скачать книгу бесплатно
На холодильнике плакат —
Манхэттен весь в огнях.
А за окном Калининград,
Забор, два серых пня…
И кажется, ты здесь чужак,
Идет все вкривь и вкось.
Тетрадку комкаешь в руках —
Опять не задалось.
Вопрос витает в облаках —
Чего ты тут торчишь?
Ведь в том, на чем висит плакат,
Висит три года мышь…
И ты б не умер от тоски —
Березки, речка, храм…
Но… лучше здесь писать стихи,
Чем мыть посуду там.
N
Он знал лишь фрагменты мира,
Тень комнат и скрип пера,
И правда своей секирой
Не жгла глаза по утрам.
Но сломлена арбалетом
Стрела, ей полет – как казнь,
Пришел пилигримом в Лету,
Как поезд, с горы несясь.
И в мире чужом, неровном,
Где вышки – как часть стены,
Полнеба залито кровью,
Полморя – рубеж войны,
Где надо бы глохнуть, слепнуть,
Где стал эшафотом трон,
А волосы пахнут пеплом
И ранами от корон,
Где плечи стальные сводит
От всех обреченных им,
Оборваны асимптоты
Подъема в Иерусалим —
Не выдержать ни минуты.
Планеты, как светлячки…
И рухнул топор на путы,
Почти не спросив руки…
Он помнил, как небо стынет
Над палубой корабля,
Как жгло перманентной синью,
Как мир был распахнут для…
Подземных цветов нагорий,
Холодный, как сталь, устав,
И… как обнимало море,
Ни слова не прошептав.
Сны
Твои сны – ворованные алмазы.
Нельзя избавиться и уничтожить.
Твои сны – простуда, холера, зараза.
И любовь, у которой в руках финский ножик.
Твои сны – желания марионетки
Сорваться. Сжечь, растоптать нити.
Как будто тоска сломленной ветки
По возможности все изменить. И…
Ворваться зеленью в чье-то окошко.
А ты спишь и не видишь движения жизни.
Твои сны как вино. Валерьянка для кошки.
И карнизы. Карнизы.
Карнизы.
Карнизы.
И однажды ты упадешь…
Троллейбус
Увидел в троллейбусе силуэт. Взглядом подозвал.
Да, я бы вспомнил тебя, если б когда-нибудь забывал.
Если б не скучал каждый день по твоим словечкам, стихам, цитатам,
Если б не осекался каждый раз, ругаясь матом,
Потому что этого не любила ты.
Да, я бы вспомнил, если б и так босые ноги не жгли мосты,
Если бы не хоронил каждое утро наши общие утра глубоко внутри,
Если б не прятал в самом темном шкафу то, что так тебе и не подарил,
Периодически мечтая сжечь, но зная – не поднимется рука.
Ну, и как твои дела? Отлично наверняка?
Как работа новая, старой не хуже?
Что, есть муж и все, что бывает при муже?
Перспективы, меха, машина и Крым весной?
Ах, не хочешь об этом поговорить… со мной?
Понимаю… Я сам виноват, извините, дама.
Только… Как же вот ты так вжилась в эту злую данность?
Как же ты так смирилась с отсутствием слова «мы»?
Как могла измениться, пусть даже и я – предатель?!
У тебя никогда ведь не было ярких платьев…
Так откуда? Другая сумка, и цвет волос…
Поневоле встает наречье – ты что, назло?
Как ты смеешь меняться, да как же ты только можешь
Не хранить, не беречь то, что не успел…
Растоптать? Да пусть даже так, только твой предел —
Это я. Ты сама говорила, что всех дороже…
Ну, признайся, скажи хоть намеком… ты тоже?
Ну, скажи просто «да», ты ведь тоже не забывала?
Сам спросил, и звенит как в ущелье после обвала.
Сигарету? Но ты не куришь? В эпоху нас
Было так. Так хотя бы сейчас имей уваженье!
Полагаешь, это я не могу признать пораженья?
Не смеши, я же сам ушел, и ушел легко!
Тебе сколько осталось ехать?.. Мне? Далеко!
И вообще, я не тороплюсь, может, так, ногами?
Прогуляемся, а потом провожу… Ах, выходишь здесь?
Ну, пока… Я стою как застывший камень,
Как Пьеро, что подвешен за белый прикид на гвозде.
Я совсем не жалею, и… нет, вовсе мне не неловко,
Ну а то, что один до сих пор… Не один, а свободен! Вот так!
…Сорок восемь минут как проехал свою остановку,
Опоздал на работу. Наушники. Водка. Парк.
Браслет
Пространство распарывал ветер на части,
И кожаный Ваш браслет
Сжигал по периметру льдинку запястья,
И цветом был брат золе.
За каждым причалом – ловушки, окопы,
Снаряды – и в решето.
Вас держит в руках только жизненный опыт
Меня – непонятно что.
Мне мысли прочесть по глазам невозможно,
Так сделайте этот шаг.
Боитесь казаться чудовищем, монстром?
А я – смотреть и дышать!
Наутилус
Мне не важно – поцелуи или гвозди,
Злость мне целится под ребра – каблуком.
Обнимите так, чтоб хрустнули все кости,
Чтобы кровь стояла в горле, а не ком.
Все равно кругом все плавится, кренится,
Перемены поломали мне каркас.
Провоцировать погром во всех столицах
Безопасней, чем прожить три дня без Вас.
Чем уснуть и одновременно проснуться,
Босиком ходить по выжженной земле.
Блокпосты мои безропотно сдаются,
Оборвались якоря у кораблей.
Подойду – как разрешите. Если можно.
Если нет второго дна у синевы.
Вот бы взять и ободрать с себя всю кожу
Оттого, что прикасались к ней не Вы.
Взять и выжечь все, что создано природой,
И в туман уйти по пояс, по глаза,
Подарите мне свободу от свободы,
Край земли, где начинается гроза.
«На корабле твоем служа матросом…»
На корабле твоем служа матросом,
Я так смотрю в глаза твои, о Жизнь,
Как смотрит безъязыкий зверь на косу,
Срубающую головы у ржи.
Я начисто пишу, без промокашки,
Свою судьбу не в силах обмануть,
Из кожи, как из ношенной рубашки,
Прорвавшись в ускользающую суть…
Действительность уже не лакируя,
Я знаю, что, твоих не видя глаз,
Когда-нибудь в тебе разочаруюсь.
Когда-нибудь, но только не сейчас.
«Этот город – на душу йодом, те же вывески, фонари…»
Этот город – на душу йодом, те же вывески, фонари,
Те же зимние гололеды и кафе с чередой витрин.
Ты живешь в сорока минутах – и как будто с другой земли.
Ни одной не идет попутки – раскурочили, расплели.
Этажи, переходы станций, растекается черный мед.
Моя жизнь – больше не касаться, не колышет, не колебет.
Стал как будто большой насмешкой мир-не-пепел-и-не-зола:
Те же елки, вокзал, скамейки, те же люди из-за угла.
Те же руки и та же кожа, от уколов такой же след,
И, закатные твари, – то же отражение на стекле!
На лице, как большие раны, – рот, глаза, целый мир болит.
Фарш нельзя провернуть обратно, спирт от сока не отделить.
Ужас —«Все за тебя решили» – поднимается из глубин,
Время есть, только нет машины, город полон подводных мин.
Друг для друга не существуем, каждый думает о своем,
А когда-то тебя увидел – и на шею, как медальон.
«Нельзя догонять и нельзя ударяться, себе повторяю нервно…»
Нельзя догонять и нельзя ударяться, себе повторяю нервно.
Но я каждый раз ударялся о реальность как камушек о поверхность
Воды, что скрывает тела и моллюсков, что кровь растворяет солью,
