скачать книгу бесплатно
– А вы не могли бы доставить мне еще живой рыбы? – спросила она одного из рабочих.
– Рыбка-то живая, мамзель, не скоро ловится.
Он провел рукой по жидким темным волосам.
– Если привезете живой рыбы, граф Люсьен вам хорошо заплатит.
– А если не привезете, как следует отхлещет… – стал насмехаться над приятелем загорелый молодой парень в повязанном по-пиратски платке. – А кнутик-то одолжит у Жоржа.
– Никогда он не сделает ничего подобного! – воскликнула Мари-Жозеф, но потом спохватилась и подумала: «А вдруг может? Решит, что кто-то непочтителен к его величеству, и отхлещет».
– Сколько вам понадобится живой рыбы, мамзель, и сколько вы заплатите?
– Привезите столько, сколько зараз можете съесть за обедом, если, кроме рыбы, нет ничего другого.
Рабочие выловили из бассейна последние клепки разбитой бочки и пошвыряли их на дно повозки. Испугавшись грохота, русалка забилась еще глубже под одного из Аполлоновых дельфинов. Рабочие притронулись к шляпам, забрались в повозки и укатили.
Снова откуда ни возьмись примчались несколько садовников, снова разровняли следы колес и копыт на гравии, снова убрали все до единого конские яблоки и исчезли, расставив по одной безупречной линии деревца и кустарники в кадках и оборвав все увядшие цветы.
Мушкетеры принялись опускать полог шатра, чтобы Мари-Жозеф осталась наедине с русалкой. Она сидела в тишине не шелохнувшись, а сверху и с боков на нее лился шелковистый солнечный цвет. Русалка под водой подплыла ближе.
Мари-Жозеф придирчиво осмотрела живых рыбок. Они бились и трепетали. Если она не сумеет быстро подманить русалку, придется бросить их в бассейн, иначе они уснут. Мари-Жозеф закатала расшитый рукав амазонки до локтя, опустила руку в кувшин и схватила одну рыбку.
Поплотнее сжав ее извивающееся тельце в кулаке, Мари-Жозеф стала на колени и потрясла ею под водой:
– Ну плыви сюда, ну пожалуйста!
Русалка устремилась вперед, но в последний миг повернула в сторону. Вокруг запястья Мари-Жозеф заиграла рябь.
– Ну плыви сюда, ну пожалуйста, смотри, какая вкусненькая рыбка!
Русалка плавала вперед-назад, со ступенек до нее почти можно было дотянуться рукой.
– Ну пожалуйста, ну, русалочка! Тебе надо есть.
Рыбка в кулаке у Мари-Жозеф слабо забилась. Русалка стрелой метнулась мимо нее, слегка оцарапав когтями кончики ее пальцев. Мари-Жозеф ахнула от восторга. Русалка выхватила у нее рыбу и проглотила.
– Умница, вот и умница, русалочка!
Вне себя от радости, Мари-Жозеф выловила из кувшина вторую рыбку.
– Русалочка, плыви ко мне!
Испуганная собственной смелостью, русалка отплыла к Аполлону и скрылась под копытами его солнечных коней.
«Может быть, Аполлон гонит колесницу против солнца, чтобы остановить время, – подумала Мари-Жозеф. – Может быть, если он будет двигаться с запада на восток, время потечет вспять, и мы никогда не умрем и будем жить вечно».
Она оглянулась и только сейчас заметила сияние солнца, проникавшее сквозь прозрачный шелк шатра.
У нее перехватило дыхание. Солнце поднялось уже высоко, намного выше, чем она ожидала. Она швырнула рыбку в бассейн, взбежала по лестнице, хлопнув дверью, кинулась вон из клетки и бросилась во дворец.
«Когда же ускакал граф Люсьен? – недоумевала она. – Всего несколько минут тому назад!»
Она неслась по Зеленому ковру к Версалю, стараясь уверить себя, что еще не так поздно.
Она ворвалась в комнату Ива, надеясь, что в постели никого не будет, что он уже ушел, что его разбудила Оделетт. Но он, тихонько похрапывая, лежал в темноте.
– Ив, пожалуйста, проснись, умоляю, прости меня!..
– Что? – пробормотал он. – В чем дело, что случилось?
Он сел в постели, всклокоченный и смешной.
– Что, уже семь?
– Уже половина девятого, прости меня, я пошла кормить русалку и забыла обо всем на свете.
Уж лучше бы он разозлился и накричал на нее, чем молча глядел с убитым видом.
– Прости, – повторила она.
– А мне ведь так нужно было туда явиться, – протянул Ив.
Мари-Жозеф опустила голову. Она глубоко осознавала собственную вину и оттого чувствовала себя не взрослой девицей, а нашалившей маленькой девочкой и не находила ни оправданий, ни отговорок.
– Я знаю, – прошептала она.
Ее тяготило молчание.
– Где Оделетт?
– Я отправила ее прислуживать мадемуазель вместо меня, – сказала Мари-Жозеф. – Откуда ей было знать, что тебя следовало разбудить! Это я виновата, я не сдержала обещания.
Ив обнял ее за плечи.
– Ничего, – возразил он с деланой бодростью, – уж лучше поспасть подольше, чем проснуться ни свет ни заря и благоговейно взирать, как старик встает с постели и отправляется на седалище с судном.
Мари-Жозеф попыталась было рассмеяться, но вместо этого прикусила губу, сдерживая слезы.
– Да никто и не заметит, что меня там не было! – с жаром заявил Ив. – А русалка стала наконец есть?
– Проглотила несколько рыбок, – грустно произнесла Мари-Жозеф.
– Да это же прекрасно! – воскликнул Ив. – И куда важнее королевских милостей! Я знал, что у тебя получится.
– Ты слишком добр ко мне, – сказала она. – Я такое натворила, а ты не сердишься и даже готов похвалить!
– Вздор, пустяки, забудь, – перебил ее Ив. – А сейчас уходи, дай мне одеться в благопристойном одиночестве.
Она поцеловала его в щеку. Проходя по гардеробной, соседней с их спальнями, она услышала его голос:
– Сестрица, а нет ли у нас хлеба и шоколада? Я умираю с голоду.
Глава 5
С тяжелым сердцем Мари-Жозеф спустилась с холма к фонтану Аполлона и темнице русалки. Кроме прочего, она умудрилась пропустить мессу, которую его величество и придворные слушали в маленькой дворцовой часовне. Она прошептала молитву и принесла обет посетить вечерню, даже если будет присутствовать на службе в полном одиночестве.
Она вернулась к фонтану Аполлона и вошла в шатер. Ее притягивала песня русалки, однако она помедлила у входа в клетку. С твердым намерением отрешиться от тревоги и смятения, чтобы ее чувства невольно не передались русалке, она несколько минут успокаивалась, раскладывая на секционном столе инструменты для вскрытия. Мертвая русалка лежала под слоем тающего льда; по ножкам стола стекали струйки воды, образуя на полу лужицу, в которой кое-где плавали опилки.
Мари-Жозеф пристроила лист бумаги в ящике с принадлежностями для живописи, чтобы, не теряя времени, приступить к работе одновременно с Ивом. Вспомнив о падающих листьях, она нацарапала дифференциальное уравнение в нотации господина Лейбница. Подумав минуту, она поняла: мало его решить, этой задачей стоит заняться основательнее.
Русалка прошептала что-то и негромко вскрикнула. Мари-Жозеф от греха стерла уравнение. Наконец овладев собой, она вошла в клетку. Русалка выглядывала из-под скульптуры. Длинные темные волосы, со странными спутанными зелеными прядями, ниспадали ей на плечи.
– Плыви ко мне, русалочка, ну пожалуйста.
Она зачерпнула сачком рыбу из кувшина – бедняжки на поверхности уже судорожно хватали ртами воздух, вот-вот уснут, – достала ее из сачка и опустила серебристое трепещущее тельце в бассейн.
Русалка нырнула и устремилась к ней, а ее печальная песня зазвучала громче и мрачнее. Мари-Жозеф поболтала рыбкой в воде.
Русалка бросилась к Мари-Жозеф, выхватила у нее рыбу, слегка оцарапав ее руку когтями, быстрым движением засунула рыбу в рот и, нырнув поглубже, отплыла. Брызги упали Мари-Жозеф на лицо и прозрачным бисером усеяли ее амазонку. Она торопливо стряхнула их, чтобы не испортить бархат. Несколько воспрянув духом, хотя и не совсем довольная результатом, она выудила из кувшина еще одну рыбку.
Русалка осмелела настолько, что вскоре стала аккуратно брать рыбу из рук Мари-Жозеф. На ощупь ее плавательные перепонки напоминали шелк. Теперь русалка, получив рыбу, не отплывала поспешно, а спокойно поглощала ее поблизости. Мари-Жозеф стала подносить руку все ближе и ближе, надеясь приучить морскую тварь к своим прикосновениям.
И тут обе они вздрогнули, услышав шум и заметив какое-то движение. Стенки шатра затрепетали на ветру, когда мимо проскакал всадник и, осадив коня, разметал гравий. Русалка ощерилась и зашипела, нырнула в глубину, совершив подобие заднего сальто, и устремилась в свое укрытие под статуей Аполлона. Мари-Жозеф обреченно вздохнула.
Шартр откинул полог шатра, с грохотом распахнул дверцу клетки и поднялся на бордюр фонтана. Высокие каблуки его лакированных, с золотыми пряжками башмаков громко стучали по доскам помоста. Мари-Жозеф присела в реверансе. Шартр с ухмылкой склонился над ее рукой, протянутой для поцелуя:
– Доброе утро, мадемуазель де ла Круа.
Смущенная и польщенная, стыдясь своих сморщившихся от воды пальцев, прилипшей чешуи и запаха рыбы, она мягко отняла у него руку и снова сделала реверанс.
– Доброе утро, сударь.
Его светло-каштановые локоны – собственные волосы, не парик – переливались, ниспадая на сизый воротник. Он так и не отказался от простого шейного платка и не сбрил усы. Лотта как-то раз призналась со смехом, что он иногда подкрашивает их ее сурьмой.
Повернув голову, он неловко заглянул в фонтан. Ей стало жаль его, ведь он был слеп на один глаз.
– Где же она? Вот, кажется… Да нет…
– Затаилась под копытами Аполлонова коня, – сказала Мари-Жозеф. – Вон там, видите? Если будете стоять молча, не шелохнувшись, она, может быть, и выплывет.
Мари-Жозеф поймала рыбку, опустила ее в фонтан и поболтала ею в холодной воде. Рыбка слабо дернулась.
– Позвольте мне покормить русалку! – попросил Шартр.
«Своей рукой я могу рискнуть, – подумала она, – а вот рукой герцога едва ли. Если русалка его укусит, мадам мне этого никогда не простит».
Она протянула ему рыбу, но сделала вид, что рыба случайно выскользнула у нее из пальцев.
– Сударь, простите…
– Сейчас я ее достану!
К ее удивлению, он встал на колени и опустил руку в фонтан, замочив кружевные манжеты. Рыбка опустилась на дно, так что он смог до нее дотянуться, а потом ожила и решила ретироваться. Привлеченная суетой, на спине подплыла русалка. Она схватила рыбку снизу и стрелой метнулась прочь. Шартр от восторга чуть было не грохнулся в фонтан. Мари-Жозеф с трудом удержала его, вцепившись в промокший рукав.
– Великолепно! – заявил он. – Я и вправду хочу ассистировать отцу де ла Круа.
Он стал рядом с ней на колени, не замечая, что рвет о доски помоста свои шелковые чулки:
– Если вы замолвите словечко перед вашим братом, он, может быть, позволит подавать ему инструменты. Или держать смотровое зеркало. Или…
Мари-Жозеф рассмеялась:
– Сударь, вы вправе занять место в первом ряду. Вы все увидите. Вы сможете всецело сосредоточиться на вскрытии.
– Пожалуй, – недовольно согласился он. – Но ваш брат всегда может без всяких церемоний обращаться ко мне и пользоваться моей обсерваторией. Вы же расскажете ему о моем оборудовании?
– Конечно, сударь. Благодарю вас.
В распоряжении Шартра имелись сложный микроскоп из двух линз, телескоп и логарифмическая линейка, ради которой Мари-Жозеф была готова на все.
О Шартре ходили зловещие слухи: что? это он делает в тиши обсерватории, не иначе как приготавливает яды, или занимается черной магией, или воскрешает мертвецов? Все это было вопиюще несправедливо, ведь Шартра интересовали химические опыты, а не смешивание тайных зелий или союз с демонами.
– Сударь, – переменила она тему разговора, скрывая волнение, – вы не видели моего брата?
А что, если его величество заметил отсутствие Ива на церемонии пробуждения и разгневался? Что, если он призвал его к ответу, если лишил его своих милостей, отрешил от должности?
– Нет, – но глядите, не он ли это?
Стражник отвел белый шелковый полог у входа.
В шатер вошел монсеньор великий дофин, наследник престола, кузен Шартра. Дофина умерла несколько лет тому назад. Поговаривали, что он содержит любовницу, мадемуазель де Шуан; она жила в личных апартаментах и никогда не появлялась при дворе.
За своим отцом великим дофином шагали августейшие внуки, герцоги Бургундский, Анжуйский и Беррийский. Они выступали с наигранной серьезностью, но не упускали случая толкнуть друг друга и вытягивали шею, стремясь разглядеть русалку в бассейне.
Вошли мадам и Лотта, а следом за ними – герцог Мэнский. Мадам обращалась с ним неизменно вежливо, но холодно. Его величество мог сколько ему угодно объявлять законнорожденными Луи-Огюста, его брата Луи-Александра и его сводных сестер; все они, даже ее собственная невестка, в глазах мадам оставались презренными бастардами.
Если такое мнение мадам их и печалило, в чем лично Мари-Жозеф сомневалась, они умели это скрывать. Герцог дю Мэн был особенно хорош сегодня, в изысканном новом красном платье с золотым шитьем и серебряными кружевами. С его шляпы низвергался водопад пышных белоснежных перьев. Наряд позволял скрыть, что одно плечо у него было выше другого. Герцог шагал медленно и осторожно, и потому его хромота не бросалась в глаза.
Придворные все прибывали и прибывали, а кроме них, в шатер набились и посетители – незнатные подданные его величества, парижане и жители предместий: на вскрытие явилось куда больше любопытных, чем ожидала Мари-Жозеф. Придворные толпились возле бассейна, выбирая места поближе к креслам королевской семьи, а простолюдины выстроились за спинами аристократов вдоль стенок шатра.
Несколько человек продвинулись к клетке и стали заглядывать за решетку. Один поднял было засов, но тут его остановил мушкетер.
– Вход воспрещен, сударь, – предупредил мушкетер. – Это опасно.
– Мне, значит, нельзя, а ей можно? – Посетитель ткнул пальцем в Мари-Жозеф и расхохотался. – Или ее принесут в жертву морскому чудовищу, во славу Посейдона?
– Прошу вас, выбирайте выражения, – остановил его мушкетер.
