Византийский мир : Византийская цивилизация. Том 3 (1950)

Собственно город, с узкими улицами, где находился собор с причудливой медной кровлей, Панагия Хризокефалос, был населён высшим духовенством, аристократией, мелкими чиновниками, торговцами [660]. Церквей, ныне превращённых в мечети, было много, и почти все они были базиликами в форме греческого креста, с куполом, но с удлинением западного рукава [661]. Увеличение числа жителей, вызванное расширением торговли, привело к тому, что город перешагнул за крепостные стены и за овраги, через которые были построены мосты. Образовались большие предместья, окружённые лугами и садами, со своими кварталами и церквями. В случае опасности население укрывалось в городе, где оно оказывалось в тесноте, так что император Алексей II (1297-1330) расширил крепостные стены и сложными работами уменьшил ширину оврагов [662].

При Великих Комнинах город был процветающим и хорошо управляемым. Ночью по улицам ходили сторожа (νυκτοταλαλίοι [никтоталалиой]), которые уплачивали откупщикам налогов сбор за право заниматься своим ремеслом. Фрагменты надписей показывают, что Алексей II, по их жалобе, восстановил освобождение от этой повинности, которое уже было им даровано [663]. Вода в изобилии доставлялась большим акведуком, построенным Юстинианом [664] и посвящённым святому Евгению, почитаемому покровителю города, замученному при Диоклетиане; его культ занимал такое же место, как и культ святого Димитрия в Фессалонике. Не только церковь и монастырь были посвящены ему [665], но его изображение было высечено на башнях крепостных стен и выгравировано на монетах [666]; большинство детей получали его имя при крещении [667], сборники чудес, приписываемых ему, читались с благоговением [668], театр, расположенный к югу от главной площади, служил для панегирий, проводившихся в его честь [669].

Неподалёку оттуда тзиканистерий служил для гонок на колесницах, а также для игры в поло.

Таким образом, при династии Великих Комнинов Трапезунд стал столицей Востока, крупным рынком Чёрного моря и одним из главных интеллектуальных центров эллинизма, но с некоторыми чуждыми элементами, пришедшими из соседних провинций Азии, о чём свидетельствуют некоторые турецкие термины, употреблявшиеся в городской топонимии.

Крым. – Как во времена Митридата, Трапезунд поддерживал торговые связи с Крымом, приморская часть которого была занята племенем готов, находившихся под властью Византии, в то время как в северных степях последовательно обосновались гунны и несколько туранских народов, кочевников, искавших пути на Запад [670].

Мы не будем возвращаться к любопытному муниципальному устройству Херсона [671], но важно отметить длительное сохранение городской жизни в этой старой византийской колонии. Мы, впрочем, плохо знаем жизнь этих странных городов, где готский язык сохранялся долгое время [672], но где греческий язык навязался местным жителям, отчего население стало многозычным: некий гот из Крыма, прибывший в Новгород в XII веке, говорил по-гречески, по-латыни и по-русски [673].

В этих городах господствующим классом были купцы, предпринимавшие далёкие путешествия, чтобы доставить продукты севера в порты Крыма. Это пёстрое население было беспокойным, и «кричать, как гот» стало поговоркой ещё в VI веке [674]. Юстиниан взял города Крыма под свою защиту, отстроил их укрепления, занял Боспор (Керчь), где, согласно одной надписи, он восстановил царский титул. Наконец, он воздвиг церкви и монастыри, даже на Таманском полуострове. Прокопий сообщает нам, что в Дори готы, поставлявшие воинов Империи, ещё не были «заперты в городах» [675].

Забота императорского правительства о Крыме продолжала проявляться и после Юстиниана, как показывают некоторые свидетельства: обнаружение в Херсоне в 1906 году руин церкви в форме греческого креста IX века [676]; надпись из Херсона от имени Исаака Комнина, датированная 1059 годом, напоминающая о восстановлении «железных ворот претория» и всей крепости (кастрона) Львом, патрикием и стратигом фемы Херсон [677]. Городская жизнь ещё процветала в Крыму во время турецкого нашествия и распространилась в Южную Русь.

5. Запад: Иллирик, Эллада

В VII веке контраст велик между Азией, богатой городами, и обезлюдевшим от нашествий Западом: уничтожение гуннами Сирмия, великой крепости на Дунае (448) [678], разорение далматинских городов аварами и славянами, чьё нашествие уничтожило епископства и города. Салона, город мучеников, христианская столица Адриатики, была уничтожена одновременно с другими городами, о которых больше не упоминается в истории. Часть её жителей укрылась во дворце Диоклетиана, который был укреплён, и вела там сначала жизнь осаждённого народа, затем, когда варвары стали менее враждебными, они создали настоящий город, сохранивший своё первоначальное название – Дворец (Спалато, Сплит), превратив в церкви гробницу Диоклетиана и другие языческие памятники, сохранив главные улицы и, в частности, красивую колоннаду вестибюля и внушительный фасад собственно дворца [679].

Городская жизнь, для которой там была подготовлена готовая основа, легко восстановилась в Спалато. То же самое произошло с Сирмием (Митровицей), отвоёванным у гепидов в 565 году Юстином II, но оставшимся на семнадцать лет одним из главных стратегических пунктов в длительной битве, которая велась между Византией, аварами и славянами (565-589) [680]. То же самое произошло со всеми городами на Дунае, из которых, по крайней мере, несколько, как Белград, не исчезли.

Таким же образом города Адриатики, говорящие на латыни, – Рагуза, Задар, Диррахий, Аквилея, – сумели защититься от захватчиков, в то время как на островах Риальто Венеция становилась городом, постепенно организованным по образцу Константинополя, чью цивилизацию она переняла, но не язык.

Фессалоника. – На Балканском полуострове, благодаря своему стратегическому положению и сопротивлению варварам, Фессалоника после разрушения дунайских городов стала столицей Иллирика, важнейшим стратегическим центром Империи после Константинополя. Город эллинистического основания [681], построенный амфитеатром на склонах горы Кортиах, вероятно, с шахматной планировкой, он сохранил от своего древнего устройства нынешнюю длинную улицу Вардар, которая являлась продолжением via Egnatia и выходила к великолепной триумфальной арке Галерия, воздвигнутой около 306 года до н.э. Её положение в устье Вардара делало её портом первого разряда, рынком большой активности. Её ежегодная ярмарка, начинавшаяся в день праздника покровителя города, святого Димитрия, 20 октября, длилась шесть дней и привлекала купцов всех рас и языков. Это было также время большого паломничества, которое посещали в течение всего года. Этот культ святого Димитрия был столь же ревностным, как культ святого Евгения в Трапезунде, святого Андрея в Патрах, святого Марка в Венеции.

Чудеса святого Димитрия были изображены в великолепной базилике, посвящённой ему, и их сборник, имевший официальное значение, является одним из главных источников истории города и, в частности, безуспешных попыток славян захватить его [682].

Население, в основном греческое, насчитывало, впрочем, многочисленных иммигрировавших славян. Фессалоника была центром славянских исследований, и именно там, вероятно, Кирилл и Мефодий готовились к своим миссиям [683].

Таким образом, начиная с VI века Фессалоника предстаёт как одна из великих столиц Империи, торговый город, религиозный центр и центр высокой культуры. Она не только сохраняла часть своих античных памятников, но и была центром христианского искусства, почти столь же богатым, как Константинополь, и она сохранила внушительное количество церквей и святилищ, украшенных мозаиками, очень хорошо отреставрированных архитекторами Греческой Комиссии исторических памятников [684].

Филиппы. – Построенные Филиппом, отцом Александра Великого, на плодородной равнине, расположенной на отроге Балкан на севере, обрамлённой с запада горой Пангеон и с востока Орбелосом, чей отрог образовывал их акрополь, этот город своим развитием обязан тому, что он был этапом на via Egnatia и легко сообщался с портом Неаполис (нынешний Кавала) [685]. Там высадился святой Павел, и именно им была создана первая христианская церковь в Европе [686]. Филиппы были в то время процветающим городом и оставались таковым, о чём свидетельствуют их памятники, их Форум и их две большие, очень оригинальные базилики, одна V века, другая, относящаяся ко времени правления Юстиниана, но так и не достроенная [687]. Затем город был занят болгарами около 836 года [688], отвоёван Византией, но так и не смог оправиться. Последняя обнаруженная в нём надпись датируется временем Никифора Фоки и напоминает о строительстве новой крепостной стены в 965 году [689]. Епископские списки показывают упадок его митрополии, остававшейся без предстоятеля в течение долгих лет уже с XIV века. Хотя титул митрополита Филиппского присваивался вплоть до 1721 года, город уже давно не существовал [690], и потребовались глубокие раскопки Поля Лемерля, проведённые с 1935 по 1939 год, чтобы извлечь его руины на свет. К сожалению, как он говорит, внутренняя история города известна меньше, чем исторические события, ареной которых он был.

Эллада. – Города Греции, столь многочисленные в античности, в значительной степени исчезли из-за разорений, причинённых готами, упразднения оракулов, игр, языческих святилищ и Афинского университета Юстинианом (529). В последующие века пиратство славян, нарентанов, западных сарацин довершило обнищание страны. Города, продолжавшие носить знаменитые имена, предстают пришедшими в упадок или даже превратившимися в местечки. В Афинах Парфенон был превращён в церковь, посвящённую Богородице (παρθένος [парфенос]) [691], и императрица Евдокия (Афинаида), вышедшая замуж за Феодосия II (423-450), обогатила свой родной город двенадцатью христианскими святилищами [692]. Афины, ещё очень процветающие при воцарении Юстиниана, к VII веку стали совсем маленьким городком, который этот император превратил в крепость, используя памятники прошлого [693].

Среди городов, уцелевших от разрушения, Фивы стали важнейшими, и именно они были выбраны в качестве столицы фемы Элладиков, созданной в конце VII века. Когда Ирина прибыла, чтобы выйти замуж за Льва Хазара, её родина, Афины, была уже лишь маленьким провинциальным городком [694], ревностно приверженным почитанию икон. Без определённых доказательств Ирине приписывают строительство в Афинах изящной церкви Панагии Горгоепико (называемой Старой Митрополией), которая не предполагает очень многолюдного города [695], что подтверждается другими средневековыми церквями Афин, чей стиль и размеры схожи.

Население городов Эллады, часто обременённое налогами, должно было быть очень беспокойным. В 1040 году оно дошло до того, что призвало болгар, которые на время заняли Пирей и плохо обращались с западными паломниками. В 1082 году торговые города (и, следовательно, процветающие), перечисленные в хрисовулле, дарованном Алексеем Комнином венецианцам, это: Фивы, Афины, Коринф, Навплион, Корон, Корфу, Эврип (Негропонт), Деметриада (залив Воло) [696]. В XII веке шёлковая промышленность обосновалась в Фивах. Ловцы пурпура в Эгейском море были освобождены от военного налога. Напомним, что Фивы были разграблены норманнами, которые перевезли самых искусных шелкоткачей в Палермо. После их ухода шёлковая промышленность была восстановлена и вновь обрела активность [697]. Напротив, жители городов совершенно не знали славного прошлого своей страны и говорили на языке, непонятном для столичного учёного, такого как их архиепископ Михаил Хониат; он чувствовал, что становится варваром среди варваров, своих епархиан [698].

Пелопоннес. – После нашествий славянских племён, которые обосновались в VII веке в районе Тайгета (милинги и эзериты) [699], городская жизнь пришла в упадок во внутренних областях Пелопоннеса и сохранилась лишь на побережье полуострова, в Коринфе, Патрах, Короне, Модоне, Монемвасии. Город, занимающий столь важное место в истории древней Греции, Спарта, был всего лишь маленьким провинциальным городком, едва упоминаемым в хрониках и известным лишь по житию святого Никона Метанойта, малоизвестного чудотворца X века [700]. Уроженец Понта, Никон посвятил свою жизнь проповеди и получил своё прозвище благодаря тому, что начинал свои проповеди ритуальной фразой: «Metanoeite, покайтесь». Свои первые успехи он обязан обращению отпавших критян, вновь ставших подданными Империи после завоевания их острова Никифором Фокой в 961 году, затем он посетил Грецию и окончательно обосновался в Спарте, где приобрёл большую популярность [701]. Его биограф, который, по-видимому, был его учеником, относит к концу его жизни предсказание восстания двух Вард против Василия II и капитуляцию Склира [702].

Картина, которую биограф святого Никона рисует о Спарте, – это картина города не слишком важного, однако же являющегося резиденцией епископа и стратига [703]. Его население включает нотаблей [704], народ и колонию евреев, которых святой Никон убедил власти изгнать за пределы городских стен после эпидемии, унёсшей много жертв [705]. Эти израильские колонии были многочисленны и процветали в XII веке и иногда состояли из земледельцев [706]. В самой Спарте евреи занимались морской торговлей, в частности в X веке с Венецией. Эту торговлю питали местные промыслы: крашение пурпуром, изготовление пергамена, шёлковая промышленность [707]. Город, впрочем, был разделён в вопросе о евреях, и один из их защитников, Малакин, известный своей светской учёностью [708], оказывал яростное сопротивление святому Никону и тайком вводил евреев в город [709]. Около 998 года, когда болгары попытались вторгнуться на Пелопоннес, он был обвинён в измене (попытке дезертирства). Арестованный и заключённый в тюрьму, он был слишком счастлив прибегнуть к заступничеству Никона, чтобы получить прощение от Василия II [710].

От своего славного прошлого Спарта сохранила свою агору, которая служила дорожкой для конных скачек и игры в мяч [711]. Стратиг, большой любитель спорта, без церемоний приходил играть в мяч со своими администраторами. Именно на этой площади, после торжественной процессии духовенства и народа, Никон заложил первый камень церкви, в строительстве которой все жители участвовали своими деньгами. Материалы и рабочая сила поставлялись из региона. В день освящения обнаружилось, что имеются строительные дефекты [712], и когда игроки в мяч захотели возобновить свои упражнения во время богослужения, они навлекли на себя строгое внушение Никона, у которого произошла резкая перепалка с губернатором [713].

Такова была жизнь, которую вели в X веке в маленьком провинциальном городке, где некоторые учёные ещё говорили о Законах Ликурга, с мудростью которых они сравнивали увещевания красноречивого монаха [714]. Впрочем, святой Никон не ограничивался проповедью покаяния в Спарте, но проникал также к славянам Тайгета: милингам и эзеритам [715], а также к майнотам, оставшимся язычниками, и среди этих народов он обратил многих [716].

По отношению к императорской власти Спарта была прежде всего военной крепостью. Однако в 1209 году она была занята франками и стала фьефом Ла-Кремонь [717]. Завоевание Пелопоннеса продолжалось не без сопротивления. Осада Монемвасии, ныне деревни рыбаков, которая в XIII веке была одним из больших портов захода в Средиземном море, длилась два года (1246-1248) [718]. В 1245 году Гийом де Виллардуэн захватил Коринф и Навплион. Чтобы покончить со славянскими и майнотскими кланами, он построил на отроге Тайгета замок Мистру и восстановил крепость в Мани [719].

Известно, что Гийом де Виллардуэн, взятый в плен в битве при Пелагонии (1259), был вынужден уступить замок Мистры Империи, что Константин, брат Михаила VIII, основал там свою резиденцию, и что около 1265 года жители Спарты, которым угрожала новая атака Виллардуэна, укрылись под стенами замка, занятого имперскими войсками [720]. Рождался новый город, и под управлением деспота он должен был стать столицей Пелопоннеса, последним прибежищем эллинизма, новейшим примером города, созданного с нуля.

Сегодня Мистра – это почти что поле руин, с тех пор как в 1779 году восстание албанцев разрушило город, а греки отстроили Новую Спарту на равнине в 1834 году. Построенная на склоне, вершину которого занимает замок Виллардуэна, на высоте 621 метр, Мистра состояла из нескольких кварталов, разделённых крутыми склонами. Прежде всего, это лучше всего сохранившийся ансамбль – Митрополия, с её собором, посвящённым святому Димитрию, перестроенным в 1302 году, и её атрием в два этажа с деревянными перекрытиями. Она находится на высоте 380 метров и является частью Нижнего города вместе со своим необычным монастырём Перивлептос, построенным на склоне (вторая половина XIV века). Своды его апсид опираются на диафрагмальные арки, которые напоминают арки овернской романской архитектуры [721].

Главная северная улица, ведущая к Митрополии, вымощена речной галькой, загромождена крапивой и случайно выросшими деревьями и на довольно большом протяжении перекрыта сводами [722]. С неё открывается великолепный вид на равнину Лаконии и позволяет увидеть порт Гитион. Так попадают в более богатый квартал, над которым доминирует маленькая церковь в форме греческого креска Евангелистрия, оставляя слева дорогу на холм Пантанассы. Справа – группа Афендико, владычицы Бронтохиона (1290-1295) и Святых-Феодоров (1366) [723].

Главная улица достигала Верхнего города серпантином и выходила ко Дворцу Деспота, окружённому стеной, прорезанной Навплийскими [724] и Монемвасийскими воротами. Сохранился участок стены, направленной на восток к Пантанассе, и эта стена спускалась, образуя редюит, защищённый двумя башнями. Главные ворота, Сидеропорта, находились возле церкви Святого Николая и закрывались двустворчатой дверью. На том же уровне находятся дома с балконами на первом этаже, поддерживаемыми кронштейнами, соединёнными арками. Многие лишены кровли. Турки превратили этот квартал в базар и воздвигли мечеть на месте церкви при дворе, посвящённой святой Софии [725].

Правительственный дворец в целом господствует над террасой Святой Софии. Он состоял из ряда залов, из которых два, особенно, пересекавшиеся под прямым углом и образующие большой холл, примыкали к крепостным стенам. Стены правого крыла, самого древнего (XIV век), были прорезаны окнами с остроконечными арками. Левое крыло, более единообразное, включает несколько этажей сводчатых залов длиной 40 метров, с окнами с полукруглыми арками и стенами, украшенными расписным стуком. На фасаде – скульптурная облицовка, а внутри – двойной портрет деспота и деспоины, по-видимому, указывают на тронный зал [726]. Выше, на высоте 512 метров, возвышалась базилика Святой Софии, построенная деспотом Мануилом Кантакузином (1350) и удлинённая за счёт нартекса [727].

Господствуя над Верхним городом на 100 метров, с его зубчатыми башнями, сероватыми стенами и многочисленными брешами, замок Виллардуэна возвышается на вытянутой и отвесной скале, у подножия стены Тайгета. Остатки франкской постройки немногочисленны, и нынешние сооружения относятся к византийской и турецкой эпохам [728]. На юго-западе более низкий двор (байли западных крепостей) включал помещения для гарнизона, часовню, круглую сторожевую башню на оконечности скалы. Слева находились покои принца и принцессы. В скале был вырублен резервуар для воды [729].

Наконец, у подножия замка, к юго-западу, монастырь Богородицы-Царицы, Пантанасса, соединён дорогой с Верхним городом и спускается по головокружительным склонам к Перивлептосу. Пантанасса была основана между 1428-1445 годами Иоанном Франгопулосом, протостатором деспота Константина Драгаша, на одном из самых живописных отрогов Верхнего города [730], который делает ещё более изящным портик с колоннадой, сопровождаемый квадратной колокольней в два этажа, каждый с тремя аркадами, причём центральная превышает другие. На верхних этажах фронтоны проникают в шпиль [731]. Нельзя отрицать там работу мастера готики, шампанского происхождения [732].

Сегодня среди бесформенных руин приходится представлять себе это последнее градостроительное творение. Неизвестно, где Гемист Плифон, последний из эллинов, учитель Виссариона, преподавал и мечтал о возрождении Греции: мысленно нужно вызывать из этих убогих руин великолепие зданий, пышность процессий, активность промышленности и торговли, последнее проявление жизненной силы, данное Византией.

6. Византийский Запад

На Западе города постепенно исчезали при контакте с варварскими народами или сохранялись лишь благодаря временному пережитку античной цивилизации или благодаря византийскому восстановлению. Но там едва ли видна непрерывная традиция, которую можно было бы сравнить с традицией восточных или эллинских городов.

Карфаген и Африка. – Карфаген, считавшийся одной из столиц Империи, не пострадал от вандальского господства с 433 по 538 год и сохранял при Юстиниане великолепие своего римского прошлого: акведук Адриана, идущий с массива Загуан, его Форум, его амфитеатр, его театр на холме Одеона, проконсульский дворец на вершине исторического холма Бирса, его широкие улицы, пересекающиеся под прямым углом, в частности улица банкиров. Город и порт, до того открытые, были окружены укреплениями при Феодосии II в 425 году [733]. Цирк, расположенный к юго-западу от Бирсы, имел почти те же размеры, что и Circus Maximus в Риме. Наконец, большие христианские базилики, напоминавшие о мучениках Карфагена, та, что Дамус-эль-Карита, с её девятью нефами, или та, что Святого Киприана, обнаруженная в 1915 году, относились к IV веку, и Юстиниан увеличил их число [734].

Византийское восстановление, последовавшее за падением Вандальского королевства, было, впрочем, самым блестящим периодом городского развития в Африке. Под защитой крепостей, возведённых Юстинианом, в ныне пустынных регионах царило большое процветание, и порты поддерживали оживлённую торговлю с Константинополем, Галлией и Италией [735]. Византия занимала порты Триполитании и Визацены, мощные цитадели внутренних областей, обе Мавретании вплоть до Септема (Сеута). К Африке относились Балеарские острова, Альхесирас, Корсика, Сардиния [736]. На побережье стиль построек был совершенно византийским, в то время как латинские традиции сохранялись во внутренних областях [737]. Обучение было реорганизовано, и любопытно отметить, что греческий язык занимал в нём большое место [738].

Ничто не предвещало, что через несколько лет столь блестящая цивилизация исчезнет перед лицом ислама.

Рим и Италия. – В Риме и Италии война с готами оставила руины, по сравнению с которыми ущерб, причинённый в Африке, кажется менее значительным. Грабежи Алариха, разорение Рима Гензерихом, война с Тотилой, поход лангобардов разорили или опустошили множество городов. Именно в V и VI веках древний Рим исчез, и сократившееся население начало селиться среди руин древних памятников. Именно в то же время, в частности при святом Григории Великом, как и во всех городах, муниципальная власть, вопросы снабжения, правосудия и обороны всё больше переходят в ведение епископов, и это движение приобретает тем больший размах, что речь идёт о понтифике, обладающем тогда первенством чести во Вселенской Церкви. Уже в Риме и в итальянских городах намечаются контуры средневекового режима, при котором герцоги являются уже не представителями василевса перед подданными, а представителями населения перед властью. На смену городскому режиму приходит феодальная власть. В Риме триумфальная колонна, воздвигнутая на Форуме в честь Фоки, – последнее проявление римского лоялизма по отношению к императору [739].

Так обстоит дело во всех городах, и, кроме того, вскоре после этой эпохи, во время иконоборческих гонений, население Рима частично состояло из эмигрантов, греков или сирийцев, некоторые из которых занимали кафедру святого Петра и которые вводили в литургический календарь Рима константинопольские обычаи: церковь Санта-Мария-Антиква и её убранство являются убедительными свидетельствами этого [740].

В отличие от других городов, Равенна со времён Гонория является императорским городом, резиденцией императоров Запада – от Гонория до Ромула Августула, с 395 по 476 год, затем – Теодориха и Амаласунты (478-534), и, наконец, представителей императорской власти – экзархов, вплоть до 754 года [741]. Унаследовав статус военно-морской базы Ранней Империи, Равенна в этот период предстаёт величайшим городом Италии, украшенным главным образом Галлой Плацидией, дочерью Феодосия Великого, Теодорихом, Юстинианом при содействии Юлиана Аргентария. Таким образом, Равенна олицетворяет собой один из decisive периодов византийского искусства. Кроме того, её предместье Классис занято колонией сирийцев [742], обладающей монополией на торговлю с Востоком, откуда она ввозит в Италию не только природные продукты, но и произведения искусства, и обычаи. Такие произведения, как поэмы Сидония Аполлинария в V веке или несколько более поздняя хроника равеннских епископов Агнелла, позволяют нам познакомиться с жизнедеятельностью города, который долгое время был крупнейшей византийской колонией в Италии.