называли ручное морское чудовище, которых свет не видывал. Тут уж Джуд не выдержал и решил хоть одним глазком поглядеть на это диво.

Народу была тьма. Джуд устроился за столбом, обмотанным веревкой, на последних рядах. Заиграла веселая музыка, и вынырнул из воды речной народ. Они стали ходить по рядам и раздавать пустые кубки всем пришедшим. Затем вышел распорядитель спустился на маленьком плоту в центр водяной арены и громко заговорил.

– Сегодня вы увидите нечто особенное – сам Хозяин балагана решил поприветствовать жителей славной деревушки Ньюри! Но так как зрелище это не для слабонервных, мы приготовили вам особый подарок.

Он хлопнул в ладоши, тут же все кубки наполнились чистейшим виски.

– Пейте за наше здоровье и здоровье Хозяина.

Не привыкший к таким подаркам судьбы, но вполне привыкший к виски, народ Ньюри сразу развеселился. Шум и радостные возгласы «за здоровье» раздавались по всем рядам. Но когда напитки были допиты и заиграла тревожная музыка, странное оцепенение охватило всех сидящих. На том месте, где только что был плот распорядителя, забурлила вода, и под ее толщей проплыло что-то длинное и жутко толстое. Затем, прорезая водную гладь, на несколько ярдов над водой поднялась гигантская змеиная голова. Огромные желтые глаза, по несколько футов каждый, казалось, глядели прямо в душу. Затем чудовище раскрыло пасть, и раздался страшный, но манящий шипящий голос.

– Многие из тех, кто пришел на сегодняшнее представление, оказались здесь, не заплатив за вход. Теперь им придется заплатить другую цену за свою жадность. Посему пусть те, кто не пил из кубков, подойдут к краю арены и попрыгают ко мне в воду. А остальные зрители насладятся представлением, за которым сюда явились.

Что тут началось! К краю пошли все дети и бедняки, вылезая из своих убежищ, повинуясь воле черной гадины. А все испившие из кубков, как околдованные, сидели и смотрели, не шелохнувшись. Ноги Джуда сами потащили его к воде. Ох, как же он раскаялся в том, что ослушался дядю. Но увидев, сколько людей это чудище собралось угробить себе на потеху, он вспомнил историю своего рода. И его взяло такое зло, что он схватил нож, оставленный кем-то из устроителей, около столба с натянутым на него канатом, и с той же молитвой на устах кинулся с помоста прямиком на змеиную голову. Вонзил свой клинок прямо между желтых глазищ, дочитал молитву и свалился в воду. Зашипело, задергалось змеиное отродье, огромные волны вздымались от его извивающегося туловища, обрушиваясь на сидящих. Как только вода родной речки коснулась жителей, черное колдовство рассеялось, и они, подскочив со своих мест, тут же взялись за дело.

Уже через час плотина была снята, и всю нечистую погань смыло водой. Когда же строгий Бирн вернулся в город, досталось всем селянам, а в особенности ослушнику Джуду. Хоть с тех пор он и заделался местным героем, а тот самый нож висит над родным камином сразу под прадедовым, не было еще случая, чтобы он противился дядиным наставлениям.

Так и была изгнана последняя змея с нашей благословенной земли.

Андрей вышел покурить на террасу, вопреки ожиданиям, там не было пусто. На резной скамейке, подальше от пепельницы, сидел Ярослав; также как он сам совсем недавно, он завороженно глядел на игры света и тени вокруг фонаря. Андрей, стараясь не шуметь, сел на другой край, почему-то не решаясь закурить. Ярослав заговорил первым.

– И свет во тьме светит, и тьма не объяла его, – он повернул свое бледное, но уже вполне живое лицо. – Не стесняйтесь, закуривайте. Это только мне придется некоторое время воздерживаться, себе можете в удовольствии не отказывать.

Андрей послушно прикурился и выпустил первый плотный поток дыма, который тут же слился с туманом.

– Я, честно сказать, испугался за вас, когда увидел ваше состояние после исповеди. Страшный же вам дар достался!

– Страшен не дар, страшен крест, который необходимо нести. Но я понимаю, что мой еще не самый тяжелый. В конце концов, все испытания посылаются по нашим силам. Вас, Андрей, ждут тяжелые и для меня неподъемные.

– А мне сказали, что это от меня прям веет оптимизмом.

– Это сказал, наверное, Джек?

Андрей молча кивнул.

– На мой оптимизм остальная квадра давно махнула рукой, а зря! Я ведь, пожалуй, один из них понимаю, какую опасную игру мы затеяли. Можно сказать, борьба за человеческие души, извечное противостояние сил света и тьмы. Вы можете мне не поверить, но я ведь тоже в конечном итоге оптимист, просто я отчетливее вижу ту тьму, которая окутывает нас. Вот примерно как этот туман пытается поглотить фонарь, и время от времени ему это удается. Кажется, еще чуть-чуть – и свет померкнет совсем, мир погрузится во мрак. Но этого не происходит, а знаете почему? Свет истины неугасим. Даже в самые злые и темные времена находятся те, кто несет в себе этот вечный источник, озаряя окружающих исходящим от него сиянием. Но дело здесь не столько в людях, хотя их подвиг нельзя умалять. Этот свет дарован им. Они, как вот этот стеклянный шар, преломляют его и распространяют дальше. Конечно, сосуд несовершенен, и каждый слегка меняет оттенок и насыщенность изначального света в зависимости от своих изъянов. Но все это не имеет принципиального значения, пока во тьме светит свет.

Они помолчали. Андрей докурил, но продолжал сидеть рядом.

– Эта борьба не прекратится, пока стоит наш мир. И до самого конца свет не сможет растворить тьму, но и наоборот тоже не выйдет. В каждом из нас горит такой фонарь, и в каждом из нас полно своей темноты. Вот почему существует исповедь: она снимет копоть с этого источника света, чтобы душевный мрак не погубил человека. Наша задача проста – заглянуть внутрь себя и увидев внутренний свет, подарить его ближним. Пускай и не все из них способны его воспринять, с этим я давно смирился. Такие как Химик считают меня религиозным фанатиком только из-за того, что я называю вещи своими именами. Им кажется смешным, что те, кто похищает душу – демоны, а тот, кто зарывает свой талант в землю – совершает глупейший из грехов. Они, возможно, даже читали что-то из духовного, но по лености души своей не увидели главного. Ведь в Писании действительно есть ответы на все вопросы, достаточно лишь приглядеться и отбросить свое дерзкое неприятие. Пускай смеются, но называть правду правдой – это мой долг. Возможно, когда-нибудь и они увидят истинное положение вещей. Впрочем, я зря об этом заговорил. Здесь довольно зябко, пойдемте в дом, если вы покурили. Завтра вам предстоит тяжелое испытание – битва с самим легионом, моя же задача уже исполнена. Но нам обоим следует хорошенько отдохнуть.

Перед тем, как идти спать, Андрей отыскал Джека и вручил обещанную книгу, затем ушел к себе в гостевую. Он промаялся, лежа в постели, часа полтора, пока не вернулась Рита. Не говоря ни слова, она легла и обняла его сзади, горячим дыханием согревая затылок. Этим она распалила огонь вчерашней ночи в его теле. После триумфального повторения он очень быстро провалился в сон прямо из нежных объятий.

Он сидел в заведении, очень напоминающем «Дробь», за исключением разве что оружия, развешанного по стенам. За стойкой кто-то, затянутый в черный фартук, спиной к нему колдовал над коктейлем.

– Знакомое место, – Андрей улыбнулся. – Дядя Женя?

– Не угадал, бармен обернулся, и Андрей, содрогнувшись, узнал лицо недавно поверженного на крыше врага.

Глава 9. У дверей

– Нет, нет, нет! – Андрей говорил так, будто простое отрицание могло изменить реальность, пускай и сновидения. – Этого просто не может быть!

– Я не совсем понимаю, – зловещее лицо Хромого выражало искреннее удивление.

– Мы же избавились от тебя!

Андрей попытался встать с высокого барного стула, чтобы то ли броситься на врага, то ли попытаться сбежать. Но тело его не слушалось, стало казаться, будто немыслимая гравитация намертво вбила его в кожу сиденья. Он сейчас даже пальцем не в состоянии пошевелить.

– Не надо так нервничать, а то еще проснешься раньше времени. Я не тот, за кого ты меня принимаешь.

Приглядевшись, Андрей заметил усталые мешки под глазами, щетину и треугольный шрам над левым глазом. Этот Хромой был несколько старше, и почти не походил на ту идеальную маску, что носил охотник.

– Я настоящий Хромой, или Гаряев Иван Дмитриевич, если по паспорту, он улыбнулся совсем не восковой усмешкой, а живой человеческой улыбкой.

– Но как ты оказался здесь, со мной? И кстати, где это мы?

– Возможно, кто-нибудь из квадры говорил, что я обучался снохождению, пока жил в Ладакхе. Это достаточно простой фокус, если приноровиться: нужно только знать лицо человека, которому хочешь присниться. А это место, – Хромой обвел рукой помещение бара, — твое представление об уюте и комфорте.

Он снова улыбнулся и поставил перед Андреем, флуоресцирующий зеленый напиток, в высоком бокале.

– Даже не буду спрашивать, почему.

Несколько смутившись, Андрей отпил половину мятной летней жидкости, попутно пытаясь вспомнить хоть один из бесчисленного множества вопросов, которые хотел задать основателю квадры при встрече.

– Ты же вроде как исчез. Может, скажешь по секрету, куда и почему?

– Куда – не скажу, а вот почему – пожалуйста, но если только по секрету. Мне очень не хотелось оставлять родной Тырвинск на произвол Триумвирата, но выбора, увы, не было. Еще в столице я имел неосторожность дать обещание разобраться с одной крайне важной проблемой и теперь вынужден разгребать последствия своей неосмотрительности. Чтобы не скомпрометировать остальных, мне нужно было оборвать старые связи. А для того чтобы как сейчас поговорить с кем-нибудь с глазу на глаз, мне приходится идти на крайне изнурительные ухищрения.