Зеленый прилив

– Да ладно? – Вот здесь Артём оказался действительно заинтересован. – Так вами баба командует?

– Не мы. Вы. Вы, командует! – Любое новое слово из нашего языка Эхор тут же начинал использовать, тщательно выговаривая каждый звук. – Вы слушать, делать команду.

– Подчиняться, что ли? Мы – ей?

– Понятно, верно. Вы подчиняться Хайда. – Чужак подумал, подбирая слова, уточнил: – Не звать баба. Звать Хайда.

– Морда треснет. Тебе кто нас в рабы зачислил? У нас свой командир есть.

– Тём, да хватит тебе уже. – Денис тронул за локоть снайпера, но тот только дернул рукой, отстраняясь. – Между прочим, во всем цивилизованном мире сексизм уже давно считается недостойным варварством.

Артём прищурился на очкарика, уловил иронию, но отступать со своей позиции не собирался.

– А какого лешего этот бледный мухомор нами тут руководить собрался?

– Поганка бледная, а мухомор красный! – это я не удержался. Артём переигрывал и уже порядочно раздражал.

– Да хоть синий трюфель, мне фиолетово! Я под его указки прыгать не собираюсь.

Эхор переводил взгляд с одного из нас на другого и расстроенно качал головой, когда понимал смысл каждой новой фразы. Происходило это с задержкой в несколько секунд, поскольку для перевода непонятных слов он использовал мозг Дениса. Если нужно было пояснить какую-нибудь фразу, альбинос прикрывал или чуть закатывал вверх глаза. То же самое сразу происходило с нашим диетологом, но вскоре оба они «возвращались» – и тогда Эхор знал, что означает «поганка бледная».

Оскорбления, которых он уже выслушал немало, никак нашего носатого пленителя не задевали. Зато отказ сотрудничать явно очень опечалил.

– Слушать меня. Понимать меня. Очень мало – он сделал паузу и закатил глаза – времени. Идти бежать.

Я отметил, что его паузы для контакта с «живым словарем» становятся всё короче, а грамотность при построении фраз – всё лучше. Хотя первые полчаса понять Эхора мог вообще только один Денис. Сейчас бледнолицый уже мог бы, наверное, объясниться на самые простые темы с любым из нас. Слова он почти не коверкал, легко освоив большую часть непривычных звуков. Только неприятный гортанный акцент все равно остался.

– Свой командир. Есть. Свой командир не знает. Что есть. Плохо. Всё плохо и очень мало. Время. Идти бежать.

На этот раз никто ему не ответил. Эхор, вздохнув, еще раз «слазил в голову» к Денису.

– Ардэй? Командир. Говорить им. Приказать. Так надо.

Андрей в ответ на такую внезапную осведомленность лишь приподнял бровь, а Артём снова вспылил.

– Эва как! Так он, гнида конская, не только язык учит, а еще и разведданые подворовывает?

– Он не ворует, – вмешался Денис. – Он у меня спросил, я ему сказал.

– А чего это ты так уверен? Может, он уже всё у тебя из башки взял, что хотел?

– Не взял он ничего. Если бы взял – зачем бы спрашивал? К тому же, я все время чувствую, к какой моей мысли он прикасается. Уже пробовал, могу в любой момент от него свою голову заблокировать.

– Один фиг, это не повод ему верить, – скривился снайпер.

– Верить ему можно, он вам правду говорит.

– Да я бы сейчас и тебе верить не торопился. Уж не знаю, что он с тобой сделал, но вижу, что в башке твоей копается запросто. Может, это он тобой сейчас и управляет?

– Всё, остыли! – наконец-то решил вмешаться в разговор Андрей. – Смысла управлять кем-то из нас никакого нет, раз они могут к любому в голову напрямую подключиться. На самом деле, если бы умели и хотели – не стали бы даже разрешения спрашивать.

Эхор открыл было рот, чтобы ответить, но Андрей его перебил.

– Да, я командир этой группы. Но я пока тоже не вижу, почему вдруг мы должны перейти в ваше подчинение. Если мы пленные, это не значит, что должны помогать вам. Если же хотите сотрудничать, вам придется потрудиться, объяснить, почему нам стоит идти с вами.

– Нам не нужно трудиться, – покачал в ответ головой Эхор. – Вам нужно. Мы можем уйти домой, а вы не можете. Вы не знаете перепонку… Нет, э-э-э… плёнку? Не то. Да, не знаете дорогу. Свой мир.

Я заметил, что он снова делает этот характерный жест, когда говорит про портальные камни. Словно что-то передвигает пальцами. Если такими движениями осуществляется управление камнями, это надо иметь ввиду.

– Порталов много, – ответил командир. – Мы поищем.

– Удача, да, может быть. Мало очень, да. Можете найти дорогу, – согласился альбинос. – Но это опять плохо. Это не поможет. Все умрут. Очень скоро.

– Это уже интереснее. Почему мы умрем?

– Не вы. Умрут все. Все – ваш мир. Цептаны. Ящеры придут.

Андрей пожал плечами.

– Цептаны? Это ты про орков? Они вроде как давно пришли. Вторжение идет не первый день. Но не очень успешно.

– Нет. Вы не знаете. Это не вторжение пока. Только первый сначала. – Эхор поискал в голове Дениса нужное слово. – Разведка.

Полагаю, что именно в этот момент последние капли скепсиса и пренебрежения слетели с нас. Разве что, кроме Артёма.

– Вот это всё, – Андрей указал рукой в сторону выхода из пещеры, – только лишь разведка? Что же тогда вы понимаете под вторжением?

Эхор одобрительно закивал.

– Черви копают ходы. Много расстояния. Далеко, глубоко, много. Орки уходят. Выходят через любые города. Внутри любые крепости.

– Даже если так, наше оружие позволяет одному солдату биться с десятками орков. Как-нибудь сумеем их остановить.

– Не остановить. Много. Размер портала – размер армии. Переходит в ваш мир сразу. Портал готовят, армия собирается, портал опускают на армию. Вторжение.

– Армия размером с целый город?!

Эхор задумался. Наверное, проверил значение слова «город». Потом очень по-человечески замотал головой.

– Нет. Больше. Переход там, ваш город. Переход здесь – любой размер. Непонятно? Армия… Армия размером в плато. От первой пирамиды к последней.

Андрей посмотрел на меня с тоской.

– Похоже, Вася, ты был прав насчет односторонних перемещений. Получается, они могут в любой момент увеличить портал? Во сколько раз? На какую армию?

– Не одна армия. – Эхор снова помотал головой. – Три. Или четыре. Или пять. Из разных миров. Ящеры быстро растут. Они живут много миров. Мы искали. Но хватило мало времени. Все не найти.

Поняв, что нужную информацию мы усвоили, Эхор подвёл черту.

– У нас есть много-мало время. Ящеры не могут любой момент. Им нужно стоить… Нет… Да, нужна настройка. Нужна башня соединения. Точно в центре, точно как здесь, такая же. Потом вторжение.

Андрей приподнял рукав, посмотрел на часы.

– Как скоро это случится?

– Один свет. И одна тень. И снова свет… – Тут Эхор сверился с Денисом и нашел другое слово. – Сутки. У нас два раза одни сутки.

28. Дорога

Ноги. Главным ощущением дня оставались ноги. После целых суток почти непрерывного бега, после такого непродолжительного отдыха, а теперь – снова бега, думать о чём-либо другом было невозможно. Рана на голове, разодранное в неосторожном падении плечо, разбитые об камни локти – меня не волновало ничего, кроме ног.

Ноги гудели от пяток до ягодиц, особенно сильно отдавая в икрах. Если удавалось сбавить шаг, то жжение в икрах ощущалось даже отчётливее.

Я слишком устал, слишком не готов к таким испытаниям. Даже раненый Вадим, даже очкарик Денис, даже эта молчаливая альбиноска в своих железных доспехах шагали быстрее и увереннее меня. Устали не меньше, а то и больше, но я впервые чувствовал себя главной обузой для отряда.

– Стоп! Впереди патруль! – скомандовал шёпотом Денис. Мы уже привыкли, что он напрямую связан мыслями с Эхором и может, располагаясь в хвосте отряда, передавать нам все его команды.

Я немедленно привалился спиной к скале, постаравшись переложить на неё весь вес рюкзака. Прикрыл глаза. Хотя знал, что отдых будет недолгим.

Сейчас двое коротышек, пользуясь темнотой и чудесными возможностями своих маскхалатов, прокрадутся вперед. Потом сделают короткий молниеносный рывок – и орки полетят со скалы в бездну. Или упадут на землю, поражённые тонкими стилетами в уязвимые места за ухом и у подбородка. Может быть, Артём, прекрасно освоивший штурмовой арбалет, прихваченный на стадионе, всадит дротик одной из ящериц в мягкую переносицу. А Андрей или Коля подстрахуют низкорослых «диверсантов», в нужный момент метнув тяжелый армейский нож четко в глаз врага.

Это уже третья или четвертая подобная остановка только за последний час. К счастью, у нас в отряде теперь так много мастеров убивать, что лично меня вынужденные задержки вообще никак не касаются. С другой стороны, раньше мы не натыкались на патрули так часто. Эхор в связи с этим уже заявил Андрею, что нас активно ищут по всем склонам. Пока еще не вышли на след, но беспокойство орков усиливается, и чем дальше мы продвинемся – тем труднее будет оставаться незамеченными.

Из-за поворота донесся негромкий свист, означающий, что дорога снова свободна. Кажется, в минуту нежданного отдыха я даже успел задремать, но очень чутко, знакомый сигнал меня мгновенно разбудил. И спас.

Свиноволк появился сверху, из-за выступа скалы, напал быстро и бесшумно. Я фактически прозевал атаку. Сумеречной ночью мы почти не прятались за камнями, потому что не опасались атаки птиц. Эхор объяснил, что ночью они видят совсем плохо и спят в гнёздах очень высоко наверху. Иногда гоблинам-наездникам, которые и птиц тоже приспособили к военному делу, удается заставить их летать впотьмах, но только в самых крайних случаях и очень недолго, поскольку подслеповатые животные боятся удара о камни, становятся нервными и неуправляемыми.

За всем этим мы как-то выпустили из вида, что свиноволки темноты не боятся, а передвигают за счет сильных лап и мощных когтей даже по отвесным скалам. И хотя наезднику неудобно управлять зверем, свисая вниз головой, но расчет в такой атаке делается вовсе не на мастерство погонщика, а на инстинктивную точность броска хищника. Просто задеть телом, ударить лапой – и я полетел бы с узкого серпантина вниз.

Волк прыгнул, как только я открыл глаза. Чуть царапнул когтями скалу, отталкиваясь, и вот уже полный набор острейших клыков летит мне прямо в лицо. О том, что смог ловким финтом увернуться, врать не буду: у меня просто подкосились ноги, и я съехал задницей на тропинку.

Челюсти лязгнули в воздухе, ухватив лишь край бронешлема и выдрав клок волос. Когти со скрежетом проехались по камням. И тогда же темно-фиолетовая, почти черная лента с пальцев Хайды ударила зверю под лопатку.

Обмякшая туша кувыркнулась через голову. Саданулась со всего маха в скалу чуть правее меня, приминая всем весом наездника. По инерции двигаясь дальше, обдирая шкуру об острые камни, зверюга, наконец, рухнула на тропу между мной и женщиной.

На секунду-другую всё замерло. Потом камень ли вывалился из скалы, конвульсии ли пробежали по мускулам, но туша дрогнула. Задние лапы соскочили с валуна, серый круп перевесил и соскользнул с края тропы. Свиноволк начал необратимо сползать к пропасти, увлекая за собой россыпь камней.

Ни одной осознанной мысли не успело промелькнуть у меня в голове за всё это время. И дальше тоже – не помню, чтобы я осмысливал свои действия. Может быть это резкий выброс адреналина в чрезвычайной ситуации так влияет на разум, отодвигая «человека разумного» на второй план, а вперед выставляя «человека инстинктивного»?

В общем, я намного позже осмыслил факт, что уже выскользнул из лямок рюкзака и одним длинным прыжком, а фактически – юзом на брюхе подлетел к краю тропы. Потому что за него, не находя опоры в просевшем щебне, съезжала на спине спасшая меня Хайда.

Зверь не тащил её вниз, просто зацепил случайно за одежду. В противном случае своим весом уволок бы в бездну нас обоих. Я ухватил Хайду в последнюю секунду за отворот балахона. Второй рукой, наплевав на самосохранение и больше не впиваясь в спасительную землю, попытался перехватить за плечо. Но там были эти проклятущие доспехи, ладонь соскочила, в кулаке опять оказалась лишь складка одежды.

Ткань громко треснула, девушка уже полностью оказалась за краем и – впервые! – закричала. Я чувствовал, что сползаю вслед за ней, но деваться было уже некуда. Правой рукой всё-таки сумел ухватить протянутую мне ладонь, затем потянул к себе, а левую выбросил так далеко, как только смог. Пальцы нащупали под тканью твердое, вцепились – это оказался нижний край ее шлема.

Теперь получалось, что Хайда висит всем весом на этом шлеме. Крик ее оборвался, перейдя в мычание. Я продолжал тянуть, не понимая, вытаскиваю ее или сам приближаюсь к кромке обрыва. Она хрупкой комплекции, без доспехов я бы вытащил обязательно. Да и доспех тонкий, справлюсь! – убеждал себя сам…

Меня за ноги и Хайду за вторую руку ухватили одновременно. Мне казалось, что прошло минут пятнадцать, а на деле Денис только и успел к этому времени, что обернуться на шум, оценить происходящее и подбежать к нам на помощь. С другой стороны уже падал на брюхо и протягивал девушке руку Вадим.

Эхор потом еще долго рычал, шипел и крякал, воздевая руки к небу, забывая переходить со своего языка на наш. Он ругался, пока Хайда стаскивала с себя шлем, и пока пыталась отдышаться, и потом, когда она всё-таки заплакала.

– Слышь, а не заткнулся бы ты? – не выдержал в конце концов Вадим и присел на корточки рядом со спасенной спутницей.

Он был бледен, заметно морщился от боли при каждом движении. Особенно тяжело давались движения руками. Но он всё равно попытался стереть грязь с лица Хайды. Протянул ладонь – она отстранилась. Он не обратил внимания. Откинул волосы и прикоснулся пальцем к ссадине на шее, не увидел там ничего серьезного, поэтому улыбнулся и настойчиво вытер девушке слезы со щек.

– Всё, успокойся. Всё хорошо ведь кончилось. Все живы и здоровы.

Повернувшись к Эхору, Вадим проговорил уже не успокаивающим, а прежним агрессивным тоном:

– Ты какого черта бабу за собой на войну потащил? У вас мужиков что ли нормальных для этого нет?

Эхор, действительно, перестал ругаться.

– Вообще-то, у нас не различают воинскую доблесть для мужчин и для женщин. – Заявил он, переходя на наречие людей. – Те и другие равны в своем праве выбора профессии. В воины идут те, кто более талантлив и лучше подготовлен. А во-вторых, она не просто «баба». Она – один из сильнейших воинов в нашей армии, и бесспорно сильнейший в этом отряде.

– Ага, вот я и гляжу. Хорош отряд: гномы, белоснежка, а с ними бледный старый дрыщ. Могучие воины!

– Не смей оскорблять его, человек! – раздался не менее гневный женский голос. Причём, на нашем языке и почти без акцента. – В настоящем бою ты не продержишься против старого дрыща и пяти секунд!

Мы уставились на Хайду. До этого момента никто и не подозревал, что она тоже способна хоть два слова связать по-человечески.

– Истинная сила воина не в мускулах, а в его духе. Вас мы, кажется, побили без особых трудов, могучие воины! – продолжала она.

– Вот это номер! – вырвалось у меня.

– Ты удивился? Но как же так? Ведь могучего воина нельзя застать врасплох! Как можно было не заметить, что я с первых минут вас… слушаю?

Последнее слово она сказала с особой интонацией, чуть запнувшись перед тем, как произнести. Словно это было не совсем нужное слово, но другое она подобрать не смогла.

– Вы так гордитесь своей силой, своими грубыми приёмами боя, своим примитивным оружием, словно это достоинство, а не увечье. Вы не можете ни слушать, ни видеть, но бросаете нам упреки. Вы только что пропустили, не почувствовали приближение всадника – как вы собираетесь сражаться в башне? – Последняя фраза явно была обвинением в мой адрес, что бы там ни означало сказанное.

К окончанию этой тирады из-за поворота скалы появились Андрей, Артём и трое коротышек. Они прибежали, запыхавшиеся, грязные, заляпанные кровью.

– Что у вас? – прокричал Андрей, пытаясь на ходу оценить обстановку. – Все живы?

– Всё нормально, отбились. А где Коля?

– Нет Коли, – как холодной водой окатил нас Андрей. – Погиб.

29. Укрытие

Орки не патрулировали дорогу. Они сидели в засаде. Подвело их только то, что наш отряд разделился на части. Атаковать нас всех сразу оказалось невозможно, поэтому волчий взвод разделился поровну. Когда мы заметили небольшую группку из пеших орков, волки прятались, а стоило только штурмовой группе выйти из-под прикрытия скалы, как два всадника сверху атаковали авангард, еще два – напали на отстающих.

Эхор почувствовал приближение врага и справился с угрозой быстрее всех. Он шёл отдельно от обеих групп, может быть поэтому гоблин-наездник выбрал именно его первой целью. Альбинос спокойно дождался, когда зверь приблизится на расстояние в пару метров и приготовится к прыжку. В момент, когда свиноволк отталкивался от скалы, Эхор применил то же оружие, каким коротышки не так давно сшибли с ног меня возле пещеры.

Словно получив удар молотом, зверь промахнулся мимо края скалы и улетел вниз. Отчаянный вой прервался, когда тяжелая туша ударилась о камни сотней метров ниже.

Выбирая, к кому на помощь бежать дальше, Эхор предпочёл откликнуться на крики напарницы. Поэтому не смог спасти ни нашего Николая, ни своего соратника-коротышку. Первого волк убил точным наскоком и ударом мощных лап. Второго зарубил выживший после первой атаки гоблин, когда отряд был вынужден драться на два фронта.

До волка добрался сбитый с ног Артём, когда тварь попыталась сомкнуть челюсти на его голове. Туде же, под челюсть, он и всадил стрелу из арбалета. Андрей в это время трижды сумел увернуться от атак другого волка, а гномы добили гоблинов. Затем все вместе они сшибли наездника и прикончили последнее животное. К этому времени мы как раз выбрались из пропасти.

Андрей не стал разбираться в новом конфликте на месте, сначала приказал найти укромное место в стороне от дороги. Надо было собраться с мыслями и разработать новый план действий. Час спустя, сидя у костра в неприметной комнате полузасыпанного здания, командир прервал скорбное молчание и потребовал объяснений.

Денис на наши вопросы категорично замотал головой.

– Нет, я не учил её. Вообще, этого не может быть. Я чувствую каждый раз, когда прикасаются к моей памяти. Она даже ни разу не пыталась читать мои мысли.

– Нет, конечно! – Хайда презрительно фыркнула. – Мне это не нужно. В нашем отряде не Эхор, а я – специалист по контактам и допросам. Имею навыки скоростного изучения чужеродных языков, специально на это натренирована. Не обязательно даже контактировать с носителем напрямую. Ты делился мыслями с Эхором. Он запоминал и делился со мной.

– Тогда почему…

– Эхор вступил в контакт первым только лишь для вашей безопасности. Вы для нас новый вид. Мы никогда раньше не сталкивались с такими существами и не знали, как отреагирует ваш мозг на… – она, подобно Эхору, закатила глаза на секунду, «вернулась» и многозначительно посмотрела на Дениса. Тот пожал плечами и Хайда еще раз попыталась вступить с ним в телепатический контакт. На этот раз, видимо, успешно.

– Да, мы не знали, сможете ли вы пережить подселение. Без него нельзя общаться, но не все виды могут его вынести без тяжелых последствий. Для неспособных слушать оно особенно часто бывает опасным. Много раз мы видели, как примитивный разум с неразвитой структурой личности разрушался, почувствовав прикосновение более сложного и сильного разума.

Она указала одной рукой на Дениса, другой – на Эхора.

– У нашего лидера больше, чем у меня, навыков в удержании души и возвращении тела к жизни. Это пригодились, если помните.

Мы переваривали услышанное, молчал и Эхор. А девушку, похоже, отпустил нервный стресс, она реагировала болтливостью.

– Не считайте Эхора виновным. Я бы все равно изучила вас, пусть и не так быстро. Вы все думаете так… громко. Вы совершенно не умеете скрывать свои мысли. По первым, самым простым словам и фразам, полученным от Эхора, дальше я училась языку от каждого из вас напрямую, даже не прикасаясь к разумам. Совсем не трудно! Без подселения могу сказать, что сейчас думает каждый из вас.

Тут она многозначительно посмотрела на меня, и я смутился. Почти все время разговора я пялился на изгибы доспеха, больше не прикрытого балахоном. Размышлял, сделаны они только как элемент дизайна, или у их хозяйки действительно есть грудь, как у человеческих женщин.

– Это подло, вам не кажется? – отозвался наконец Денис. – Мы так не договаривались!

– А никто с вами и не договаривался, – парировала Хайда. – Если помните, вы на тот момент были нашими пленниками. Заключать с вами союз в наши планы вообще не входило. Нам нужно лишь было выяснить, кто вы такие. Не из-за вас ли началась такая необычайная активность у ящеров. Мы быстро и просто получили эту информацию.

Она кивнула в сторону Эхора.

– Вы вообще обязаны лидеру своей жизнью. Скажите спасибо, что он применил желтое подселение. Красный паразит быстрее и эффективнее, но чтобы передать всю информацию сразу, он навсегда захватывает разум носителя. Только высокоразвитый интеллект может бороться с ним, у примитивных рас красный паразит рано или поздно полностью замещает личность.

– Ооо, примитивные расы! Пахнуло нацизмом или мне мерещится? Эхор, значит, для нас благодетель?

– Конечно, – не уловила сарказма женщина. – Я предлагала ему при захвате не рисковать и оставить в живых только одного, для допроса. Потому что вы слишком похожи на ящеров. Мы полагали, что вы заодно с ними.

– МЫ похожи с НИМИ?

– Ещё как! Ведь вы же не умете управлять своим разумом. Так же, как и большинство ящеров, по крайней мере – в их низших кастах. Мы представить не могли, что будем пользоваться вашими услугами в качестве союзников. Принимать помощь от таких, как вы – это, это… недостойно!

Артём усмехнулся и сплюнул под ноги, а Денис на волне возмущения даже шагнул в сторону Хайды. Мало было предательства в виде передачи «на сторону» информации из его разума, так еще и выслушивать теперь про примитивные расы от этой…

Заподозрив, что Хайда сейчас может получить веское подтверждение своему мнению о грубости и примитивности людей – в виде «недостойной» физической оплеухи – я попытался встать у Дениса на пути. Но тут надумал вмешаться сам Эхор.

– Вам не стоит обижаться на Хайду, – сказал он, решительно выходя вперед. – Она не хотела вас оскорбить.

– Да неужели? – Артём чуть не рассмеялся от такой наглой попытки отрицать очевидное.

– Совершенно точно. Она говорит одно, а вы понимаете совершенно иное. Так бывает, когда в культурных традициях разных народов слишком большие отличия. Просто Хайда не может сейчас понятнее сформулировать свои мысли, она слишком перенервничала из-за… – Он бросил взгляд в сторону жерла пещеры. – Инцидента.

Эхор подошел к напарнице и положил ладонь ей на волосы.

– Уверяю вас, в ее словах нет оскорбления. Это всего лишь образ мышления, распространенный в нашем обществе. В том мире, откуда мы родом.

Денис развел руками.

– Ааа, ну конечно, это же всё объясняет! Это не оскорбление, это вы просто прибыли из мира процветающего расизма, так что ли? Не мы такие, жизнь такая? И мы теперь должны смириться с вашим мнением, понять и простить, растаять от умиления?

– При чем здесь расизм? – искренне удивился Эхор. – В том обществе, откуда мы происходим, уживаются десятки разных разумных видов, сотни различных внутривидовых рас. У всех у них есть кое-что общее: неумение управлять своим разумом считается увечьем. Некоторые самые древние, самые развитые народы – и вовсе расценивают потерю силы духа как позор.

– Да какое, к чертям, управление разумом? Какая сила духа? Что вы несёте? – Артём психанул. – По-вашему, я сейчас не управляю собственным разумом?

Хайда заливисто рассмеялась.

– Если ты им управляешь, можешь сделать так? – сказала она с вызовом в голосе.

И протянула в нашу сторону ладонь. Сначала пустую, а потом вдруг: пых! – и на кончиках пальцев заплясали отблески самого настоящего огня. Темно-оранжевого у основания, с проскакивающими иногда голубыми всполохами. Переходящего в ярко-желтый к серединке и почти белого на кончиках суетливых жарких язычков.

Хайда наклонилась, подхватила другой рукой с земли небольшую сухую ветку и сунула в огонь. Ветка тут же подернулась копотью, пустила белый дымок, а затем разгорелась, подтверждая, что пламя самое что ни на есть настоящее.

Мы смотрели на это, как дети на выступление ловкого фокусника. Нечто подобное с огнем проделывали во время атаки на город некоторые тролли, да только смотреть проходилось очень уж издали. Кто оказывался вблизи, рассказать об увиденном потом не мог, вызванный троллем огонь был боевым снарядом и немедленно применялся по назначению – выжить наблюдателю там было трудно. Поэтому мы были совершенно уверены, что применяется некое неизвестное оружие, какой-то химикат, поддерживающий горение.

Хайда резко сжала кулак, и огонь с легким хлопком погас. Она сразу же снова растопырила пальцы, показывая нам все такую же пустую ладонь, в которой негде спрятать даже зажигалку, тем более – горелку, способную давать такое сильное пламя.