Зеленый прилив

В общем, пока я радовался, что кошмар вторжения наконец-то закончился, подковёрные игры вокруг него только начинались. Все средства были задействованы, чтобы сохранить в тайне подробности случившегося, а любые свидетельства скомпрометировать и выдать за психоз. Понятное дело, ее всегда это удавалось, но наша информационная машина работала, городя до небес самые абсурдные слухи и версии.

Надо, надо мне поторапливаться. Хорошая погода продержится ещё минут сорок, от силы час. Потом повалит снег, поднимется ветер. Ехать будет трудно. Надо на тот момент быть как можно ближе к следующей линии безопасности. В сумерках я проскочу её незамеченным, а непогода скроет следы на случай, если вдруг кто из охранения надумает высунуть нос из своих теплушек.

Нет, никто в здравом уме в такую погоду не попрется на обход периметра. С внешнего КПП наверняка уже шепнули в рацию, в какую сторону я направился, но я сделал большой крюк на запад. Никто меня тут ждать не станет.

Про погоду мне рассказала, естественно, Хайда. А может быть и не только рассказала, но и приложила руку. Это только первые три-четыре месяца она ходила, понурясь, из угла в угол и причитала на своём писклявом наречии. Потом «мама Наташа» усилила нажим, стала по полной программе привлекать самозванку по хозяйству. В новом большом доме, отгроханном для нас в посёлке беженцев, работы хватало.

Когда выяснилось, что у Хайды дар в сельском хозяйстве, Наталья Сергеевна с «дочери» попросту не слезала. Хайда охотно помогала в посадке и поливке. Развеялась, посветлела лицом. Порой я слышал из огорода её забавный фыркающий смех.

Мы с ней старались сохранять нормальные, приятельские отношения. Это было непросто, потому что временами Хайду охватывала жуткая ностальгия. Колдунья становилась нервной, раздражительной, подолгу сидела в своей комнате. Хорошо, что ей хоть не надо было в таком состоянии выходить на люди, выездное бюро медико-социальной экспертизы легко оформило ей инвалидность после контузии и назначило пенсию. Я Хайду даже спрашивать не стал, как она это провернула и что она внушила врачам на этот раз.

Глядя, как она в палисаднике или в теплице применяет магию почти открыто, наплевав на предупреждения, я мрачнел, но старался лишний раз не одергивать. Просил только, чтобы овощные рекорды для местного рынка поумерили. Не таскали туда морковь со вкусом малины в декабре и помидоры размером с тыкву. Соседи не оценят, могут опять пустить слухи про радиацию или, того хуже, про колдовство. Такие беспорядки возникали в посёлках для отселённых уже три раза за неполный год.

Два случая даже вспоминать нечего, ерунда, закончившаяся арестом зачинщиков на пятнадцать суток. Третий едва не вылился в серьёзное происшествие, причём по нашей вине. В посёлке Молодёжном один сталкер (с первых же дней вошла в моду такая профессия) наткнулся на оплавленный портальный камень, возле которого детектор радиации заверещал как скворец.

В общем, по нашему недогляду точка не была нанесена на карту, а парень поднял крик. Собрался народный сход… Инженерные службы мухой вывезли обломок и срыли почву на полтора метра вглубь, а вот людей успокоить оказалось сложнее. Администрация согласилась на ослабление пропускного режима, а с самыми активными пошла на крайние меры – выдала без очереди десяток ваучеров на переселение в другой регион страны.

Слухи, конечно, снова поползли в прессу. Ну да военные кураторы насчёт этого не беспокоились. Наоборот, поощряли самые сумасбродные слухи, лишь бы они были связаны с генеральной версией – техногенной катастрофы.

– Мы здесь не для того сидим, чтобы слухи пресекать, – сказал мне примерно тогда же генерал-источник со второго этажа. – Мы здесь, чтобы шпионам мозги запудрить и к чужим технологиям не подпустить!

– Много вам толка с этих технологий? Насколько знаю, ни одна из найденных здесь игрушек не заработала?

– Во-первых, заработала – не заработала, не твоего ума дело. Никто тебя оповещать не прибежит. А во-вторых, там работы на годы вперед. Там сотни перспективных технологий. Даже если ничего не заработает, так подскажет, как собрать своё такое же!

Чёрта с два у них хоть что-то заработает, раз за это время даже химический состав лезвий орочьего оружия не смогли выяснить. Так думал я, загоняя машину в укромную лощину с жидкой порослью кустов. Их пару дней назад удачно завалило снегом, так что маскировка получилась – лучше не придумаешь.

Да, вот так как-то мы и устроились. Одни вели шпионские игры в лучших традициях киноэпопей. Другие играли в партизан, таща с запретной зоны на продажу всё, что не успели вывезти бригады военных поисковиков. А мы охраняли их друг от друга, изредка еще и перехватывая нарушителей извне. Такие люди представлялись нам по-разному: экологи, геологи, уфологи, экстрасенсы-контактёры, учёные разных академий и степеней, инспекторы правительства, спецагенты спецподразделений спецслужб… Итог был для всех один. Мы молча сдавали нарушителя в комендатуру, заделывали дыру в заборе – и забывали о его существовании.

Понимая, что совершаю сейчас должностное преступление, я и сам пробрался через ограждение внутреннего периметра такой же нелегальной дырой. Давно примеченной, но не попавшей в рапорт командиру охранно-конвойной службы. Наверняка сталкеры пользовались лазом уже не первый день, но у меня была цель поважнее, чем отлов охотников за сувенирами.

Метель уже разыгралась. Для безопасности я все-таки отошел подальше за холм, только там встал на лыжи. Теперь осталось недолго, дорогу я бы нашел даже в кромешной тьме и с завязанными глазами.

Два часа спустя я был на старой фабрике, в тех жалких руинах, что от неё остались. Обыск тут, как в эпицентре событий, устроили такой тотальный, что вывезли тягачами даже «довоенные» бетонные обломки. Портального камня, через который я когда-то спасся вместе с Хайдой, на старом месте, разумеется, тоже не было. Ну да толку от него теперь…

Меня интересовал не камень. Было здесь одно место, выбранное наспех и наугад, зато совершенно точно не подлежавшее обыску.

Я спустился к реке, снял тяжёлый рюкзак. Для начала установил в тихом закутке походную палатку. Внутри разложил по порядку всё необходимое оборудование. Выбрал бур и ледоруб.

Полынью вырезал почти час, вспотел и устал как собака. Переодевался быстро, наспех, понимая, что мороз в считанные минуты пустит прахом все мои труды, невзирая на то, что я накрыл отверстие плёнкой и керосиновую лампу под навес поставил. Натянув утепленный зимний гидрокостюм и маску, пристегнув на пояс фонарик, нож и кое-какой инструмент на всякий случай, я потрусил обратно к полынье. Влез под навес, подломил и собрал тонкие льдинки, пугающе быстро наросшие на поверхности воды. И нырнул.

Отсюда до берега было всего метра три, до дна – столько же. Я ведь уже говорил, что в детстве с дедом любил ходить в эти места на рыбалку? Ну так вот, и искупаться тоже был всегда не прочь. Рельеф дна за прошедшие годы не сильно изменился, выбитая течением на повороте русла, всегда пугавшая меня глубиной «сомовья яма» осталась на том же месте.

Фонарь светил ярко, муть быстро уносило водой, но притопленный трофей все равно пришлось поискать. Я даже испугался, что его унесло течением или, не дай бог, за год отыскали и вынесли всё-таки шальные сталкеры. Но через несколько минут под мягким слоем ила пальцы нащупали твёрдое и круглое.

Полчаса спустя я уже двигал лёгкой рысью обратно к периметру, наспех разметав по кустам обломки навеса и утопив в проруби большую часть экипировки. Не жалко, на один раз покупалась. А ближе к полуночи я уже лежал в сугробе, на краю контрольно-следовой полосы, дожидаясь ухода патруля. Двое вооруженных бойцов, куря и травя на ходу анекдоты, не заметили ни меня, ни дыру в заборе – я мысленно отметил, что надо бы выписать им взыскание за халатность.

Машину я гнал как не свою, не жалея подвески на промёрзших ухабах и поминутно рискуя уйти в занос. В дом заходить не стал, боялся привлечь внимание женщин к своей ноше. Хайда наверняка услышала бы моё волнение, а тётя Наташа попросту догадалась бы обо всём по выражению лица.

Только запершись в гараже и заперев обе двери, спустив добычу в смотровую яму, в торце которой еще на этапе строительства была предусмотрена ниша нужного размера, – только тогда я надорвал полиэтилен, стащил сырые обмотки. И впервые с прошлой весны посмотрел на орочий портал.

Тогда, в самом логове зеленокожего народа, где вот-вот должен был взметнуться к небу ядерный гриб, мысль об этом портале пришла ко мне неожиданно, спонтанно. Последний из защитников башни только что перешел в Запретные казематы. Я не знал, есть ли у них шансы на спасение, но уйти они могли либо туда, либо со мной на Землю. Орки предпочли казематы, а я стоял и смотрел на удивительное творение самых могущественных магов, способное переносить нас между мирами.

Как объяснял Эхор, в мирах Содружества давно хотели бы получить такую же технологию, но не могли разработать или повторить ничего подобного. Портальный камень несложно украсть, но проблема заключалась именно в централизованном управлении: ни один камень не работал сам по себе. Когда башня падёт, завязанная на неё транспортная система Цептан будет уничтожена.

Ни один портал не работает, за исключением… За исключением!

Орки не успели помешать, когда я сунул руки в портал, нащупал кромку ажурного, как ожерелье, устройства и потянул на себя. Звенья легко подались, портал Касфара провернулся и тихо звякнул, оказавшись на моей стороне. Я помнил, что нужно делать дальше. Одним быстрым движением погасил линзу, вторым – сложил устройство в компактный, но тяжелый резной диск.

Сейчас мои пальцы снова дрожали от волнения, ложась на холодные настроечные символы. Нарушая все мыслимые меры безопасности, даже не приготовив оружие, я быстро составил адресную комбинацию. Но голубая искра на пиктограммах, подтверждающая возможность соединения, не появилась.

Ну конечно! Это ведь адрес Цитадели. Места, которого больше не существует. Хорошо, что не сработало, а то открылся бы сейчас портал в километре над землёй, да к тому же – над центром свежего радиоактивного пепелища. Я постарался вспомнить другую комбинацию, адрес входа в Запретные казематы. Отыскал и передвинул нужные костяшки. Реакции не последовало. Что ж, возможно, место теперь охраняется еще строже, чем раньше. Или подиум уже занят другим порталом? Будем надеяться, что дело именно в этом.

Версию, что портальная система вообще не работает, я решительно отвергал. Доказательство лежало у меня в кармане. Голубой кристалл, подарок раненого орка. Он тогда от души повеселился надо мной, обучая запуску порталов, но я не в обиде.

Камни действительно не работали почти год, это так. С первых же дней после возвращения из Колыбели я уговаривал Хайду найти камень и запустить портал. Просил помощи, показывал кристалл. Но она обратила моё внимание, что магическое изделие стало тёмным и мутным. Это значит, что оно не ощущает ни одного работающего, способного к переносу камня.

– Система разрушена. Всё, забудь. Забудь навсегда! – ругалась она и обычно после такого разговора впадала в недельную депрессию.

Сейчас кристалл вновь светился голубым. Он светился так уже третий день, а объяснение метаморфозе напрашивалось само собой. Из нашего мира снова есть доступ в Колыбель, или в Казематы, или еще в какую-нибудь Тьмутаракань. В мир цептан. Значит, вновь появился шанс разыскать наш безумный пропавший отряд, совместный отряд людей и магов особого назначения.

И Маринку. Мою несчастную любимую Маринку.

Я спрятал кристалл в кулаке, а потом тихонько опустил в карман. Надо успокоиться. Приготовиться. Надо принять меры безопасности. А потом… У меня еще куча времени – целая неделя выходных. И всего-то около тридцати миллиардов комбинаций. Рано или поздно я подберу нужную.

Астрахань, 2011.